Верн Жюль - Юные путешественники, Страница 8 - Книги

з гавани и повернул на юго-запад, к острову Святого Креста, в гавань которого должен был зайти.

Расстояние в шестьдесят миль, разделяющее оба острова, было пройдено в тридцать шесть часов.

Когда, стесненные на островах Святого Фомы и Святого Иоанна, колонисты захотели, как было сказано выше, переселиться на остров Святого Креста, имеющий двести восемнадцать квадратных километров площади, они застали здесь английских флибустьеров, завладевших островом в середине шестнадцатого столетия.

Начались кровопролитные схватки, борьба, в которой англичане одержали верх. Эти авантюристы больше занимались морскими разбоями, чем организацией колонии и земледелием.

В тысяча семьсот пятнадцатом году испанцам удалось изгнать англичан и завладеть островом Святого Креста. Но они продержались здесь недолго. Французское войско заставило сдаться оставленный испанцами слабый гарнизон.

К этому времени относятся первые попытки земледелия на острове Святого Креста. Прежде чем приняться за обработку земли, пришлось выжечь густые леса внутри острова. Зато почва после пожаров оказалась в высшей степени плодородной.

С тех пор прошло полтора столетия, и когда 'Резвый' зашел в гавань, остров представлял собой хорошо обработанную, дающую обильные урожаи местность.

Нечего и говорить, что на острове не было ни первобытных его жителей карибов, ни англичан, которые первыми завладели им, ни испанцев, которые их сменили, ни французов, которым принадлежат первые попытки колонизации. В первой половине семнадцатого века остров был совсем пустынным. Лишенные дохода от контрабанды, колонисты решили совсем покинуть его.

В течение тридцати семи лет, до тысяча семьсот тридцать третьего года, остров оставался необитаемым. Тогда Франция продала его Дании за семьсот пятьдесят тысяч фунтов, и с этого времени остров стал датской колонией.

Когда 'Резвый' приблизился к острову, Гарри Маркел направил корабль в порт Барнес, или, на датском языке, Христианстед - столицу острова Святого Креста. Городок лежит на северном берегу небольшого залива. Второй по значению город, Фредерикстед, был некогда сожжен неграми во время восстания; ныне он выстроен на западном берегу.

В Фредерикстеде родился Аксель Викборн, второй лауреат Антильской школы. У него не было больше родственников на острове. Его родители продали двенадцать лет тому назад принадлежавшую им на острове землю и переселились в Копенгаген.

Таким образом, во время остановки 'Резвого' у острова Святого Креста пассажиры ограничились тем, что проводили почти весь день на берегу, где знакомые Акселя Викборна встречали их очень радушно, а вечером возвращались на корабль.

Они объездили весь остров. Еще до уничтожения рабства местные плантаторы успели составить себе огромные состояния, и остров Святого Креста справедливо считается самым богатым из Антильских островов.

Кроме сахара с острова ежегодно вывозят в Европу восемьсот кип хлопка.

Туристы проезжали по прекрасным пальмовым аллеям, соединившим город с окрестными деревнями, побывали у северо-западного побережья, где на высоте четырехсот метров от уровня моря возвышается гора Игл.

При виде этого роскошного, плодородного острова Луи Клодион и Тони Рено искренно сожалели, что Франция не сохранила его в своем владении. Нильс Арбо и Аксель Викборн находили, что Дания сделала прекрасное приобретение, и желали одного: чтобы остров Святого Креста, принадлежавший некогда англичанам, французам и испанцам, навсегда остался за датчанами.

За исключением континентальной блокады, во время которой английский флот бомбардировал Копенгаген, Дания по своему положению в Европе, к счастью, не была замешана в долгую кровопролитную борьбу между Францией и Англией в начале истекшего столетия. Территория этого второстепенного государства не пострадала от нашествия европейских войск. Вследствие такого обособленного положения Дании ее колониям на Антильских островах не пришлось переживать того, что пережили колонии других государств, - отголосков ужасных войн, дававших себя чувствовать по ту сторону Атлантического океана. Датчане мирно трудились, и колонии их процветали.

Впрочем, освобождение негров от рабства в тысяча восемьсот шестьдесят втором году вызвало некоторые беспорядки, которые колониальному правительству пришлось подавить силой. Освобожденные и отпущенные на свободу негры имели основание быть недовольными: им много обещали, между прочим, обещали дать в неотъемлемое владение участки земли, а между тем никто никогда не подумал сдержать это обещание. Негры высказывали свое недовольство, но это ни к чему не привело. Тогда вспыхнуло восстание негров, во время которого в нескольких частях острова были совершены поджоги.

Вражда между колонистами и вольноотпущенниками еще не совсем погасла в то время, когда наши туристы прибыли в Христианстед. Впрочем, внешне все было спокойно, и путешественники беспрепятственно объехали весь остров. Если бы они прибыли на остров годом позже, они попали бы в самый разгар восстания, во время которого родной город Акселя Викборна был выжжен неграми до основания.

За последние семь-восемь лет население острова Святого Креста вследствие постоянной эмиграции уменьшилось на одну пятую.

Первого августа 'Резвый' вышел из гавани Христианстеда. Выйдя из фарватера под легким ветром, он направился на восток, к острову Святого Мартина.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ОСТРОВА СВЯТОГО МАРТИНА И СВЯТОГО ВАРФОЛОМЕЯ

Третьего августа, уже довольно поздно вечером, 'Резвый', задержанный пассатами, наконец подошел к острову Святого Мартина.

В пяти милях от гавани лауреаты завидели позолоченную лучами заходящего солнца вершину самой высокой горы острова, возвышающейся на пятьсот восемьдесят метров над уровнем моря.

Как известно, остров Святого Мартина принадлежит Голландии и Франции. Голландцы и французы, находящиеся в числе пассажиров 'Резвого', найдут здесь как бы уголок своей родины. Тони Рено, родившийся на Мартинике, и Луи Клодион, уроженец Гваделупы, конечно, не будут испытывать того, что их товарищ Альберт Лыовен, который родился в столице острова Святого Мартина Фильсбурге, где 'Резвый' бросит якорь.

Как бы аванпостом к острову Святого Мартина, на северо-западе, неподалеку от Невиса и Святого Христофора, расположен маленький островок Ангвилла. Их разделяет узкий канал не более двадцати пяти - тридцати метров глубиной. Так как острова эти коралловые, возможно, что вследствие постоянной работы полипов дпо канала со временем поднимется до уровня моря даже без всяких вулканических потрясений почвы. Тогда острова Святого Мартина и Ангвилла соединяется в один.

Что станется тогда с этим островом, со смешанным населением из французов, голландцев и англичан? Уживутся ли эти три нации? Воцарится ли мир под тремя флагами и заслужит ли этот остров, как последний из цепи Антильских островов, название 'Троицы'?

На следующий день на корабль явился лоцман, который провел судно через проход в Фильсбургскую гавань.

Город этот приютился на узкой береговой полосе, отделенной узким полукруглым заливом от довольно большого солончака, сделавшегося предметом крупной эксплуатации. Впрочем, главное богатство острова - соляные болота, они дают не менее трех миллионов шестисот тысяч гектолитров в год.

Некоторые из этих болот приходится поддерживать, иначе они быстро пересохли бы от сильных испарений. С этой целью узкую полосу земли, отделяющую Фильсбургское болото от моря, приходится иногда прорывать, чтобы дать доступ морской воде.

Никто из родственников Альберта Льювена не жил на острове Святого Мартина. Лет пятнадцать тому назад все они перебрались в Роттердам, в Голландию. Сам он уехал из Фильсбурга в раннем детстве. Вообще из всех лауреатов только у Губерта Перкинса остались родители на острове Антигуа. Таким образом, для Альберта Льювена представлялся случай еще раз, и, может быть в последний, побывать на родине.

Было бы ошибкой думать, что на полуголландском-полуфранцузском острове совсем нет англичан. На семь тысяч душ населения приходится три тысячи пятьсот французов и три тысячи четыреста англичан; остальную часть населения составляют голландцы.

Остров пользуется полной административной автономией, торговля здесь беспошлинная, потому и население богато. Правда, эксплуатация солончаков на острове находится в руках франко-голландской компании; но у англичан много других отраслей торговли, главным образом торговля пищевыми продуктами, и их богатые склады охотно посещаются покупателями.

'Резвый' зашел в гавань Фильсбурга всего на одни сутки.

Ни Гарри Маркелу, ни друзьям его нечего было опасаться, что их узнают. Опасности было больше на английских Антильских островах, Сент-Люсии, Антигуа, Доминика, и особенно Барбадосе, резиденции мисс Китлен Сеймур, где лауреаты Антильской школы, вероятно, останутся погостить подольше.

Мистер Паттерсон и его юные спутники прошлись по единственной улице Фильсбурга вдоль западного берега.

Казалось, можно было бы ограничиться этим посещением Альбертом Льювеном родного города и 'Резвый' мог бы идти дальше. Но не тут-то было: Луи Клодион и Тони Рено непременно захотели осмотреть северную часть острова, принадлежащую французам.

Столица французских владений на острове Святого Мартина - Мариго, и Тони Рено и Луи Клодион хотели провести там хоть один день.

Наставника уже заранее уговорили согласиться на эту поездку, которая, впрочем, ни в чем не изменяла маршрута.

Почтенный руководитель нашел желание мальчиков вполне естественным.

- Альберт повидал свой родной город, - сказал он, - отчего бы Луи и Тони, Arcades ambo,^[16] не повидать родной земли?

Гораций Паттерсон пошел к Гарри Маркелу и сообщил ему о намерении пассажиров.

- Что вы скажете на это, капитан Пакстон? - спросил он.

Гарри Маркел предпочел бы пореже заходить в разные порты, и мы знаем почему. Но на этот раз он не нашел повода к отказу. Отплывя вечером, 'Резвый' утром мог быть уже в Мариго, а оттуда через двое суток мог отправиться на остров Святого Варфоломея.

Пятого числа, в девять часов вечера, 'Резвый' под управлением нанятого в Фильсбурге лоцмана вышел из гавани. Ночь была светлая, лунная. Море, защищенное прибрежными горами, было спокойно. Корабль плыл на расстоянии меньше четверти мили от берега. Попутный ветер позволял кораблю, лавируя, плыть в открытое море.

До полуночи пассажиры сидели на палубе, любуясь морем, потом разошлись по каютам и проснулись, только когда 'Резвый' бросал якорь.

Мариго - более значительный торговый город, чем Фильсбург. Он выстроен на берегу канала, соединяющего гавань с прудом Симпсон. Порт Мариго, таким образом, очень хорошо защищен от морской зыби. Сюда охотно заходят корабли дальнего плавания и каботажные суда, привлекаемые правом беспошлинного ввоза товаров.

Пассажиры не пожалели, что заехали в Мариго. Французская колония встретила очень тепло не только двух своих соотечественников, но и их товарищей. Город дал в их честь банкет. Тут не было никаких национальных счетов - в прибывших видели только антильцев.

Раут был устроен по предложению одного из первых коммерсантов города, Ансельма Гийона. В числе гостей, конечно, ожидали видеть и капитана судна 'Резвый'.

Гийон отправился на корабль и лично просил Гарри Маркела принять участие в банкете, который состоится в тот же день в зале городской думы.

Но как ни смел был Гарри Маркел, принять приглашение он побоялся. Напрасно мистер Паттерсон помогал Ансельму Гийону уговаривать его. Капитан остался непоколебим в своем решении. Ни сам он, ни его матросы не будут выходить ни на острове Святого Мартина, ни Святого Фомы и Святого Креста.

- Очень жаль, капитан Пакстон, - сказал Ансельм Гийон. - Молодые люди так много говорили нам о вас, о ваших заботах о них, им так хотелось публично выразить вам свою благодарность, все это побудило меня просить вас отобедать с нами, и я очень жалею, что мне не удалось уговорить вас!

Гарри Маркел ответил сухим поклоном, и Гийон отплыл к берегу.

Надо признаться, что так же, как на Христиана Арбо, капитан 'Резвого' произвел и на Гийона неприятное впечатление. Суровое и грубое выражение лица, на котором отразилась вся прошлая жизнь, полная злодеяний и преступлений, не могло внушать доверия и симпатии. Но как не поверить похвалам, расточаемым по адресу капитана пассажирами и мистером Горацием Паттерсоном! К тому же его выбрала мисс Китлен Сеймур. Уж конечно, ее выбором руководили хорошие отзывы и серьезные справки.

В довершение всего дело Гарри Маркела и его шайки чуть было не пропало. Однако этот случай только усилил доверие Гийона и других знатных граждан города Мариго к личности капитана и его экипажу.

Случилось так. Накануне прибытия 'Резвого' английский бриг 'Огненная Муха' стоял еще в порту Мариго. Капитан брига хорошо знал мистера Пакстона и восхвалял его как прекрасного человека и моряка. Если бы он знал, что в гавань прибудет 'Резвый', он, конечно, подождал бы его, чтобы пожать руку старому другу. Но 'Огненная Муха' отплыла и, может быть, ночью разошлась с 'Резвым' на западном берегу острова.

Гийон упомянул в разговоре с Гарри Маркелом о капитане 'Огненной Мухи'. Можно себе представить, какой страх овладел негодяем при мысли, что он чуть было не встретился с другом капитана Пакстона.

Но бриг уже вышел в море. Он шел в Бристоль, и, значит, не было опасности встретиться с ним у Антильских островов.

Когда Гарри Маркел рассказал обо всем Джону Карпентеру и Корти, те не могли не одобрить капитана.

Вечером состоялся роскошный и веселый банкет. Пили, конечно, и за здоровье капитана Пакстона. Говорили о первой половине благополучно совершившегося плавания. Высказывали пожелания, чтобы и вторая половина его прошла так же благополучно. Молодые антильцы уверяли, что, подышав воздухом родины, они унесут с собой из Вест-Индии незабываемые воспоминания.

Когда они вернулись к десяти часам вечера на корабль, мистеру Паттерсону казалось, что на 'Резвом' ощутима какая-то легкая качка, не то килевая, не то боковая. Между тем море было спокойно, как озеро. Думая, что качка будет менее давать себя знать, если он ляжет, мистер Паттерсон пошел к себе в каюту, разделся с помощью услужливого Ваги и заснул тяжелым сном.

Следующий день пассажиры провели в прогулках по городу и его окрестностям.

Их ожидали две кареты. Сам Ансельм Гийон взялся быть их проводником. Прежде всего, путешественники хотели осмотреть место, где в тысяча шестьсот сорок восьмом году между французами и голландцами был заключен договор по поводу раздела острова.

Надо было ехать к небольшой горе, лежащей на востоке от Мариго и носящей название горы Соглашения.

Достигнув подошвы горы, экскурсанты вышли из экипажей и поднялись на гору пешком, и без особого труда. На вершине ее раскупорили несколько бутылок шампанского и выпили в память упомянутого договора.

Полнейшее согласие царило между молодыми антильцами. В душе Роджера Гинсдала шевелилась тайная мысль, что остров Святого Мартина, как и другие острова, со временем может сделаться английской колонией; но Луи Клодион, Тони Рено и Альберт Льювен крепко пожали друг другу руки, искренне желая обеим нациям вечного мира.

Оба француза выпили за здоровье ее величества Вильгельмины, королевы Голландской, а голландец поднял бокал в честь президента Французской Республики. 'Ура' товарищей покрыло оба тоста.

Гораций Паттерсон молчал во время этого дружеского обмена пожеланиями. Должно быть, он или истощил сокровища своего красноречия накануне, или хотел отдохнуть... