Бласко-Ибаньес Висенте - Винный склад

стался все тѣмъ же. До начала обѣдни Луисъ вертѣлся на кухнѣ, надоѣдая ей своими шутками, словно еще продолжались ихъ дѣтск³я игры. Время отъ времени она была вынуждена полушутя, полусерьезно угрожать ему за то, что онъ давалъ волю своимъ рукамъ.

   Но Мар³я де-ла-Лусъ не могла оставатъся долго у дверей церкви. Служащ³е на кухнѣ поминутно звали ее, не находя самыхъ нужныхъ предметовъ для своего кухоннаго дѣла.

   Обѣдня подвигалась впередъ. Сеньора вдова Дюпонъ умилялась при видѣ смирен³я и христ³анской кротости, съ которыми ея Пабло носилъ съ мѣста на мѣсто требникъ, или бралъ въ руки церковную утварь.

   Первый милл³онеръ во всей округѣ подаетъ бѣднякамъ такой примѣръ смирен³я передъ лицомъ священнослужителя Божьяго, замѣняя собой дьячка при отцѣ Урисабала! Еслибъ всѣ богатые поступали такимъ же образомъ, работники, чувствующ³е лишь ненависть и желан³е мести, смотрѣли бы на вещи иначе. И взволнованная велич³емъ души своего сына, донья-Эльвира опускала глаза, вздыхая, близкая къ тому, чтобы расплакаться...

   Когда кончилась обѣдня, наступилъ моментъ великаго торжества - благословен³я виноградниковъ для предотвращен³я опасности отъ филоксеры... послѣ того, какъ ихъ засадили американскими лозами.

   Сеньоръ Ферминъ поспѣшно вышелъ изъ часовни и велѣлъ принести къ дверямъ соломенные тюки, привезенные наканунѣ изъ Хереса и наполненные восковыми свѣчами. Приказчикъ принялся раздавать свѣчи виноградарямъ.

   Подъ сверкающимъ блескомъ солнца засвѣтилось, точно красные и непрозрачные мазки кисти, - пламя восковыхъ свѣчей. Поденщики встали въ два ряда и, предводительствуемые сеньоромъ Ферминомъ, медленно двинулись впередъ, направляясь внизъ по винограднику.

   Даиы, собравш³яся на площадкѣ со всѣми своими служанками и Мар³ей де-ла-Лусъ, смотрѣли на процесс³ю и медленное шеств³е мужчинъ въ двѣ шеренги, съ опущенной внизъ головой и восковыми свѣчами въ рукахъ, нѣкоторые въ курткахъ изъ сѣраго сукна, друг³е въ рубахахъ съ повязаннымъ кругомъ шеи краснымъ платкомъ, при чемъ всѣ несли свои шляпы прислоненныя къ груди.

   Сеньоръ Ферминъ, шествуя во главѣ процесс³и, дошелъ уже до спуска средняго холма, когда у входа въ часовню появилась наиболѣе интересная группа: отецъ Урисабалъ въ рясѣ, усѣянной красными и сверкающими золотомъ цвѣтами и рядомъ съ нимъ Дюпонъ, который держалъ въ рукахъ восковую свѣчу точно мечъ, и повелительно оглядывался во всѣ стороны, чтобы церемон³я сошла хорошо и ее не омрачила бы ни малѣйшая оплошность.

   Сзади него, вродѣ почетной свиты, шли всѣ его родственники и служащ³е въ конторѣ, съ сокрушен³емъ на лицахъ. Луисъ былъ наиболѣе серьезенъ съ виду. Онъ смѣялся надъ всѣмъ, исключая лишь религ³и, a эта церемон³я волновала его своимъ необычайнымъ характеромъ. Луисъ былъ хорошимъ ученикомъ отцовъ-³езуитовъ - "натура у него была добрая", какъ говорилъ донъ-Пабло, когда ему сообщали о "шалостяхъ" его двоюроднаго брата.

   Отецъ Урисабалъ открылъ книгу, которую несъ, прижимая ее къ груди: - католическ³й требникъ, и началъ читать молебств³е святымъ, "великую литан³ю", какъ ее называютъ церковники.

   Дюпонъ приказалъ жестомъ всѣмъ окружавшимъ его точно повторять за нимъ его отвѣты священнику:

   - Sancte Michael!...

   - Ora pro nobis, - отозвался хозяинъ твердымъ голосомъ, взглянувъ на сопровождавшихъ его:

   Они повторяли его слова и возгласъ "Ora pro nobis" разлился громкимъ ревомъ до первыхъ рядовъ процесс³и, гдѣ, казалось, голосъ сеньора Фермина покрывалъ всѣ остальные.

   - Sancte Raphael!...

   - Ora pro nobis!...

   - Omnes Sancti Angeli et Archangeli!...

   Теперъ, когда молитвенный призывъ относился уже не къ одному святому, а ко многимъ, Дюпонъ поднялъ голову и крикнулъ громче, чтобы всѣ слышали и не ошиблисъ въ отвѣтѣ.

   - Orate pro nobis.

   Ho только близко окружавщ³е дона-Пабло могли слѣдовать его указан³ямъ. Остальная же часть процесс³ медленно двигалась впередъ и изъ ея рядовъ исходилъ ревъ, каждый разъ все болѣе нахалъный, съ шутливой звонкостью и ироническимъ дрожан³емъ голосовъ.

   Послѣ нѣсколькихъ фразъ молебств³я поденщики соскучившисъ церемон³ей, съ опущенными внизъ свѣчами, отвѣчали автоматически, то подражая раскатамъ грома, то пронзительному визгу старухъ, что вынуждало многихъ изъ нихъ прикрывать себѣ ротъ шляпой.

   - Sancte Iacobe!... - пѣлъ священникъ.

   - Noooobis, - ревѣли виноградари съ насмѣшливыми интонац³ями голоса, не теряя при этомъ серьезности своихъ загорѣвшихъ лицъ.

   - Sancte Barnaba!...

   - Obis, Jbis! - отвѣчали вдали поденщики.

   Сеньоръ Ферминъ, тоже соскучившись церемон³ей, притворился, что сердится.

   - Слушайте, чтобъ у меня все было чинно! - говорилъ онъ, обращаясь къ самымъ нахальнымъ изъ поденщиковъ. - Неужели вы, каторжники, не видите, что хозяинъ пойметъ насмѣшки ваши надъ нимъ?

