Диккенс Чарльз - Лавка древностей

Дверь въ самомъ дѣлѣ отворилась. Вошелъ старикъ Гарландъ съ своимъ спутникомъ въ сопровожден³и еще двухъ лицъ: школьнаго учителя и баккалавра. Оказалось, что какъ разъ передъ тѣмъ какъ Китъ подходилъ къ домику, учитель отлучился на минуту къ себѣ, чтобы подлить масла въ лампу.

   Увидѣвъ друзей, старикъ успокоился, пересталъ ворчать - если только можно назвать воркотней какое-то невообразимо слабое и грустное бормотанье - и, возвратившись на свое мѣсто у камина, мало-по-малу впалъ въ прежнее состоян³е и опять принялся стонать, раскачиваясь на стулѣ. На незнакомцевъ онъ не обратилъ никакого вниман³я, хотя и видѣлъ, какъ они вошли. Братъ его сталъ поодаль, въ сторонкѣ, а баккалавръ сѣлъ около старика. Долго онъ молчалъ, наконецъ, рѣшился заговорить.

   - Вы и эту ночь не ложились спать, а я былъ увѣренъ, что вы исполните свое обѣщан³е, мягко выговаривалъ онъ ему. - Отчего бы вамъ не отдохнуть?

   - Не спится. Должно быть весь мой сонъ перешелъ къ ней.

   - Она очень огорчилась бы, если бы знала, что вы совсѣмъ себя не бережете. Вѣдь вы не захотите ее огорчить?

   - Ну, кто знаетъ, кажется, рѣшился бы и на это, лишь бы ее разбудить. Она такъ нестерпимо долго спитъ. Впрочемъ, что я говорю! Вѣдь это хорош³й, счастливый сонъ, неправда ли?

   - Разумѣется, разумѣется, счастливый сонъ.

   - Ну, а пробужден³е... и старикъ запнулся.

   - И пробужден³е будетъ счастливое, счастливѣе, чѣмъ можно себѣ представить: такое счастье нельзя не только выразить словами, но даже и постичь!

   Старикъ всталъ и на цыпочкахъ направился въ другую комнату - учитель только что внесъ туда лампу. Его слабый, старческ³й голосъ тихо раздавался въ безмолвной тишинѣ маленькой горенки. Присутствующ³е переглянулись между собой. У всѣхъ глаза были полны слезъ.

   Старикъ возвратился, продолжая бормотать, что она все еще спитъ, но что ему кажется, будто она зашевелила ручкой, правда, чуть-чуть, едва замѣтно, но все-таки зашевелила. Вѣроятно, она искала его руки. Она не разъ это дѣлала, когда бывала и въ болѣе глубокомъ снѣ, чѣмъ теперь. Произнеся послѣдн³я слова, онъ опустился на стулъ, стиснулъ голову обѣими руками и разразился такимъ отчаяннымъ крикомъ, который невозможно забьггь, разъ услыхавъ.

   Учитель сдѣлалъ знакъ баккалавру, что подойдеть къ старику съ другой стороны. Они вдвоемъ осторожно разогнули его пальцы, запутавш³еся въ сѣдыхъ волосахъ, каждый изъ нихъ взялъ его за руку и, нѣжно пожимая ее, сталъ уговаривать несчастнаго старика.

   - Онъ меня послушаетъ, говорилъ учитель.- Я увѣренъ, что онъ и меня, и васъ послушаетъ, если мы его хорошенько попросимъ. Она всегда насъ слушалась.

   - Я буду слушать всѣхъ, кого она слушала, я люблю всѣхъ, кого она любила! воскликнулъ старикъ.

   - Я и не сомнѣваюсь въ этомъ, сказалъ учитель. - Подумайте о ней, вспомните сколько горя, страдан³й, сколько и мирныхъ радостей вы испытали вмѣстѣ съ ней.

   - Да, я только объ этомъ и думаю.

   - Дорогой другъ, я бы желалъ, чтобы вы прониклись этими воспоминан³ями, чтобы сердце ваше смягчилось, сдѣлалось доступнымъ прежнимъ привязанностямъ, что бы вы вспомнили о прежнихъ временахъ. Зная, что таково было бы ея желан³е, я говорю вамъ отъ ея имени.

   - Вы хорошо дѣлаете, что говорите тихонько: такъ мы ея не разбудимъ, отвѣчалъ на это старикъ. - Ахъ, если бы мнѣ опять увидѣть ея глазки, ея улыбку. Она и теперь улыбается, но эта улыбка точно застыла на ея молодомъ личикѣ, а я хотѣлъ бы, чтобы она, какъ бывало прежде, то освѣщала ея лицо, то сбѣгала съ него. Но это придетъ со временемъ. Мы не станемъ ее будить.

   - Мы не будемъ о ней говорить, какъ она теперь, воскъ, а какъ она была прежде, когда вы странствовали вмѣстѣ съ ней, когда она была дома, откуда вы вмѣстѣ бѣжали, словомъ, въ лучш³я, болѣе веселыя времена, промолвилъ учитель.

   - Она всегда была веселая, воскликнулъ старикъ, глядя ему въ упоръ, - я помню, она съ ранняго дѣтства была мягкаго, покойнаго характера; ну, да ужъ это отъ природы.

   - Вы разсказывали намъ, что и характеромъ, и лицомъ она была очень похожа на свою мать. Можете ли вы припомнить ея мать?

   Старикъ продолжалъ на него смотрѣть, но не отвѣчалъ ни слова.

   - Или постарайтесь припомнить ту, кто предшествовалъ ея матери, вмѣшался баккалавръ;- чья смерть усугубила вашу привязанность къ этому ребенку, прежде чѣмъ вы узнали ему цѣну, прежде чѣмъ вы научились читать въ его ангельскомъ сердечкѣ. Постарайтесь мысленно возвратиться къ далекому прошлому, къ вашему дѣтству, которое вы провели не въ одиночествѣ, какъ провелъ свое дѣтство этотъ нѣжный цвѣточекъ. Вспомните, что около васъ росъ другой ребенокъ, горячо васъ любивш³й, что у васъ былъ брать - вы давно разстались съ нимъ, давно его не видѣли и совсѣмъ забыли о немъ, но теперь онъ здѣсь: онъ явился сюда въ вашъ скорбный часъ, чтобы васъ утѣшить, успокоить.

