Буссенар Луи Анри - Приключения в стране бизонов

Спустя пять минут путешественники остановились у соснового дома, похожего на все другие. Лошадей расседлали, разнуздали, поставили к кормушке. Приезд гостей взбудоражил весь дом. Женщины приготовили скромный, но сытный обед. В печке горел огонь, готовилась на настоящем коровьем масле румяная яичница. На простом, некрашеном столе появились железные блюда и тарелки, положен был хлеб, правда, черноватый и слишком плотный, но такой, какого в прериях почти и не видят американцы. Стояло также блюдо жареной свинины. Изголодавшиеся путешественники набросились как волки на эту незатейливую деревенскую трапезу.

   Индейцы мужчины и женщины молча смотрели на гостей.

   Когда гости насытились, братья провели их в соседнюю комнату, где стояли три хорошие постели из маисовой соломы с мягкими бизоньими шкурами.

   - Вот, господа, отдохните. Доброго вечера!

   - А скажите,- спросил, зевая, Фрикэ,- у вас здесь водятся бизоны?

   - Конечно, и я думаю, что вам удастся убить нескольких.

   - Значит, можно будет устроить охоту?

   - Сколько угодно.

   - Покойной ночи, друг Жильбер! Спасибо вам за все.

   Фрикэ с наслаждением растянулся на бизоньей шкуре и еще слаще зевнул.

   - Знаете, monsieur Андрэ, о чем я сейчас думаю?

   - Я думаю, что мы не в Америке, а в Босе, и что мы не у индейцев, а у наших крестьян-земледельцев. И вот в этой мирной обстановке мне предстоит охота на бизонов, как настоящему герою Майн Рида или Эмара. Не правда ли, какой контраст? Что вы на это скажете?

   Андрэ ничего не ответил. Он крепко спал.

  

  

   Путешественники проспали долго и были разбужены ворвавшимся к ним в комнату и проникшим в постели веселым солнечным лучом. В одну минуту и совершенно отчетливо они припомнили все, что с ними было накануне. Такова привычка всех солдат, моряков, охотников и вообще авантюристов.

   Как только они встали, послышался голос старого кюрэ, и он появился сам, улыбающийся в бороду и попыхивающий в трубку. Рядом с ним стоял громадного роста старик, прямой как дуб, загорелый, лицом более светлым, чем у других индейцев,- очевидно, метис.

   Черты его умного, энергичного лица были очень похожи на лица молодых пахарей-индейцев, Блэза и Жильбера, и, прежде чем кюрэ представил его французам как Жана-Батиста Картье, они уже сами догадались, кто это такой.

   Восьмидесятилетний старик пожал им руки так, что кости хрустнули, и фамильярно, как будто век был с ними знаком, увлек их к столу, едва дав им умыться и почиститься.

   - Как! Сразу и за еду! - вскричал удивленный Фрикэ.

   - Да, молодой господин,- отвечал старик.- Не знаю, как у вас, на старой родине, а у нас тут едят с утра, как встанут. Кто хорошо работает, должен хорошо и есть. Не правда ли, господин кюрэ?

   - Правда, правда, Батист.

   - А где же наши друзья Блэз и Жильбер? - спросил Андрэ.

   - Они ушли по делу, даже, можно сказать, по вашему делу, и вернутся к вечеру. Ну же, земляки, пожалуйте к столу, и вы также, господин американец.

   Компания уселась за стол, уставленный всевозможными яствами, среди которых красовалась целая пирамида из превосходных фруктов. Тут были яблоки, груши, персики, абрикосы, виноград, но такие, что художник, специализирующийся на натуре, пришел бы в восторг, а у лакомки сразу же потекли бы слюнки.

   Гости выразили свое полное восхищение, но и пожурили хозяев за такую расточительность. Батист сказал:

   - Это все господин кюре. Он опустошил для вас свой фруктовый сад. Сначала он хотел вас самих взять к себе, но я упросил этого не делать. У меня вам удобнее. Впрочем, у кого бы вы ни остановились, вы в одинаковой степени гости каждого из нас.

   Фрикэ хотя и удивился такому раннему завтраку, но справедливости ради следует отметить, что отнесся к этому с большим вниманием и поел всего с отличным аппетитом.

   Американец тоже позавтракал с удовольствием, хотя и не было тут ни соленого окорока, ни пресного хлеба, ни ужасных соусов и приправ на маленьких блюдцах. Он ел много, внимательно слушал и очень мало говорил. Он был, видимо, не в своей тарелке, но держался вполне прилично.

   Беседа зашла прежде всего о том, как хорошо устроилось и живет это маленькое индейское племя - "каменные сердца", о котором, знают разве что одни записные географы.

   - Это нам далось трудно,- сказал кюрэ.- Лет сорок тому назад "каменные сердца" были порядочными негодяями. Не правда ли, Батист? Много труда, усилий, хлопот, терпения положено было на то, чтобы сделать их иными.