   Но хозяинъ не отдавалъ себѣ отчета ни въ чемъ, ослѣпленный волнен³емъ. Видъ двухъ шеренгъ людей, идущихъ между виноградными лозами, и спокойное пѣн³е священника, растрогали ему душу. Пламя восковыхъ свѣчей дрожало безъ красокъ и свѣта, точно блуждающ³е огоньки застаигнутые въ ночномъ ихъ путешеств³и разсвѣтомъ. Ряса ³езуита сверкала подъ лучами солнца, точно чешуя громаднаго насѣкомаго, бѣлаго съ золотомъ. Священная церемон³я до того волновала Дюпона, что вызвала слезы на его глазахъ.

   - Чудесно! не правда ли, - сказалъ онъ въ одинъ изъ промежутковъ литан³и, не видя кто его окружаетъ и роняя наугадъ слова своего восторга.

   - Дивно! - поспѣшилъ вставить слово свое начальникъ конторы.

   - Великолѣпно, первый сортъ, - добавилъ Луисъ. - Точно въ театрѣ...

   Несмотря на волнен³е, Дюпонъ не забывалъ с-воевременно даватъ отвѣты на молитвенный призывъ и заботиться о священникѣ. Онъ бралъ его подъ руку, чтобы провести по неровностямъ почвы; старался не давать его рясѣ зацѣпляться за длинные стебли лозъ, стлавшихся по землѣ на краяхъ дороги.

   - Ab ira, et odio, et omni mala voluntatel... - пѣлъ священникъ.

   Нужно было измѣнитъ отвѣтъ и Дюпонъ со всей своей свитой провозгласилъ:

   - Libera nos, Domine.

   Между тѣмъ, остальная часть процесс³и продолжала съ ироническимъ упорствомъ твердить свое Ога pro nobis.

   - A, spiritu fornicationis! - сказалъ отецъ Урисабала.

   - Libera nos, Domine, - отвѣтили съ сокрушен³емъ сердца Дюпонъ и всѣ слышавш³е эту мольбу къ Всевышнему, между тѣмъ какъ полъ процесс³и издали ревѣла:

   - Nooobis...obis.

   Приказчикъ шелъ теперь вверхъ по холму, направляясь съ своими людьми къ эспланадѣ. Виноградари построились здѣсь группами, вокругъ цистерны, надъ которой поднимался большой желѣзный обручъ, украшенный крестомъ. Когда священникъ прибылъ съ окружавшими его, Дюпонъ освободился отъ свѣчи, чтобы взятъ у поденщика, на обязанности котораго лежало смотрѣть за часовней, иссопъ и сосудъ со святой водой. Онъ будеть служить дьячкомъ своему ученому другу. Руки его дрожали отъ волнен³я когда онъ бралъ священные предметы.

   Приказчикъ и мног³е изъ виноградарей, догадываясь, что насталъ самый торжественный моментъ церемон³и, непомѣрно открывали глаза, надѣясь увидѣть что-нибудъ необычайное.

   Между тѣмъ, священникъ перелистывалъ страницы своей княги, не встрѣчая молитвы, подходящей къ случаю. Требникъ былъ самый полный, а церковъ охватываетъ молитвой всѣ моменты жизни человѣка: имѣется молитва для родильницъ, для воды, свѣчей, новыхъ домовъ, для только что отстроенныхъ барокъ, для постели супруговъ, Для отправляющихся въ путешеств³е, для хлѣба, яицъ и всякаго рода съѣстныхъ припасовъ. Наконецъ, отецъ Урисабалъ нашелъ въ требникѣ то, что искалъ: Benedictio super fruges et vineas.

   И Дюпонъ чувствовалъ нѣкоторую гордость при мысли, что церковь снабжена латинской молитвой для виноградниковъ, какъ бы предвидя, что черезъ долг³е вѣка въ Хересѣ окажется служитель Бож³й, велик³й винодѣлъ, которому понадобится эта молитва.

   - Adjutorium nostrum in nomine Domine, - сказалъ священникъ, глядя во всѣ глаза на своего богача свѣщеносца, rотовый тотчасъ подсказать ему требуемый отвѣтъ.

   - Quifecit coelum et terram, - провозгласилъ не колеблясь Дюпонъ, вспомнивъ заботливо выученные имъ слова.

   Еще на два молитвенные призыва священника онѣ далъ, какъ слѣдовало, отвѣтъ и тогда ³езуитъ принялся медленно читать Oremus, прося покровительства Божьяго для виноградниковъ и защиты для созрѣван³я виноградныхъ гроздьевъ.

   - Per Christum Dominem nostrum, - окончилъ молитву ³езуитъ.

   - Amen, - отвѣчалъ Дюпонъ съ взволнованнымъ лицомъ, дѣлая усил³е, чтобы слезы не брызнули у него изъ глазъ.

   Отецъ Урисабалъ взялъ иссопъ, омочилъ его въ святой водѣ и приподнялся, какъ бы для того, чтобы лучше доминировать надъ пространствомъ виноградника, которое онъ охватывадъ взгжядомъ съ эспланады.

   - Asperges... - и бормоча сквозь зубы конецъ молитвеннаго обращен³я, онъ окропилъ святой водой пространство, лежащее впереди него.

   - Asperges... Asperges... - и онъ кропилъ направо и налѣво.

   Затѣмъ, снявъ съ себя рясу и улыбаясь сеньорамъ съ удовлетвореннымъ чувствомъ того, что считаетъ свой трудъ удачно конченнымъ, онъ направился къ часовнѣ, сопровождаемый дьячкомъ, который снова несъ иссопъ и чашу со святой водой.

   - Кончилось? - флегматично спросилъ приказчика старикъ-виноградарь съ суровымъ лицомъ.

   - Да, кончилось.

   - Такъ что ничего больше не будетъ говорить отецъ священникъ?

   - Думаю что ничего.

   - Хорошо... И мы можемъ идти?

   Сеньоръ Ферминъ, поговоривъ съ дономъ-Пабло, обернулся къ группе работниковъ, хлопая въ ладоши. Пусть себѣ улетаютъ! Торжество кончилось для нихъ. Они могутъ идти слушать другую о_б_ѣ_д_н_ю, видѣться со своими женами; но къ ночи пускай всѣ возвратятся на виноградникъ, чтобы пораньше утромъ приступить къ работѣ.

   - Возьмите съ собой восковыя свѣчи, - добавилъ приказчикъ, - хозяинъ даритъ ихъ вамъ, чтобы ваши семьи сохраняли ихъ, какь воспоминан³е.

   Работники стали дефилировать передъ Дюпономъ съ потушенными свѣчами въ рукахъ.

   - Весьма благодарны, - говорили нѣкоторые изъ нихъ, поднося руку къ шляпѣ.

   И тонъ ихъ голоса былъ такой, что окружавш³е Дюпона не знали, не обидится ли онъ.

   Однако донъ-Пабло все еще находился подъ вл³ян³емъ волнующихъ его впечатлѣн³й. Въ господскомъ домѣ началисъ приготовлен³я къ банкету, но онъ не будетъ въ состоян³и ѣсть. Какой велик³й день, друзья моя!... Что за чудное зрѣлище! И глядя на сонмы работниковъ, двигавшихся по винограднику, онъ давалъ своему восторгу свободный выходъ.

   Вотъ образчик того, чѣмъ должно было бы быть общество, - господа и слуги, богатые и бѣдные, соединенные всѣ въ Богѣ, любящ³е другъ друга по-христ³ански, сохраняя каждый свое положен³е и ту часть благосостоян³я, которымъ Господу было угодно одѣлить его.

   Виноградари шли поспѣшно, нѣкоторые бѣжали, чтобы оказаться впереди товарищей и раньше другихъ прибыть въ городъ. Еще наканунѣ вечеромъ ихъ семьи ждали ихъ въ Хересѣ. Поденщики провели всю недѣлю, мечтая о субботѣ, о возвращен³и домой, чтобы почувствовать тепло семьи послѣ шести дней общей скученности.

   Это было единственное утѣшен³е бѣдняковъ, печальный отдыхъ послѣ трудовой недѣли, а у нихъ украли ночь и утро. Имъ оставалось всего лишь нѣсколько часовъ: когда стемнѣетъ они должны вернуться въ Марчамало.

   Выйдя изъ владѣн³й Дюпона и увидѣвъ себя на большой дорогѣ, у людей развязался языкъ. Они остановились на минуту, чтобы устремитъ взглядъ на высоту холма, гдѣ вырисовывалисъ фигуры дона-Пабло и служащихъ конторы, казавшихся теперь крохотными вслѣдств³е большаго разстоян³я.

   Самые юные изъ виноградарей смотрѣли съ презрѣн³емъ на подаренную имъ свѣчу и прислоняя ее къ животу, двигали ею съ цинизмомъ, поворачивая ее вверхъ, къ холму.

   - Вотъ тебѣ!... воть тебѣ!...

   Старики же разражались глухими угрозами:

   - Чтобъ тебя кинжаломъ въ бокъ, ханжа-мучитель! хотъ бы тебя задушили, грабитель!...

   И Дюпонъ, съ высоты охватывавш³й взоромъ полнымъ слезъ свои владѣн³я и сотни своихъ работниковъ, остановившихся на дорогѣ, чтобы, какъ онъ думалъ еще разъ поклониться ему, дѣлился впечатлѣн³ями со своими союзниками.

   - Велик³й день, друзья мои! Трогательное зрѣлище! М³ръ, дабы въ немъ все шло хорошо, долженъ быть организованъ сообразно со здравыми традиц³ями... Вотъ такъ, какъ его торговая фирма!...

  

  

   Въ одну субботу вечеромъ Ферминъ Монтенегро, выходя изъ конторы, встрѣтилъ дона-Фернандо Сальватьерру.

   Маэстро направлялся за городъ для продолжительвюй прогулки. Большую часть дня онъ занимался переводами съ англ³йскаго языка, или же писалъ статьи для идейныхъ журналовъ - занят³е, приносившее ему необходимое для него питан³е хлѣбомъ и сыромъ и позволявшее ему, кромѣ того, помогать еще и т_о_в_а_р_и_щ_у, въ домикѣ котораго онъ жилъ, и другимъ т_о_в_а_р_и_щ_а_м_ъ не менѣе бѣднымъ, которые осаждали его, часто прося поддержки во имя солидарности.

   Единственное его удовольств³е послѣ дневной работы была продолжительная прогулка, длившаяся въ течен³е нѣсколькихъ часовъ, до наступлен³я ночи, почти что цѣлое путешеств³е, причемъ онъ неожиданно появлялся на мызахъ, отстоявшихъ отъ города на разстоян³и многихъ миль.

   Друзья избѣгали сопровождать въ его экскурс³яхъ этого неутшимаго ходока, который считалъ ходьбу наиболѣе дѣйствительнымъ изъ всѣхъ лѣкарствъ, и говорилъ о Кантѣ, ставя въ примѣръ ежедневныя четырехчасовыя прогулки философа, благодаря которымъ онъ и достигъ глубокой старости.

   Зная, что у Фермина нѣтъ неотложныхъ занят³й, Сальватьерра пригласилъ его пройтись съ нимъ. Онъ шелъ по направлен³ю въ равнинамъ Каулина. Дорога въ Марчамало нравилась ему больше и онъ былъ увѣренъ вътомъ, что старый товарищъ приказчикъ встрѣтитъ его съ открытыми объят³ями; но знал о чувствахъ, питаемыхъ къ нему Дюпономъ, онъ не желалъ быть причиной какихъ-либо непр³ятностей для своего друга.

   - И ты также, юноша, - продолжалъ донъ-Фернандо, - подвергаешься опасности выслушать проповѣдь, если Дюпонъ узнаеть, что ты гулялъ со мной.

   Ферминъ пожалъ плечами. Онъ привыкъ къ порывамъ гнѣва своего принципала и оченъ скоро послѣ того, какъ услышитъ его негодующую рѣчъ, забываетъ ее. Кромѣ того, онъ уже давно не бесѣдовалъ съ дономъ-Фернандо и прогулка съ нимъ въ этотъ прекрасный весенн³й вечеръ доставитъ ему большое удовольств³е.

   Выйдя изъ города и пройдя вдоль оградъ маленькихъ виноградниковъ съ ихъ дачками, окруженными деревьями, они увидѣли раскинувшуюся передъ ихъ глазами, словно зеленую степь, равнину Каулина. Нигдѣ ни одного дерева, ни единаго здан³я.

   Равнина тянулась до самыхъ горъ, затушеванныхъ разстоян³емъ и прикрывающихъ горизонтъ, тянулась пустынная, невоздѣланная, съ однообразной торжественостью запущенной земли. Почва заросла густой чащей вереска, а весна оттѣняла темную его зеленъ бѣлыми и красными цвѣтами. Лопухъ и чертополохъ, дик³я и антипатичныя растен³я пустырей, громоздили по краямъ дороги колюч³я и задирчивыя свои произрастан³я. Ихъ прямые и колеблющ³еся стебли съ бѣлыми помпонами и гроздьями замѣняли собой деревья въ этой плоской и монотонной безпредѣльности, не прерываемой ничѣмъ волнистымъ. Разбросанныя на далекихъ разстоян³яхъ, едва выдѣлялисъ, словно черныя бородавки, хижины и сторожки пастуховъ, сдѣланныя изъ вѣтокъ и столь низенькихъ, что они казались жилищами пресмыкающихся. Махая крыльями, уносились вяхири въ высь радостнаго вечерняго неба. Золотыми каймами окружались облака, отражавш³я заходящее оолнце.

   Нескончаемая проволока тянулась почти въ уровень земли отъ столба къ столбу, обозначая границы равншы, раздѣленной на громадныя доли. И въ этихъ отгороженныхъ пространствахъ, которыя нельзя было охватить взоромъ, двигались медленными шагами быки или же стояли неподвижно, умаленные разстоян³емъ, точно упавш³е изъ игрушечнаго ящика. Бубенчики на шеяхъ животныхъ вливали трепетъ въ дальн³е отзвуки вечерняго безмолв³я, придавая меланхолическую нотку мертвому ландшафту.

   - Посмотри, Ферминъ, - сказалъ иронически Сальватьерра, - вотъ она, веселая Андалуз³я... плодородная Андалуз³я!...

   Сотни тысячъ людей, - жертвы поденщины, - подвергаются мукамъ голода, не имѣя земли для ея обработки, а вся земля въ окрестностяхъ цивилизованнаго города сберегается для животныхъ. И это не мирные быки, мясо которыхъ идетъ въ пищу человѣку; на этой равнинѣ господствуютъ лютыя животныя, которымъ предстоитъ являться въ циркахъ и свирѣпость которыхъ собственники быковъ развиваютъ, стараясъ увеличить ее.

   Въ безконечной равнинѣ отлично бы помѣсталось цѣлыхъ четыре села и могли бы пропитываться сотни семействъ; но земля эта принадлежала быкамъ, лютостъ которыхъ поддерживалась человѣкомъ для забавы праздныхъ людей, придавая къ тому же еще своей промышленности патр³отическ³й характеръ.

   - Есть люди, - продолжалъ Сальватьерра, - мечтающ³е оросить эти равнины водой, которая теперь теряется въ горахъ, и водворить на собственной землѣ всю орду несчастныхъ, обманывающихъ голодъ свой харчами поденщины. И это-то мечтаютъ добиться среди существующаго строя!... А мног³е изъ нихъ называютъ еще меня мечтателемъ! Богатый имѣетъ мызы и виноградники и ему нуженъ голодъ, этотъ его союзникъ, чтобы онъ доставлялъ ему рабовъ поденщины. Торговецъ быковъ, въ свою очередь, нуждается въ большомъ количествѣ невоздѣланной земли для вырощен³я на ней дикихъ животныхъ, такъ какъ ему платятъ не за мясо, а смотря по степени ихъ свирѣпости. И могуч³е, владѣющ³е денъгами, заинтересованы въ томъ, чтобы все шло по-старому, и такъ оно и будетъ!...

   Сальватьерра смѣялся, вспоминая то, что онъ слышалъ о прогрессѣ своей родины. На мызахъ встрѣчались кой-гдѣ земледѣльческ³я оруд³я новѣйшихъ образцовъ, и газеты, подкупленныя богатыми, расточали похвалы великой иниц³ативѣ своихъ покровителей, радѣющихъ о пользѣ земледѣльческаго прогресса. Ложь, все ложь. Земля обрабатывается хуже, чѣмъ во времена мавровъ. Удобрен³я остаются невѣдомыми; о нихъ говорять презрительно, какъ о нововведен³яхъ, противныхъ добрымъ, старымъ традиц³ямъ. На иитенсивность обработки земли въ другихъ странахъ смотрятъ какъ на бредъ. Пашутъ на библейск³й ладъ, предоставляя землѣ производить по ея капризу, возмѣщая плох³е урожаи большимъ протяжен³емъ помѣст³й и крохотной платой поденщикамъ. Въ Испан³и единственно введены только изобрѣтен³я механическаго прогресса, и то лишь въ качествѣ боевого оруд³я противъ врага, противъ работника. На мызахъ не найти другихъ современныхъ машинъ, кромѣ молотилокъ. Это - тяжелая артиллер³я крупной собственности. Молотьба по старой системѣ, - съ кобылами, ходившими кругомъ по гумну, - продолжалась цѣлые мѣсяцы и поденщики пользовались этимъ временемъ, чтобы просить какого-нибудь облегчен³я, угрожая забастовкой, отдававшей жатву на произволъ суровости погоды. Молотилка, въ двѣ недѣли осуществлявшая работу двухъ мѣсяцевъ, давала хозяину увѣренность воспользоваться вполнѣ своей жатвой. Кромѣ того, она давала сбережен³е рабочихъ рукъ и была равносильна мщен³ю противъ мятежныхъ и недовольныхъ, преслѣдовавшихъ порядочныхъ людей своими обложен³ями. И въ Circulo Caballero {Собран³е наѣздниковъ.} крупные помѣщики говорили о прогрессѣ страны и о земледѣльческихъ оруд³яхъ, служившихъ только для того, чтобы собрать и обезпечить жатву, а не для того, чтобы обсѣменитъ и улучшить поля, выставляя лицемѣрно эту военную хитрость въ видѣ безкорыстнаго прогресса.

   Крупная собственность была причиной оскудѣн³я страны, которую она держала въ уничижен³и подъ грубымъ своимъ гнетомъ. Городъ сохранялъ еще свою физ³оном³ю римской эпохи и былъ окруженъ многими и многими милями пустынныхъ равнинъ, безъ признака селъ или деревенъ, безъ иныхъ скоплен³й жизни, какъ только мызы, съ ихъ поденщиками, этими наемниками нужды, которыхъ немедленно же замѣняли другими, лишь только силы ихъ ослабѣвали подъ бременемъ старости или утомлен³я, болѣе несчастные, чѣмъ древн³е рабы, знавш³е по крайней мѣрѣ, что хлѣбъ и кровъ обезпечены имъ до ихъ смерти.

   Жизнь сосредоточивалась вся въ городѣ, какъ будто война опустошала поля, и лишь за городскими стѣнами жизнь считалась безопасной. Старинный латифундъ господской земли привлекалъ орды, когда этого требовали полевыя работы. По окончан³и ихъ, безконечныя пустынныя мѣста окутывались словно безмолв³емъ смерти и толпы поденщиковъ удалялись въ свои горныя села, чтобы издали проклинать угнетающ³й ихъ городъ. Друг³е нищенствовали въ немъ, видя вблизи богатство хозяевъ, ихъ грубое чванство, зарождавшее въ душахъ бѣдняковъ желан³е истреблен³я.

   Сальватьерра замедлялъ шагъ, чтобъ оглянуться назадъ, и посмотрѣть на городъ, вырисовавш³й свои бѣлые дома и деревья садовъ своихъ на розово-золотомъ небѣ заходящаго солнца.

   - Ахъ, Хересъ! Хересъ!... - воскликнулъ революц³онеръ. - Городъ милл³онеровъ, окруженный безконечной ордой нищихъ!... Удивительно, что ты еще стоишь здѣсь, такой бѣлый и красивый, смѣясь надъ всякой нищетой - и тебя еще не пожралъ огонь!...

   Равнина въ окрестностяхъ города, имѣвшая протяжен³е чуть ли не цѣлой губерн³и, принадлежала восьмидесяти помѣщикамъ. И въ остальной чаети Андалуз³и все обстояло совершенно также. Мног³е отпрыски древнихъ родовъ сохранили еще феодальныя свои владѣн³я, имѣн³я громадныхъ размѣровъ, пр³обрѣтенныя ихъ предками только тѣмъ, что они съ копьемъ въ рукахъ налетали галопомъ на мавровъ, убивая ихъ. Друг³я же больш³я помѣстья принадлежали скущикамъ нац³ональныхъ земель, или же политическимъ агитаторамъ, которые за оказанныя ими во время выборовъ услуги получили въ даръ отъ государства общественные холмы и земли, на которыхъ обитало множество людей. Въ нѣкоторыхъ горныхъ мѣстностяхъ встрѣчались заброшенныя села съ разрушающимися домами, точно здѣсь прошла страшная эпидем³я. Поселяне бѣжали, отыскивая вдали порабощен³е поденщины, такъ какъ они видѣли превратившимися въ пастбище вл³ятельнаго богача общественныя земли, дававш³я хлѣбъ ихъ семьямъ.

   И этотъ гнетъ собственности, безмѣрный и варварск³й, былъ все-таки еще сносный въ нѣуоторыхъ уѣздахъ Андалуз³и, такъ какъ здѣсь хозяева не находились на лицо, а жили въ Мадридѣ на доходы, высылаемые имъ администраторами и арендаторами, довольствуясь производительностью имѣн³й, въ которыхъ они никогда не бывали и которыя по большому своему протяжен³ю приносили значительный и разнообразный доходъ.

   Но въ Хересѣ богатый стоялъ ежечасно надъ бѣднымъ, давая ему чувствовать свою власть. Онъ представлялъ собой грубаго кентавра, тщеславившагося своей силой, искавшаго боя, пьянѣвшаго отъ него и наслаждавшагося гнѣвомъ голоднаго, вызывая его на битву, чтобы укротить его, какъ дикую лошадь, когда ее ведутъ подковывать.

   - Здѣшн³й богачъ еще болѣе грубый, чѣмъ его рабоч³й, - говорилъ Сальватьерра. - Его смѣлая и импульсивная животностъ вноситъ еще болѣе мучительности въ нужду.

   Богатство больше на виду здѣсь, чѣмъ въ другихъ мѣстностяхъ Андалуз³и. Хозяева в³иноградниковъ, собственники бодегъ, экспортеры винъ съ ихъ громадными состоян³ями и чванливымъ мотовствомъ вливаютъ много горечи въ бѣдноту несчастныхъ.

   - Тѣ, которые даютъ человѣку два реала за работу цѣлаго дня, - продолжалъ революц³онеръ, - платятъ до пятидесяти тысячъ реаловъ за рысака. Я видѣлъ жилище поденщиковъ и видѣлъ мног³я конюшни Хереса, гдѣ стоятъ лошади, не приносящ³я пользы, а лишь служащ³я для того, чтобъ льстить тщеслав³ю своихъ хозяевъ. Повѣрь мнѣ, Ферминъ, здѣсь, у насъ, есть тысячи разумныхъ существъ, которыя, ложась спать съ ноющими костями на мызныя цыновки, желали бы проснуться превращенными въ лошадей.

   Онъ не безусловно ненавидитъ крупную собственность. Это облегчен³е въ будущемъ для пользован³я земли, - великодушная мечта, осуществлен³е которой часто уже кажется ему близкимъ. Чѣмъ ограниченнѣе число земельныхъ собственниковъ, тѣмъ легче будетъ разрѣшена задача и меньше взволнуютъ жалобы тѣхъ, которыхъ лишатъ ихъ собственности.

   Ho это разрѣшен³е вопроса еще далеко, а между тѣмъ онъ не можетъ не негодовать на все возрастающую нужду и нравственное уничтожен³е рабовъ земли. Онъ изумленъ слѣпотой людей счастливыхъ, цѣпляющихся за прошлое. Отдавъ землепашцамъ владѣн³е землей маленькими частицами, какъ въ другихъ мѣстностяхъ Испан³и, они на цѣлые вѣка остановили бы революц³ю въ деревнѣ. Мелк³й землевладѣлецъ, который любитъ свой участокъ земди, словно это продолжен³е его семьи, относится сурово и враждебно ко всякому революц³онному новшеству и даже болѣе сурово и враждебно, чѣмъ настоящ³й богачъ. Всякую новую мысль онъ считаетъ опасностью для своего благосостоян³я и свирѣпо отталкиваетъ ее.

   Передачей этамъ людямъ владѣн³я землей былъ бы удаленъ моментъ верховной справедливости, о которомъ мечтаетъ Сальватьерра. Но хотя это и такъ, его душа благотворителя утѣшаласъ бы мыслью о временномъ облегчен³и нужды. Въ пустынныхъ мѣстностяхъ возникли бы села, исчезли бы уединенныя мызы съ ихъ ужаснымъ видомъ казармъ или тюремъ, и стада вернулись бы въ горы, предоставивъ равнины людямъ для пропитан³я ихъ.

   Но Ферминъ, слушая своего учителя, отрицательно качалъ головой.

   - Все останется по-старому, - сказалъ онъ. - Богатые ни мало ни заботятся о будущемъ и не считають нужнымъ принимать как³я-либо предосторожности чтобъ замедлить его появлен³е. Глаза у нихъ на темени и если они что-либо видятъ, то лишь сзади. Пока управляютъ страной люди ихъ сослов³я, имѣющ³е къ своимъ услугамъ ружья, оплачиваемыя всѣми нами, они смѣются надъ мятежомъ снизу. Къ тому же, они хорошо знаютъ людей.

   - Ты вѣрно сказалъ, - отвѣтилъ Сальватьерра, - они знаютъ людей и не боятся ихъ.

   Революц³онеръ вспомнилъ Maestrico, того молодого парня, котораго онъ видѣлъ съ усил³емъ пишущаго при свѣтѣ огарка въ людской въ Матансуэлѣ. Быть можетъ эта невинная душа, съ искренней своей вѣрой понимала лучше будущностъ, чѣмъ онъ въ своемъ негодован³и, стремящемся въ немедленному уничтожен³ю всѣхъ золъ. Самое важное создать новыхъ людей, прежде чѣмъ заняться упразднен³емъ дряхлаго м³ра. И вспомнивъ о толпѣ, несчастной и безвольной, онъ заговорилъ съ нѣкоторой грустью.

   - Тщетно производились революц³и у насъ, въ нашей странѣ. Душа народа осталасъ та же, какъ и во времена господской власти. Въ затаенной глубинѣ ея хранится смирен³е раба.

   Эта страна, страна винодѣл³я; и Сальватьерра съ воздержанностью трезвенника проклиналъ вл³ян³е на населен³е алкоголическаго яда, передающееся изъ рода въ родъ. Бодега, - современная феодальная крѣпость, которая держитъ массы въ уничижен³и и рабствѣ. Неистовства, преступлен³я, радости, влюбленность, все - продуктъ вина, словно этотъ народъ, который учится пить, едва отнимутъ ребенка отъ груди матери и считаетъ часы дня по числу выпитыхъ стакановъ вина, лишенъ страстей и привязанностей, и неспособенъ дѣйствовать и чувствовать по собственному почину, нуждаясь для всѣхъ своихъ поступковъ въ возбужден³и винной влагой.

   Сальватьерра говорилъ о винѣ какъ о незримой и всемогущей личности, вмѣшивающейся во всѣ дѣйств³я этихъ автоматовъ, вл³яя на ихъ ограниченный умъ, подталкивая ихъ къ унын³ю, такъ же какъ и къ безпорядочному весел³ю.

   Интеллигенты, которые могли бы бытъ вождями массы, проявляютъ въ молодости великодушныя стремлен³я, но едва они вступятъ въ возраастъ, какъ уже становятся жертвами мѣстной эпидем³и, превращаясь въ извѣстныхъ manzanilleros {Манцанильо - дерево съ ядовитыми пдодами.}, мозгъ которыхъ не можетъ функц³онировать иначе, какъ подъ вл³ян³емъ алкоголическаго возбужден³я. А въ цвѣтущ³е года зрѣлости они уже являются дряхлыми, съ дрожащими руками, чуть ли не паралитиками, съ красными глазами, померкнувшимъ зрѣн³емъ и съ затемнѣннымъ мышлен³емъ, какъ будто алкоголь окутываетъ облаками ихъ мозгъ.

   Но, - веселыя жертвы этого рабства, - они еще восхваляютъ вино, какъ самое вѣрное средство для укрѣплен³я жизненныхъ функц³й.

   Рабы нужды не могутъ наслаждатъся этимъ удовольств³емъ богатыхъ; но завидуютъ ему, мечтая объ опьянѣн³и, какъ о величайшемъ счаст³и. Въ моменты гнѣва и протеста толпы, достаточно подсунутъ ей бочки вина, чтобы всѣ улыбались и видѣли бы нищету свою позолоченной и свѣтлой сквозь стаканы, наполненные золотою влагой.

   - Вино! - воскликнулъ Сальватьерра, - это самый величайш³й врагъ здѣшней страны: оно убиваетъ энерг³ю, создаетъ обманчивыя надежды, прекращаетъ раньше времени жизнь; оно уничтожаетъ все, даже и любовь.

   Ферминъ улыбался, слушая своего учителя.

   - He тажъ уже это страшно, донъ-Фернандо!... Тѣмъ не менѣе, я признаю, что вино одно изъ нашихъ золъ. Можно смѣло сказатъ, что любовь къ вину у насъ въ крови. Я самъ не утаю порока своего. Стаканъ вина, поднесенный друзьями, доставляетъ мнѣ удовольств³е... Это мѣстная наша болѣзнь.

   Революц³онеръ, увлеченный мятежнымъ течен³емъ своихъ мыслей, забылъ о винѣ, чтобы наброситься на другого врага, - на смирен³е передъ несправедливостью и христ³анскую кротость бѣдняковъ.

   - Эти люди терпятъ и молчать, Ферминъ, потому что учен³е, унаслѣдованное ими отъ предковъ, сильнѣе ихъ гнѣва,

   Сальватьерра волновался, возвышая голосъ въ безмолв³и сумерекъ. Солнце скрылось, освѣтивъ городъ точно отблескомъ отъ пожара. Co стороны горъ на небѣ ф³олетоваго цвѣта выступила первая звѣзда, предвѣстница ночи. Революц³онеръ устремилъ на нее взглядъ, какъ будто она-то и была то небесное свѣтило, которому суждено вести къ болѣе широкимъ горизонтамъ толпу плача и страдан³й, та звѣзда справедливости которая, блѣдная и колеблющдяся, освѣщала медленный походъ мятежниковъ, но она разрастется и превратится въ солнце, лишь только мятежники приблизятся къ ней, взявъ штурмомъ высоты, разрушивъ привилег³и, уничтоживъ боговъ.

   Велик³я мечты поэз³и вставали въ умѣ Сальватьерра и онъ говорилъ о нихъ со своимъ спутникомъ дрожащимъ и глухимъ голосомъ ясновидящаго пророка.

   - Однажды древн³й м³ръ былъ потрясенъ до самыхъ своихъ основъ. Деревья стонали въ лѣсахъ, шумя листвой, словно могильныя плакальщицы, угрюмый вѣтеръ покрывалъ зыбью озера и лазурную, свѣтлую поверхность классическаго моря, ласкавшаго въ течен³е вѣковъ греческ³я прибрежья подъ звуки д³алоговъ поэтовъ и философовъ. Плачъ о смерти раздался въ пространствѣ, доносясъ до слуха всѣхъ людей "В_е_л_и_к_³_й П_а_н_ъ у_м_е_р_ъ!..." Сирены погрузилисъ навсегда въ хрустальныя глубины, рспуганныя нимфы бѣжали въ нѣдра земли, чтобы никогда больше не возвратиться, и бѣлые храмы, точно мраморные гимны, воспѣвавш³е весел³е жизни подъ золотыми потоками солнечныхъ лучей, покрылись мракомъ, исчезая въ величественномъ молчан³и развалинъ. "Х_р_и_с_т_о_с_ъ р_о_д_и_л_с_я", провозгласилъ тотъ же голосъ. И м³ръ ослѣпъ для всего внѣшняго, сосредоточивъ свои взоры только на душѣ, и возненавидѣлъ матер³ю какъ низк³й грѣхъ.

   Отрекаясь отъ природы, люди искали въ лишен³яхъ, въ обожествлен³и страдан³я лѣкарства отъ своихъ золъ, искали столь сильно желаемое ими братство, вѣря, что надежда небеснаго рая и милосерд³е на землѣ окажется достаточнымъ для счаст³я христ³анъ.

   И вотъ, тотъ же плачъ, возвѣщавш³й о смерти великаго бога Природы, черезъ промежутокъ долгихъ вѣковъ снова прозвучалъ: "Христосъ умеръ!... Христосъ умеръ!..."

   - Да, - продолжалъ революц³онеръ, - всякая душа слышить этотъ возгласъ въ минуты отчаян³я. Тщетно праздничный звонъ колоколовъ ежегодно говоритъ намъ о томъ, что Христосъ воскресъ!... Рабъ, котораго Христосъ искупилъ, теперь - трудящ³йся на жалован³и, обладающ³й правомъ умереть съ голоду безъ того куска хлѣба и кувшина воды, которые предшественникъ его въ Римѣ находилъ въ рабочемъ домѣ для невольниковъ. Торговцы, изгнанные изъ ²ерусалимскаго храма, считаютъ теперь свое вступлен³е въ рай уже обезпеченнымъ и являются опорой всякаго рода добродѣтелей. Богатые и привилегированные говорятъ о царств³и небесномъ, какъ о новомъ удовольств³и, въ придачу къ тѣмъ, которыми они пользуются на землѣ. Христ³анск³е народы истребляютъ другъ друга, не ради капризовъ и ненависти своихъ вождей, но изъ-за менѣе конкретной вещи, изъ-за обаян³я колыхающагося лоскута, отъ цвѣта, котораго они теряютъ разсудокъ. Хладнокровно убиваютъ одинъ другого люди, никогда не видѣвш³е другъ друга, оставивш³е позади себя ниву, имѣющую быть обработанной, и покинутую семью, - братья по страдан³ю на каторгѣ труда, безъ иного различ³я, какъ только языка и расы.

   Въ зимн³я ночи огромная толпа нищеты бродитъ по городскимъ улицамъ, безъ хлѣба и крова, точно по пустынѣ. Дѣти плачуть отъ холода, пряча руки свои подъ мышки, женщины, охрипш³я отъ вина, скрываются, точно дик³е звѣри, подъ выступами воротъ, бродяги, не имѣющ³е хлѣба, смотрятъ на балконы ярко освѣщенныхъ дворцовъ, или слѣдятъ за разъѣздомъ счастливцевть, укутанныхъ въ мѣха и развалившихся въ своихъ каретахъ, возвращаясь съ пировъ богатства. И голосъ, быть можетъ все тотъ же, повторяетъ въ ихъ звенящихъ оть слабости ушахъ:

   - He надѣйтесъ ни на что. Христосъ умеръ!

   Безработный, возвращаясь въ свой холодный вертепъ, гдѣ его ждетъ вопрошающ³й взглядъ исхудалой его жены, бросается какъ уставшее животное на полъ послѣ безумной бѣготни цѣлаго дня въ поискахъ работы для утолен³я голода его семъи. - "Хлѣба, хлѣба" - просятъ у него малютки, надѣясь найти хлѣбъ подъ изношенной его блузой. И бѣдный отецъ слышитъ тотъ же голосъ, словно плачъ, разрушающ³й всякую надежду:

   - Христосъ умеръ!

   Также и полевой поденщикъ, который, питается всякими отбросами, и онъ потѣя на солнцѣ, чувствуя, что готовъ задохнутъся, когда на мгновен³е останавливается въ своемъ трудѣ, чтобы вздохнутъ въ этой атмосферѣ раскаленной печи, - думаетъ про себя: Гдѣ же оно, это братство, провозглашенное ²исусомъ?...

   И работникъ, одѣтый въ мундиръ, принужденный во имя вещей, которыхъ онъ не знаетъ, убивать другихъ людей, не сдѣлавшихъ ему никакого зла и проводитъ дни и ночи во рву, окруженный всѣми ужасами современной войны, сражаясь съ незримымъ изъ-за далекаго разстоян³я врагомъ, видя, какъ тысячи подобныхъ ему людей падаютъ убитыми и ранеными подъ градомъ пуль и осколками бомбъ, и онъ также думаетъ съ трепетомъ скрываемаго ужаса: "Христосъ умеръ, Христосъ умеръ!..."

   Но люди начинаютъ вновь свое шеств³е къ братству, въ идеалу Христа, хотя и отрицая смирен³е и презирая милостыню, какъ вещь унизительную и безполезную. Пусть каждый получитъ свое, безъ позорящихъ уступокъ, безъ пробуждающихъ ненависть привилег³й. Истинное братство - соц³альная справеддивость.

   Сальватьерра умолкъ, и такъ какъ становилось темно, повернулъ обратно по уже пройденному имъ пути.

   Хересъ, какъ большое черное пятно, переломлялъ лин³и своихъ башенъ и крышъ на фонѣ послѣдняго с³ян³я сумерекъ, въ то время какъ внизу мракъ его пронизывался красными звѣздами уличныхъ фонарей.

   Двое мужчинъ увидѣли какъ ихъ тѣнь, выдѣлялась на бѣлой поверхности дороги. Луна восходила за ихъ плечами, поднимаясь на горизонтѣ.

   Еще далеко отъ города они услышали громк³й звонъ бубенчиковъ, заставлявш³й сворачивать въ сторону двуколки, медленно, съ глухимъ скрипомъ колесъ, возвращавш³яся съ мызъ.

   Сальватьерра и его ученикъ, укрывшись въ канавѣ, видѣли, какъ пронеслась мимо нихъ четверка горячихъ лошадей въ упряжи съ болышими помпонами и звонкимъ рядомъ бубенчиковъ. Они везли экипажъ, наполненный множествомъ людей, которые всѣ кричали, пѣли, хлопали въ ладоши, оглашая дорогу: своимъ неистовымъ весел³емъ и распространяя скандалъ кутежа на мертвыя равнины, казавш³яся еще болѣе печальными при свѣтѣ луны.

   Экипажъ промчался какъ молн³я среди облаковъ пыли, но Фернандо успѣлъ разглядѣтъ того, кто правилъ лошадьми. Это былъ Луисъ Дюпонъ, гордо возсѣдавш³й на козлахъ и подгонявш³й крикомъ и кнутомъ четверку лошадей, бѣжавшихъ, закусивъ удила. Женщина, сидѣвшая рядомъ съ нимъ, тоже кричала, подстревая лошадей къ безумному бѣгу. Это была Маркезита. Монтенегро показалось, что она его узнала, такъ какъ, промчавшись мимо него въ экипажѣ, она махнула ему рукой среди облака пыли, крикнувъ что-то, чего онъ не могъ разобрать.

   - Вотъ эти ѣдуть кутить, донъ-Фернандо, - сказалъ юноша, когда тишина возстановилась на большой дорогѣ. - Имъ въ городѣ тѣсно, и такъ какъ завтра воскресенье, они, повидимому, желаютъ провести его въ Матансуэлѣ, во все свое широкое удовольств³е.

   Сальватьерра, услыхавъ назван³е мызы, вспомнилъ о товарищѣ своемъ, хозяинѣ маленькаго постоялаго дворика делъ-Грахо, того больного, который жаждалъ его пр³ѣзда, какъ самаго цѣлительнаго для себя лѣкарства. Сальватьерра не видѣлъ несчастнаго съ того дня, когда буря принудила его искать убѣжища въ Матансуэлѣ, но онъ часто думалъ о больномъ, намѣреваясь снова посѣтитъ его въ ближайшую недѣлю. Онъ продлитъ одну изъ дальнихъ своихъ прогулокъ и дойдетъ до этой хижины, гдѣ его ждали, какъ ждутъ утѣшен³я.

   Ферминъ заговорилъ о недавней связи Луиса съ Маркезитой. Наконецъ дружба довела ихъ до той развязки, которой, повидимому, оба желали избѣжатъ. Она уже бросила грубаго торговца свиней. Опять привлекалъ ее, какъ она говорила, "привилегированный классъ", и она нагло выставляла на показъ новую свою связь живя въ домѣ Дюпона, и проводя время вмѣстѣ съ нимъ въ шумныхъ празднествахъ. Ихъ любовь казалась имъ монотонной и безвкусной, если они не приправляли ее пьянствомъ и скандалами, которые взволновали бы лицемѣрную тишину города.

   - Два безумца соединились, - продолжалъ Ферминъ. - Когда-нибудь, послѣ одного изъ своихъ кутежей, они поссорятмя; и прольется кровь; но пока оба считаютъ себя счастливыми и парадирують своимъ счастьемъ съ изумительной наглостъю. Я думаю, что болѣе всего ихъ забавляетъ негодован³е дона-Пабло и его семьи.

   Монтенегро разсказалъ послѣдн³я приключен³я этихъ влюбленныхъ, встревожившихъ городъ. Хересъ казался имъ слишкомъ тѣснымъ для ихъ счастья, и они отправлялись иа мызы и въ ближайш³я отъ города мѣстечки, добираясь до Кадикса, со всей свитой пѣвцовъ и головорѣзовъ, всегда сопровождавшихъ Луиса Дюпона. За нѣсколько дней передъ тѣмъ они отпраздновали въ Санлукарѣ де-Баррамеда шумный пиръ, въ концѣ котораго Маркезита и ея любовникъ, напоивъ папскаго камерар³я, окарнали ему всю голову ножницами. Сеньоры въ С³гculo Caballisto весело хохотали, комментируя подвиги этой парочки. У донъ-Луиса нѣтъ соперника въ кутежахъ! И что за удалая женщина Маркезита!...

   И двое любовниковъ, проводивш³е время въ безпрерывномъ пьянствѣ, которое, едва оно улетучивалось, возобновлялось снова, точно они боялись потерять иллюз³ю увидавъ другъ друга безъ обманнаго весел³я вина, устрѣмлялисъ съ мѣста на мѣсто, какъ ураганъ скандала, среди рукоплескан³й молодежи и негодован³я семей.

   Сальватьерра слушалъ своего ученика съ ироническими жестами. Луисъ Дюпонъ интересовалъ его. Это былъ ярк³й экземпляръ праздной молодежи, владѣтелей всей страны.

   He успѣли еще Сальватьерра и Ферминъ дойти до первыхъ домовъ Хереса, какъ экипажъ Дюпона, мчавш³йся съ головокружительной быстротой несшихся безумнымъ бѣгомъ лошадей, уже очутился въ Матансуэлѣ.

   Дворовыя собаки неистово залаяли, услыхавъ все болѣе приближавш³йся лошадиный топотъ, сопровождаемый криками, бренчан³емъ гитары и протяжнымъ, заунывнымъ пѣн³емъ.

   - Къ намъ ѣдетъ хозяинъ, - сказалъ Сарандилья. - Это не можеть бытъ никто, кромѣ него.

   И позвавъ надсмотрщика, они оба вышли къ воротамъ, чтобы при свѣтѣ луны увидѣть въѣздъ шумнаго экипажа.

   Однимъ прыжкомъ соскочила съ козелъ грац³озная Маркезита, и понемногу была выгружена изъ экипажа и вся свита Луиса. Сеньорито передалъ вожжи Сарандильѣ, предварительно снабдивъ его разными указан³ями, какъ лучше присмотрѣть за лошадьми.