   - Чтобы стать для васъ тѣмъ, чѣмъ вы когда-то были для него, воскликнулъ братъ старика, опускаясь передъ нимъ на колѣни, - чтобы отплатить вамъ, дорогой братъ, за всю вашу любовь и заботливость о немъ такой же неустанной заботливостью, такой же неизмѣнной любовью, чтобы доказать вамъ на дѣлѣ всю его привязанность, неостывавшую, не смотря на то, что насъ раздѣляли съ нимъ цѣлые окенны, ту привязанность, которая согрѣвала его безотрадное дѣтство. Скажите хоть слово, дорогой брать, скажите, что вы узнаете меня, и мы станемъ еще дороже и милѣе другъ другу, чѣмъ тогда, когда мы еще были неопытными мальчиками и воображали, что всю жизнь проведемъ вмѣстѣ.

   Старикъ смотрѣлъ то на того, то на другого, беззвучно шевеля губами, но не произнесъ ни слова въ отвѣтъ на эту мольбу.

   - Если тогда уже между нами существовала такая тѣсная связь, насколько же эта связь будетъ тѣснѣе теперь, продолжалъ меньшой братъ.- Мы подружились въ дѣтствѣ, когда вся жизнь была впереди, будемъ дружны и теперь, проживъ всю жизнь и снова возвратясь къ дѣтству. Часто люди, уставъ гоняться за славой, богатствомъ и удовольств³ями, на склонѣ дней своихъ стремятся на родину, тщетно надѣясь, хоть передъ смертью, снова обрѣсти спокойств³е и ясность душевную, которыми пользовались въ дѣтствѣ. Отправимся и мы доживать вѣкъ въ родныя мѣста. Можетъ быть, благодаря тому, что прошлое наше было не изъ счастливыхъ - судьба не баловала насъ, намъ не удалось осуществить никакихъ надеждъ - и у насъ теперь ничего не осталось, кромѣ горячей, неизмѣнной любви другъ къ другу, можетъ быть Богъ сподобитъ насъ стать опять такими же дѣтьми, какими мы были когда-то. Если бы даже, прибавилъ онъ измѣнившимся голосомъ, - если бы даже то, о чемъ я и думать боюсь, уже совершилось или должно было совершиться, - да сохранитъ насъ Богъ отъ такого несчаст³я - то и въ такомъ случаѣ намъ остается великое утѣшен³е въ нашемъ горѣ: это то, что мы вмѣстѣ, другъ около друга, дорогой братъ.

   Пока онъ говорилъ, старикъ, мало-по-малу подвигался къ комнаткѣ. Дрожащимъ голосомъ отвѣчалъ онъ брату, указывая на нее пальцемъ:

   - Вы всѣ сговорились, чтобы похитить у нея мою любовь, но это вамъ не удастся, нѣтъ, не удастся, пока я живъ. У меня, кромѣ нея, нѣтъ ни родственниковъ, ни друзей; никогда ихъ не было и не будетъ. Она для меня все; теперь ужъ поздно насъ разлучать.

   Онъ махнулъ на нихъ рукой, дескать, вы мнѣ не нужны, и прошелъ въ комнатку, потихонько зовя свое дорогое дитятко по имени. Оставш³еся въ большой комнатѣ столпились въ одну группу и, перебросившись нѣсколькими фразами, они едва могли говорить отъ слезъ - послѣдовали за нимъ. Они ступали осторожно: ихъ шаговъ не было слышно, но слышны были ихъ скорбные возгласы и сдерживаемыя рыдан³я.

   Да, она въ самомъ дѣлѣ умерла и уже мертвая лежала въ своей маленькой кроваткѣ. Вотъ почему въ комнатѣ ея царствовала такая торжественная тишина.

   Казалось, она спала сномъ мирнымъ, безмятежнымъ, на видъ прекраснымъ сномъ. Глядя на нее, можно было подумать, что это существо, только что созданное Господомъ и ожидающее, чтобы Онъ вдохнулъ въ нее жизнь, а не молоденькая дѣвушка, преждевременно скошенная неумолимой смертью.

   Постель ея была усыпана зелеными листьями и зимними ягодами, собранными въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ она любила прогуливаться.

   - Когда я умру, положите возлѣ меня что нибудь такое, что любитъ свѣтъ и всегда живетъ подъ открытымъ небомъ, говаривала она.

   Она умерла. Умерла милая, нѣжная, терпѣливая, благородная Нелли. Ея птичка - маленькое, ничтожнѣйшее существо, которое можно было бы задушить однимъ пальцемъ - весело прыгала въ клѣткѣ, а она, эта прелестная дѣвочка, обладавшая такимъ мужественнымъ сердцемъ - лежала неподвижно и это благородное сердечко навѣки замолкло въ ея груди.

   И куда дѣвались слѣды заботъ, страдан³й, усталости. Все исчезло, уступивъ мѣсто полному счастью и спокойств³ю, такъ ярко отразившемуся на ея чудномъ, улыбающемся личикѣ.

   А между тѣмъ она не измѣнилась. Она была все та же Нелли, какой мы ее знали: то же нѣжное, милое личико, которое когда-то озарялось отблескомъ родного очага - какъ сонъ, какъ мечта пронеслось оно сквозь притоны нищеты и бѣдств³й; то же кроткое, ангельское выражен³е, которое освѣщало его и у двери школьнаго учителя, въ лѣтн³й, теплый вечеръ, и у топки горна въ холодную, дождливую ночь, и у постели умирающаго мальчика. Таковы должны быть ангелы, которыхъ мы увидимъ во всемъ ихъ велич³и послѣ смерти.

   Старикъ держалъ ея безпомощную, похолодѣвшую ручку, ту самую ручку, которую она въ послѣдн³й разъ протянула ему, улыбаясь, которою она держала его за руку во время ихъ долгихъ странствован³й. Онъ прижималъ ее къ своей груди, стараясь ее отогрѣть. Иногда онъ подносилъ ее къ губамъ, а затѣмъ опять пряталъ на груди и бормоталъ, что теперь она становится теплѣе. И когда онъ это говорилъ, онъ съ отчаян³емъ взглядывалъ на окружающихъ, точно умолялъ ихъ помочь ей.

   Она умерла и теперь ужъ не нуждалась ни въ чьей помощи. Не будетъ больше голосокъ ея раздаваться въ этихъ старинныхъ комнатахъ, куда она вносила жизнь даже тогда, когда ея собственная жизнь быстро угасала. Она погибла безслѣдно и для своего садика, за которымъ такъ ухаживала, для своихъ любимыхъ уголковъ, гдѣ она нерѣдко сиживала часами, погруженная въ раздумье. Не будетъ она уже гулять по тѣмъ тропинкамъ, по которымъ чуть не вчера еще проходила, не будетъ радовать взоры всѣхъ любящихъ ее: никто и ничто не увидитъ ея больше.

   - Небесное правосуд³е не оканчивается на землѣ, говорилъ школьный учитель, цѣлуя ее въ лобъ и заливаясь слезами.- Что такое наша жалкая земля въ сравнен³и съ тѣмъ м³ромъ, въ который отлетѣла эта юная душа? Если бы мы могли нашимъ горячимъ пожелан³емъ вернуть ее къ жизни, скажите, кто бы изъ насъ рѣшился его произнести?

  

  

   Съ наступлен³емъ утра, когда пр³ѣзж³е стали покойнѣе относиться къ своему новому горю, учитель разсказалъ имъ о послѣднихъ минутахъ ея жизни.

   Она скончалась два дня тому назадъ. Всѣ ея друзья собрались у ея постели, съ минуты на минуту ожидая ея кончины. Они всю ночь то разговаривали съ ней, то читали ей вслухъ, но, наконецъ, ее стало клонить ко сну. Судя по нѣкоторымъ фразамъ, еле слышно произнесеннымъ ею во снѣ, ей снились нѣкоторыя сцены изъ ея скитан³й съ дѣдушкой, но не тяжелыя, - тѣ, повидимому, отступили на задн³й планъ. Она нѣсколько разъ горячо благодарила кого-то - вѣроятно, тѣхъ добрыхъ людей, которыхъ Господь посылалъ имъ на помощь - и все повторяла: да благословитъ васъ Богъ. Она умерла въ полной памяти и вовсе не бредила. Только одинъ разъ ей представилось, будто какая-то чудная музыка раздается въ воздухѣ. Богъ знаетъ, можетъ быть, она и точно слышала ее!

   Она спала тихо, очень тихо. Когда она открыла глаза, она пожелала, чтобы всѣ еще разъ ее поцѣловали и затѣмъ, повернувшись къ дѣдушкѣ съ нѣжнѣйшей улыбкой - всѣ присутствовавш³е при этой сценѣ увѣряютъ, что они никогда ничего подобнаго не видѣли и что ея улыбка на всю жизнь врѣзалась у нихъ въ памяти - обвила руками его шею, да такъ и умерла въ его объят³яхъ. Даже не замѣтили, какъ она испустила духъ.

   Она часто разсказывала о двухъ сестрахъ, называя ихъ своими милыми друзьями, и не разъ выражала желан³е, чтобы имъ какъ нибудь передали, что она часто ходила за ними во время ихъ прогулокъ и что она много, много о нихъ думала. Въ послѣдн³е дни она часто вспоминала о Китѣ: просила передать ему, что помнитъ и по-прежнему любитъ его и что ей очень хотѣлось съ нимъ повидаться. Даже и тогда воспоминан³е о Китѣ вызывало у ней легоньк³й смѣхъ, чуть-чуть напоминавш³й ея прежн³й ясный, веселый смѣхъ.

   За всѣмъ тѣмъ она ни на что не жаловалась, ничѣмъ не бывала недовольна. Кроткая, покойная, какъ и всегда - она лишь съ каждымъ днемъ становилась серьезнѣе и все горячѣе выражала окружающимъ свою любовь и признательность - она угасла, какъ гаснетъ вечерняя заря въ тих³й, лѣтн³й день.

   На утро, не успѣло солнце подняться, какъ ужъ ея маленьк³й любимецъ, тотъ самый мальчикъ, что ночью жаловался могильщику на страшный сонъ, принесъ засушенные цвѣты, просилъ, чтобы ихъ положили ей на грудь. Съ вечера, прежде чѣмъ идти спать, онъ долго бродилъ около ея комнатки; слѣды его маленькихъ ножекъ ясно запечатлѣлись на снѣгу, подъ ея окномъ: ему вообразилось, что ее оставили тамъ одну, и онъ не могъ перенести эту мысль и долго сторожилъ ее.

   Мальчику приснился и другой сонъ: будто она возвратилась къ нимъ такой, какой всегда была. Онъ убѣдительно просилъ, чтобы его впустили къ ней, увѣряя, что никого не будетъ безпокоить: онъ, молъ, одинъ весь день просилѣлъ около братца, когда тотъ умеръ, и былъ очень радъ, что ему позволили быть такъ близко возлѣ него. Его, конечно, пустили и онъ сдержалъ свое слово: такъ велъ себя, что у него можно было бы поучиться и взрослымъ.

   До его прихода старикъ ни разу не отошелъ отъ ея кроватки, не произнесъ ни одного слова, развѣ только обращаясь къ ней. Когда-жъ онъ увидѣлъ ея любимчика, онъ заволновался, пожелалъ, чтобы тотъ подошелъ ближе и затѣмъ, указывая на ея кроватку, въ первый разъ залился слезами. Видъ ребенка благотворно подѣйствовалъ на него, поэтому ихъ оставили наединѣ.

   Мальчикъ съумѣлъ своей безхитростной лаской, своими разсказами о ней нѣсколько успокоить старика: уговорилъ его отдохнуть немного, потомъ повелъ гулять. Словомъ, старикъ почти безпрекословно исполнялъ все, что тотъ хотѣлъ. И такимъ-то образомъ въ день похоронъ онъ совсѣмъ увелъ его изъ дому, на томъ основан³и, что надо, молъ, собрать для нея свѣжихъ листьевъ и ягодъ.

   Это было въ воскресный ясный зимн³й день. Когда они шли по деревнѣ, всѣ давали имъ дорогу: кто кланялся старику, кто почтительно жалъ ему руку; иные стояли съ непокрытой головой, когда онъ проходилъ мимо: да поможетъ ему Богъ, да подкрѣпить его въ его великомъ горѣ, говорили они ему вслѣдъ.

   - Сосѣдка, отчего это нынче всѣ въ траурѣ? У всѣхъ либо черный крепъ на рукѣ, либо черная ленточка на шляпѣ, спросилъ старикъ, останавливаясь у хижины, гдѣ жила мать его маленькаго провожатаго.

   - Не знаю, сосѣдушка, отвѣчала та.

   - Да и на васъ черное, воскликнулъ старикъ. - И ставни вонъ тамъ и тамъ заперты, а теперь день. Прежде этого никогда не было, что это значитъ?

   И на это сосѣдка отвѣчала, что не знаетъ.

   - Пойдемъ домой, надо узнать, что это такое, засуетился старикъ.

   - Нѣтъ, нѣтъ, не уходите, удерживалъ его мальчикъ.- Вы обѣщали пойти со мной на ту зеленую лужайку, гдѣ мы часто съ ней плели вѣнки для ея садика; вы сколько разъ заставали насъ тамъ, въ цвѣтахъ. Нѣтъ, не уходите!

   - Гдѣ она? скажи мнѣ, гдѣ она? спрашивалъ старикъ.

   - А развѣ вы не знаете? Вѣдь мы съ вами только что ее видѣли.

   - Такъ, такъ. Это была она. Кажется, она.

   Онъ прижалъ руку ко лбу, оглянулся кругомъ блуждающимъ взглядомъ и, какъ бы побуждаемый внезапно осѣнившей его мыслью, перешелъ черезъ дорогу и постучался въ избу могильщика. Томъ вмѣстѣ съ своимъ глухимъ помощникомъ грѣлся у огня. Увидѣвъ вошедшаго, оба мгновенно встали.

   Ребенокъ успѣлъ сдѣлать имъ знакъ рукой. Впрочемъ, достаточно было взглянуть на старика, чтобы понять, въ чемъ дѣло.

   - Развѣ... развѣ вы сегодня хороните кого нибудь? спросилъ онъ, напряженно ожидая отвѣта.

   - И не думаемъ. Да кого-жъ намъ, сударь, прикажешь хоронить? возразилъ могильщикъ.

   - И я то же самое говорю, кого бы, казалось, хоронить?

   - Нынче у насъ, сударь, праздникъ, нынче намъ отдыхъ, мягко замѣтилъ могильщикъ.

   - Ну такъ пойдемъ, куда шли, сказалъ старикъ, обращаясь къ мальчику.- Да правду ли вы говорите, не обманываете ли меня? Вѣдь я очень измѣнился въ послѣднее время.

   - Иди, сударь, иди, куда тебя ведетъ этотъ ребенокъ, и да будетъ благословен³е Бож³е на васъ обоихъ.

   - Я готовъ. Идемъ, дитя мое, покорно произнесъ старикъ, и мальчикъ его увелъ.

   Раздался погребальный звонъ по усопшей дѣвушкѣ, полной молодыхъ силъ, красоты и чудныхъ душевныхъ качествъ. Звонили въ тотъ самый колоколъ, къ которому она такъ часто и съ такимъ удовольств³емъ прислушивалась, точно это былъ живой голосъ. И всѣ, рѣшительно всѣ высыпали изъ своихъ норъ, чтобы проводить ее до ея послѣдняго жилища. Тутъ были и старые, и молодые, цвѣтущ³е юноши, и безпомощныя дѣти, люди полные силъ и здоровья, и дряхлые, разслабленные старцы. Кто на костыляхъ, кто съ померкшимъ взоромъ, съ омертвѣлыми членами, слѣпые, хромые, параличные; старухи, которымъ десять лѣтъ тому назадъ пора было умереть, и тогда онѣ уже были древн³я; словомъ все, что было на лицо, все собралось у ея преждевременной могилы. И что такое смерть? Можно ли сравнить этого умершаго ребенка, надъ которымъ сейчасъ сомкнется земля, съ тѣми живыми мертвецами, которые все еще будутъ ползать по ея поверхности.

   Ее вынесли изъ дома. Она лежала въ гробу такая же чистая, какъ снѣгъ, покрывавш³й вемлю, и такъ же кратковременна была ея жизнь. Печальная процесс³я двинулась по тропинкѣ, окаймленной живой людской стѣной, къ паперти, на которую она присѣла отдохнуть, когда Господь, въ милосерд³и Своемъ, направилъ ее къ этому мирному убѣжищу, и церковь гостепр³имно приняла ее въ свою тихую сѣнь.

   Гробъ пронесли въ тотъ уголокъ, гдѣ она часто и подолгу засиживалась, погруженная въ глубокую думу, и бережно опустили на полъ, освѣщенный солнечными лучами, проникавшими туда черезъ разноцвѣтное окно. Придетъ весна, за этимъ окномъ опять запоють птички, зашелестятъ вѣтви и не одинъ разъ золотистый лучъ, прокравшись сквозь колеблемую вѣтромъ листву, будетъ рисовать причудливые узоры на ея могилѣ.

   Миръ праху твоему, чудный ребенокь, съ дѣтской невинной душой, съ недѣтскимъ, великимъ въ своемъ самоотвержен³и и любви къ ближнему, сердцемъ. Не одна юная рука возложила вѣночекъ на крышку ея гроба, не изъ одной груди вырывались сдерживаемыя рыдан³я. Мног³е стояли колѣнопреклоненные. У всѣхъ было искреннее горе на душѣ. Когда, по окончан³и службы, гробъ опустили въ землю, близк³е люди отошли въ сторону и могилу обступили прихожане. Всѣ говорили, всѣ вспоминали объ умершей. Одинъ разсказывалъ, что видѣлъ, какъ она сидѣла на этомъ самомъ мѣстѣ и такъ глубоко задумалась, глядя на небо, что книжка выпала у нея изъ рукъ. Другой удивлялся, что такая деликатная, хрупкая дѣвочка обладала такимъ отважнымъ сердцемъ: она безъ всякаго страха по ночамъ входила въ церковь и долго оставалась тамъ совершенно одна и даже подымалась на колокольню по темной лѣстницѣ, куда лунный свѣтъ еле пробивался сквозь крохотныя отверст³я, пробитыя въ толстыхъ стѣнахъ башни. Пронесся шепотъ между самыми древними стариками, будто бы она видѣлась и бесѣдовала съ ангелами. Мног³е вѣрили этому, сопоставляя ея ангельское личико, ея ласковый, нѣжный голосъ съ ея преждевременной кончиной. Подходили группами въ три, четыре человѣка, чтобы проститься съ ней, и затѣмъ удалялись, давая мѣсто другимъ. Наконецъ въ церкви не осталось никого, кромѣ близкихъ людей и могильщика.

   Сомкнулся склепъ, на него навалили могильную плиту. Время шло. Наступили сумерки, а друзья все не отходили отъ дорогой могилы, и только, когда луна, высоко поднявшись на небѣ, бросивъ серебристый лучъ внутрь храма, освѣтила стѣвы, колонны, памятники и, какъ имъ казалось, больше всего озарила ея могилу, въ тотъ таинственный часъ ночи, когда утихаютъ людск³я страсти, отходять на задн³й планъ м³рская суета, м³рск³я надежды и вожделѣн³я, и душа настраивается на мысли о Богѣ, о будущей жизни - друзья удалились изъ храма, оставивъ ребенка наединѣ съ Богомъ.

