Бласко-Ибаньес Висенте - Винный склад

ь. Съ минуты на минуту меня опяьь вызовутъ къ телефону.

   Ферминъ стоялъ съ опущенной головой, съ такимъ горестнымъ выражен³емъ лица, какъ будто слова сжигали ему языкъ. Наконецъ, онъ началъ разсказъ о случившемся въ Марчамалѣ въ послѣднюю ночь винограднаго сбора.

   Вспыльчивый, гнѣвный и властный характеръ Дюпона сказался въ громкихъ крикахъ. Его эгоизмъ побудилъ его прежде всего подумать о себѣ, о безчест³и, нанесенномъ его дому.

   - Так³я мерзости у меня въ Марчамалѣ! - воскликнулъ онъ, вскактвая со стула. - Башня Дюпоновъ, мой домъ, куда я часто вожу свою семью, превращенъ въ вертепъ порока! Демонъ похотливосвъти творилъ подвиги свои въ двухъ шагахъ отъ часовни, отъ храма Божьяго, гдѣ ученые священнослужители церкви провозглашали свои высок³я и прекрасныя проповѣди. И негодован³е душило его.

   - Пожалѣй меня, Ферминъ, - кричалъ донъПабло. - Я богатъ, матъ моя святая жена, истинная христианка, дѣти послушныя. Но мой тяжк³й крестъ, это - дочери маркиза и этотъ Луисъ, двоюродный мой братъ, безчест³е всей семьи!

   Дюпонъ упалъ на стулъ свой, въ изнеможен³и закрылъ лицо руками. Но взглянувъ на стоявшаго передъ нимъ Фермина, онъ ег спросилъ:

   - Какъ ты думаещшъ, чѣмъ же я могу помочь тебѣ во всемъ этомъ?

   Монтенегро стряхнулъ свою робость, чтобы отвѣтитъ принципалу. Онъ пришелъ проситъ у него совѣта, болѣе того - поддержки для исправлен³я зла, и это онъ, какъ христ³анинъ и кабальеро, какъ онъ всегда отзывался о себѣ, - навѣрное и не преминетъ сдѣлать.

   - Вы глава нашей семьи и поэтому я и обратился къ вамъ. У васъ есть средство оказать намъ добро и вернуть честь моей семьѣ.

   - Глава... глава... - иронически повторилъ донъ-Пабло. И онъ замолкъ, видно отыскивая въ умѣ рѣшен³е вопроса. Затѣмъ заговорилъ о Мар³и де-ла-Лусъ. Она тяжело согрѣшила и ей есть въ чемъ раскаиваться.

   - Я думаю, - добавилъ онъ, - что лучше всего твоей сестрѣ пойти въ монастырь. Не дѣлай отрицательнаго жеота. Я поговорю съ моей матерью. Мы дадимъ пять или шесть тысячъ дуросовъ... сколько понадобится... для взноса въ одинъ изъ самыхъ лучшихъ монастырей.

   Ферминъ всталъ, блѣдный, нахмуривъ брови.

   - Это все, что вы имѣете сказать мнѣ?. - спросилъ онъ глухимъ голосомъ.

   Милл³онеръ удивился вопросу юноши. Какъ, онъ недоволенъ этимъ? Можетъ онъ предложить лучшее рѣшен³е вопроса? И съ безпредѣльнымъ изумлен³емъ, точно говоритъ о чемъ-то неслыханномъ и безконечно-нелѣпомъ, донъПабло добавилъ:

   - Развѣ только тебѣ приснилось, что двоюродный мой братъ можетъ жениться на твоей сестрѣ?

   - Это самое простое, естественное и логическое, то, что требуетъ честь и единственное, что можетъ посовѣтовать такой христианинъ, какъ вы.

   Дюпонъ снова заговорилъ возбужденнымъ тономъ.

   - Та, та, та!... Теперь христ³анство вамъ по вкусу! Вы, з_е_л_е_н_ы_е, толкуете его на свой ладъ. Хотя мы и дѣти одного небеснаго отца, но пока живемъ на землѣ, соц³альный строй, установленный свыше, не долженъ нарушаться. Каждый обязанъ оставаться въ томъ общественномъ сослов³и, въ которомъ лнъ родился. Хотя Луисъ развратный человѣкъ, но онъ можетъ со временемъ исправиться, и онъ членъ моей семьи. Вспомнимъ, что и святой Августинъ въ молодости...

   Но Дюпона позвали какъ разъ въ телефону и, простоявъ нѣсколько минутъ у аппарата, слушая и издавая радостныя восклицан³я, онъ обернулся затѣмъ къ Монтенегро, какъ казалось, уже забывъ о причинѣ его посѣщен³я.

   - Они подходятъ къ городу, Ферминъ, - сказалъ онъ, потирая себѣ руки.

   - Мнѣ сообщаютъ оть имени алкальда, что собравш³еся на Каулинѣ начинаютъ направляться къ городу. Небольшой страхъ въ первую минуту, а затѣмъ: б_у_м_ъ, б_у_м_ъ, б_у_м_ъ, - хорош³й урокъ, который имъ недостаегь, потомъ тюрьма, и даже нѣсколько казней, чтобы они опять стали осторожнѣе и насъ оставили бы въ покоѣ на нѣкоторое время.

   Донъ=Пабло приказалъ закрыть ворота и ставни его дома. Если Ферминъ не желаетъ переночевать здѣсь, ему надо уходить сейчасъ. Принципалъ говорилъ торопливо, съ мыслями, устремленными на близкое нашеств³е забастовщиков, доведенныхъ до отчаян³я, и онъ толкалъ Фермина къ выходу, провожая его до дверей, точно ойнъ забылъ о его дѣлѣ.

   - На чемъ же мы порѣшили, донъ-Пабло?

   - Ахъ, да... Твое дѣло... дѣло сестры твоей. Посмотримъ... Заходи другой разъ; я поговорю съ моей матерью. Мысль о монастырѣ лучше всего, повѣрь мнѣ.

   И увидавъ на лицѣ Фермина протестъ, онъ заговорилъ смиреннымъ тономъ.

