Марриет Фредерик - Служба на купеческом корабле

. Когда собеседники уже говорили о других вещах, вдруг слышалось его сердечное "Ха-ха-ха!"

   Мистер Хильтон, владелец судна, высокий полный человек, много лет командовал береговиком; наконец, путем маленькой контрабанды скопил достаточные деньги и купил на них собственную баржу. Это был веселый, добродушный малый, очень любивший свою трубку, а еще больше - свое береговое судно, доставлявшее ему весь комфорт. Большую часть дня он сидел у дверей дома, обращенного к гавани, перекидывался замечаниями с каждым прохожим, всегда затрагивая одну и ту же тему - свое судно. Если баржа стояла на якоре, он показывал на нее пальцем и говорил: "Вот она". Если судно было в плавании, он объяснял, когда оно ушло, когда может вернуться. Все его мысли сосредоточивались на нем.

   Мне следовало упомянуть, что с Драгуелом неизменно появлялся мистер Спинней, приходский конторщик, маленький худощавый человек с седыми редкими волосами, висевшими по обеим сторонам его лысого черепа.

   В церкви ли, или вне храма, он всегда вторил своему главе и на громкое "Ха-ха-ха!" священника отвечал тоненьким "Хи-хи-хи! ".

   - Мир дому сему, - сказал пастор, переступая через порог. Он знал характер миссис Форстер и потому, радуясь своему остроумию, сопровождал эту шутку смехом.

   - Хи-хи-хи, - ответил Спинней.

   - Здравствуйте, мистер Форстер. Как поживает ваша добрая леди? - спросил он.

   - Она наконец на привязи, - прервав Драгуела, заметил Хильтон.

   - Кто? - с изумлением спросил священник.

   - Да моя баржа.

   - О, я думал, вы говорите о миссис Форстер. Ха-ха-ха!

   - Хи-хи-хи!

   - Не угодно ли присесть, - предложил Никлас и повел гостей из лавки в комнату.

   - Надеюсь, вы здоровы, мистер Драгуел? - резко сказала миссис Форстер, которая не могла быть вежливой даже из уважения к платью священника. - Возьмите стул; он весь в пыли, но Бетси такая ленивая дрянь.

   - Ньютон лучше всех управляет ею, - заметил Хильтон.

   - Ньютон! - взвизгнула хозяйка дома. - Ньютон управляет Бетси?

   - Да нет, моей береговушкой!

   Ньютон расхохотался, за ним засмеялись его отец и Хильтон.

   - Да, печально, печально, - заметил Хильтон, когда смех затих. - Такая ужасная смерть!

   - Ха-ха-ха, - разразился пастор, который только что понял шутку с Бетси.

   - Хи-хи-хи!

   - Кажется тут нечего смеяться, колко заметила миссис Форстер.

   - Чудесная шутка, уверяю вас, - произнес Драгуел. - Но, мистер Форстер, я думаю, нужно перейти к делу. Где бумаги, Спинней? - Клерк вынул инвентарь вещей покойного Томсона и положил его на стол. - Печальное происшествие, - продолжал пастор, - очень печальное, но мы все умрем...

   - Да, слава Богу, - рассеянно произнес Никлас.

   - Слава Богу? - спросила его жена. - Как? Вы хотите умереть?

   - Нет, дорогая, - ответил Никлас, - я думал не о себе...

   - Поверьте, уж она-то долго проживет, - заметил Хильтон. - Я ее привязал, она вполне здорова.

   Ньютон засмеялся, понимая недоразумение.

   - О ком вы говорите? - спросил Никлас.

   - Да о моей барже, конечно, - заметил Хильтон.

   - Ха-ха-ха! - разразился священник, поняв, почему недавно смеялся Ньютон.

   - Хи-хи-хи! - вторил Спинней.

   Этот смех возмутил миссис Форстер, и она с криком: "Пивная больше подходит для таких разговоров! " - выскочила из комнаты.

   Помолчали; священник покрутил пальцами.

   - А ведь она премиленькая, правда? - заметил Хильтон, обращаясь к Ньютону.

   Никлас Форстер, мрачно думавший в эту минуту о своей жене, покачал головой, не поднимая глаз; Ньютон сделал утвердительный знак судовладельцу.

   - Очень удобная для жизни, - продолжал Хильтон. Новое отрицательное движение Никласа, новый утвердительный кивок головы Ньютона.

   - Я думаю, вы могли бы управлять ею, Форстер? - сказал Хильтон. - Скажите, как по-вашему?

   - О, это немыслимо! - сказал Никлас.

   - Немыслимо, мистер Форстер? - спросил Хильтон. - Ну, а я лучшего мнения о Ньютоне; я думаю, для него это возможно.

   - Ну, конечно, больше, чем для меня; но все же пока она не... - начал было Форстер.

   - Она красавица!

   - Миссис Форстер - красавица? - крикнул Никлас, глядя на Хильтона изумленными глазами.

   Ньютон и Хильтон захохотали.

   - Нет, нет, - ответил Хильтон, - я говорил о моей барже.

   - Но не приступим ли мы к делу? У вас есть трубки, мистер Форстер? Ну, мистер Драгуел, что вы сказали?