   - Расскажите нам, как это было, господин кюрэ,- попросил Андрэ.- Ведь это очень интересно.

   - С удовольствием, мой молодой друг. Да и рассказать-то недолго. Сорок лет тому назад мы с Батистом жили близ озера Виннипег в небольшом канадском приходе; теперь даже места того не найти. Сильное наводнение смыло в несколько часов маленькое село и утопило почти всех жителей! Я выплыл на каком-то бревне и поутру увидел себя прибитым к дереву, наполовину вырванному из земли. На дереве ютился полумертвый от страха и холода человек, державший на руках мальчугана лет двенадцати. Мое бревно зацепилось за это дерево. Я узнал Батиста и его младшего сына.

   - Где тёвоя жена? - спросил я.

   - Ее больше нет.

   - А дети?

   - Тоже утонули... Кроме вот этого.

   - Дом?

   - Разрушен.

   - А скотина?

   - Пропала вся.

   Тужа и горюя, мы принялись отогревать мальчика, который едва дышал. Потом нас подобрала какая-то лодка и привезла в Сен-Бонифас на Красной реке. Там мне посчастливилось встретиться с отцом де Смэ, просветителем сиуксов, благодаря которому, как признают сами американцы, предотвращено было много убийств. Святой отец стал меня просить, чтобы я перешел границу и сделался бы его помощником в Северных Штатах. Он был уже стар, а я молод и полон сил. Я согласился. Батист и его сынишка остались с нами тоже. Подруга Батиста лежала на дне Виннипега. Ему теперь было все равно где жить. Отец де Смэ проинструктировал нас и возвратился в Дакоту, а мы отправились в верховья Миссури и с большим трудом перешли границу в Скалистых горах. Измученные, усталые, предстали мы перед толпой индейцев, охотившихся за бизонами. Языка их мы не знали. Это были совершенные дикари, грубые, неразвитые, не имевшие никакого понятия о добре и зле, о правде и справедливости. Жестокие от природы, они, казалось, были абсолютно неспособны воспринимать идеи добра и поавды. Они увели нас к себе в деревню, где заставили исполнять самые грубые и грязные работы, кормили нас мало и очень плохо. К счастью, мы были крепки и сильны - не правда ли, Батист?

   - Заправские канадцы!

   - Прошло несколько лет без всякой для нас надежды вернуть себе свободу. Между тем дети наших хозяев, поначалу позволявшие себе всяческие озорные выходки по отношению к нам, кончили тем, что полюбили нас от души. Мы с Батистом поняли, что единственное средство исправить и цивилизовать наших дикарей - это овладеть душой и сердцем подрастающего поколения. Усилием и трудом мы достигли победы.

   - Труда было много!- вставил свое слово Батист.- Я сам полудикарь и никогда не думал, что дикари могут быть до такой степени дики, как эти сиуксы.

   - Я учил их и развивал, развлекая, и был вознагражден за свой труд быстрым и поразительным успехом. Так прошло десять лет. Сын Батиста превратился в красивого молодого человека, которого усыновило племя и выбрало даже помощником вождя. Он женился на молодой девушке, от которой и родились Блэз и Жильбер. Наше поколение полностью переменилось. Старики племени под влиянием молодежи постепенно утратили многие гнусные привычки. Мы заставили их полюбить землю, оседлость, почти отучили от кочевий. Видя, что мы только вдвоем с помощью детей успешно обрабатываем землю, получаем хорошие урожаи и всегда сыты, застрахованы от голода, они тоже принялись расчищать землю, пахать, сеять, копать, садить и, разумеется, тоже стали получать урожаи. Наш успех был полный: я со всем основанием мог донести отцу де-Смэ, что его воля выполнена. Таковы были первые шаги нашего племени на пути цивилизации. Но еще многое нужно было сделать. Прежде всего - обеспечить их землей. Передовые отряды пионеров продолжали еще прибывать на Северо-Запад и теснили индейские племена. Надобно было получить от государства концессию на участок из "земельного запаса". Правительство Штатов охотно раздает индейцам участки земли, гарантируя им спокойное владение этими участками и как бы запрещая белым претендовать на них. Это и есть так называемые "резервации", "резервные земли", или "земельный запас". В принципе, резервации предназначаются исключительно для индейцев, но, к сожалению, этот принцип соблюдается плохо. Только индейское племя устроится на участке, как вдруг выясняется, что его недра содержат какую-то руду, или он порос лесом ценных пород, или по нему проводится железная дорога, и участок из малоценного вдруг превращается в стоящий большие деньги. Появляются эмигранты, открыто нарушающие распоряжения министра. Индейцы, естественно, оказывают сопротивление. Драки, битвы, выстрелы, убийства!.. Взаимное сдирание скальпов...

   - Как взаимное? - вознегодовал Фрикэ.- Неужели и белые сдирают?

   - Спросите полковника,- сослался старик.

   - Сдирают,- лаконично подтвердил американец, не переставая жевать.

   - Появляются войска. Индейцы подавлены, их выселяют на новые земли, и опять они должны начинать все сызнова, пока их снова не вытурят с только что обжитого места.

   - А знаете, полковник, ведь это очень гнусно,- не удержался Фрикэ.

   Ковбой, с набитым ртом, только развел руками, как бы говоря: "Я-то тут при чем?"

   - Но это еще не все,- продолжал кюре.- Бывают и другие трудности. Вы знаете, что индейцы-кочевники питаются почти исключительно мясом бизонов. Между тем бизонов становится все меньше и меньше, потому что бывшие трапперы охотятся на них из-за шкур и истребляют их тысячами. Скоро, кажется, не останется ни одного бизона. С другой стороны, резервные участки раздаются все скупее и скупее и выбираются из самых скудных земель, где мало пастбищ и совсем почти не бывает бизонов.

   Тут, наконец, в беседу вступил полковник.

   - Но ведь правительство, достопочтеннейший господин кюрэ,- сказал он,- в своих договорах обязуется производить правильную раздачу мяса, орудий, одежды и проч. Раздача происходит под наблюдением особых чиновников, так называемых "агентов по индейским делам".

   - На бумаге все это очень хорошо, а результаты плачевные. Агентами-то назначают кого? Обыкновенно тех, кто зарекомендовал себя во время избирательной кампании. Они знают, что продержатся на местах только до тех пор, пока останется у власти партия, за которую они агитировали, и думают лишь о том, как бы поскорее нажиться. И уж тут они, конечно, не церемонятся. В верхней палате громогласно говорилось об их злоупотреблениях. Кто-то вычислил, что они расхитили больше половины отпущенных на это дело кредитов. В результате: несчастные индейцы, умирая от голода, принимаются грабить пограничных фермеров. С этого и начинаются все индейские войны. Помните ужасную войну с семинолами, продолжавшуюся с 1874 по 1877 год?

   - Не та ли это война, когда у знаменитого Ситтинг-Булля, вождя семинолов, обнаружились необыкновенные способности? - спросил Андрэ.

   - И он разбил наголову генерала и полковника,- добавил Фрикэ.

   - Генерала Костера и полковника Крука,- вставил свое слово полковник Билль.- Он был гораздо сильнее их, вот и все. Но зато какой же он устроил эпилог к битве при Уайт-Маунэне, где были убиты оба - и Костер, и Крук.

   - А какой?

   - Это всем известно!.. Он велел подать ему оба трупа, сам вскрыл им грудные клетки и тут же, перед своими воинами, съел оба сердца. Я на него за это не особенно сержусь, хотя с Костером мы были старинные друзья,- продолжал примирительно полковник.- Не в обиде на него и наши политические деятели. Сначала Ситтинг-Булль скрывался в Канаде, в Манитобском округе, но потом заключил с федеральным правительством мирный договор. Наше правительство согласилось забыть все прежнее и гарантировало ему соблюдение всех параграфов договора, заключенного еще до восстания.

   - Не может быть!

   - Уверяю же вас, это факт. Ситтинг-Булль перешел обратно через границу и поселился с семью тысячами своих подданных в Стэндинг-Роке, в штате Дакота. С тех пор он полюбил сельское хозяйство, живет в загородном доме, наносит время от времени визиты начальствующим лицам и вообще поддерживает со всеми добрососедские отношения.

   - Не лучше ли было с самого начала в точности соблюдать все пункты договора? - продолжал кюрэ.- Тогда не было бы и этих ужасных войн. Ведь в конце концов само же правительство признало виновность своих чиновников. Никогда в действительности индейцы не нарушали договоров первыми. Вот поэтому-то, наученный опытом, я и решил устроить так, чтобы мои друзья "каменные сердца" были навсегда ограждены от произвола агентов по индейским делам, от всяких разделов и переделов. С этой целью я поехал в Вашингтон, представился министру и переговорил с ним. Он согласился с моими доводами и разрешил, в порядке исключения, как бы в виде опыта, устроить моих индейцев на земле по канадскому методу, дающему везде отличные результаты. На этом основании "каменные сердца" получили за двенадцать тысяч долларов в полную собственность всю территорию, на которой они жили с незапамятных времен, и, кроме того, из земельного запаса - участок в десять квадратных километров на западном склоне Утесистых гор в долине реки Колумбии.

   - И вот мы живем здесь, в трудах и заботах. Живем сытно и в полной трезвости. Спиртные и хмельные напитки у нас совершенно запрещены. Ввоз их к нам не допускается. Все жители поголовно теперь грамотны. Кроме своего языка, они говорят на английском и на французском народном языке, который им почему-то особенно легко дается. Мы не только сами вполне обеспечены, но даже помогаем своим соседям по резервации, когда у тех случается недород.

   Старик замолчал. Слушатели сидели молча, очарованные его тихой и умной беседой.

   Первым нарушил паузу Андрэ.