   - Брось мысли о свадьбѣ. Пожалѣй меня и мою семью. He достаточно ли уже у насъ горя? Дочери маркиза, безчестящ³я насъ, живя со сволочью. Луисъ, который, казалось, пошелъ, наконецъ, до хорошему путию И вдругъ такое приключен³е съ нимъ... Ты хочешь огорчить меня и мою маьъ, настаивая, чтобы Дюпонъ женился на дѣвушкѣ изъ виноградника? Я думалъ, что ты насъ больше уважаешь. Пожалѣй меня, пожалѣй.

   - Да, донъ-Пабло, я жалѣю васъ, - сказалъ Ферминъ. - Вы заслуживаете сострадан³я по грустному состоян³ю вашей души. Религ³я ваша совершенно иная, чѣмъ моя.

   Дюпонъ отступилъ на шагъ, забывъ моменталъьно о всѣхъ своихъ тревогахъ. Была затронута самая чувствительная его струна. И служащ³й его осмѣливался говориать съ нимъ такимъ тономъ.

   - Моя религ³я... моя религ³я,.. - воскликнулъ онъ гнѣвно, не зная съ чего начать. - Что ты можешь сказатб о ней? Завтра мы обсудимъ этотъ вопросъ въ конторѣ... а если нѣтъ, то сейчасъ...

   Но Ферминъ прервалъ его.

   - Завтра это было бы трудно, - сказалъ онъ спокойно. - Мы съ вами не увидия завтра, и, бытъ можетъ, и никогда. Сейчасъ тоже нельзя: я очень спѣшу... Прощайте, донъ-Пабло! He буду безпокоить васъ вторично: вамъ больше не придется просить меня пожалѣть васъ. To, что мнѣ остается сдѣлать, я сдѣлаю одинъ.

   И онъ поспѣшно вышелъ изъ дома; Дюпона. Когда онъ очутился на улицѣ, начинало темнѣть.

  

   IX.

  

   Раннимъ вечеромъ собрались первыя кучки рабочихъ на громадной равнинѣ Каулины. Одни спустились съ горъ, друг³е пришли съ мызъ, или съ полей, по ту сторону Хереса; нѣкоторые явились съ пограничныхъ мѣстностей Малаги, и изъ Санлукара де-Варромеда. Таинственный призывъ раздался по всѣмъ постоялымъ дворамъ, по всѣмъ селамъ и людскимъ на всемъ пространствѣ округа Хереса, и всѣ работники поспѣшно собрались, думая, что насталъ моменть возмезд³я.

   Они смотрѣли на Хересъ злобнвми глазами. День разсчета бѣдныхъ съ богатыми приближался, и бѣлый, улыбающ³йся городъ, городъ богачей, съ его бодегами и милл³онами, будеть сожженъ, освѣщая ночь пламенемъ пожара!

   Вновь прибывш³е собирались по одну сторону дороги, на равнинѣ, покрытой кустарникомъ. Быки, которые паслись здѣсь, ушли въ самую глубь равнины, словно испуганные этимъ чернымъ пятномъ, которое все увеличивалось и увеличивалось безпрерывно вливающимися въ него новыми полчищами работниковъ.

   Вся орда нужды явилась на призывъ. Это были люди исхудалые, съ лицами, сожженными солнцемъ. Къ полевымъ работникамъ присоединились и городск³е рабоч³е изъ Хереса.

   Возбужден³е мятежа, страстное стремлен³е къ мести, желан³е улучшить свою участь, казалось, сравнивали всѣхъ ихъ, придавая имъ какъ бы семейное сходство.

   - Идемъ, - восклицали они съ горящими глазами, видя что столько т_о_в_а_р_и_щ_е_й собралось. Ихъ было больше четырехъ тысячъ. Вновь прибывавш³е подходили къ собравшимся на равнинѣ съ вопросомъ:

   - Въ чемъ дѣло?

   - Да, въ чемъ же дѣло? - Все собрались, не зная почему и для чего.

   Распространилась вѣсть, что сегодня вечеромъ, когда стемнѣетъ, начнется революц³я, и они прищли, доведенные до отчаян³я нуждой и преслѣдован³ями забастовки, съ старыми пистолетами за кушаками, съ серпами въ рукахъ, ножами или страшными рѣзаками, которые однимъ взмахомъ могли отрубить голову.

   У нихъ было нѣчто большее, чѣмъ все это: была вѣра, вдохновляющая всякую толпу въ первые моменты возстан³я, энтуз³азмъ и довѣрчивость, благодаря которой они принимали съ восторгомъ самыя нелѣпыя свѣдѣн³я, считая ихъ вполнѣ достовѣрными. Иниц³атива этого собран³я, первая мысль о немъ принадлежала М_а_д_р_и_л_е_н_ь_о, молодому человѣку, незнакомому въ этой мѣстности, но явившемуся въ окрестностяхъ берега во время разгара забастовки и возбуждавшаго отвагу въ слушателяхъ своими пылкими рѣчами. Никто не зналъ его, но языкъ у него былъ хорошо повѣшенъ и, повидимому, это была важная птица, судя по знакомствамъ, которыми онъ хвастался. Его послалъ, какъ онъ говорилъ, Сальватьерра, чтобы замѣнить его во время отсутств³я его.

   Великому соц³альному движен³ю, имѣющему измѣнить весь существующ³й строй м³ра, должно быть положено начало въ Хересѣ. Сальватьерра и друг³е, не менѣе извѣстныя лица, уже скрываются въ городѣ, чтобы появиться въ благопр³ятный моментъ. Войско присоединится въ революц³онерамъ, лишь только они вступятъ въ городъ.

   И легковѣрные работники, съ яркимъ воображен³емъ южанъ, передавали друъ другу эти свѣдѣн³я, украшая ихъ всякаго рода подробностями. Прольется кровь однихъ лишь богатыхъ. Солдаты перейдутъ къ нимъ, и офщеры тоже на сторонѣ революц³и. Старики, тѣ, которые пережили сентябрьское возстан³е противъ Бурбоновъ, были наиболѣе довѣрчивые и легковѣрные.

   Они в_и_д_ѣ_л_и своими глазами и не нуждались въ томъ, чтобы имъ что-либо доказывали. Возставш³е генералы и адмиралы были лишь автоматами, дѣйствовавшими подъ вл³ян³емъ великаго человѣка, уроженца здѣшней мѣстности. Донъ-Фернандо сдѣлалъ все это, онъ вызвалъ мятежъ во флотѣ, онъ послалъ полки въ Алколеа противъ солдатъ, шедшихъ изъ Мадрида. И то, что онъ сдѣлалъ, чтобы лишить королеву ея престола и подготовить появлен³е республики, длившейся семь мѣсяцевъ, развѣ онъ этого не повторитъ, когда дѣло касается столь важной вещи, какъ завоеван³е хлѣба для бѣдныхъ?

   Время шло, и солнце стало заходить, а толпа все еще не знала, что она собственно ждетъ и до которыхъ поръ ей надо оставаться здѣсь.

   Дядя Сарандилья переходилъ отъ одной группы къ другой, чтобы удовлетворить свое люболытство. Онъ ускользнулъ изъ Матансуэлы, поссорившись съ своей старухой, которая не хотѣла отпустить его, и, не послушавшись совѣтовъ надсмотрщика, напоминавшаго ему, что въ его годы нельзя пускаться въ поиски приключен³й. Онъ хотѣлъ видѣть вблизи, что такое революц³я бѣдняковъ; присутствовать при той благословенной минутѣ (если она настанетъ), когда крестьяне подѣлятъ землю на мелк³е участки, осущесталяя его мечту.

   Онъ старался узнать слабыми своими глазами знакомыхъ среди прдбывающихъ, удивлялся ихъ неподвижности, неувѣренности и неимѣн³ю плана.

   - Я былъ солдатомъ, - говорилъ онъ, - былъ на войнѣ, а то, что вы теперь подготовляете, все равно что сражен³е. Гдѣ же у васъ знамя? Гдѣ вашъ полководецъ?...

   Сколько онъ ни осматривался кругомъ, онъ видѣлъ лишь только группы людей, какъ казалось, утомившихся безвконечнымъ ожидан³емъ. Нѣтъ ни полководца, ни знамени!

   - Плохо, очень плохо, - разсуждалъ Сарандилья. - Мнѣ кажется я лучше ворочусь на мызу. Старуха права, это кончится поражен³емъ.

   Еще одинъ любопытный тоже переходилъ отъ одной группы къ другой. Это былъ Алкапарронъ, съ двойной своей шляпой, нахлобученной на глаза. Поденщики встрѣчали его смѣхомъ. И онъ тутъ же? Они ему дадутъ ружье, когда войдутъ въ городъ. Посмотримъ, храбро ли онъ будетъ сражатъся съ буржуями.

   Но цыганъ отвѣчалъ на предложен³е преувеличенными изъявлен³ями испуга. Людямъ его племени не нравится война. Взять ему ружье? Бытъ можетъ они видѣли многихъ цыганъ, которые были бы солдатами?

   - Но красть, - это ты сумѣешь, - говорлии ему друг³е. - Когда настанетъ время дѣлежа, какъ ты набьешь себѣ пузо, бездѣльникъ!

   И Алкапарронъ смѣялся, какъ обезьяна, потирая себѣ руки, при упомнан³и о разграблен³и города, польщенный въ своихъ атавист³ическихъ расовыхъ инстинктахъ.

   Одинъ изъ бывшихъ поденщиковъ въ Матансуэлѣ напомнилъ ему его двоюродную сестру Мари-Крусъ.

   - Если ты мужчина, Алкапарронъ, ты можешь сегодня ночью отомстить за нее. Возьми этотъ серпъ и всади его въ брюхо разбойнику дону-Луису.

   Цыганъ отстранилъ рукой предложенное ему смертоносное оруд³е, и убѣжалъ отъ говорившихъ съ нимъ, чтобы скрыть свои слезы.

   Начинало темнѣтъ. Поденщики, уставъ ждатъ, стали двигаться туда и сюда, разражаясь протестами. Пусть скажутъ наконецъ, кто тутъ распоряжается. Останутся они всю ночь что ли на Каулинѣ? Гдѣ Сальватьерра? Пусть онъ явится!... Безъ него они никуда не пойдутъ.

   Нетерпѣн³е и неудовольств³е толпы были причиной того, что наконецъ у нея явился вождь. Надъ криками толпы возвысился громовой голосъ Хуанона. Его руии атлета поднялись надъ головами.

   - Но кто же далъ намъ приказан³е собраться здѣсь?... М_а_д_р_и_л_е_н_ь_о? Пускай же онъ идетъ сюда. Пусть его отыщутъ!

   Городск³е рабоч³е, ядро и_д_е_й_н_ы_х_ъ товарищей, пришедшихъ сюда изъ Хереса, и которымъ было поручено вернуться не иначе какъ съ крестьянами, собрались вокругъ Хуанона, угадывая въ немъ вождя, который сплотитъ воедино всѣ разрозненныя воли.

   Наконецъ нашли М_а_д_р_и_л_е_н_ь_о, и Хуанонъ приступилъ къ нему съ разспросомъ, что они тутъ дѣлають? Пр³ѣзж³й выражался весьма многословно, ничего въ сущности не сказавъ.

   - Мы собрались здѣсь для револ³оц³и, а именно для соц³альной революц³и.

   Хуанонъ топалъ ногой отъ нетерпѣн³я. Гдѣ же Сальватьерра? Гдѣ донъ-Фернандо?...

   М_а_д_р_и_л_е_н_ь_о не видѣлъ его, но зналъ, ему этл говорили, что донъ-Фернандо въ Хересѣ и ждетъ вступлен³я туда рабочихъ. Онъ зналъ также, или вѣрнѣе, ему говорили, что и войско перейдетъ на ихъ сторону. И стража, охраняющая тюрьму, точно также въ заговорѣ. Ничего другого не нужно, какъ только идти въ городъ и сами солдаты откроютъ ворота тюрьмы, выпустивъ на свободу всѣхъ арестованныхъ товарищей.

   Великанъ Хуанонъ стоялъ нѣсколько минутъ въ задумчивости, почесывая себѣ лобъ, точно этимъ онъ могъ оказать помощь ходу запутанныхъ своихъ мыслей.

   - Пусть такъ, - воскликнулъ онъ послѣ довольно продолжительнаго молчан³я. - Значитъ, вопросъ въ томъ, покажемъ ли мы себя мужчинами или нѣтъ: войдемъ ли въ городъ, чтобы тамъ ни случилось, или же отправимся спать по домамъ.

   Въ его глазахъ блестѣла холодная рѣшимость, фатализмъ тѣхъ, которые становятся вождями толпы. Онъ бралъ на себя отвѣтственность за мятежъ, не подготовленный имъ. О предполагавшемся возстан³и и онъ зналъ столько же, какъ эти люди, бродивш³е, казалось, въ какихъ-то сумеркахъ, не въ состоян³и объяснить, себѣ, что они тутъ дѣлаютъ.

   - Товарищи! - крикнулъ Хуанонъ повелительно. - Впередъ, въ Хересъ, всѣ тѣ, у кого есть мужество въ душѣ! Мы освободимъ изъ тюрьмы наишхъ бѣдныхъ братьевъ... долой всѣхъ, кто желалъ бы помѣшать этому. Сальватьерра тамъ.

   Первый, подошедш³й къ импровизированному вождю, былъ Пако де-Требухена, бунтовщикъ-поденщикъ, котораго не принимали, на работу ни на одной мызѣ и который скитался изъ села въ село съ своимъ осликомъ, продавая водку и революц³онныя брошюры.

   - Я пойду съ тобой, Хуанонъ, такъ какъ Товарищъ Фернандо ждетъ насъ.

   - Кто мужчина, и у кого есть совѣстъ, пусть идетъ за мной, - громко крикнулъ Хаунонъ, самъ не зная, куда ему вести товарищей.

   Однако, несмотря на его призывы къ мужеству и, совѣсти, большинство собравшихся инстинктивно отступало. Ропотъ недовѣр³я, безпредѣльнаго разочарован³я поднялся въ толпѣ. Отъ шумнаго энтуз³азма большинство сразу перешло къ подозрѣн³ямъ и страху. Ихъ южное воображен³е, всегда склонное къ неожиданному и чудесному, внушило имъ вѣру въ появлен³е Сальватьерры и друг хъ знаменитыхъ революц³онеровъ, сидящихъ верхомъ на рѣзвыхъ коняхъ, словно гордые и непобѣдимые полководцы, стоявш³е во главѣ большого войска, чудесно появившагося изъ-подъ земли. Имъ-же предстояла лишь задача сопровождать могущественныхъ этихъ союзниковъ при вступлен³и ихъ въ Хересъ, взявъ на себя легк³й трудъ убить побѣжденныхъ и завладѣтъ ихъ богатствомъ! А вмѣсто этого имъ говорять, чтобы они одни вступили въ этотъ городъ, который вырисовывается на горизонтв, въ послѣднемъ с³ян³и заходящаго солнца, и, казалось, сатанински мигаетъ имъ красными глазами своего освѣщен³я, точно заманивая ихъ въ западню. Они не дураки. Жизнь для нихъ тяжела чрезмѣрностью работы и безпрерывнымъ голодомъ; но еще хуже - умереть. Домой, домой!

   И группы начали уходить въ направлен³и, противоположномъ городу, теряться въ полумракѣ, не желая выслушиватъ оскорблен³я Хуанона и наиболѣе экзальтарованныхъ изъ рабочихъ.

   Эии послѣдн³е, боясь, что, оставаясь дольше здѣсь, они облегчатъ лишь новое бѣгство, отдали приказан³е двинуться впередъ.

   - Въ Хересъ! Въ Хересъ!...

   Они пошли. Было ихъ около тысячи человѣкъ: городск³е рабоч³е, и люди-звѣри, которые отправились на собран³е, чувствуя запахъ крови, и не могли уйти, точно ихъ толкалъ инстинкть, болѣе смѣлый, чѣмъ ихъ воля.

   Рядомъ съ Хуанономъ, среди самыхъ храбрыхъ, шелъ М_а_э_с_т_р_и_к_о, тотъ юноша, который проводилъ ночи въ людской въ Матансуэлѣ, учась читать и писать.

   - Мнѣ кажется, что наше дѣло плохо, - сказалъ онъ своему энергичному товарищу. - Мы идемъ, точно слѣпые. Я видѣлъ людей, бѣжавшихъ по направлен³ю въ Хересъ, чтобы предупредить о нашемъ прибыт³и. Насъ ждутъ, но не готовять что-либо хорошее.

   - Ты ошибаешъся, М_а_э_с_т_р_и_к_о, - отвѣчалъ повелительно вождь рабочихъ, который, гордясь взятымъ имъ на себя дѣломъ, считалъ малѣйшее возражен³е непочтительностью. - Ты ошибаешься. Если же ты боишься, убѣгай, какъ остальные. Намъ не нужны здѣсь трусы.

   - Я трусъ? - воскликнулъ чистосердечно парень. - Впередъ, Хуанонъ! Жизнь не такъ-то и дорога.

   Они шли всѣ молча, съ опущенной головой, точно собираются напасть на городъ. Мадриленьо объяснилъ свой планъ. Первымъ дѣломъ надо идти въ тюрьму освободить арестованныхъ товарищей. Тамъ къ нимъ присоединится войско. И Хуанонъ, словно никакой приказъ не можетъ быть изданъ помимо него, повторялъ громко:

   - Въ тюрьму, друзья! Спасать нашихъ братьевъ!

   Они сдѣлали большой обходъ, чтобы войти въ ropод переулкомъ, точно они совѣстились проходить широкими и хорошо освѣщенными улицами. Мног³е изъ этихъ людей лишь разъ-другой побывали въ Хересѣ, не знали улицъ и слѣдовали за своими предводителями съ покорностью стада, думая съ тревогой, какъ димъ выбраться оттуда, если пришлось бы спасаться бѣгствомъ.

   Черная и безмолвная человѣческая лавина двигалась впередъ съ глухимъ топотомъ ногъ, отъ котораго дрожала мостовая. Двери домовъ залирались, свѣчи въ окнахъ тушились. Съ одного балкона женщина осыпала ихъ руганью.

   - Канальи! Низк³й сбродъ! Дай-то Богъ, чтобъ васъ повѣсили, это все, что вы заслуживаете!...

   И на мостовой послышался ударъ разбившагося о камни глинянаго сосуда, но его дребезги, не попали ни въ кого. Это была Маркезита, которая съ балкона торговца свиней негодовала противъ антипатичной ей низкой черни, осмѣливающейся угрожать благопристойнымъ людямъ.

   Тояько нѣкоторые изъ толпы подняли головы. Остальные прошли мимо, не обращая вниман³я на безсмысленную вылазку противъ нихъ, желая какъ можно скорѣй поспѣть навстрѣчу другой. Городск³е рабоч³е узнали Маркезиту, и уходя отвѣчали на ея осворблен³я словами, столь же классическими, какъ и похабными. Вотъ такъ распутная баба! Есл бъ они не торопились такъ сильно, то хорошенько нахлопали бы ей, поднявъ юбки.

   Толпа нѣсколько отшатнулась, повидагаясь вверхъ, на площади de la Carcel, самое мрачное мѣсто города. Мног³е изъ мятежниковъ вспомнили о своихъ товарищахъ изъ союза "Черной руки", казненныхъ здѣсь.

   Площадь была пустынная: старинный монастырь, превращенный въ тюрьму, высился весь темный, безъ единаго огонька въ окнахъ, съ плотно закрытыми дверями. Даже часовой и тотъ спрятался за большими воротами.

   Взойдя на плошадь, передовые ряды толпы остановились, сопротивляясь напору заднихъ. Какъ, нѣтъ никого? Гдѣ же ихъ союзвики? Гдѣ солдаты, которые должны были присоединиться къ нимъ?

   Они не замедлили узнать это. Изъ-за низенькой рѣшетки мелькнулъ бѣглый огонекъ, красное пламя, окутанное дымомъ. Сильный и сухой трескъ пронесся по площади. За нимъ послѣдовалъ еще и еще трескъ и такъ до девяти разъ, которые, толпѣ, неподвижной отъ изумлен³я, показались безконечными. Это были войска, стрѣлявш³я въ нихъ, прежде чѣмъ они приблизились на разетоян³е, когда могли въ нихъ попасть пули.

   Изумлен³е и ужасъ придали нѣкоторымъ работникамъ истинный героизмъ. Они побѣжали впередъ съ крикомъ и распростертыми руками.

   - He стрѣляйте, братья, насъ предали!... Братья, мы вѣдь пришли не за дурнымъ дѣломъ!...

   Но братья были туги на ухо и продолжали стрѣлять. Вскорѣ толпу охватила паника бѣгства. Всѣ - храбрые и трусы - бросились бѣжать съ площади, толкая и топча другъ друга, словно ихъ гнали кнутомъ по спинѣ эти выстрѣлы, продолжавш³е потрясать пустынную площадь.

   Хуанонъ и налболѣе энергичные остановили людской потокъ, когда повернули въ переулокъ. Ряды выстроились снова, но ихъ было уже меньше и не столь плотные. Теперь на лицо было лишь около шестисотъ человѣкъ. Легковѣрный вождь ругался глухимъ толосомъ.

   - Давайте сюда Мадриленьо, пусть онъ намъ объяснитъ это.

   Но искать его оказалось безполезнымъ. Мадриленьо всчезъ во время бѣгства, скрылся, услышавъ выстрѣлы, въ переулокъ, какъ и всѣ, хорошо знавш³е городъ. При Хуанонѣ осталисъ лишь крестъяне, жители горъ, которые по улицамъ Хереса шли ощупью, изумленные тѣмъ, что они идуть во всѣ стороны, не встрѣчая никого, точно городъ необитаемъ.

   - И Сальватьерры нѣтъ въ Хересѣ, и ему ничего обо всемъ этомъ неизвѣстно, - сказалъ Маэстрико Хуанону. - Мнѣ кажется, что насъ обманули.

   - И я того же мнѣн³я, - отвѣтилъ атлетъ. - Что намъ теперь дѣлать? Разъ мы здѣсь, пойдемте-ка въ центръ Хереса, на улицу Марса Лар³а.

   Они начали безпорядочное шеств³е во внутрь города. Ихъ успокаивало, внушая нѣкоторую храбрость, лишь то обстоятельство, что они не встрѣчаютъ ни препятств³й, ни враговъ. Гдѣ жандармер³я? Почему войско прячется? Тотъ фактъ, что солдаты оставались въ казармахъ, предоставивъ городъ ихъ власти, наполнялъ крестьянъ безумной надеждой, что появлен³е Сальватьерры во главѣ съ возставшими войсками еще возможно.

   Безпрепятственно дошли они до улицы Лар³а. Никакихъ предосторожностей не было принято противъ ихъ движен³я. На улицѣ не видно было ни одного прохожаго, но казино были всѣ освѣщены, а окна въ нижнихъ этажахъ не были защищены ставнями.

   Мятежники прошли мимо клубовъ богатыхъ, бросая туда взгляды ненависти, но почти не останавливались. Хуанонъ ждалъ гнѣвнаго взрыва толпы: онъ дажѣ приготовился вмѣшаться съ своимъ авторитетомъ вождя, чтобы уменьшить катастрофу.

   - Вотъ они, богачи! - говорили въ толпѣ.

   - Вотъ тѣ, которые насъ кормятъ какъ собакъ.

   - Тѣ, которью насъ грабятъ. Посмотрите, какъ они пьютѣ нашу кровь...

   И послѣ краткой остановки, они поспѣшно прошли дальше, точно ихъ гдѣ-то ждали и они боялись опоздать.

   У нихъ были въ рукахъ страшные рѣзаки, серпы, ножи. Пустъ только богатые выйдутъ на улицу и они увидятъ, какъ ихъ головы покатятся на мостовую. Ho это должно быть сдѣлано на улицѣ, потому что всѣ они чувствовали нѣкоторое отвращен³е къ тому, чтобы войти въ дверь, точно стекла были не переступаемой стѣной.

   Долг³е годы подчинен³я и трусости тяготѣли надъ грубымъ людомъ, увидавшимъ себя лицомъ въ лицу съ своими угнетателями. Кромѣ того, ихъ приводило въ смущен³е яркое освѣщен³е главной городской улицы, ея широк³е тротуары съ рядомъ фонарей, красноватый блескъ оконъ. Всѣ внутренно приводили оебѣ одно и то же извинен³е въ оправдан³е своей слабости. Еслибъ они въ открытомъ полѣ встрѣтили этихъ людей!

   Когда толпа проходила мцмо "Circulo Caballista", изъ оконъ показалосъ нѣсколько головъ молодыхъ людей. Это были сеньоритосы, слѣдивш³е съ плохо скрываемымъ безпокойствомъ за шеств³емъ забастовщиковъ. Но видя, что они идутъ не останавливаясь, въ глазахъ ихъ сверкнула ирон³я и къ нимъ вернулась увѣренность въ превосходствѣ ихъ сослов³я.

   - Да здравствуетъ соц³альная революц³я! - крикнулъ Маэстрико, точно ему было больно пройти безмолвно передъ жилищемъ богатыхь.

   Любопытные у оконъ скрылись, но скрываясь смѣялись, и это восклицан³е доставлило имъ большое удовольств³е. Если они довольствуются тѣмъ, что кричатъ!...

   Въ безцѣльномъ шеств³и толпа дошла до площади Hysba, и видя, что ихъ вождь остановился, они его окружили, обративъ иа него вопросительные взгляды.

   - Что намъ дѣлать теперь? - спросили они наивно. - Куда мы идемъ?.

   Хуанонъ принялъ свирѣпый видъ.

   - Можете идти, куда хотите. Нечего сказать, многое мы сдѣлали!... А я пойду прохлаждаться.

   И завернувщись въ свою накидку, онъ прислонился спиной къ столбу фонаря, оставаясь неподвижнымъ въ позѣ, выражавшей глубокое унын³е.

   Толпа стала расходиться, дѣлясь на маленьк³я кучки. Въ каждой изъ нихъ импровизировали предводители, которые повели товарищей въ разныя направлен³я. Городъ въ итъ рукахъ: теперь-то начнется лафа! Проявился атавистическ³й инстинктъ расы, неспособной совершить что-либо совокупно, лишенный коллективнаго значен³я и чувствующей себя сильной и предпр³имчивой единственно лишь когда каждое отдѣльное лицо можетъ дѣйствовать по собственному вдохновен³ю.

   На ул³ицѣ Лар³а погасли огни. Казино закрылись. Послѣ тяжелаго исрытан³я, перенесеннаго богатыми при видѣ угрожающаго прохода толпы, они боялись возвращен³я черги, раскаявшейся въ своемѣ великодуш³и, и всѣ двери запирались.

   Многочисленная группа работниковъ направиласъ къ театру. Тамъ находились богатые, буржуа. Слѣдуетъ убить всѣхъ ихъ и разыгралась бы дѣйствительная трагед³я. Но когда поденщики дошли до ярко освѣщеннаго входа, они остановились. Никогда не были они въ театрѣ. Теплый, напитанный испарен³ями газа воздухъ, громк³й шумъ двора, прорывавш³йся черезъ щели дверей, смутили ихъ.

   - Пусть они выйдутъ, пусть выйдуть и узнаютъ кой-что!

   Къ дверямъ театра; подошло нѣсколько зрителей, привлеченныхъ слухомъ о нашеств³и, наполнявшемъ улицы. Одинъ изъ нихъ въ плащѣ и шляпѣ сеньорито дерзнулъ выйти къ этимъ людямъ, закутаннымъ въ грубыхъ мант³яхъ, стоявшей кучкѣ передъ театромъ.

   Они кинулись къ нему окруживъ его съ поднятыми надъ нимъ серпами и рѣзаками, въ то время какъ остальные зрители бѣжали, спасаясь въ театрѣ. Наконецъ, въ ихъ рукахъ то, чего они искали. Это буржуа, буржуа съ нагруженнымъ желудкомъ, которому слѣдуеть пустить кровь, чтобы онъ вернулъ народу все награбленное имъ.

   Но буржуа, здоровенный юноша, съ спокойнымъ и искреннимъ взглядомъ удержалъ ихъ жестомъ.

   - Э, товарищи! Я такой же рабочй, какъ и вы!

   - Руки, покажи руки, - крикнули нѣсколько поденщиковъ, не опуская грознаго своего оруж³я.

   И откинувъ плащъ, онъ протянулъ имъ руки, сильныя, четвероугольныя, съ ногтями, обломанными ручной работой. Одинъ за другимъ эти мятежники стали ощупывать его ладони, оцѣнивать, насколько они жестки. На нихъ мозоли, онъ изъ ихъ среды. И угрожающее оруж³е было спрятано подъ мант³ями.

   - Да, я изъ вашей среды, - продолжалъ молодой парень. - По ремеслу я столяръ, но мнѣ нравится одѣваться какъ сеньоритосы, и вмѣсто того, чтобы проводить ночь въ трактpl,cmирѣ, я провожу ее въ театрѣ. У каждаго свои вкусы...

   Это разочарован³е навело такое унын³е на забастовщиковъ, что мног³е взъ нихъ удалились. ²исусе! гдѣ же прячутся богатые?...

   Они шли по узкимъ улицамъ и отдаленнымъ переулкамъ, маленькими кучками, жаждая встрѣтить кого-нибудь, чтобы онъ имъ показалъ свои руки. Это лучшее средство разпознать враговъ бѣдныхъ. Но съ мозолистыми или немозолистыми руками, они никого не встрѣтили по дорогѣ.

   Городъ казался пустыннымъ. Видя, что солдаты продолжаютъ оставаться у себя въ казармахъ, жители запирались въ своихъ домахъ, преувеличивая значительность вторжен³я рабочихъ, воображая, что чуть ли не милл³оны людей владѣли улицами и окресгностями города,

   Кучка изъ пяти поденщиковъ наткнулась въ узкой улицѣ на сеньорита. Эти люди были самые свирѣпые изъ всей толпы, это были люди, чувствовавш³е нетерпѣливую жажду смертоуб³йства, при видѣ, что время проходитъ, а кровь не проливается.

   - Руки, покажи намъ руки, - кричали они, окруживъ юношу, поднимая надъ его головой четвероугольные, сверкающ³е рѣзаки.

   - Руки! - возразилъ, разсердившись, молодой человѣкъ, откидывая плащъ. - Зачѣмъ я долженъ показывать вамъ руки? Не желаю этого дѣлать.

   Но одинъ изъ нападавшихъ схватилъ его за плечо и рѣзкимъ движен³емъ заставилъ показать руки.

   - У него нѣтъ мозолей! - крикнули они радостно. И отступили на шагъ назадъ, словно для того, чтобы кинутъся на него съ большимъ размахомъ. Но спокойств³е юноши остановило ихъ.

   - У меня нѣтъ мозолей? Что же въ томъ? Но я такой же работникъ, какъ и вы. И у Сальватьерры тоже нѣтъ мозолей, а, повидимому, вы больш³е революц³онеры, чѣмъ онъ!...

   Имя Сальватьерра, казалось, остановило приподнятые надъ нимъ ножи.

   - Оставьте парни, - сказалъ сзади иъъ голосъ Хуанона. - Я его знаю и отвѣчаю за него. Онъ пр³ятель товарища Фернандо, и принадлежитъ къ послѣдователямъ и_д_е_и.

   Эти дикари отошли отъ Фермина Монтенегро съ нѣкоторымъ огорчен³емъ, видя, что намѣрен³е ихъ не удалось. Но присутств³е Хуанона внушало имъ почтен³е.

   Къ тому же, изъ глубины улицы приближался другой молодой человѣкь. Навѣрное это какой-нибудь буржуа, возвращавш³йся къ себѣ домой.

   Въ то время какъ Монтенегро благодарилъ Хуанона за его своевременное появлен³е, спасшее ему жизнь, нѣсколько дальше отъ того мѣста состоялась встрѣча поденщиковъ съ прохожимъ.

   - Руки, буржуа, покажи намъ руки.

   Буржуа оказался блѣднымъ и худымъ юношей, лѣтъ семнадцати, въ потертой одеждѣ, но съ большимъ воротничкомъ и яркимъ галстукомъ. Онъ дрожалъ отъ страха, показывая свои блѣдныя и анемичныя руки, руки писца, сидѣвшаго день деньской не на солнышкѣ, а въ клѣткѣ-конторкѣ. Онъ плакалъ, извиняясъ прерывчатыми словами, глядя на рѣзаки глазами, полными ужаса, словно холодъ сталъ гипнотизировать его. Онъ идетъ изъ конторы... онъ просидѣлъ поздно за работой Не бейте меяя... я иду домой, моя мать ждетъ меня... а-а-а-ай!...

   Это былъ крикъ боли, страха, отчаян³я, всполошивш³й всю улицу. Вопль, отъ котораго волосы вставали дыбомъ, и въ то же время что-то переломилось, вродѣ сломаннаго горшка, и юноша спиной свалился на землю.

   Хуанонъ и Ферминъ, дрожа отъ ужаса, подбѣжали кѣ кучкѣ людей и увидѣли среди нихъ на мостовой юношу съ головой въ все увеличивающейся и увеличивающейся черной лужѣ и ногами судорожно растягивающимися и стягивающимися, въ предсмертной агон³и.

   Варвары казались довольны своимъ дѣломъ.

   - Посмотрите на него, - сказалъ одинъ изъ нихъ. - Ученикъ буржуа! Онъ умираеть, какъ цыпленокъ... Скоро настанетъ очередь и учителей.

   Хуанонъ разразился проклят³ями. Вотъ все, что они сумѣли сдѣлать? Трусы! Они прошли мимо казино богатыхъ, настоящихъ враговъ, и имъ ничего другого не пришло на умъ, какъ только кричать, страшась сломать стекла, бывш³я единственной защитой богатымъ. Они умѣютъ лишь ³трлько зарѣзать ребенка, такого же работника, какъ и они, бѣднаго писца въ конторѣ, который зарабатывалъ двѣ песеты въ день; и, быть можетъ, содержалъ свою мать.

   Ферминъ сталъ бояться, чтобы Хуанонъ не кинулся съ ножомъ на своихъ товарищей.

   - Куда идти съ этими звѣрями? - ревѣлъ Хуанонъ. - Пусть позволитъ Богъ или дьяволъ, что насъ всѣхъ перехватали и повѣсили бы... И меня перваго, за то, что я животное, за то, что я повѣрилъ тому, что мы на что-нибудь годны.

   Несчастный силачъ удалился, желая избѣжать столкновен³я съ своими свирѣпыми товарищами. И они тоже кинулись въ разсыпную, точно слова поденщика вернули имъ разумъ.

   Монтенегро, оставшись одинъ съ трупомъ, испугался. Нѣсколько оконъ стали открываться послѣ поспѣшнаго бѣгства уб³йцъ, и онъ, опасаясь, чтобы обитатели улицы не застали бы его подлѣ убитаго, тоже бѣжалъ.

   Въ своемъ бѣгствѣ онъ не останавливался, пока не попалъ на главныя улицы. Тутъ онъ считалъ себя лучше охраненнымъ отъ встрѣчи съ звѣрями, требовавшими, чтобы имъ показывали руки.

   Черезъ короткое время городъ какъ будто сталъ просыпаться. Издали послышался топотъ, отъ котораго дрожала земля и вскорѣ пронесся по улицѣ Лар³а рысью эскадронъ улановъ. Затѣмъ въ концѣ этой улицы засверкали ряды штыковъ и пѣхота прошла мѣрнымъ шагомъ. Фасады большихъ домовъ, казалось, повеселѣли, разомъ открывъ свои двери и балконы.

   pl,cmВойско расположилось по всему городу. Отъ свѣта фонарей сверкали конницы, штыки пѣхотинцевъ, лакированныя трехуголки жандармовъ. Въ полумракѣ вырисовывались красныя пятна панталонъ солдатъ и желтые ремни жандармовъ.

   Державш³е взаперти эту вооруженную силу сочли, что моментъ насталъ разсыпать ее по городу. Въ течен³е нѣсколькихъ часовъ городъ отдалъ себя безъ сопротивлен³я во власть работниковъ, утомляясь монотоннымъ ожидан³емъ изъ-за скудости мятежниковъ. Но кровь уже потекла. Достаточно было одного трупа, того трупа, который оправдалъ бы жестокое возмезд³е и власти пробудились оть добровольнаго своего сна.

   Ферминъ думалъ съ глубокой грустью, о несчастномъ писцѣ, распростертомъ тамъ, въ узкой улицѣ, жертва эксплоатируемая даже въ ея смерти, облегчавшей имъ тотъ предлогъ, который искали власть имущ³е.