   Какъ ни прискорбно это явлен³е: смерть невиннаго ребенка, но въ немъ кроется великая, могущественная истина, которая должна служить утѣшешемъ и поучен³емъ всему человѣчеству. Когда умираеть ребенокъ, когда невинная душа его, разставшись съ своей хрупкой оболочкой, отлетаетъ къ Богу, его свѣжая могилка даетъ начало многимъ и многимъ подвигамъ любви и милосерд³я; каждая слеза, упавшая на такую могилку, какъ доброе сѣмя, приноситъ добрые всходы. По пятамъ неумолимаго разрушителя шествуеть благой Создатель, и такимъ образомъ мрачная стезя превращается въ путь, ведущ³й къ небу,

   Было уже очень поздно, когда старикъ возвратился домой. Мальчикъ подъ какимъ-то предлогомъ завелъ его къ своей матери и тамъ старикъ, утомленный безсонными ночами и продолжительной прогулкой на свѣжемъ воздухѣ, крѣпко заснулъ, сидя у печи. Его, конечно, не будили и онъ проспалъ до вечера. Когда онъ проснулся, уже свѣтила луна.

   Братъ поджидалъ его на крылечкѣ. Онъ безпокоился, что тотъ такъ долго не возвращался домой. Когда старикъ, вмѣстѣ съ своимъ маленькимъ провожатымъ, по казался на тропинкѣ, онъ вышелъ къ нему на встрѣчу и, уговоривъ его опереться на его руку, медленно повелъ къ дому.

   Старикъ прямо прошелъ въ ея горенку, но, не найдя тавсъ своей Нелли, съ растеряннымъ видомъ возвратился въ большую комнату, а оттуда бросился къ дому учителя, зовя ее по имени. Друзья его послѣдовали за нимъ. Когда старикъ убѣдился, что ея нигдѣ нѣтъ, они привели его домой, усадили и съ участ³емъ и любовью уговорили его выслушать то, что они хотятъ ему сказать. Они долго, разными обиняками, приготовляли его къ ужасному извѣст³ю, много и горячо говорили о счастливой долѣ, которую она обрѣла, и наконецъ сказали ему всю правду.

   Какъ только слово "умерла" было произнесено, онъ, какъ убитый, повалился на полъ и въ продолжен³е нѣсколькихъ часовъ лежалъ безъ чувствъ, такъ что уже потеряли всякую надежду возвратить его къ жизни. Но горе пересиливаетъ немощь физическую и онъ, мало-по-малу, оправися.

   Если человѣкъ не испыталъ на себѣ того пробѣла, той истомы, которую оставляетъ по себѣ смерть дорогого существа, того отчаян³я, которое охватываетъ даже людей сильныхъ послѣ потери близкаго родного, воспоминан³е о которомъ преслѣдуетъ насъ на каждомъ шагу, когда каждая вещь въ домѣ говоритъ о немъ и, такъ сказать, служитъ ему памятникомъ, каждая комната - его могила, онъ не можетъ имѣть и приблизительнаго понят³я о терзан³яхъ старика, много дней кряду бродившаго изъ угла въ уголъ, въ поискахъ за своимъ дорогимъ дитяткомъ, котораго онъ все звалъ по имени, и ни въ чемъ не находившаго утѣшен³я.

   Все въ его помутившемся умѣ и ослабѣвшей памяти было связано съ воспоминан³емъ о ней. Онъ какъ будто и не понималъ, что его братъ тутъ, около него, и нисколько не интересовался имъ, не поддаваясь никакимъ ласкамъ, никакимъ ухаживан³ямъ. О чемъ бы съ нимъ ни заговаривали, онъ терпѣливо слушалъ въ продолжен³е нѣкотораго времени, а затѣмъ спѣшилъ продолжать свои поиски. Только о ней онъ могъ говорить и слушать безъ конца. Но Боже сохрани, если бы кто нибудь вздумалъ упомянуть о горѣ, наполнявшемъ его душу и душу всѣхъ, окружающихъ его. Умерла! Онъ не могъ слышать, не могъ выносить этого слова. Съ нимъ, навѣрно, сдѣлался бы такой же припадокъ, какъ и въ первый разъ, если бы кто нибудь невзначай снова произнесъ при немъ это слово. Одинъ Богъ знаетъ, чѣмъ онъ жилъ, какая надежда согрѣвала его сердце, но ясно было каждому, что онъ все еще надѣялся найти свою милую внучку и что эта надежда съ каждымъ днемъ слабѣла и въ конецъ подтачивала его силы.

   Друзья уже подумывали было увезти его куда нибудь, разсчитывая, что перемѣна мѣста благотворно подѣйствуетъ на его здоровье, на его духъ. Братъ его пригласилъ вэвѣстныхъ псих³атровъ. Тѣ явились, поговорили съ старикомъ, улучивъ минуту, когда тотъ не отказывался говорить, посмотрѣли на него, когда онъ, одинок³й и молчаливый, бродилъ взадъ и впередъ по комнатѣ, и объявили, что, куда бы его ни увезли, душа его останется здѣсь, и какъ бы за нимъ ни присматривали, какую бы стражу къ нему ни приставили, пусть хоть запрутъ его, онъ убѣжитъ изъ своего заточен³я и вернется назадъ - можетъ быть, умретъ по дорогѣ.

   Мальчикъ, котораго онъ въ первое время слушался, потерялъ всякое на него вл³ян³е. Иной разъ, бывало, и ничего: позволяетъ ему идти рядомъ съ нимъ; въ другой разъ замѣтитъ, что онъ тутъ, подаетъ ему руку, даже, случалось, погладитъ его по головкѣ, поцѣлуетъ въ щеку. А то вдругъ не можетъ его видѣть, проситъ, умоляетъ, хотя и безъ малѣйшей рѣзкости, уйти отъ него. Но такъ ли или иначе, одинъ ли или въ обществѣ этого ребенка или наконецъ, окруженный людьми, готовыми, цѣной какой бы то ни было жертвы, доставить ему хоть нѣкоторое утѣшен³е и душевное спокойств³е, онъ никѣмъ и ничѣмъ не интересовался, никого и ничего не любилъ на свѣтѣ; словомъ жизнь его была окончательно разбита.

   Какъ-то разъ онъ всталъ очень рано, надѣлъ на спину свою котомку, взялъ въ руки палку, ея соломенную шляпу и корзиночку, наполненную всякой всячиной, которую она брала съ собой въ дорогу, и ушелъ. Уже собирались бѣжать за нимъ въ погоню, какъ въ комнату вошелъ одинъ изъ учениковъ школы - онъ казался очень испуганнымъ и разсказалъ, что за минуту передъ тѣмъ онъ видѣлъ старика въ церкви, на ея могилѣ.

   И точно, когда, подкравшись къ церковной двери, друзья заглянули въ нее, они увидѣли, что онъ сидитъ у ея плиты, терпѣливо ожидая чего-то. Его не безпокоили, но за нимъ слѣдили весь день. Когда смерклось, онъ всталъ со своего мѣста, вернулся домой и легъ спать, приговаривая вполголоса:

   "Она завтра придетъ".

   На другой день, съ восходомъ солнца, онъ уже былъ въ церкви, опять просилѣлъ тамъ до ночи и опять, ложась спать, прошепталъ:

   "Она завтра придетъ".

   И съ тѣхъ поръ онъ цѣлые дни проводилъ у ея могилы, въ надеждѣ, что она вернется къ нему. Как³я только картины ни рисовались въ его больномъ воображен³и въ эти долг³е часы ожидан³я, въ стѣнахъ безмолвнаго храма! Ему грезились новыя скитан³я съ дорогимъ дитяткомъ по зеленымъ лугамъ и лѣсамъ, по живописнымъ, еле протоптаннымъ дорожкамъ; привалы подъ необъятнымъ небеснымъ сводомъ; въ ушахъ звучали хорошо знакомые ему, нѣжные переливы ея голоса; передъ глазами носился ея милый образъ, съ развѣвающимися отъ вѣтра волосами, ея шуршащее платьице, мало ли еще что! Онъ никому не повѣрялъ своихъ думъ, никому не говорилъ, куда идетъ, гдѣ проводитъ время; вечеромъ, сидя въ кругу друзей, онъ не произносилъ ни слова, но, судя по выражен³ю его лица - по немъ не разъ пробѣгала самодовольная улыбка, - каждый догадывался, что онъ замышляетъ новый побѣгъ вмѣстѣ съ ней. Слышно было, какъ онъ, ложась спать, молилъ Бога, чтобы она вернулась къ нему на слѣдующ³й день.

   Въ одинъ ясный, весенн³й день, старикъ не вернулся домой въ обычное время: его нашли мертваго на ея могилѣ. Его похоронили рядомъ съ милымъ дитяткомъ, котораго онъ такъ беззавѣтно любилъ, и съ тѣхъ поръ дѣдушка съ внучкой спятъ непробуднымъ сномъ въ той самой церкви, гдѣ не разъ молились вмѣстѣ.

  

  

   Волшебный клубокъ, завлекш³й насъ такъ далеко, катится все медленнѣе и медленнѣе, а затѣмъ и совсѣмъ останавливается: онъ размотался весь до конца.

   Чтобы завершить наше путешеств³е достойнымъ образомъ, намъ остается проститься съ главными спутниками, не отстававшими отъ насъ во всю дорогу.

   Прежде всего заслуживаютъ нашего вниман³я почтенный Брассъ и его любезная сестрица.

   Мы уже знаемъ, что судья, къ которому привели м-ра Самсона, удержалъ его у себя и затѣмъ такъ убѣдительно просилъ его остаться у него подольше, что тотъ не могъ ему отказать въ этой милой просьбѣ, и обязательный хозяинъ распорядился, чтобы гостю отвели самую удобную квартиру, откуда онъ могъ выходить только гулять въ маленьк³й мощеный дворикъ; такимъ образомъ общество надолго лишилось своего достойнаго члена. Зная скромныя привычки адвоката и его пристраст³е къ уединенной жизни, кромѣ того, дорожа обществомъ такого интереснаго гостя, судья не иначе соглашался отпустить его изъ-подъ своего гостепр³имнаго крова, какъ за поручительствомъ двухъ солидныхъ домовладѣльцевъ, изъ которыхъ каждый долженъ былъ представить залогь въ 1,500 фунтовъ стерлинговъ. Онъ, вѣроятно, боялся, что если отпустить Самсона на свободу безъ всякой гарант³и, тотъ не захочетъ къ нему вернуться. Это предложен³е показалось Брассу до того забавныьгь, что онъ съ радостью ухватился за него, какъ за шутку и, выбравъ изъ обширнаго круга своихъ знакомыхъ двухъ пр³ятелей, имущество которыхъ, вмѣстѣ взятое, не достигало стоимости 15 пенсовъ, представилъ ихъ поручителями. И точно, шутка вышла забавная. Она продолжалась ровно 24 часа, послѣ чего поручительство этихъ господъ, шутя вѣроятно, было отвергнуто и Брассъ долженъ былъ довольствоваться казенной квартирой, до тѣхъ поръ, пока не предсталъ передъ судомъ присяжныхъ, тоже участвовавшихъ въ шуткѣ.

   Эти 12 шутниковъ разсмотрѣли его дѣло и, шутя, признали его виновнымъ въ обманѣ и клятвопреступничествѣ. Мало того, надо полагать, что даже городск³е обыватели были причастными къ этой шуткѣ: когда Брасса ввзли въ судъ, уличная толпа забросала его печеными яйцами и дохлыми кошками и готова была разорвать его на куски, что, вѣроятно, по мнѣн³ю Брасса, придавало еще болѣе шутливый оттинокъ его дѣлу.

   Желая продлить забаву, Брассъ, въ лицѣ своего защитника, подалъ на кассац³ю, на томъ-де основан³и, что если онъ и повинился во всемъ, то только потому, что ему обѣщали выхлопотать прощен³е и полное помилован³е. Въ виду этого онъ требовалъ себѣ снисхожден³я, такъ какъ законъ, предусматривая подобные случаи, не отказываетъ въ покровительствѣ людямъ, введеннымъ въ обманъ, благодаря своей довѣрчивости. Послѣ долгихъ и торжественныхъ дебатовъ, этотъ вопросъ, вмѣстѣ съ другими, чисто техническими - нельзя себѣ вообразить ничего нелѣпѣе этихъ послѣднихъ - былъ представленъ на разсмотрѣн³е судьямъ, которые, въ концѣ концовъ, и рѣшили: вмѣсто того, чтобы ему, стряпчему, путешествовать по чужимъ краямъ, пускай, молъ, лучше остается дома - не лишать нее родину такого украшен³я - и только предписали ему нѣкоторыя, самыя незначительныя ограничен³я свободы.

   А ограничен³я эти заключались въ слѣдующемъ: Брассъ долженъ былъ въ продолжен³е нѣсколькихъ лѣтъ жить въ одномъ очень обширномъ здан³и, гдѣ много и другихъ, подобныхъ ему джентльменовъ.- Они ходили съ бритыми головами, въ сѣрыхъ мундирахъ на желтой подкладкѣ и питались супомъ и кашей, содержались на общественный счетъ. Онъ долженъ былъ участвовать и въ ихъ занят³яхъ, то есть, изо-дня въ день взбираться по безконечной лѣстницѣ, а для того, чтобы его, непривычныя къ подобному моц³ону, ноги не очень ослабѣли, ему надѣли, немного повыше щиколотки, чудодѣйственную ладанку, попросту, желѣзный браслетъ. И въ одинъ прекрасный вечеръ, раба Божьяго, въ обществѣ девяти джентльменовъ и двухъ дамъ, перевезли на новую квартиру. Они сподобились чести ѣхать въ каретѣ Ея Величества.

   Но дѣло не ограничилось этимъ пустяшнымъ наказан³емъ: имя Брасса было вычеркнуто изъ списка адвокатовъ, что съ нѣкоторыхъ поръ считается большимъ позоромъ. Предполагается, что къ этому наказан³ю прибѣгаютъ лишь въ крайнихъ случаяхъ, въ случаѣ совершен³я особенно гнуснаго дѣян³я, и мы охотно этому вѣримъ, такъ какъ въ этомъ спискѣ, на ряду съ самыми честными, красуется множество далеко небезупречныхъ именъ.

   Относительно Сэлли Брассъ ходили различные слухи. Одни выдавали за достовѣрное, будто она переодѣлась въ мужское платье и поступила матросомъ на купеческ³й корабль. Друг³е утверждали, что видѣли ее, съ ружьемъ въ рукахъ, въ мундирѣ 2-го пѣхотнаго полка, на часахъ у Сентъ-Джемскаго парка. Вѣрно только то, что лѣтъ пять спустя послѣ описанныхъ нами происшеств³й - видѣлъ ли кто нибудь Сэлли за это время, намъ въ точности неизвѣстно - какой-то старикъ и старуха, одѣтые въ рубища, часто выходили по вечерамъ изъ самаго грязнаго переулка Сентъ-Джайльскаго квартала и, скорчившись отъ холода, еле волочили ноги по улицамъ, ища въ канавахъ съѣстныхъ остатковъ и отбросовъ, чтобы утолить голодъ. Это случалось лишь въ холодные и темные вечера, когда несчастные оборванцы Лондона, ютящ³еся въ обыкновенное время въ заброшенныхъ сараяхъ, погребахъ, подъ арками, въ разныхъ притонахъ нищеты, болѣзней и пороковъ, рѣшаются выползать на свѣтъ Бож³й. Тѣ, кто знавалъ эксъ-адвоката, говорятъ, что это былъ онъ съ сестрой. Говорятъ также, что ихъ и по с³е время можно встрѣтить иной разъ ночью на улицахъ Лондона, и что прохож³е съ отвращен³емъ сторонятся отъ нихъ.

   Трупъ Квильпа былъ найденъ черевъ нѣсколько дней послѣ того, какъ его выбросило на берегъ. Слѣдств³е было произведено на мѣстѣ, и такъ какъ мног³я обстоятельства, сопровождавш³я его смерть, давали поводъ предполагать, что онъ совершилъ самоуб³йство, то судъ и постановилъ: похоронить его на перекресткѣ четырехъ дорогъ, въ какомъ нибудь очень уединенномъ мѣстѣ, предварительно воткнувъ ему въ сердце колъ.

   Но кажется, что объ этомъ только поговорили, а тѣло втайнѣ сдали на руки Тому Скотту. Впрочемъ, мнѣн³я и въ этомъ расходятся: нашлись люди, увѣрявш³е, будто Томъ потихонько, ночью, выкопалъ трупъ и похоронилъ его на мѣсти, указанномъ вдовою умершаго. Очень можетъ быть, что оба эта слуха вымышленные, и что они возникли единственно благодаря тому невѣроятному, хотя и достовѣрному, факту, что Томъ плакалъ во время слѣдств³я. Мало того, что онъ плакалъ, онъ даже пытался броситься на судей, но его, разумѣется, вовремя схватили и вывели изъ суда. Въ отместку за это онъ сталъ на голову передъ единственнымъ окномъ камеры, гдѣ происходило засѣдан³е, и затемнялъ судьямъ свѣтъ до тѣхъ поръ, пока городовой не ударилъ его по ногамъ и не привелъ ихъ въ надлежащее положен³е.

   Выброшенный, такъ сказать, на улицу, смертью своего хозяина, Томъ попробовалъ зарабатывать хлѣбъ своимъ природнымъ талантомъ, то есть, сдѣлался акробатомъ, а такъ какъ блестящая карьера, которой онъ себя посвятилъ, встрѣчала непреодолимую помѣху въ его англ³йскомъ имени и происхожден³и - не смотря на то, что это головоломное искусство пользуется у насъ большой популярностью - онъ, не долго думая, принялъ имя мальчика итальянца - продавца обрѣзковъ - съ которымъ случайно познакомился и съ тѣхъ поръ съ необыкновеннымъ успѣхомъ кувыркался и дѣлалъ различные сальто-мортале.

   Вдовушка Квильпа никакъ не могла простить себѣ единственнаго сквернаго поступка, тяготившаго ея совѣсть, и всяк³й разъ, вспоминая о немъ, заливалась горькими слезами. У мужа ея не было родственниковъ, поэтому все его состоян³е перешло къ женѣ, и она стала теперь богатой женщиной. Если бы онъ успѣлъ сдѣлать завѣщан³е, очень можетъ быть, что она оказалась бы нищей. Въ первый бракъ она вступила по настоян³ю матери, во второй разъ вышла замужъ по собственному желан³ю. Выборъ ея палъ на красиваго и еще довольно молодого человѣка, а такъ какъ онъ поставилъ услов³емъ, чтобы теща жила отдѣльно, получая отъ нихъ средства на свое содержан³е, то въ домѣ молодыхъ было довольно тихо: они ссорились между собой лишь настолько, насколько это неизбѣжно въ каждомъ супружествѣ и, вообще говоря, весело зажили на денежки умершаго карлика.

   Въ семьѣ Гарландъ жизнь текла по-прежнему тихо, мирно и любовно. Но и у ихъ домашняго очага совершилась перемѣна, о которой мы теперь и поговоримъ. М-ръ Абель вошелъ въ компан³ю съ нотар³усомъ Визерденомъ, и по этому случаю у нихъ былъ большой балъ. Судьбѣ угодно было, чтобы между приглашенными оказалась одна чрезвычайно застѣнчивая молодая барышня, въ которую м-ръ Абель и влюбился. Какъ это случилось, какъ они оба объ этомъ догадались, кто изъ нихъ первый открылъ эту тайну, никому доподлинно неизвѣстно, но какъ бы то ни было, а они въ свое время поженились и были очень счастливы. Надо и то сказать, что они вполнѣ заслужили свое счастье. Авторъ съ особеннымъ удовольств³емъ заноситъ на свои страницы сообщенное ему извѣст³е, что Богъ благословилъ ихъ многочисленнымъ потомствомъ, ибо, чѣмъ больше нарождается хорошихъ, добродѣтельныхъ людей, тѣмъ больше облагораживается человѣческая природа на радость всему м³ру. Лошадка до конца жизни сохранила свой независимый характеръ и твердость принциповъ. А жила она необыкновенно долго. Старики Гарландъ очень часто видались со своими дѣтьми: пони то-и-дѣло таскалъ фаэтончикъ отъ одного дома къ другому, поэтому у молодыхъ Гарландовъ для него была отдѣльная конюшня, куда лошадка входила съ чрезвычайнымъ достоинствомъ. Когда дѣти Абеля подросли, она такъ подружилась съ ними, что, какъ собака, бѣгала за ними по знакомой намъ ливадѣ, позволяла себя ласкать, гладить; и за всѣмъ тѣмъ, доведя свою снисходительность до того, что дѣти безъ малѣйшаго страха осматривали ея копыта и даже вѣшались ей на хвостъ, она ни за что въ м³рѣ не допустила бы, чтобы кто нибудь изъ нихъ сѣлъ на нее верхомъ или вздумалъ бы управлять ею, дескать, и фамильярности вашей есть предѣлы, переступать которые не слѣдуетъ.

   Она и на старости лѣтъ не потеряла способности привязываться къ отдѣльнымъ личностямъ. Когда, послѣ смерти своего пр³ятеля, священника, баккалавръ переселился къ брату, лошадка такъ, полюбила его, что, когда онъ правилъ ею, она шла безъ малѣйшаго сопротивлен³я. Послѣдн³е два, три года ея уже не запрягали; она жила, такъ сказать, на пенс³и, но нраву своему не измѣняла до конца и незадолго передъ смертью порядкомъ-таки лягнула осматривавшаго ее ветеринара.

   Дикъ Сунвеллеръ очень медленно поправлялся послѣ болѣзни. Какъ только онъ сталъ получать завѣщанную ему тетушкой ренту, онъ тотчасъ же накупилъ маркизѣ платьевъ и привелъ въ исполнен³е обѣтъ, данный имъ на одрѣ болѣзни: помѣстилъ ее въ школу. Долго придумывалъ онъ, какое бы имя дать ей, и наконецъ рѣшилъ, что самое подходящее будетъ "Софрон³я Сфинксъ", и мило, и благозвучно, и не лишено нѣкотораго таинственнаго оттѣнка. Подъ такимъ-то именемъ заплаканная маркиза и поступила въ школу, которую онъ для нея избралъ. У дѣвушки оказались блестящ³я способности: она вскорѣ же перегнала всѣхъ своихъ товарокъ, и Дикъ перевелъ ее въ высшее учебное заведен³е. Надо отдать справедливость Дику: воспитан³е маркизы стоило ему такъ дорого, что въ продолжен³е 5-ти, 6-ти лѣтъ онъ, благодаря этому, отказывалъ себѣ во многомъ, но ни разу не пожалѣлъ, что затѣялъ доброе дѣло, и считалъ себя вполнѣ вознагражденнымъ ея блестящими успѣхами. Надо было видѣть, съ какой важностью онъ выслушивалъ отзывы о ней содержательницы панс³она, куда онъ являлся каждый мѣсяцъ за отчетомъ и гдѣ уже успѣлъ прослыть за чрезвычайно эксцентричнаго молодого литератора, обладающаго необыкновенной способностью засыпать васъ цитатами.

   И такимъ-то образомъ, маркиза годамъ къ 19-ти по приблизительнымъ догадкамъ - прошла полный курсъ наукъ и изъ нея вышла красивая, умная, веселая дѣвушка. Тутъ Дика стало одолѣвать раздумье, что-жъ онъ будетъ съ ней дѣлать, когда она выйдетъ изъ панс³она. Въ одинъ изъ своихъ обычныхъ визитовъ, когда, поджидая ее въ пр³емной, Дикъ крѣпко задумался надъ этимъ вопросомъ, она вышла къ нему одна, такая улыбающаяся, такая свѣженькая, что въ головѣ его опять шевельнулась мысль - она приходила ему и прежде - что, если бы маркиза согласилась выйти за него замужъ, онъ счелъ бы себя счастливѣйшимъ человѣкомъ. Онъ тутъ же и высказалъ свою мысль. Не знаю, что она ему на это отвѣтила, но, надо полагать, не отвергла его предложен³я, потому что ровно черезъ недѣлю послѣ этого разговора они обвѣнчались, и Дикъ при всякомъ удобномъ случаѣ повторялъ, что, какъ бы то ни было, а вѣдь дѣйствительно для него готовилась, для него воспитывалась прелестная молодая дѣвушка.

   Какъ разъ въ это время въ Гамштетѣ отдавался въ наемъ маленьк³й коттэджъ, съ садомъ, въ которомъ была и курильная бесѣдка - предметъ зависти для современныхъ курильщиковъ. Они наняли ее и, по окончан³и медоваго мѣсяца, переѣхали туда. Аккуратно каждое воскресенье къ нимъ пр³ѣзжалъ Чекстеръ. Онъ проводилъ у нихъ весь день и сообщалъ имъ всѣ городск³я сплетни. Этотъ господинъ въ продолжен³е многихъ лѣтъ былъ заклятымъ врагомъ Кита. Онъ не стѣсняясь говорилъ, что былъ гораздо лучшаго о немъ мнѣн³я тогда, когда его считали воромъ: чтобы совершить, молъ, преступлен³е, требовалась нѣкоторая отвага, энерг³я; невиновность же его въ утайкѣ банковаго билета еще разъ подтверждаетъ его, Чекстера, мнѣн³е, что Китъ хитрая бест³я и больше ничего. Но въ концѣ концовъ онъ все-таки примирился съ нимъ и даже удостоивалъ его своимъ покровительствомъ: на томъ основан³и, что Китъ достаточно измѣнился къ лучшему и слѣдов