Марриет Фредерик - Браконьер

орванцы были оба босиком и не могли быстро бежать по крупному гравию, которым была усыпана дорога. Это дало большое преимущество нашему герою. Ловко пущенным камнем он угодил одному грабителю прямо в висок и уложил его замертво. Другой, оставшись один, не решился преследовать Джо и отстал.

   Джо свернул с дороги на боковую тропинку и, пройдя несколько ярдов дальше, увидел перед собой на траве лежащего человека. Шея его была туго обмотана платком. Видно было, что его душили. Джо наклонился к лежащему, который едва дышал и хрипел, торопливо развязал ему платок и привел его в чувство. Неподалеку стоял точильный станок и курился полупотухший костер, над которым висел котелок с каким-то варевом.

   - Пить! - попросил несчастный, придя в себя. Джо напоил его.

   - Не бросай меня, мальчик, побудь со мной, - попросил он. - Я очень слаб.

   - Очень буду рад принести вам какую-нибудь пользу, - сказал Джо. - Скажите, пожалуйста, что это с вами было?

   - Меня ограбили и чуть-чуть не убили

   - Не два ли босяка-оборванца? Они и меня хотели ограбить.

   - Вероятно, эти самые... Но я не могу сидеть, у меня очень голова болит и кружится. Я должен лежать.

   С этими словами незнакомец тяжело откинулся на траву и крепко заснул. Джо просидел около него часа два. Наконец, тот проснулся, встал, намочил платок водой в вытер себе кровь на голове и на лице.

   - Могло кончиться и хуже, - сказал он. - Негодяи душили меня вот этим платком. Тоже нашли кого!.. Польстились на тощий карман странствующего медника. Была у меня там мелочь - всю вытащили. А тебе, мальчик, как удалось от них отделаться?

   Джо рассказал.

   - Нам с тобой, кажется, по дороге. Пойдем вместе, не так будет опасно.

   - А вы разве можете идти?

   - Могу, только ведь со мной точильный станок...

   - Я покачу его вместо вас.

   - Ты добрый мальчик. А самому мне ни за что с ним не справиться.

   Джо взял узел медника, котел и все инструменты и покатил станок по дороге. Медник пошел сзади. Так дошли до небольшой деревушки, отстоявшей мили на две от места их встречи. Не доходя пятидесяти ярдов до первого коттеджа, медник остановился, выбрал местечко, около изгороди и сказал:

   - Ну, я тут посижу, отдохну.

   Джо слышал, как медник говорил про украденную у него мелочь, и решил, что у него нет, должно быть, теперь ни копейки. Так как сам он намеревался идти дальше, то он вынул два серебряных шиллинга и сунул их в руку медника.

   - Вот, возьмите, - сказал он, - а потом заработаете.

   Медник поглядел на Джо.

   - Какой ты добрый, отзывчивый мальчик! - сказал он. - Но только мне денег не нужно. У меня есть они. Разбойники взяли только мелочь из кармана, а кошелька не сумели найти.

   Джо пристально смотрел на своего нового знакомого, удивляясь его приличным манерам и выразительному, интеллигентному лицу.

   Медник поймал его взгляд.

   - Что ты на меня так пристально смотришь, мальчик?

   О чем ты думаешь?

   - Мне думается, что вы не всегда были медником.

   - А мне, молодой джентльмен, тоже думается, что вы не всегда были матросом. Сходите-ка лучше в деревню да принесите чего-нибудь позавтракать. Я вам деньги отдам, когда вы вернетесь. Кстати, мы тогда и поговорим как следует.

   Джо сходил в деревню, разыскал там лавчонку и купил хлеба, сыру и большой кувшин с целой квартой пива.

   Когда они закусили, Джо встал и сказал:

   - Мне пора идти. Надеюсь, что вы завтра будете совсем здоровы.

   - Разве уж вы так спешите, милый юноша? - спросил медник.

   - Я ищу себе какого-нибудь места, - отвечал Джо, - так надобно будет сходить и порасспросить.

   - А какого бы вы места желали? Скажите мне. Быть может, я смогу для вас что-нибудь сделать?

   - Не знаю. До сих пор я служил по счетной части.

   - Значит, вы учились в учебном заведении раньше? Вы не матрос?

   - Я не матрос, но служил на реке.

   - Видите ли что. Я хорошо знаю здешнюю сторону, и меня в здешней стороне все знают. Я могу вам кое-что подыскать. Не сейчас, а так через несколько дней. Несколько дней ведь не расчет. Останьтесь при мне. Я скоро поправлюсь и, поверьте, сумею заработать на хлеб и себе, и вам. А там и для вас что-нибудь найдется. Хотите?

   - Очень хочу, если вы этого также хотите.

   - Значит, это решено, - сказал медник. - Пока вы будете при мне, я вас поучу своему делу, может быть, оно вам и пригодится на что-нибудь.

   - Чинить и лудить кастрюли и точить ножи? - А что же? Ремесло за плечами не носят. От ремесла никогда убытка не будет. Я много профессий перепробовал и теперешней своею очень доволен. Ни от кого не зависишь, а работа почти всегда есть.