   По всему Хересу началась охота за людьми. Взводы жандармовъ и пѣхоты охраняли, не двигаясь съ мѣста, въѣздъ въ улицы, въ то время, какъ кавалер³я и сильный пѣш³й патруль изслѣдовали городъ, арестуя подозрѣваемыхъ.

   Ферминъ переходилъ съ одного мѣста на другое, не встрѣчая задержки. По внѣшности онъ былъ сеньорито, а военная сила охотилась лишь за тѣми, кто казался по одеждѣ рабочимъ или крестьяниномъ. Монтенегро видѣлъ ихъ проходившими цѣлыми рядами по дорогѣ въ тюрьму, окруженные штыками и конными отрядами, нѣкоторые, предававш³еся унын³ю, точно ихъ удивляло враждебное появлен³е войска, "которое должно было соединиться съ ними", друг³е - ужасавш³еся, не понимали, почему ряды арестованныхъ могли пробуждать такую радость на улицѣ Лар³а, когда нѣсколько часовъ передъ тѣмъ они проходили по ней какъ тр³умфаторы, не позволивъ себѣ ни малѣйшаго безпорядка.

   Это была постоянная переправа арестованныхъ работниковъ, схваченныхъ въ ту минуту, когда они намѣревались выйти изъ города. Друг³е были взяты нашедшими себѣ убѣжище въ тавернахъ или встрѣченные неожиданно на улицахъ, во время осмотра города.

   Нѣкоторые изъ арестованныхъ были городск³е жители. Они тол ко что передъ тѣмъ вышли изъ своихъ домовъ, увидавъ, что улицы очистились отъ нашеств³я, но уже внѣшности бѣдняковъ было достаточно, чтобы ихъ арестовали въ качествѣ мятежниковъ. И группы арестованныхъ проходили все вновь и вновь. Тюрьма оказалась слишкомъ мала для столькихъ людей. Мног³е были отведены въ казармы.

   Ферминъ чувствовалъ себя утомленнымъ. Съ вечера онъ странствовалъ по всему Хересу, отыскивая одного человѣка. Вторжен³е забастовщиковъ, неувѣренность, что можетъ произойти изъ этого событ³я, развлекли его въ течен³е нѣсколькихъ часовъ, заставляя забыть о своихъ дѣлахъ. Но теперь, когда происшеств³е окончилось, онъ чувстовалъ, что нервное его возбужден³е исчезло и утомлен³е овладѣло имъ.

   Одну минуту онъ рѣшилъ было идти домой, въ себѣ въ гостиницу. Но дѣло его было не изъ тѣхъ, которое откладывается на слѣдующ³й день. Необходимо этою же ночью, тотчасъ же, покончить съ вопросомъ, заставившимъ его покинуть домъ дона-Пабло словно обезумѣвш³й, разставшись съ нимъ навсегда.

   Онъ опять принялся бродить по улицамъ, отыскивая нужнаго ему человѣка, не останавливая взоровъ на отрядахъ арестованныхъ, которые проходили мимо него.

   Вблизи площади Hysba произошла, наконецъ, желаемая встрѣча.

   - Да здравствуютъ жандармы! Да здравствуютъ благопристойные люди.

   Это кричалъ Лу³исъ Дюпонъ, среди безмолв³я, вызваннаго въ городѣ появлен³емъ столькихъ ружей на улицахъ. Онъ былъ пьянъ; это ясно было видно до блестящимъ его глазамъ и винному запаху изъ его рта. Сзада него шелъ Чиво и человѣкъ изъ гостиницы, несш³й стаканы въ рукахъ и бутылки въ карманахъ.

   Луисъ, узнавъ Фермина, бросился въ его объят³я, желая поцѣловать его.

   - Что за день! Э, какая блестящая побѣда!

   И онъ ораторствовалъ, словно одинъ онъ разсѣялъ забастовщиковъ.

   Узнавъ, что чернь вступаетъ въ городъ, онъ, вмѣстѣ съ храбрымъ своимъ спутникомъ, пр³ютились въ ресторанѣ М_о_н_т_а_н_ь_е_с_ъ, крѣпко заперевъ двери, чтобы никто бы имъ не мѣшалъ. Надо же было подкрѣпиться, выпить немного, прежде чѣмъ приступитъ въ дѣлу. У нихъ еще хватитъ времени выйт на улицу и обратить въ бѣгство низкую сволочь, стрѣляя въ нихъ. Для этого достаточно ихъ двухъ - его и Чиво. Нужно убаюкать врага, дать ему набраться смѣлости, до той благовременной минуты, когда они двое появятся, какъ послы смерти. И наконецъ, они вышли изъ ресторана, съ револьверомъ въ одной рукѣ и ножомъ въ другой, но такъ неудачливо, что уже встрѣтили войско на улицахъ. Пусть таккъ, все же они совершили нѣчто.

   - Я, - говорилъ съ гордостью пьяница, - помогъ задержать болѣе дюжины рабочихъ. Сверхъ того, роздалъ не знаю сколько, пощечинъ этой гадкой черни, которая, вмѣсто того, чтобы смириться, все еще говорила дурно о благопристойныхъ людяхъ... Хорошую встрепку получатъ они!... Да здравствуетъ жандармер³я! Да здравствуютъ богатые!

   И словно отъ этихъ восклицан³й у него пересохло въ горлѣ, онъ сдѣлалъ знакъ Чиво, который подбѣжалъ, подавая два стакана съ виномъ.

   - Пей, - приказалъ Луисъ свюему другу.

   Ферминъ колебался.

   - У меня нѣтъ охоты пить, - сказалъ онъ глухимъ голосомъ. - Я желалъ бы лишь одно: поговоритъ съ тобой, и тотчасъ же. Поговорить объ очень интересной вещи...

   - Хорошо, мы поговоримъ, - отвѣтилъ сеньорито, не придавая значен³я просьбѣ Фермина. - Мы поговоримъ хотъ три дня съ ряду: но сперва мнѣ надо исполнитъ свой долгъ. Я хочу угостить стаканомъ вина всѣхъ храбрецовъ, которые вмѣесѣ со мною спасли Хересъ. Потому что ты долженъ знать, Ферминильо, что я, одинъ я сопротивлялся всѣмъ этимъ разбойни