   - Позвольте мне, господин кюрэ,- сказал он,- почтительно поклониться вам, приветствуя вас как скромного героя долга. Я вами просто восхищен. И удивляюсь вам бесконечно. Во Франции не знакомы с индейским вопросом. Там слыхали только о чиновничьих злоупотреблениях и о жестоких репрессиях. Неужели же американские государственные деятели серьезно убеждены, что единственно верное решение вопроса сводится к окончательному истреблению краснокожей расы? Неужели они пришли к заключению, что индейцы окончательно неспособны к мирной оседлой жизни и хотя бы к самой элементарной гражданственности? Скажите по совести, полковник Билль, неужели это так?

   - Так,- подтвердил ковбой с некоторым смущением.

   - Я очень рад, что здесь вы видите обратное,- сказал кюрэ.- Впрочем, пример канадских индейцев также доказывает, что они легко поддаются цивилизации и что добрым отношением к ним многого можно достичь. Об этом свидетельствует вся история Канады. Когда ее заняли французы, они заключили с индейцами договоры и жестко соблюдали их, строго наказывая тех чиновников, которые их нарушали. Это немедленно дало результаты. Во всех войнах, которые вели французы с англичанами, индейцы всегда поддерживали французов. Когда французы лишились Канады, англичане продолжили традиции прежних ее владельцев и сохранили с краснокожими добрые отношения, в противоположность североамериканцам. В настоящее время канадские индейцы, несмотря на старинные общинные устои, весьма похожи на русские, постепенно ассимилируются с белой расой. А что цивилизация им не чужда, вот вам доказательство: потомок великого вождя племени черепах, знаменитого Чингачгука, воспетого Фенимором Купером, теперь в Квебеке нотариусом! Однако, господа, если вам угодно поближе взглянуть на нашу цивилизацию, то прогуляйтесь со мной по нашей территории. Лошади готовы и дожидаются нас. Позвольте мне показать вам нашу резервацию, прежде чем вы отправитесь в свою охотничью экспедицию за бизонами.

  

  

   То, что увидели французы и американец на землях "каменных сердец", превзошло все их ожидания.

   Фрикэ и Андрэ окончательно убедились, что краснокожая раса безусловно поддается цивилизации. Даже американец переменил свое мнение о "краснокожих братьях" и вынужден был согласиться, что его соотечественники обращаются с ними чересчур уж жестоко и что они того, пожалуй, не заслуживают.

   - Однако ведь далеко не все индейцы имеют дело с подобными священниками и подобными метисами,- сказал он.- Представьте, что вместо этих двух апостолов среди здешнего племени появились бы два каких-нибудь отпетых жулика из прерии или хотя бы просто два ковбоя. Во что бы они превратили тех же самых индейцев?

   - Ваши слова не особенно лестны для ковбоев, полковник,- заметил Фрикэ.

   - Что ж, my dear, я говорю правду, в то же время признавая за ковбоями удаль в работе. Говоря откровенно, понятия о чужой собственности у них самые... широкие, а уважение к чужой жизни... весьма умеренное. Вообще же страсти во взаимоотношениях между белой и красной расами еще не скоро улягутся, и до тех пор много будет с обеих сторон убито народу и много содрано скальпов.

   - Скажите, пожалуйста, для чего белые совершают такую гадость - снимают скальпы? Я понимаю индейцев: для них это традиционный трофей, украшение, признак военной доблести. Но ведь не за трофеями же гонятся белые? Какой для них интерес представляют скальпы? Какую выгоду? Ведь янки народ практичный.

   - Какую выгоду, вы спрашиваете? Обыкновенную, денежную. Например, женский скальп стоит десять долларов.

   - Убивать женщину из-за сорока франков! Это гнусно. Неужели нельзя просто остричь ей волосы, если уж так...

   - Полные скальпы - дороже волос. Коллекционеры очень их ценят и охотно покупают. Между людьми прерий скальпы играют роль ходячей монеты. Мужские скальпы ценятся дешево - не дороже двух долларов, потому что волосы короче и не годятся для париков и женских причесок. Их покупают только индейцы.

   - Индейцы покупают скальпы своих? Да что вы говорите!

   - Представьте, что молодой воин еще не успел убить ни одного врага, а хочет выглядеть не хуже остальных. И вот он за две или за три бизоньих шкуры покупает скальп убитого и торжественно приносит домой. На него смотрят уже как на героя.

   - Ну, теперь мне все ясно, между прочим, и то, почему индейцы так упорно сопротивляются вашей цивилизации.

   Три друга, ведя эту беседу, совершали по площади предобеденный променаж.

   Из школы выбежали ученики, крича, толкая друг друга и рассыпаясь по равнине, точно стая воробьев.

   Вдруг, весело галдя, они возникли вновь - на сей раз рядом с многочисленным отрядом вооруженных всадников, сопровождавших какую-то фуру, запряженную быками.

   - Наша фура! - вскричал Андрэ, не веря глазам.

   - Невероятно, но факт,- подтвердил Фрикэ.- Где они ее добыли?

   - Мы приготовили вам сюрприз, господа,- услышали они приятный знакомый голос.

   Они обернулись и увидели кюре, попыхивающего трубкой.

   - Старый Батист, еще как только вы приехали, отправил Блэз, Жильбера и их отца с полусотней молодцов на то место, где с вами случилась несчастье, чтобы похоронить с честью ваших товарищей и спасти что можно из имущества. Они привезли вашу фуру и кое-какие вещи.

   Фуру распрягли и поставили во дворике дома, приютившего путешественников. Отец Блэза и Жильбера, Батист-младший, ростом без малого в сажень, которому было уже лет пятьдесят, доложил деду о своей экспедиции.

   Батист-младший лицом был похож на Батиста-старшего, но был смуглее. К отцу он относился почтительно, как десятилетний мальчик. Говорил он на английском, радуя этим американца, не понимавшего ни слова по-французски.

   По следам охотников Батист-младший со своими воинами добрался до Пэлуз-Райвера, переправился через него довольно быстро, нашел фуру, одиноко брошенную на поляне. Вокруг трава выгорела, а так как на месте лагеря травы не было и гореть было нечему, то и фура уцелела. Мародеры, спасаясь от пожара, который сами же зажгли, удрали на юг и еще не успели вернуться за фурой. Выкопав глубокую могилу, индейцы похоронили в ней убитых ковбоев, а в фуру запрягли приведенных с собой быков и привезли ее домой.

   Андрэ горячо поблагодарил всех участников доброго дела и занялся осмотром фуры и уцелевших вещей.

   Провизия и оружие сохранились. Разбойники, видимо, пробовали рубить дубовые ящики топорами, но твердое дерево не поддалось. Унесены были только одежда, сбруя и разные мелкие вещички, без которых можно было обойтись. Продолжая осмотр имущества, Андрэ обнаружил четыре бочонка в пятьдесят литров каждый, которых грабители не заметили. Он велел вынести их из фуры во двор, потом попросил буравчик или сверло, чем бы можно было провертеть дыры в бочонках.

   - Впрочем, нет, не надо,- одумался он.- У меня у самого есть для этого подходящий инструмент.

   Он отошел шагов на двадцать назад и попросил присутствующих сделать то же.

   Вынув револьвер, он последовательно выстрелил в каждый из бочонков.

   Из разбитых бочонков полилась на землю душистая жидкость.

   - Что вы делаете, генерал! - вскричал раздосадованный американец.

   - Видите - казню бунтовщиков,- отвечал, улыбаясь, молодой человек.

   - Да ведь это виски!

   - Совершенно верно. Но так как сюда запрещен ввоз крепких напитков, то я счел долгом уничтожить контрабандный товар.

   - Для нас потери нет: мы нечего не пьем,- вставил свое слово Фрикэ.- Ну, а уж вы, полковник, поговеете. Дело в том, что "тигровое молоко" чересчур вредно для индейцев. Надо с этим считаться.

   Полковник недовольно промолчал и в виде протеста засунул себе за щеку двойную дозу табаку, отчего щека вздулась, как при флюсе. Индейцы много смеялись по этому поводу, и в особенности досаде американца. После казни старый вождь приказал ускорить приготовления к охоте, которой он собирался как можно скорее порадовать французов.

   Он выбрал самых лучших охотников, вытребовал самых лучших лошадей, чтобы заменить ими измученных, опаленных и наполовину обезноживших, принадлежавших гостям. На эти приготовления ушел весь день. На следующее утро из деревни выехала и направилась на северо-запад кавалькада из полусотни всадников под предводительством Батиста-сына, с фурой, запряженной на этот раз лошадьми, а не медлительными быками, и с тремя легкими телегами местной работы.

   В тот же день кавалькада миновала границу резервации и вступила на дикую, необработанную землю - в прерию.

   Перед французами расстилались необозримые луга с ослепительно яркими цветами, с никем не считанными животными, с чудным, свежим воздухом, которым дышалось как-то особенно легко и радостно.

   Но это была еще не настоящая прерия: бизонья трава здесь не росла. Это были так называемые "неудобные земли", где лишь цвели красивые цветы, а трава была несъедобной. Полковник сердился и все требовал "бизоньей травы". Подождите, полковник! Будет и она. Увидите вы и настоящую прерию, столь любимую рэнчменами-скотоводами, прерию с антилопами, оленями и бизонами.

   Французы восхищались изумительной картиной цветущего луга, а американец ворчал:

   - By God! Конечно, джентльмены, у всякого свой вкус, но я не понимаю, как можно восхищаться никуда не годной травой, где даже лошади ущипнуть нечего. Я не собиратель трав, не ботаник, а охотник.

   - Люблю доброго молодца за повадку,- насмешливо возразил Фрикэ.- Вы, полковник, положительно истинный американец. Недаром же у вас в стране все произведения искусств обложены налогом в сорок процентов от стоимости. Доллар - вот ваш национальный бог.

   На третий день, во время привала, вернулись разосланные разведчики и донесли что-то Батисту-младшему. Радостно забились сердца французов, когда он объявил им:

   - Господа, потерпите еще немного. Бизоны близко.

  

  

   Бизон стоит того, чтобы дать здесь хотя бы краткое его описание.

   Американцы неправильно называют его buffalo, что, собственно, значит буйвол, а не бизон.

   Это самое крупное, самое полезное и вообще самое замечательное из животных Северной Америки. Превосходя иногда величиной наших европейских быков, он отличается от них размером головы, широким треугольным лбом и горбатой спиной; на горбу растет густая, длинная, жесткая грива. Вообще передняя часть тела бизона развита значительно больше задней. Его круп узок, покрыт очень короткой шерстью и совершенно несоразмерен со всей остальной фигурой.

   Голубоватые глаза, пристально глядящие из-под нависшей гривы, огромные черные рога, твердые как железо, крепко сидящие на несокрушимом гранитном черепе,- все это создает не особенно приятную внешность. Чувствуется, что это животное способно яростно броситься на всякий предмет, который приведет его в раздражение или покажется ему препятствием.

   В начале зимы его шерсть бывает блестящего черного цвета, летом буреет, потом делается цвета перца с солью, потом совсем какой-то бесцветной и, наконец, летом вылезает совсем. Грива всегда темнее остальной шерсти и довершает страшный облик бизона. Она состоит из двух элементов: во-первых, из грубого, жесткого, длинного волоса и, во-вторых, из тонкой, мягкой подшерстки, которая считается лучше мериносовой.

   До появления в Америке европейцев бизоны водились там в бесчисленном количестве, но потом, вследствие бесшабашной охоты, численность их значительно уменьшилась, и в настоящее время их уже остается так мало, что скоро, кажется, они исчезнут вовсе.

   Большими стадами они теперь встречаются только на полосе земли между Скалистыми горами и рекой Миссисипи, и то только не ниже слияния ее с Миссури. В Мексике они уже почти истреблены, но в Техасе еще попадаются близ верховьев Рио-Бразо и Рио-Колорадо. Бизоны часто кочуют с места на место в поисках новых пастбищ и во время этих перемещений несутся вперед всем стадом, подобно урагану или лавине, не разбирая дорог и усеивая весь путь трупами своих же товарищей, разбившихся о встреченные преграды.

   В самом начале, как только открылась Тихоокеанская железная дорога, целые поезда застревали, врезавшись в стадо бизонов, которых ничем нельзя было согнать с полотна. Машинист направлял на них паровоз, снабженный специальным приспособлением для их отгона; ошпаривал паром; пассажиры расстреливали их из ружей, из револьверов. Но бизоны не сходили с дороги, а все напирали и напирали, так что поезд не мог продвигаться, окруженный грудами раздавленных и убитых животных.

   Охотятся на бизона из-за его мяса, которое очень вкусно и напоминает самую лучшую говядину, но с прелестным ароматом дичины, а также из-за шкуры, которая продается от 75 до 100 франков и прекрасно служит путешественникам, заменяя и матрас, и одеяло, и непромокаемый плащ.

   Охота на них довольно опасна... Но не будем забегать вперед, а вернемся к нашим друзьям, которых обрадовало известие:

   - Бизоны близко!

   Прискакали и другие разведчики с подобным же известием. Батист немедленно выстроил охотников в боевой порядок. Были осмотрены ружья, сбруя. И отряд двинулся к кургану, откуда была видна вся равнина, а при фуре и телегах осталось лишь несколько человек для охраны, которых предполагалось сменить на следующий день.

   С вершины кургана охотники увидели стадо бизонов, остановившееся на отдых в высокой траве. Одни паслись, другие резвились, иные лежали и жевали жвачку.

   Их было больше полутысячи. Андрэ, Фрикэ, даже американец при всей свой флегме, закричали "ура".

   Всадники спустились с кургана настолько осторожно, что даже не растревожили бизонов, которые подпускают к себе обыкновенно не ближе, чем на километр.

   Но вдруг стадо что-то почуяло. Быки глухо замычали, бизоны шумно вскочили и, тесня друг друга, помчались прочь бешеным галопом.

   Раздался военный клич вождя - и цивилизованные индейцы разом превратились в первобытных дикарей. Их раздразнил вид любимой дичи.

   Лошади понеслись за бизонами, образовав огромное римское V, постепенно охватывающее стадо. Испуганные бизоны мчались все быстрее, плотно прижавшись друг к другу, так что и пушка не могла бы разбить эту плотную фалангу.

   Андрэ и Фрикэ с увлечением отдались бешеной скачке и почти не управляли лошадьми. Умные животные сами старались избежать неровностей почвы, истоптанной бизоньими копытами.

   Постепенно всадники догоняли животных, которые, по всей видимости, и не думали защищаться.

   - Monsieur Андрэ,- крикнул на скащг Фрикэ,- на бизонов возвели напраслину. Вон как они удирают! Только и видны зады да задранные хвосты. Что-то не похоже, чтобы они встречали врага грудью.