   Медник пошел за Джо, который покатил вперед точильный станок. Так вошли они в деревню и остановились у одного коттеджа, где медника сейчас же узнали и обрадовались ему. Джо убрал станок в сарай и вошел с медником в дом. Тот стал рассказывать о бывшем с ним приключении, а Джо принялся играть с детьми. Путники поужинали и остались ночевать, и за это с них хозяева ничего не взяли. На следующий день медник чувствовал себя совсем хорошо. Он вылудил гостеприимным хозяевам одну кастрюлю, наточил три или четыре ножа и ушел в сопровождении Джо, который опять покатил его жернов.

  

   Отойдя две мили, медник сказал:

   - Сядемте, юноша, отдохнемте. Вы, вероятно, устали катить мое колесо, да кстати уже и полдень. Вот здесь премиленькое местечко под деревом: и тень, и ветерок продувает. Можно прилечь и отложить в сторону все заботы - на время, конечно. Я ведь философ. Вы знаете, что это такое?

   - Если не ошибаюсь, это человек очень ученый и очень добрый.

   - Не совсем так. Философ может и не быть ученым, может и не быть добрым. Философ - это человек, который ничему в жизни не придает особенно большого значения, ни о чем серьезно не заботится, довольствуется немногим и никому ни в чем не завидует. Вот, по-моему, что такое философ. Это моя школа, так сказать. Вы, кажется, удивляетесь, юноша, что медник - и вдруг так говорит. Но ведь я медник по собственной охоте. Раньше я занимался разными другими профессиями, но мне все надоело.

   - А какие у вас были прежде профессии?

   - Прежде я был... по правде сказать, я уже и забывать стал. Начну все по порядку, с самого начала. Отец мой был джентльмен и сын джентльмена. Потом он умер, и после него ничего не осталось. Мать вышла во второй раз замуж и бросила меня на произвол судьбы. Я учился в это время в пансионе. Она перестала за меня платить. Директор пансиона продержал меня несколько времени, дожидаясь, не заплатят ли ему, потом сделал меня младшим учительским помощником. Я и надзирательствовал, и учил английскому, латинскому и греческому языкам в младших классах. Ученики проделывали надо мной всякое озорство. Начальство помыкало мной без всякой церемонии. За все про все я получал 40 фунтов в год. Для джентльменского сына и внука такое общественное положение было чересчур низко. Меня это тяготило, потому что я тогда не был еще философом. Прослужив два года, я скопил себе 6 фунтов и отказался от места, чтобы поискать себе чего-нибудь получше.

   - Вы, значит, были тогда в таком же положении, как теперь я.

   - В этом роде, только я был постарше вас летами. Место мне нашлось - я поступил официантом при почтовом дворе, бегал на все звонки и разносил горячий грог, а все деньги за это брал себе старший официант. Ушел я и отсюда и поступил конторщиком к мелкому хлебному торговцу, который вскоре обанкротился. От хлебного торговца я поступил к мельнику и все время, пока служил у него, ходил обсыпанный мукою. От мельника перешел к угольщику, так сказать, с белого на черное, но жилось мне у угольщика лучше, чем у мельника. Потом чуть-чуть повезло: я нашел себе место клерка на четырнадцатипушечном бриге и плавал на нем полгода по Ламаншскому каналу. Потом был приказчиком в суконной лавке. Прескверно было: если мало бывало покупателей, то меня бранили, а чем я был виноват? Кроме того, я должен был чистить сапоги хозяину и башмаки хозяйке. Кормили меня на кухне объедками вместе с обтрепанной косоглазой кухаркой, которой к тому же вздумалось в меня влюбиться. Потом служил сторожем при лабазе, потом поступил носильщиком и едва не сломал себе спину, таская тяжести. Потом поступил подмастерьем к одному ножовщику, жестянику и меднику - все вместе - и выучился у него его ремеслу. И вот, с тех пор это ремесло меня кормит.

   - Но позвольте, ведь у вас раньше были гораздо более почетным должности, чем ремесло странствующего точильщика, - заметил Джо.

   - Не могу с вами согласиться, юноша. Чем всего лучше быть на свете? Барином, джентльменом. Он не работает, а между тем делает, что хочет, ни от кого не зависит, никому не дает отчета в своих действиях. Многие писцы в канцеляриях считают себя джентльменами. Может быть, они и джентльмены по происхождению, но не по профессии, не по общественному положению. Солдаты, офицеры обязаны слушаться своего начальства. Но джентльмен по профессии всегда сам себе господин. Понимаете, юноша? Так вот и я в своей профессии совершенно ни от кого не завишу, кроме своих рук, следовательно, я - настоящий профессиональный джентльмен. И меня везде уважают.

   - Даже уважают? - переспросил с улыбкой Джо.

   - А что вы думаете? Конечно. Вы посмотрите, с каким нетерпением меня везде ждут, с какою радостью встречают. Это потому, что я везде нужен, необходим: ведь у каждого есть кастрюльки, котлы, ножи, требующие починки. Одним словом, я считаю себя абсолютно свободным человеком. Я сам себе барии. Женитьбы я не признаю, потому что женитьба связывает свободу и взваливает на человека лишние заботы, которых можно и не иметь.

   - Где же вы живете? - спросил Джо.

   - В Дедстоне, куда теперь и направляюсь. Я там нанимаю комнату за шесть фунтов в год. Скажите, вас как зовут?

   - Джо Азсертон, - отвечал Джо, присваивая себе девичью фамилию своей названной сестры Нэнси.

   - Хотите, Джо, поучиться моему ремеслу? Я бы вас в месяц выучил, так что вы могли бы уже понемногу и практиковать.

   - Я бы очень был рад, потому что оно легко может мне пригодиться, но только я не знаю, окажусь ли достаточно способен.

   - О, полноте! Конечно, окажетесь.

   - А как вас самих зовут? - спросил Джо.

   - Огестес Спайкмен. Мой отец был Огестес Спайкмен, эсквайр, а я был мистер Огестес Спайкмен. Теперь же я просто медник Спайкмен. Я уже кончаю свой обход. Через два дня мы будем в Дедстоне, где у меня есть комната. Там мы с вами проживем несколько дней перед тем, как отправимся в новое путешествие.

   Когда Джо вошел в комнату Спайкмена в Дедстоне, он был приятно изумлен: она была просторная, совсем не душная, свежая, очень чистая. В одном углу стояла хорошая кровать. Меблировку составляли стол красного дерева, комод, несколько стульев. Над камином висело хорошее, довольно большое зеркало. По стенам шли полки с книгами. Спайкмен позвонил, чтобы ему подали воды, выбрился, умылся и переоделся в свежий джентльменский костюм, так что сделался неузнаваем. Джо не удержался и выразил свое удивление.

   - Видите ли, юноша, - отвечал Спайкмен, - в городе никто ведь не знает, что я медник и точильщик. Я всегда ухожу на работу ночью и возвращаюсь тоже ночью. Я знаком с самыми почтенными людьми в городе. Скажите, юноша, у вас есть другой костюм, получше?

   - Есть, гораздо лучше этого.

   - Переоденьтесь в него, а этот будет у вас рабочим костюмом.

   Джо переоделся. Спайкмен сказал, что он решил пойти сейчас с визитом к одним хорошим знакомым и взять с собой Джо, которого хочет представить им, как своего племянника.

   Через несколько минут Спайкмен стучался в дверь опрятного домика. Ему отперла одна из барышень и, увидав его, воскликнула:

   - Боже мой, мистер Спайкмен! Это вы! Где это вы так долго пропадали?

   - По делам отлучался, мисс Амелия, - отвечал Спайкмен.

   - Пожалуйста, входите. Матушка будет очень рада вас видеть, - сказала молодая девушка, отворяя дверь в приемную.

   - Да это мистер Спайкмен! - вскричала другая барышня, подпрыгивая и схватывая его за руку.

   - Мистер Спайкмен! Сколько лет, сколько зим! - сказала мать обоих барышень. - Садитесь, пожалуйста. А ты Офелия, готовь скорее чай. Кто это с вами, мистер Спайкмен?

   - Мой племянник, мэм. Он хочет тоже выучиться моему делу.

   - Вот как! Вы заранее заботитесь о преемнике себе. Уж не собираетесь ли вы удалиться на покой и жениться?

   - Я, мэм, пожалуй бы, и не прочь, но, знаете, женитьба - дело такое серьезное...

   - Совершенно верно, - сказала старая леди. - И я ни за что не допущу, покуда я жива, чтобы какая-нибудь из моих дочерей вышла замуж иначе, как за человека с самыми серьезными взглядами на брак.

   - Мисс Офелия, вы все книги прочли, которые я дал вам прошлый раз? - спросил Спайкмен.

   - Они обе их читали, - отвечала старая леди, - они у меня так любят поэзию.

   - Нам без вас часто хотелось, чтобы вы почитали нам вслух, - сказала мисс Амелия. - Вы так превосходно читаете. Не почитаете ли вы нам после чая?

   - С большим удовольствием.

   За чаем Спайкмен продолжал беседовать с мистрис Джеме. Она была вдовой суконного фабриканта, оставившего ей с дочерьми порядочное состояние. Обе дочери были премилые барышни. Мистрис Джеме не прочь была выдать любую из них за Спайкмена, но тот не обнаруживал до сих пор никаких марьяжных намерений.

   Вечер прошел очень приятно. Мистер Спайкмен взял том стихотворений и стал читать. Читал он и вправду великолепно. Джо пришел в восторг. Он в первый раз слышал такое чтение и впервые понял, как обаятельно может оно действовать. В десять часов гости простились и ушли домой.

   Зажегши у себя в комнате свечи, Спайкмен сказал своему молодому другу:

   - Смотрите же, Джо, вы никогда не упоминайте, что я точильщик. Тогда ко мне будут относиться совсем по-другому. Не очень много найдется джентльменов, которые бы зарабатывали себе хлеб так честно, как зарабатываю я, но с предрассудками ничего не поделаешь. Вы сделали мне доброе дело, и я желаю отплатить вам за него. Так берегите же мой секрет. Я думаю, что на вас можно положиться.

   - Я надеюсь, - отвечал Джо. - Я хоть и молод, а очень осторожен, жизнь меня многому успела научить.

   На следующее утро старушка-служанка принесла им завтрак. Спайкмен жил очень комфортабельно, не похоже на странствующего медника. Несколько дней он прожил в Дедстоне, посещая самые лучшие дома, и везде его хорошо принимали.

   - Вас все здесь в городе знают, и все любят, - заменил один раз Джо. - Можно подумать, что у вас лежат деньги в банке.

   - А все оттого, что я джентльмен по профессии: свободен и независим, - отвечал Спайкмен. - Скажите, вы читаете ту книгу, что я вам дал в прошлый раз?

   - Читаю и почти уже кончил.

   - Это хорошо. Я рад, что вы любите чтение. Ничто так не развивает и не совершенствует человека, как книга. Всегда любите книгу. Поставьте себе правилом ежедневно посвящать чтению часа два или три. Когда мы соберемся в путь, я возьму с собой несколько книг, и мы будем в свободное время читать.

   - Мне бы хотелось написать письмо своей сестре Мэри.

   - Очень хорошо. Садитесь и пишите.

   Спайкмен достал из комода перо, бумагу и чернила и усадил Джо писать.

   Джо написал Мэри обо всем, что с ним было. Ответ успел прийти до его ухода в путешествие со Спайкменом. Мэри писала, что ей довольно трудно, потому что работы много, но что она довольна местом, и барыня очень добрая, кроткая. На другой день после получения письма Спайкмен и Джо сделали прощальные визиты, переоделись в рабочее платье и вечером, когда стемнело, отправились в небольшую гостиницу, где у них хранился точильный жернов. Оба нарочно намазали грязью себе лица и руки. Хозяин гостиницы спросил Спайкмена, где он был это время. Тот отвечал, что ходил проведать старушку-мать: это была его постоянная отговорка. Переночевавши в гостинице, Спайкмен и Джо рано утром отправились в путь-дорогу.

  

   Несколько месяцев Спайкмен и наш герой странствовали вместе. За это время Джо выучился точить ножи-ножницы не хуже своего учителя и большую часть работы исполнял своими руками. В свободные часы они садились где-нибудь на краю дороги и читали книги.

   Как-то раз, в жаркий полдень, они сделали себе такой отдых недалеко от одной старинной усадьбы, и оба задремали на траве. Вдруг в саду, который находился между дорогой и домом, послышалась песня. Пел женский голос.

   - Тс! - сказал Спайкмен, приподнимаясь на локтях. Красивый женский голос, все приближаясь, пел песенку Ариэля:

  

   Там, где пчелки мед сосут,

   Я в цветочках тут, как тут.

   Прячась в чашечке цветка,

   Жду прилета мотылька...

  

   Когда песня кончилась, негромкий голос воскликнул,

   - Ах, как бы я желала забраться в чашечку цветка! Мисс Араминта, вы, кажется, не торопитесь выходить на прогулку. Я хочу начать читать новую книгу.

   Ответа не было. Спайкмен сделал Джо знак сидеть на месте, а сам пополз на четвереньках ближе к саду и спрятался там в кустах.

   Минуты через две послышались шаги по песчаной дорожке, и другой голос проговорил:

   - Вы думаете Мелисса, что я совсем не желаю гулять? Напрасно. Мне сейчас было некогда, дядя просил растереть ему ноги.

   - Ох, это растирание! Ты принесла, значит, дружбу в жертву человеколюбию. Бедный папа! Желала бы я уметь гладить ему ноги, но у меня ничего не выходит. Он все жалуется, что я делаю это слишком грубо, что ему больно от меня. Я способна только к музыке и танцам.

   - Что ж, это тоже хорошо. Твоя музыка его утешает.

   - Не гожусь я в няньки, Араминта, это факт. Очень мне жаль отца, но сидеть на месте я долго не могу. После смерти матери я не знаю, что стала бы я делать, если б у меня не было кузины Араминты... А я не могу не петь. Я ведь пою, как птица поет в клетке... Однако давай читать. Книга, кажется, очень интересная.

   Мисс Мелисса приступила к чтению. До сих пор Спайкмену не видны были лица молоденьких леди. Он тихо переполз в кустах на другую сторону, так что его любопытство было, наконец, удовлетворено. В таком положении он пробыл не менее часа. Но вот книгу закрыли, и обе барышни встали и пошли в дом. На ходу Мелисса опять запела.

   - Джо, - сказал Спайкмен, - я в первый раз в жизни встречаю такую девушку. Я не думал, что такие бывают на свете. Я непременно должен узнать, кто она такая, я в нее влюбился...

   - И собираетесь сделать ее невестой медника? - засмеялся Джо.

   - Я вас побью, если вы будете про нее так выражаться. Пойдемте в деревню, до нее тут рукой подать.