   - Ха-ха-ха!! - залился священник, только что понявший последнее недоразумение.

   Принесли трубки, несколько кружек портера.

   Прекрасная, успокоительная вещь трубка!

   Прошло около получаса; никто не сказал ни слова, и комната наполнилась грациозными клубами и лентами.. дыма.

   Прежде всего докурил Хильтон; он высыпал пепел на стол и, вновь набивая трубку табаком, заметил:

   - Очень грустное дело.

   Остальные молчаливо кивнули головами. Трубка была зажжена; все снова затихло. Новая трубка опустела.

   - Просматривая списки, - сказал Драгуел, - я вижу, что вещи не очень ценны: меховая фуражка, круглая шляпа, плисовые панталоны... Все это не стоит и двух фунтов, - продолжал он, набивая трубку. Пастор закурил и снова умолк. Третьим заговорил Никлас.

   - Мне кажется... - начал он; но что ему казалось пропало, потому что в его воображении замелькала новая идея, и он, без дальнейших рассуждений, закурил вторую трубку.

   Минут через десять после этого Спинней передал кружку портера Драгуелу, тот передал ее соседу. Пили все поочередно и дымили по-прежнему.

   Неизвестно, сколько времени еще продлилось бы это кабинетное совещание, если бы тишина не была нарушена самым худшим ее врагом - языком женщины.

   - Ну, мистер Форстер, и вы, джентльмены, не собираетесь ли вы меня отравить? Недостаточно ли для вас этого зловония и грязи? Долго ли еще это будет длиться? - закричала миссис Форстер, врываясь в комнату. - Знаете, мистер Форстер, вы уже лучше прямо вывесьте над дверью вывеску и заведите здесь пивную. На вывеске изображено будет: "Голова дурака". И вам не стыдно себя самого, мистер Драгуел? - прибавила она, обращаясь к пастору. - Ведь вы должны были бы показывать своим прихожанам пример!

   Мистера Драгуела совсем не восхищали подобные выговоры, поэтому, вынув изо рта трубку, он ответил:

   - Уж если ваш муж повесит вывеску, я посоветую ему прибить вас над дверью, под названием "Добрая женщина", только, конечно, без головы. Ха-ха-ха!

   - Хи-хи-хи!

   - Хи-хи-хи! Ах ты, жалкая анатомия! - закричала миссис Форстер, в полном бешенстве обрушиваясь Ht клерка, так как она не смела обрушить месть на самого Драгуела. - Вот тебе за твои "Хи-хи-хи"! - И она ударила оловянной кружкой, которую схватила со стола, по лысому черепу Спиннея; тот упал со стула и рухнул на посыпанный песком пол.

   Остальные мгновенно очутились на ногах. Ньютон отнял у матери ее оружие и бросил его в угол. Никлас был в ужасе. Он почувствовал, что скоро настанет и его очередь, и не ошибся.

   - А вам не стыдно, мистер Форстер, что со мной так обращаются? Вам не стыдно было привести в дом компанию пьяных людей, чтобы оскорблять меня? Прикажете им уйти из дому или нет? А? Будет у нас покой когда-нибудь?

   - Да, милочка. - Ответил смущенный Никлас. - Да, будет... со временем. Когда ты...

   Миссис Форстер бросилась к мужу с бешенством дикой кошки. Увидев хозяина дома в опасности, Хильтон подставил ей ногу, и она упала ничком на пол, да так стремительно, что ушиб ошеломил ее. Ньютон поднял мать и с помощью своего отца унес ее на верхний этаж и уложил в постель.

   Бедного Спиннея подняли; он мало-помалу приходил в себя. Прибежала на помощь Бетси.

   - О, дорогой мистер Драгуел, как вы думаете, он умрет? - спросила она.

   - Нет, нет; принесите воды, Бетси, и брызните несколько капель ему в лицо.

   - Лучше унесите его домой, как он есть, - возразила Бетси, - да скажите, что он убит; когда миссис об этом услышит, она до смерти перепугается и хоть на время присмиреет.

   - Отличная мысль, Бетси, мы накажем ее за поведение, - ответил Хильтон. Пастор одобрил этот план. Мистера Спиннея посадили в кресло, закрыли столовой салфеткой, и два человека, которых отыскала Бетси, понесли его к пасторскому дому. Все это случилось раньше, чем Ньютон с отцом вышли из той комнаты, в которой лежала миссис Форстер в очень печальном виде. Ее острый нос получил перелом и загнулся в сторону, бровь была рассечена до кости.

   Через полчаса по городу разошлось известие, что миссис Форстер убила Спиннея и что его мозг брызнул на окно лавки.

  

  

   Мистер Драгуел уже упомянул о своей жене, поэтому необходимо только прибавить, что у него была и дочь, красивая, живая девушка, помолвленная с мистером Рамсденом, новым местным врачом.

   Фанни Драгуел отличалась множеством хороших качеств, но в ней были также черты довольно сомнительного свойства. Одна доставила ей больше врагов, чем она могла бы ожидать в своем возрасте. Она страстно любила устраивать разные шутки и в этом отношении доходила до крайностей. Впрочем, надо сказать, что своими жертвами девушка, по большей части, выбирала таких людей, которые вполне заслуживали наказание за свое обращение с себе подобными.

   Поэтому, когда отец рассказал ей обо всем, что случилось, а также о замысле наказать миссис Форстер, Фанни увлеклась этим предприятием. Она давно терпеть не могла миссис Форстер; кроме того, злая женщина недавно оскорбила ее жениха Рамсдена, назвав его "щенком, позолотчиком пилюль". Деятельный и изобретательный ум Фанни немедленно сочинил такой план действий, который мог завести шутку гораздо дальше, чем желали первоначально задумавшие наказание. Рамсден, которого вызвали к бедному Спиннею, сделался ее единственным поверенным и, после долгого сопротивления, согласился помогать ей.

   Поздно вечером от Ньютона пришла записка, в которой он просил врача навестить его мать. Рамсден только что побывал у старого Спиннея, который уже пришел в себя и жаловался только на глубокий порез на виске, разбитом краем оловянной кружки.

   Получив на прощанье несколько наставлений от мисс Драгуел, Рамсден отправился в дом Форстера.

   - Боюсь, что дело плохо, мистер Форстер, - сказал он Ньютону, который спросил его о Спиннее. - Очевидно, сотрясение мозга; может быть, он выживет, может быть, нет; через несколько дней видно будет; он бедный, слабый старик.

   Ньютон глубоко вздохнул.

   - Что? А? - спросил Никлас, когда врач осмотрел Миссис Форстер. - Что с женой?

   - Ничего, с вашей супругой все в порядке.

   - Пожалуйста, придите завтра утром и скажите, как здоровье мистера Спиннея, - попросил Ньютон.

   Рамсден горячо пожал протянутую ему руку молодого человека и ушел; ему на смену в комнату явилась Бетси с припарками, приготовленными в кухне. Желая отплатить своей госпоже за удары, которые падали на нее, она, входя, заметила слезливым тоном:

   - Ах, мистер Ньютон, какие ужасные новости! Мистер Спинней умрет, и мою миссис теперь повесят.

   Миссис Форстер не произнесла ни слова, Ньютон и Никлас переглянулись; их молчаливая душевная мука выразилась только в том, что они оба закрыли руками лица.

   Когда Хильтон и пастор задумали напугать миссис Форстер, было решено как-нибудь устранить с дороги не особенно податливого Ньютона. Хильтон уже высказал желание поручить ему свое судно, теперь же предложил отослать его в Уотерфорд с грузом дранки. На следующее утро, рано, судовладелец пришел в дом Форстера и позвал Ньютона. Ньютон, целую ночь не снимавший с себя платья, вышел к нему навстречу.

   - Ну, Ньютон, как здоровье вашей матери? - сказал Хильтон. - Надеюсь, вы на меня не сердитесь? Конечно, несчастный случай произошел по моей вине, но я не мог видеть, чтобы с вашим почтенным отцом обращались таким образом!

   - С краской стыда сознаюсь, Хильтон, что она заслужила все это, - сказал Ньютон. - Но меня очень пугает мистер Спинней. Вы слышали о нем утром?

   - Нет, но говоря между нами, Ньютон, доктора все преувеличивают. Он поправится, поверьте мне. Я никогда не слыхал, чтобы можно было бы убить человека оловянной кружкой. Итак, не бойтесь. Я пришел сказать, что вчера вечером получил письмо от Рептона. Он говорит, что по контракту дранку нужно доставить до десятого числа будущего месяца; что он просит меня немедленно отправить с грузом мою баржу, так как в противном случае он наймет другое судно. Вам лучше всего немедленно двинуться; дует славный, попутный для вас ветерок.

   - Право, мистер Хильтон, мне очень не хочется бросать дом в такую минуту.

   - Как угодно, - с видимым неудовольствием ответил Хильтон. - Я предложил вам управлять моим судном, а теперь вы не хотите послужить моим интересам только потому, что две головы разбиты!

   - Извините, - сказал Ньютон, - конечно, я неправ

   Я скажу пару слов отцу и меньше чем через полчаса буду уже на палубе.

   - Я вас встречу там и принесу бумаги. Торопитесь же, не то пропустите время.

   Отец Ньютона согласился отпустить его, и молодой человек уже готовился уйти из дому, но в дверях столкнулся с Рамсденом.

   - Мистер Рамсден, - сказал ему Ньютон. - Владелец судна желает, чтобы я тотчас же отплыл, но если, по вашему мнению, жизни мистера Спиннея грозит опасность, я откажусь от управления баржей, чтобы не оставить мою мать среди таких тревог. Прошу вас, не скрывайте от меня истины.

   - Можете спокойно отплыть, если хотите, мистер Форстер; с удовольствиям могу вам сказать, что мистер Спинней поправляется, и в первое же воскресенье по возвращении вы его увидите за конторкой.

   - Значит, отправляюсь. До свидания, мистер Рамсден. Очень вам благодарен.

   С облегченным сердцем Ньютон вскочил в шлюпку, которая должна была отвезти его на палубу судна Хильтона, и через несколько минут отчалил, направляясь к югу.

   Рамсден вошел в дом; его встретила Бетси.

   - Вот, Бетси, - сказал он, - вы хотели уверить миссис Форстер, что Спинней умер, но совсем не думали, что это так и есть.

   - Господь с вами, что вы говорите!

   - Правду; но до поры до времени это нужно скрыть, пока мы не устраним миссис Форстер. Как сегодня она чувствует себя?

   - Не двигается и зла.

   - Как вы чувствуете себя, миссис Форстер? - спросил молодой врач, войдя в комнату. Можете ли вы встать с постели?

   - Встать? Не могла бы даже ради спасения души. Я и на бок-то не могу поворачиваться.

   - Жаль, очень жаль, - ответил доктор, - я надеялся, что вы можете вынести путешествие.

   - Путешествие, мистер Рамсден? Путешествие?

   - С печалью должен объявить вам, что мистер Спинней умер. Начнется прокурорское расследование. Ну, и мне кажется, было бы хорошо, если бы вас не нашли, потому что, конечно, вынесут приговор: "Умышленное убийство".

   - Боже, Боже! - вскричала миссис Форстер и, ломая руки, выскочила из кровати. - Что мне делать? Что делать?

   - Теперь о его смерти еще никто не знает, но долго так продолжаться не может. Мисс Драгуел, которая сочувствует вам, просила меня никому не говорить об этом. Если вы согласны принять ее, она придет поговорить с вами о ваших делах. Печально, миссис Форстер, попасть в такое положение по милости глупого мужа.

   - Уж и не говорите, мистер Рамсден, - едко заметила она. - Таких болванов Бог никогда не производил. Все знают, какой мягкий характер был у меня до замужества! Но человек из плоти и крови не в состоянии вынести того, что выношу я!

   - Вы хотите видеть мисс Драгуел?

   - Да, очень. Я всегда считала ее милой девушкой, немножко, правда, слишком смелой, способной говорить дерзости, но все же она славная девушка.

   - Хорошо; я пошлю ее к вам и чем скорее, тем лучше, потому что, когда вести разойдутся, весь город поднимется. И я не удивлюсь, если народ нападет на ваш дом. Все придут в такое негодование! Надо уехать.

   - О, - ответила миссис Форстер, - ничего не может служить извинением моему мужу; он слишком сильно раздражает меня!

   - Значит, вы согласитесь уехать? - спросил ее врач.

   - О, да, да! Но куда отправиться мне?

   - Этого я, право, не могу придумать, и вам лучше всего посоветоваться с мисс Драгуел. Поверьте, миссис Форстер, я с величайшим удовольствием сделаю для вас все возможное в этом несчастном деле.

   - Вы очень добры, - проворчала миссис Форстер, и Рамсден вышел из комнаты.

   Рамсден отлично знал, до чего болтлива Бетси, и поэтому заговорил с ней о смерти Спиннея. Задолго до той минуты, когда врач вышел от миссис Форстер, весь Овертон уже толковал, что хотя мистер Спинней и не был убит сразу, как это уверяли вначале, он все же умер от раны, нанесенной ему современной Ксантиппой.

   Через полчаса миссис Форстер доложили, что пришла мисс Драгуел. В это время сердитая женщина осыпала упреками мужа, которого вызвала к себе.

   - Видите, сэр, - говорила она, - до чего вы довели вашу добрую и верную жену, которая заботилась о вас, которая...

   -Да, действительно, - прибавила мисс Драгуел, слышавшая эти нападки и нарочно решившая стать на сторону миссис Форстер, чтобы овладеть ее доверием. - Действительно, сэр, полюбуйтесь последствиями вашего безумия, курения, пива! Пожалуйста, уйдите, сэр. Удивляюсь еще, как может миссис Форстер выносить ваше присутствие.

   Никлас огляделся, хотел было бросить пару слов в виде мести, но яростное восклицание жены: "Уйдите! " - заставило его немедленно исчезнуть.

   - Мы все говорили об этом печальном деле, дорогая миссис Форстер, - начала девушка, - и придумали единственный возможный план, который поможет вам спастись от наказания. Скрыть истину немыслимо; мой отец и мистер Хильтон дадут суду такие показания, что вас обвинят в предумышленном убийстве и (тут девушка остановилась и поднесла платок к глазам) непременно повесят.

   - Повесят! - визгливо вскрикнула миссис Форстер.

   - Да, повесят, - ответила мисс Драгуел.

   - Боже, Боже! - простонала миссис Форстер, заливаясь слезами, и прибавила: - Спасите, спасите меня, мисс Драгуел. О, этот глупый Никлас. О, о, о!

   - Дорогая миссис Форстер, мы все решили, что есть только одна возможность спасения...

   - Какая, скажите, моя дорогая мисс Драгуел? - умоляющим тоном спросила миссис Форстер.

   - Притворитесь сумасшедшей, тогда вас признают ненормальной. Но вы должны показывать безумие, не то будет заметно, что вы притворяетесь. Мистер Рамсден знаком с доктором Баддингтоном, который заведует домом сумасшедших в Д. Это всего в девяти милях отсюда, он вас туда отправит, а когда окончится следствие, вы вернетесь. Предположат, что у вас было только временное помешательство. Вам нравится это предложение?

   - Да, я была почти сумасшедшей, - ответила миссис Форстер, - мои нервы не могли вынести поведения моих мужа и сына; но мне не нравится мысль на самом деле поступить в дом сумасшедших. Разве нельзя...

   - О, дорогая миссис, - вскрикнула Бетси, вбегая в комнату. - Кругом дома целая толпа; вас хотят вести в городскую тюрьму за то, что вы убили мистера Спиннея! Что сказать им? Я боюсь, что они ворвутся сюда.

   - Пойдите, скажите им, что миссис сильно больна, что ее нельзя поднять с постели, что она не в своем уме. Слышите, Бетси? Скажите им, что она сумасшедшая.

   - Хорошо, скажу, - ответила Бетси и, вытирая глаза, вышла из комнаты.

   Мисс Драгуел придвинулась к окну. Хотя, благодаря рассказам Бетси, напротив дома собралась толпа, однако, в ней не замечалось желания прибегнуть к насилию.

   - Боюсь, что это уже поздно, - сказала девушка, возвращаясь к миссис Форстер. - Что за толпа! И какая раздраженная! Вас, конечно, повесят.

   - О, нет! Я буду сумасшедшей... Я буду, чем хотите, моя дорогая мисс Драгуел!

   - Скорее же; не надевайте платье... лучше юбку... Я одену вас.

   Мисс Драгуел вытащила из ящиков множество перьев, цветных лент, наколола их на бинты, которые окружали голову миссис Форстер, потом, вынув фрак Никласа, всунула руки испуганной женщины в его рукава и застегнула на все пуговицы.

   - Ничего, годится! - вскрикнула мисс Драгуел. - Вот кошка, возьмите ее на руки, подойдите к окну и баюкайте, как ребеночка. Я открою окно... выйдите вперед, поклонитесь народу, а я распущу по городу слух, что вы сошли с ума; остальное будет нетрудно.

   - О, я не могу, не могу подойти к окну...

   - Я его открою и поговорю с ними. - И мисс Драгуел распахнула оконные створки и крикнула, что миссис Форстер потеряла рассудок, но вполне безопасна.

   - Безопасна! Она убила человека!

   Перепуганная миссис Форстер подошла к окну и, повинясь советам мисс Драгуел, поклонилась толпе, покачала на руках кошку, закричала и расхохоталась, после чего девушка закрыла окно; толпа разошлась.

   Через несколько минут все в городе говорили, что миссис Форстер сошла с ума, и толки об убийстве Спиннея замолкли, уступив место новой теме.

  

  

   Мисс Драгуел ушла. Бетси воспользовалась суматохой в доме и побежала сплетничать с соседками. Никлас Форстер был в лавке, но не обратил никакого внимания на проходившую мимо него мисс Драгуел. По-видимому, он совсем забыл о случившемся и усердно работал.

   Остальные сообщники мисс Драгуел решили, что они уже зашли достаточно далеко, но Фанни хотелось, чтобы миссис Форстер дня два пробыла в доме сумасшедших, и девушка рассчитывала, что Рамсден поможет ей в этом отношении. Однако Рамсден думал, что доктору Баддингтону, директору дома сумасшедших, не понравится эта затея, и отговаривал невесту от ее намерений.

   - Напрасно спорить со мной, дорогой Джордж, - сказала Фанни. - Я до известной степени Дон-Кихот и буду мстить за тех, кто терпел от ее характера; кроме того, я надеюсь вылечить ее. Пусть хоть в течение часа она полюбуется на свое отражение, на то впечатление, какое производит на людей. Если в ней есть совесть, из этого выйдет только добро. Я начала дело из любви к шалостям; теперь выполняю его, чувствуя, что оно повлияет на благоприятные результаты.

   - Но, моя дорогая Фанни!

   - Я хочу этого, Рамсден, а потому не старайтесь отговорить меня; мы еще не обвенчаны, а потому позвольте мне поцарствовать. Вы не должны мешать укротить строптивую, я же обещаю вам, что не впаду в тот порок, который так ненавижу. Пошлите за экипажем, напишите письмо доктору Баддингтону и дайте мне распорядиться с миссис Форстер.

   Рамсден сдался, написал письмо Баддингтону, в котором объяснил доктору все обстоятельства и попросил прощения за свою смелость.

   Когда письмо было запечатано, Фанни Драгуел взяла слугу Рамсдена, села с ним в карету и отправилась к дому Никласа. Миссис Форстер лежала в постели в том же смешном наряде и с нетерпением ждала Фанни.

   - О, миссис Форстер, мне пришлось преодолеть столько затруднений, - сказала мисс Драгуел. - Вот письмо к доктору Баддингтону, а в карете слуга Рамсдена. Чем скорее вы уедете, тем лучше; народ так раздражен и так оскорбительно бранит вас!

   - Да? - спросила миссис Форстер, и в ней снова вспыхнула злоба.

   - Да, да. Но не все ли равно, миссис Форстер? Теперь самое важное - уехать как можно скорее. Приказание арестовать вас может явиться каждую минуту, и тогда уже будет слишком поздно. Итак, идите же!

   Миссис Форстер быстро сошла с лестницы. В почтовой карете ее ждал слуга Рамсдена. Едва она вошла в экипаж, как карета полетела. Слуга все время жался в уголок, точно он ехал в обществе тигра. Наконец экипаж остановился перед домом сумасшедших, и кучер, сойдя с козел, дернул за веревку большого колокола; послышался зловещий звон; от этого звука ужас наполнил грудь миссис Форстер.

   Дверь отворилась; слуга понес доктору письмо Рамсдена. Но доктора не было дома; он получил отпуск и в данную минуту занимался рыбной ловлей, уехав куда-то миль за тридцать. Однако сторожа дежурили. Слуга мистера Рамсдена рассказал, что миссис Форстер сумасшедшая и что его господин просил принять эту больную. Никто не возражал. Через несколько минут вернулся слуга с двумя сторожами. Миссис Форстер высадили из кареты и отвели в приемную, где ей пришлось ждать. А слуга, положив на стол письмо к доктору Баддингтону, сел в карету и поехал обратно в Овертон.

   К великой досаде миссис Форстер, один из сторожей взял стул и сел рядом с нею. Прошло около четверти часа; наконец она спросила, когда думает вернуться доктор.

   - Он приедет в свое время, милая, - ответил сторож. - Ну, как вы чувствуете себя теперь?

   - Мне холодно, очень холодно, - с дрожью ответила миссис Форстер.

   - Эти бедные создания всегда жалуются на холод, правда, Джим? - заметил вновь вошедший сторож. - Куда мы посадим ее?

   - Я поручил Тому приготовить номер четырнадцатый.

   - Да не считаете ли вы меня сумасшедшей? - с ужасом вскрикнула миссис Форстер.

   - Ну, тише, тише, - сказал сторож, сидевший подле нее, поглаживая ее по плечу, точно капризного ребенка. Бешенство, охватившее миссис Форстер, увидевшую, что ее считают безумной, вполне подтвердило для сторожей уверения слуги Рамсдена, который говорил, что он привез помешанную.

   Вскоре миссис Форстер заперли в камереNo14. Она осталась одна со своими мыслями. Предыдущие сцены и то, что она пережила в больнице, все вместе до такой степени взволновало ее, что ночью у нее сделалось воспаление мозга, бред, и она кричала не меньше остальных несчастных, запертых в этой лечебнице.

  

  

   Слуга Рамсдена приехал в Овертон, рассказал, что доктора не нашел и что сдал сторожам миссис Форстер. Сторожа не сказали слуге Рамсдена, когда вернется Баддингтон, и Джордж, думая, что доктор уехал на один вечер, не стал больше расспрашивать об этом. Он сам предполагал дня через два съездить в лечебницу и привезти миссис Форстер домой. На третий день он приехал в дом сумасшедших и, увидев положение несчастной, горько пожалел, что уступил просьбам Фанни. Увезти миссис Форстер было невозможно; уверить же сторожей, что это не безумная, он не решился, так как этим обвинил бы себя. Поэтому Рамсден взял обратно свое письмо к Баддингтону, которого ожидали только через две недели, и вернулся в Овертон с тяжелым сердцем. Когда Фанни сказали о несчастном исходе ее затеи, печальное известие сильно потрясло ее, и девушка твердо решила больше никогда не повторять подобных шуток.

   Ньютон Форстер, который очень торопился, вернулся в Овертон с грузом через несколько дней после помещения его матери в дом душевнобольных. Пробыв на берегу не больше десяти минут, молодой человек узнал печальную историю ее (предполагаемого) безумия. Он побежал домой. Отец встретил его со слезами. Никлас казался совсем потерянным без жены.

   На следующее утро Ньютон отправился в лечебницу, чтобы узнать о состоянии здоровья матери. Его приняли; он увидел ее на постели в полном бреду; она кричала и не узнала сына. Ньютон отдал сторожам половину своих сбережений, упросив их ласково обходиться с больной, и вернулся в Овертон. Дома он заперся с отцом.

   Через несколько дней городской глашатай объявил, что все имущество Никласа Форстера будет продаваться.

   Хотя жена была источником досады для Никласа, но он так привык к ней, что без миссис Форстер чувствовал себя совсем несчастным. Ньютон видел, что отцу необходимо уехать, и не противоречил ему. У Никласа не было никаких определенных предположений, ему просто хотелось покинуть место, которое напоминало о тяжелых сценах.

   Ньютон думал, что у отца есть какой-нибудь план, и не пробовал выводить его из состояния печали вопросами о том, что он задумал. Когда все было готово, Ньютон спросил отца, как они пустятся в путь.

   - Наружные места в дилижансе дешевле всего, - ответил Никлас. - Сегодня же с вечера закажи нам места.

   - А куда мы поедем, отец?

   - Право, не знаю, - ответил точно только что проснувшийся Никлас.

   Последовало совещание, и после долгих переговоров было решено, что Никлас поселится в Ливерпуле. Судно, которым управлял Ньютон, испортилось; на исправление его нужно было употребить довольно долгое время, а потому Ньютон получил отпуск на несколько дней. Взять с собой сундук, выловленный из воды, молодой Форстер не мог, он был слишком велик, а потому его и еще несколько малоценных вещей оставили на попечении мистера Драгуела.

   В Ливерпуль они приехали с самым маленьким запасом денег, и в этом городе у них не было друзей.

   Никлас нанял маленькую лавку; Ньютон пробыл е отцом как можно дольше, чтобы по мере сил помогать ему и поддерживать его; наконец молодой человек был принужден вернуться в Овертон и снова взяться за управление судном Хильтона. Прежде всего он отправился в дом сумасшедших; там ему сказали, что его мать стала спокойнее, но ослабела, и его не пустили к ней. Доктор Баддингтон еще не вернулся, но врач, который заменял его, сказал Ньютону, что если миссис Форстер оправится от тяжелой острой болезни, к ней вернется рассудок.

   Ньютон приехал в Овертон с более легким сердцем и на следующий же день повел свое судно в Бристоль. Встречные ветры задержали его рейс на две недели. В Бристоле он узнал, что груз для него еще не готов, и ради развлечения пошел осматривать город и его окрестности. Наконец судно нагрузили товаром. Ньютон постарался поскорее получить пропуск и другие бумаги из таможни и сговорился с фирмой, нанявшей его судно. Было поздно, но светила полная луна, дул хороший ветер, и потому молодой человек решил отплыть в ту же ночь. Спрятав бумаги под сюртук, который он аккуратно застегнул, Ньютон вышел на мол. Вдруг на него сзади набросились два силача и схватили его; мгновенно сильный удар по голове оглушил Форстера; он упал на землю.

   Оставив моего главного героя в таком печальном положении, я перейду к менее важным действующим лицам этой истории.

   Доктор Баддингтон вернулся и застал миссис Форстер в разгаре болезни. Как и следовало ожидать, он нашел, что она в здравом уме, однако поверил сторожам, уверявшим, что ее привезли в состоянии полного помешательства и что ее прислал доктор Рамсден. Рамсден решил до поправления миссис Форстер ничего не говорить главному врачу больницы. Скоро она действительно начала поправляться. Но как медленно и скучно шло для нее время! Ее ум переполняла тревога и - что несравненно важнее - раскаяние. Вспоминая свое прошлое, она приходила в ужас. Заливаясь слезами, простирая руки, миссис Форстер на коленях просила милосердия и забвения у того, к кому никогда не взывают тщетно. Владычество бешеных страстей миновало: ее сердце изменилось.

   Доктору Баддингтону она ни на кого не жаловалась и ничего не объясняла; ей хотелось только выйти из дома сумасшедших, едва ее здоровье окрепнет, и тогда доказать мужу, как искренне и полно изменилась она. Когда миссис Форстер в первый раз вышла в сад, она села на скамейку и там случайно услыхала разговор о себе. Говорили сторожа.

   - А почему она помешалась, Том?

   - Говорят, она всю жизнь была не лучше, - ответил Том. - И крыса не захотела бы жить с ней в одном доме! Ведь в припадке бешенства она чуть не убила старого Спиннея, клерка! Стали толковать, что он умер. Ну вот, совесть, или что-то там в этом роде, и свела ее с ума.

   - Так он, значит, не был убит?

   - Да нет же! Я его видел и говорил с ним в позапрошлое воскресенье.

   - А что случилось с ее мужем и с этим красивым малым, ее сыном?

   - Никто не знает. Старик, славный такой, - как не стыдно этой ведьме, что она так портила ему жизнь, - совсем упал духом и не захотел оставаться в Овертоне. Он уехал с сыном, и где он теперь живет, никому не известно.

   - А молодой?

   - Он вернулся и опять водит барки. Он два раза приезжал сюда справляться о матери. Бедняга! Жаль было смотреть, как он печалится о старухе. Он нам с Билем дал по шее за то, чтобы мы были с ней ласковы. Но три дня тому назад судно пришло без него. Думают, что он свалился с пристани в Бристоле и утонул; никто ничего не слышал больше о нем.

   - Ну, Том, а старуха-то теперь совсем поправилась?

   - Да. Только где ее муж и сын? Никогда больше не придется ей их поедом есть, уж это верно.

   Трудно описать чувства миссис Форстер. Тяжелое бремя свалилось с ее души: мистер Спинней не умер. Но сколько бед могла оплакивать она! Ее предательски увезли люди, которые негодовали на нее, но не имели права ее карать. Полное нежности отношение к ней ее сына и мужа, исчезновение одного, предполагаемая смерть другого - все это были такие удары, которые почти совсем ошеломили несчастную. Шатаясь, она вернулась в свою камеру, и волнение вызвало у нее новый припадок лихорадки; много дней она не вставала с постели.

  

  

   Мы оставили Кыотона без чувств; однако он не долго пролежал так. Скоро двое малых в синих куртках, с дубинами в руках и пистолетами за пазухой, отнесли его в лодку и доставили на палубный катер, стоявший на якоре в сотне ярдов от берега.

   Ньютон очнулся, и неясное зрение показало ему что-то, блестевшее над ним. Когда он пришел в себя лучше, то увидел человека, который светил ему огарком прямо в глаза, чтобы судить, произвело ли кровопускание действие. Ньютон постарался сообразить, где он и что с ним случилось, и от напряжения снова впал в состояние столбняка. Наконец он очнулся, точно от сна смерти, и увидел, что лежит на палубе, а какая-то женщина смачивает ему лоб водой.

   - Где я? - вскрикнул Ньютон.

   - Вы хотите знать, где вы? Да на палубе "Быстрого", и я смотрю за вами, милый мой.

   - Кто вы?

   - Кто я? Если я никто другой, так, верно, Джуди

   Мелони, жена помощника боцмана.

   - Как я сюда попал?

   - Да вы не попали, милый мой, вас принесли.

   - Как меня сюда доставили?

   - Право, не знаю как; ив то в гичке, не то а шлюпке.

   - А зачем?

   - Это, я думаю, я знаю. Чтобы вы послужили королю и отечеству.

   - Значит, меня завербовали?

   - Да, золотой, могу в этом поклясться над Библией, Вам пришлось нелегко, но это значит, что вы были нужны.

   Ньютон слушал и думал о положении отца, о том, как старику будет плохо жить без него; подумал также о состоянии своей несчастной матери и снова упал на палубу.

   - Как ему худо, - прошептала Джуди. - Ну, он не мой земляк, это ясно как день, потому что, если бы так, он никогда не стал бы поднимать столько шума из-за пустяков! - И Джуди, подобрав платье, ушла.

   До рассвета Ньютон пролежал в состоянии болезненного полусна. Наконец его разбудили звуки проходивших мимо лодок и громкий говор на палубе. Он не сразу вспомнил все, что произошло; однако перевязанное плечо, влажные волосы, лицо, жесткое от запекшейся крови, - все вместе заставило его вспомнить то, что сказала Джуди: его завербовали. Средняя межпалубная часть катера была пуста, только в гамаках над головой Форстера покачивались люди, и он, желая узнать что-нибудь новое, прополз под гамаками к лесенке и поднялся на палубу.

   Около двадцати хорошо вооруженных матросов высадили из шлюпок человек двадцать, доставленных Hi судно. Офицер приказал им отправиться на корму. Ньютон заметил, что со многими из вновь доставленных, по-видимому, поступили не лучше, чем с ним. Некоторые из них были страшно обезображены и обливались кровью,

   - Сколько их всего, мистер Винцент? - спросил лейтенант у помощника капитана, обладателя страшных бакенбард, которые сходились на шее.

   - Семнадцать, сэр.

   - А прежде сколько было? Помнится, двадцать шесть?

   - Двадцать семь вместе с малым, которого я прислал сюда ночью.

   - Хорошо, этого довольно. Пропустите их в трюм, да поставьте решетку на все время, пока мы останемся в гавани. Как только маленькая шлюпка будет на палубе, поднимите якорь.

   - Она скоро вернется. Я приказал ей дождаться Томсона и Мертона, которые не вернулись с нами.

   - Вы думаете, они ускользнули?

   - Нет, не думаю, сэр. Вот маленькая шлюпка отчаливает.

   - Хорошо, отправьте новобранцев в трюм и заприте их, - ответил лейтенант. - Поднять паруса, привести в движение ворот!

   Ньютон решил, что теперь ему следует сказать, что он капитан судна и потому не подлежит вербовке. Он подошел к лейтенанту и начал:

   - Прошу прощения, сэр...

   - Кто вы такой? - резко прервал его лейтенант.

   - Вчера ночью меня насильно завербовали, сэр. Можно поговорить с вами?

   - Нет, нельзя

   - Это могло бы вас избавить от беспокойства, сэр...

   - Мне будет спокойнее всего, если я вас отправлю вниз. Мистер Винцент, проводите этого человека в трюм. Почему он на свободе?

   - Он, кажется, был в руках доктора, сэр. Сюда, сердечный, ну, пошевеливайтесь!

   Ньютон хотел возражать, но двое из вербовщиков схватили его за шиворот и без церемоний толкнули к переднему люку. Сняли решетку; Ньютона опустили в трюм, где он очутился в обществе сорока завербованных, почти задыхавшихся от недостатка воздуха. Весь их разговор - если можно было назвать это разговором - состоял из непрерывной цепи проклятий, ругательств и клятв жестоко отомстить.

   Маленькая шлюпка вернулась; она принесла только двоих гребцов, остальная часть ее экипажа, вместе с Томсоном и Мертоном, воспользовалась случаем бежать от рабства. Посыпались проклятия на виновных. Наконец командир велел поднять якорь, и судно двинулось в море.

   Лейтенант получил приказание доставить живым свой живой груз, поэтому, едва судно его величества очутилось в море, люки открыли и завербованным позволили выйти на палубу: сначала одной половине всех захваченных, потом другой. Два матроса с обнаженными кортиками стояли подле люка на тот случай, если бы какой-нибудь недовольный стал спорить и противиться распоряжениям начальства.

   Ньютон так страдал во время своего заключения, что был искренне благодарен, когда ему позволили выйти на палубу. Над головой виднелось ясное небо, и судно шло со скоростью семи или восьми миль в час. Это было, как выражаются моряки, "мокрое судно": волны то и дело хлестали через его борт. Ньютон омыл этой водой лицо и голову, почувствовал, что ожил, и стал смотреть, как судно бежит вдоль берега. Кругом него были чужие