   - Погоди. Дай им выдохнуться. Тогда они себя покажут. Только предупреждаю - при нападении бизона предоставь своей лошади полную свободу. Она лучше тебя сумеет отделаться от него.

   - Понимаю, monsieur Андрэ.

   Порядок преследования изменился, как только бизоны начали обнаруживать признаки усталости. Теперь каждый охотник определил себе жертву и старался отогнать своего бизона от стада. С этой целью индейцы с безрассудной отвагой подскакивали к стаду и выгоняли бизонов хлыстами, но не стреляли, ожидая, когда те кинутся врассыпную. Когда, получив удар хлыстом, бизон бросался на охотника, лошадь ловко увертывалась и скакала прочь, увлекая его за собой. Но лишь на короткое время. И если охотник за эти мгновения не успевал отрезать ему путь, бизон возвращался к стаду.

   Многие бизоны уже начинали приходить в ярость. Исчезал страх, внушаемый даже самым свирепым зверям близостью человека. Они останавливались, запыхавшись, и отделялись от стада.

   Фрикэ понял, что уже скоро можно будет стрелять. Он придержал коня и поехал сперва рысцой, потом шагом, а затем и вовсе остановился.

   Он взял винтовку Гринера калибра 8, осмотрел ее и было совсем уже приготовился к новой скачке, как вдруг услышал крики и выстрелы. Фрикэ поднял голову - охотники находились в двухстах шагах от него. Сквозь их ряды прорвался огромный бык, раненный в круп и потому особенно свирепый. Увидев Фрикэ, он понесся прямо на него.

   Фрикэ стоял спокойно, точно конная статуя.

   Бизон приближался как вихрь.

   - Это мой,- сказал юноша.- Я сейчас его угощу. Стоять! - крикнул он лошади, которая хотела отвернуть.

   Не желая упускать случая, Фрикэ набросил ей на голову небольшую попонку, находившуюся впереди седла. Переставшая видеть лошадь стала, ее била дрожь.

   Бизон был в сорока шагах.

   Фрикэ прицелился и подпустил его еще ближе.

   - Ву God! - вскричал американец.- Он целится в голову! Да ведь бизон разорвет его! Разве пробьешь бизоний череп пулей?

   Бизон был уже только в двадцати шагах.

   Белый дымок заклубился из дула винтовки неустрашимого юноши. Грохнул выстрел, похожий на взрыв торпеды. Бизон взвился на дыбы и опрокинулся навзничь, судорожно дрыгая всеми четырьмя ногами.

   Полковник понесся к Фрикэ во всю прыть. Француз снял с глаз лошади покрывало, перезарядил винтовку и приблизился к убитому быку.

   - Гип!.. Гип!.. Ура!..- ревел изумленный полковник.- Замечательно!.. Блестяще!.. Very splendid indeed {Действительно первоклассно! (англ.).}!.. Молодчина, майор!

   - Вот я и в новом чине,- пробормотал Фрикэ.- К вечеру, вероятно, дослужусь до полковника, если это так же трудно... Спасибо, полковник,- прибавил он вслух,- вы очень добры и любезны. Но я ведь ничего особенного не сделал.

   - Ничего особенного!.. Разнесли череп бизону, свалили его, как зайца. Ничего особенного!

   - Так это же не я, а винтовка Гринера и пуля "Экспресс".

   - Череп раздроблен,- продолжал полковник,- мозг вылетел вон.

   - Так и должно было быть. Однако и безобразен же ваш бизон, если поглядеть поближе.

   - Погодите уходить. У нас обычай: всякий охотник, убивший бизона, отрезает и берет себе его хвост в виде трофея.

   - Смешно, но я, пожалуй, это тоже сделаю.

   - Готово, - сказал полковник, успевший вытащить нож и отрезать хвост, который и подал Фрикэ.

   Оба охотника помчались догонять своих, пока оставив убитого бизона в прерии.

   Вдали кипела общая свалка. Бизоны, люди перемещались в густой пыли. В один общий гул слились крики охотников, яростный рев и стоны животных и выстрелы, из винчестеров. Сквозь облако, окутавшее поле битвы, сверкали огни выстрелов, свистели пули. В некоторых местах образовались целые груды битого мяса. Временами сквозь этот гул прорывались особенно громкие выстрелы: это давали себя знать винтовки французов.

   Много бизонов было ими убито. Много накопилось у них бизоньих хвостов. Между прочим, Андрэ сделал двойной выстрел, который привел индейцев в неистовый восторг.

   Зная, что мясо коров гораздо вкуснее мяса быков, хотя шкура быка и ценится дороже, Андрэ наметил себе корову и приготовился стрелять, как вдруг на него бросился огромный бык. Андрэ оказался между ним и коровой.

   Фрикэ хотел прийти другу на помощь.

   - Оставь, я сам,- сказал Андрэ.- Я хочу сделать двойной выстрел. На охоте за бизонами это редко удается. Исключительный случай.

   Первый выстрел свалил быка. Второй выстрел - и падает бизониха.

   - Ура французам из Старого Света! - кричали запыленные, обрызганные кровью индейцы.

   Но вот выстрелы и крики стали утихать. Люди и лошади утомились.

   Вождь пронзительно засвистел. Индейцы собрались около него.

   - На нынешний день довольно. Не следует истреблять бизонов бессмысленно. Убил сколько нужно для пропитания и будет. Мы ведь не дикари. Кончить охоту!

  

   Глава X

   После охоты.- Все становятся мясниками,- Ошибка новичка.- Что такое зеленый рог.- Практический совет старого охотника.- Колбаса прерии.- Как выделывать шкуру бизона.- Фрикэ блаженствует.- Запоздалые охотники.- Тревога не особенно впечатлительного человека.- След иноходца.

  

   Избиение бизонов разом прекратилось.

   Охотники спешились, расседлали и разнуздали коней и пустили их на траву.

   Вдали по временам раздавались выстрелы: несколько охотников еще продолжало охоту. Но большинство сгруппировалось возле места, где лежало особенно много убитых бизонов.

   Теперь предстояла задача: всю эту груду мяса и шкур законсервировать для будущих нужд.

   Пришлось приступить к самой прозаичной работе: сдиранию шкур, разделыванию бизоньих туш на части, потрошению их и т. д. Это вовсе не так легко для человека, не привыкшего к подобной процедуре.

   Таким новичком оказался Фрикэ, и он сразу же наделал множество ошибок.

   Ему приходилось снимать шкуру со львов, тигров, пантер. Отчего же не выпотрошить бизона? И вот с обычной своей самоуверенностью он приступил к работе.

   Вынув нож, он уселся рядом с американцем, у которого вся грудь и руки были перепачканы кровью. Янки ловко и умело потрошил бизонью тушу.

   Фрикэ располосовал кожу своего бизона вдоль всего тела от нижней губы до промежности и стал ее снимать, просовывая нож между мясом и кожей.

   Но что же это такое? У него ничего не выходит. Кожа не отдирается. А между тем он старается изо всех сил.

   - Да ее сам черт не отдерет! - вскричал он.- Уж очень плотно она пристала.

   Полковник ехидно улыбнулся, сплюнул табачный сок и продолжал быстро отрывать шкуру от мяса своего быка.

   - Право не знаю, что это такое,- продолжал бормотать себе под нос парижанин.- Какие-то комки сала перекатываются на ощупь под руками. Нож скользит, шкура ползет... Легче справиться с тигром, даже с бенгальским.

   - Что верно, то верно,- кротко отозвался американец.- Вот что, мистер Фрикэ, жаль портить такую прекрасную шкуру. Дайте, я сделаю за вас. А вы потом попрактикуетесь... над коровами... не так жестко.

   - Очень рад, полковник. Принимаю ваше предложение. Но все-таки мне бы не хотелось сидеть сложа руки.

   - Так что ж? Вот вырежьте у моего бизона язык, горб, выпотрошите внутренности, отрежьте филе...

   - Прекрасно. Я сейчас.

   - Ву God! Послушайте, что вы делаете?

   - Вы видите, хочу отрезать заднюю ногу. Не беспокойтесь, я знаю, где она сочленяется и все...

   - Недаром здесь в пограничных районах жители любят повторять, что "зеленый рог" может умереть с голоду, стоя перед бизоньей тушей.

   - "Зеленый рог"? Что это такое - "зеленый рог"?

   - Так у нас называют новичков.

   - Вы очень добры. Спасибо. Но покажите же мне, пожалуйста, как надо делать. Мне надоело быть "зеленым рогом".

   - All right {Ладно (англ.).}! Вонзите нож между ребер, за плечом. Режьте глубоко, до хребта... внизу до груди. Обрежьте также и прочие ребра до брюха. Так. Вы очень ловки, мистер Фрикэ. Теперь возьмите мой топорик и рубите ребра в том месте, где они соединяются с хребтом.

   - Да это совсем просто и легко!

   - Ну вот. Теперь вам осталось только разнять обе четверти, как открывают створчатую дверь, и вынуть внутренности.

   - Это очень противно, но раз нужно - я сделаю.

   - Ну вот. Теперь снимите часть горба. Сделайте круглый надрез. Тащите. Так.

   - А язык, знаменитый язык?

   - Сделайте надрез в горле между двумя челюстями. Ухватите это лиловый кусок и подрежьте у основания.

   - И это все один язык! Тут фунтов десять!

   - Very well {Отлично (англ.).}! Десять фунтов. Так вот, мистер Фрикэ, как надо разделывать бизона по частям.

   - А что же будет с остальным мясом?

   - Это уж дело индейцев. Они сумеют приготовить его для своих нужд. Охотники берут себе только отборные части. Остатки идут в пользу волков и коршунов. Каждому