   Придя в деревню, Спайкмен направился прямо в трактир. Все время он находился в мрачной задумчивости и не разговаривал. Джо занимался чтением. В девять часов посетители разошлись, зала опустела, и Спайкмен завел разговор с хозяйкой. От нее он узнал, что усадьба принадлежит сквайру Мэтьюсу, который прежде имел большую мануфактуру, а теперь купил это имение и живет в нем. Он очень болен подагрой и ни с кем не водит знакомства, что для деревни очень плохо. У него дочь, мисс Мелисса, и еще есть сын, который служит в Индии на военной службе офицером. С отцом он, кажется, в дурных отношениях. Вследствие болезни старик очень раздражителен. Мисс Мелисса и ее кузина мисс Араминта обе очень добрые барышни, много помогают бедным. Добыв эти сведения, Спайкмен ушел спать и всю ночь не мог глаз сомкнуть, ворочаясь на постели с боку на бок и не давая спать Джо, который лежал с ним рядом. Утром они оба встали рано и продолжали свой путь.

   С час они шли молча, наконец, Спайкмен сказал:

   - Джо, я прошедшей ночью задумал большое дело.

   - Я так и думал, потому что вы всю ночь не спали.

   - Я не мог заснуть. Дело в том, Джо, что я решил добыть себе эту барышню, мисс Мэтьюс, если только смогу. Для медника это слишком смело, но не для природного джентльмена, как я. Я думал, что никогда не заинтересуюсь женщиной, а вышло наоборот. Мне кажется что я могу сделаться хорошим мужем.

   - Вы собираетесь сделать ей форменное предложение, держа ногу на точильном колесе?

   - Нет, грубиян, этого я не собираюсь. Я, напротив, хочу превратить мое точильное колесо в колесо фортуны. И думаю, что с вашей помощью мне это удастся.

   - Я вам охотно буду помогать, можете быть в этом уверены, - сказал Джо, - но только не понимаю, каким образом вы это устроите.

   - Я уже и план вчерне составил, хотя подробности интриги еще не выработаны у меня. Сейчас нам необходимо как можно скорее дойти до ближайшего города, и я немедленно приступлю к приготовлениям.

   Придя в город, они остановились, по обыкновению, в самом скромном квартале. Спайкмен пошел в писчебумажный магазин и сказал, что ему нужно сделать покупки по поручению одной леди. Он купил палочку сургуча, печатку с девизом "Надежда", пачку золотообрезной почтовой бумаги и разных других принадлежностей и велел завернуть все как можно аккуратнее, чтобы не запачкать. Потом купил душистого мыла, головную щетку и других туалетных вещей. Ко всему этому он прибавил две пары простых пуховых перчаток и зашел в парикмахерскую постричься.

   - Теперь я готов совсем, Джо, - сказал он, возвратившись в гостиницу. - Завтра мы идем обратно.

   - Как! Опять в ту деревню?

   - Да. И мы там, быть может, пробудем несколько времени.

   Придя на следующее утро в деревню, Спайкмен нашел себе комнату и на работу послал одного Джо, а сам остался дома. Когда вечером Джо пришел домой, он нашел Спайкмена тщательно вымывшегося купленным новым мылом, так что руки его почти приняли свой настоящий вид, волосы на голове джентльмена-медника были чисто вымыты и приглажены щеткой, а сам он тщательно выбрит.

   - Видите, Джо, я уже приступил к действию. Я готовлюсь изобразить джентльмена, который из любви к одной прекрасной леди превратил себя в медника.

   - Желаю вам успеха. Какой же у вас дальнейший план?

   - Завтра вы его узнаете, молодой человек, а теперь давайте спать.

  

   Спайкмен встал рано. После завтрака он сказал Джо, чтобы тот шел с точильным станком, и сам пошел вместе с ним. Выйдя из деревни, Спайкмен сказал:

   - Я не желаю оставаться в деревне. Тут в полумиле по той же дороге есть коттедж, в котором мне однажды давали помещение. Попробуем, не уступят ли нам его опять.

   В коттедже Спайкмен по очень сходной цене приторговал квартиру и стол на несколько дней. Устроившись тут, он вместе с Джо отправился в сад при усадьбе сквайра Мэтьюса.

   - Первым делом, Джо, мы должны постараться о том, чтобы привлечь на себя любопытство. Мисс Мэтьюс часто приходит сидеть сюда в эту рощицу, когда одна, когда с кузиной. Надобно произвести впечатление. Оставь пока станок и пойдем со мной. Да не разговаривай, молчи.

   Ни той, ни другой барышни еще не было на их любимом местечке. Спайкмен и Джо присели на траву.

   - Они могут прийти так тихо, что мы и не услышим, - сказал Спайкмен. - Подождем терпеливо. Я захватил с собой два тома Байрона. Давай почитаем.

   И он принялся читать с обычным своим искусством чудные байроновские стихи. Читая, он иногда останавливался, комментировал для Джо прочитанное, приводил на память цитаты из Шекспира, из Горация, из греческих поэтов.

   Так прошло времени больше часа. Наконец, Спайкмен сказал:

   - Ну спрячь книги, берись опять за ставок. Пойдем на работу.

   Они пошли не оборачиваясь и услыхали позади себя шорох в кустах. Отойдя на пятьдесят ярдов, Спайкмен взял у Джо станок и велел ему обернуться назад, как будто неумышленно. Джо обернулся и увидал мисс Мэтьюс которая смотрела им вслед.

   - Значит, любопытство возбуждено, - сказал Спайкмен - а мне только это и надобно пока.

   Спайкмен был прав. Вскоре после ухода его и Джо к мисс Мэтьюс подошла Араминта.

   - О, милая Араминта! Какое приключение! - сказала Мелисса. - Я едва верю ушам и глазам.

   - А что такое, кузина?

   - Видишь ты этого взрослого мужчину и мальчика с точильным колесом?

   - Ну, вижу. В чем же дело? Они были дерзки с тобой?

   - Дерзки? Вовсе нет. Они меня даже и не видали. Я услыхала голоса и подошла потихоньку к нашей скамейке. Слышу - кто-то читает стихи и читает замечательно хорошо. Я такого красивого, выразительного чтения ни разу ни слыхала. Потом чтец остановился и стал объяснять мальчику прочитанное, говорил о латинских и греческих поэтах, цитировал на память Шекспира... Тут какая-то тайна.

   - Хоть бы и так, какое же тебе дело до странствующего точильщика?

   - Милочка, да ведь он же наверное не точильщик. Дам себе палец отрубить, если это не маскарад.

   - Ты видела его лицо?

   - Нет же, он пошел и ни разу не обернулся. Мальчик обернулся один раз, но когда уже они оба были далеко.

   - Что же он читал?

   - Не знаю, но что-то очень хорошее. Хотелось бы звать, придет ли он опять? Если придет...

   - Что же ты тогда сделаешь?

   - Мои ножницы иступились. Отдам их ему отточить.

   - Смотри, Мелисса, не влюбись у меня в точильщика, - засмеялась Араминта.

   - Я убеждена, что он не точильщик. Но для чего этот маскарад? Хотелось бы знать.

   - Все это прекрасно, но ведь я пришла звать тебя домой! Ступай к отцу, он желает тебя видеть.

   Обе молодые мисс ушли в дом, продолжая толковать на все лады об утреннем приключении.

   Вернувшись в коттедж, Спайкмен достал свои письменные принадлежности и принялся сочинять целое послание. Несколько раз переделав и исправив написанное, он переписал набело и прочитал своему другу Джо.

   "Я трепещу при мысли, что вы с первых же строк бросите это письмо, не читая, а между тем в нем нет ничего такого, что могло бы вызвать краску на лице скромной девушки. Если смотреть на вас с обожанием, - преступление, если считать каждое местечко, где нога ваша ступит, священным - грех, если преклоняться пред вашей красотой и невинностью - непозволительно, то я тогда, конечно, тяжкий преступник. Вы спросите, для чего я прибегаю к такой таинственности? Просто потому, что когда я узнал вашу фамилию и ваше происхождение, я получил уверенность, что доступ в дом вашего отца для меня закрыт вследствие семейной вражды, к которой ни я, ни вы нисколько не причастны. Вы спросите, кто же я такой? Скажу вам: я джентльмен по происхождению и воспитанию, - и прибавлю: очень бедный. А вы сделали меня еще беднее, потому что отняли у меня спокойствие ума и сердца, между тем как это спокойствие дороже для меня физического здоровья. Я чувствую, что позволяю себе слишком много, но уж вы простите меня. Я знаю по вашим глазам, что вы слишком добры и мягкосердечны, чтобы причинять другому неисцелимое горе. А когда вы узнаете, как много я выстрадал, вы не захотите увеличивать мучения человека, который жил счастливо до тех пор, пока вас не увидал. Простите же меня за смелость и не сердитесь за тот способ, к которому я прибегаю, чтобы все это вам сообщить".

   - Думаю, что подействует, - сказал Спайкмен. - Пойдемте, Джо, погулять, и я вам сообщу все нужные инструкции.

  

   На следующий день наш герой, получив письмо и надлежащие инструкции, явился с точильным колесом в рощу возле самого дома. Там он спокойно дождался прихода мисс Мелиссы, дал ей сесть на скамейку и, обойдя кругом садика, подошел к ней, оставивши свой станок. Увидав его она подняла глаза от книги, которую держала в руках.

   - Извините, мисс, не будет ли у вас ножей или ножниц поточить? - сказал Джо, снимая шляпу и кланяясь.

   Мисс Мэтьюс пристально поглядела на Джо.

   - Кто вы такой? - сказала она, наконец. - Не тот ли вы мальчик, которого я видела третьего дня здесь на дороге? Он еще был с точильщиком?

   - Да, мэм, мы тут проходили, - отвечал Джо с вежливым поклоном.

   - Это ваш отец?

   - Дядя, мэм. Он холостой.

   - Так он вам дядя? Хорошо, у меня есть ножницы, которые нужно наточить. Сейчас я принесу их, а вы привезите сюда ваш станок, мне хочется посмотреть, как вы точите.

   - С величайшим удовольствием, мисс.

   Джо прикатил станок и заметил, что мисс Мэтьюс оставила на скамейке свою книгу. Он открыл ее на странице, где была закладка, и быстро вложил туда письмо. Едва успел он это сделать, как показались идущие к нему обе барышни - мисс Мэтьюс и ее кузина.

   - Вот ножницы. Пожалуйста, наточите их хорошенько.

   - В лучшем виде наточу, не извольте беспокоиться, - отвечал Джо, принимаясь за работу.

   - Вы давно занимаетесь этим ремеслом? - спросила мисс Мэтьюс.

   - Нет, мисс, не очень давно.

   - А ваш дядя давно занимается?

   Джо умышленно замялся.

   - Не умею вам сказать, мисс, давно ли.

   - Почему ваш дядя не с вами сегодня?

   - Он ушел в город по своему делу.

   - Скажите, мальчик, вы умеете читать и писать? - спросила мисс Мелисса.

   - О, мисс, где же мне было выучиться?

   - Вы здесь давно, в этих краях?

   - Да, мисс. Здесь для нас нашлось, слава Богу, много работы. Раньше мы так подолгу не оставались. Ножницы готовы, мисс, режут, не надо лучше. Дядя рассчитывал получить работу в вашей усадьбе, когда шел сюда.

   - Ваш дядя умеет читать и писать?

   - Кажется, умеет немного, мисс.

   - Сколько я вам должна за ножницы?

   - Нисколько, мисс. Я с вас ничего не возьму.

   - Почему?

   - Потому что я еще ни разу не работал для такой прекрасной леди. Доброго утра, сударыни! И он ушел со станком.

   - Ну, что, Араминта? Что ты об этом думаешь? По-моему, мальчик вовсе не точильщик. Я таких благовоспитанных юношей редко встречала.

   - Мне кажется, что он просто маленький лгунишка, и что это он выдумал, будто он не умеет ни читать, ни писать, - заметила Араминта.

   - Мне самой это кажется, - согласилась Мелисса. - Потом - отчего он так поспешно ушел?

   - Полагаю, оттого, что ему не понравились наши расспросы. Однако я тебя оставлю с твоей книгой. Мне не следует уходить надолго от твоего отца. И Араминта ушла в дом.

   Мисс Мэтьюс просидела несколько минут в задумчивости. Поведение Джо ставило ее в тупик почти в такой же степени, как и то, что она невольно подслушала днем раньше. Наконец, она раскрыла книгу и, к своему удивлению, увидела вложенное в нее письмо, адресованное на ее имя. Она не сразу решилась его распечатать. Очевидно, это какое-нибудь любовное послание, которое ей совсем не следует читать. Но - мисс Мэтьюс была женщина, дочь Евы, а все это было так романтично. Очевидно, этот таинственный джентльмен, переодетый медником, был в нее влюблен... Мелисса придумывала себе всевозможные оправдания, лишь бы распечатать письмо и прочесть.

   - Кто знает, - решила она, - может быть, это вовсе объяснение в любви, а просто какая-нибудь просьба человека, попавшего в бедственное положение? Я непременно должна прочесть письмо.

   Окажись письмо действительно какой-нибудь просьбой, Мелисса была бы очень разочарована. Но теперь, прочитав его, она сказала:

   - Письмо очень почтительное, в нем оскорбительного ничего нет, и отвечать на него мне нечего. Писал, очевидно, сам медник, хотя он и не называет себя. Я должна показать письмо Араминте. Стоит ли? Она такая разборчивая и степенная, сейчас же заговорит о благоразумии, об осторожности. Нет, лучше не покажу. А как он по-джентельменски пишет, каким элегантным языком! Разумеется, это тот самый медник. Как же его фамилия? Он упоминает про старую семейную вражду. Выходит что-то вроде Ромео и Джульеты. Только Джульеты нет налицо, один Ромео, и тот - медник... Гм!.. Медник... Чем не маска? Все маски, в сущности, одинаковы. Он сам сознается, что он беден. Это мне нравится. Это честно. Как бы то ни было, но для меня тут все же некоторое развлечение среди деревенской скуки. Подожду, чем это кончится.

   Мисс Мелисса положила письмо в карман и ушла в дом.

   Джо вернулся к Спайкмену и доложил о сделанном.

   - Это пока все, чего я желал, Джо, - сказал Спайкмен. - Теперь дело нужно на некоторое время оставить. Завтра мы туда не пойдем. Если она заинтересовалась письмом, то она так или иначе выкажет свое нетерпение, и тогда мы увидим.

   Спайкмен не ошибся Мелисса весь следующий день то и дело погладывала на дорогу и потом весь вечер была довольно молчалива. Через день Джо, получив инструкции, явился с точильным станком к усадьбе и увидал на скамейке в садике мисс Мелиссу.

   - Позвольте спросить, мисс, - сказал он, - не будет ли работы в усадьбе?

   - Подойдите сюда, сэр, - сказала с важным видом Мелисса.

   Джо медленно подошел к ней.

   - Скажите мне правду. Я дам вам за это полкроны.

   - Скажу, мисс.

   - Это вы вложили в мою книгу письмо третьего дня?

   - Письмо, мисс? Какое письмо?

   - Не запирайтесь. Вы вложили. Если вы не скажете мне правды, то знайте: мой отец - мировой судья, он вас накажет.

   - Мне не ведено сказывать, - отвечал Джо, прикидываясь испуганным.

   - Но вы должны сказать.

   - Я надеюсь, что вы не будете сердиться, мисс?

   - Не буду, если вы скажете правду.

   - Хорошенько я не знаю, но один господин...

   - Какой господин?

   - Который приходил те дяде...

   - К вашему дяде приходил господин? Дальше.

   - Я думаю, что это он написал письмо, но не уверен в этом. А дядя только отдал мне конверт, чтобы я положил его где-нибудь для вас повиднее. Кто этот господин, я не знаю. Дядя мог бы вам лучше все объяснить.

   - Ваш дядя вернулся?

   - Вчера ночью, мисс.

   - Вы уверены, что это не сам ваш дядя писал?

   - Мой дядя, мисс! Если бы он мог написать такое письмо и к такой леди, как вы, это было бы странно.

   - Действительно, очень странно, - заметила мисс Мелисса и задумалась минуты на две. - Вот что, юноша, - продолжала она. - Я непременно хочу узнать, кто это осмелился написать мне письмо, и если это вашему дяде известно, то пусть он завтра придет сюда и скажет мне всю правду.

   - Очень хорошо, мисс. Я ему передам. Надеюсь, что вы на меня не будете сердиться, мисс. Ведь большого вреда не произошло оттого, что я положил в вашу книгу такое чистенькое письмецо.

   - Нет, на вас я не буду сердиться. Ваш дядя гораздо больше виноват. Я буду ждать его здесь завтра в такое же точно время. А теперь можете идти.

  

   Джо ушел, прикинувшись очень испуганным. Мисс Мелисса глядела ему вслед. Она думала:

   - Медник или не медник? Пари готова держать, что не медник, и что мальчик этот вовсе не подмастерье. Как он ловко вывернулся, сказавши, что письмо писал господин! Конечно, господин, только переодетый. Скоро я узнаю все.

   Мисс Мелисса Мэтьюс эту ночь не спала. В надлежащий час она уже сидела на скамейке с важным видом только что назначенного судьи. Спайкмен и Джо не замедлили появиться. Спайкмен был очень чист и франтоват с виду, хотя одет медником. Руки у него были совсем белые и чистые, только рабочая блуза оставалась запачканной.

   - Мне мой мальчик передал, мисс, что вам угодно было приказать, чтобы я пришел к вам, - сказал Спайкмен, стараясь держать себя простолюдином.

   - Да, это правда, - отвечала мисс Мэтьюс, внимательно разглядывая медника. - Мне вчера здесь было подброшено письмо, и ваш мальчик сознался, что это письмо ему передали вы. Я желаю знать, как оно к вам попало.

   - Отойди, мальчик, прочь, да подальше убирайся, - с досадой сказал Спайкмен. - Если ты не сумел сохранить секрета, так не должен больше ничего и слышать.

   Джо удалился. Так заранее было условлено.

   - Да, мэм или мисс (думаю, мисс), - сказал Спайкмен, - это письмо писал один джентльмен, обожающий даже ту землю, по которой вы ходите.

   - Он и устроил, чтобы оно было передано мне?

   - Да, мисс. И если бы вы знали, как он вас любит, то вы бы нисколько не удивились его смелому поступку.

   - Я удивляюсь вашему смелому поступку, медник, что вы послали письмо с вашим мальчиком.

   - Я не сразу на это решился, мисс. Это стоило мне немалой борьбы. Но уж мне очень сделалось его жаль, когда я узнал, как он страдает.

   - Что же именно вы узнали?

   - Я узнал, что он до последнего времени был врагом любви и женитьбы, что он ценил в жизни только одно - независимость и свободу. Но вот он как-то недавно, проходя по этой дороге, случайно увидал вас, услыхал ваш голос, ваше пение. Он подкрался к кустам и подслушал ваш разговор с другой особой... И кончилось тем, что он теперь боготворит вас бесконечно...

   Спайкмен круто остановил свою речь.

   - Вы называете его джентльменом. Какой же он джентльмен, если он подслушивал чужой разговор? Это не по-джентельменски. Это его плохо рекомендует.

   - Он этого не хотел, это вышло нечаянно и случайно. Он сам знает, что он совершенно недостоин вас, что ему не на что надеяться, что доступ к вам в дом для него закрыт по причине семейной вражды. Он, собственно говоря, находится теперь в полном отчаянии. Он провел в здешних краях довольно много времени только для того, чтобы подольше подышать тем воздухом, которым дышите вы, и в конце концов решил рискнуть всем, сделать ставку на собственную жизнь. Что мне ему передать от вас? Он из старинной ф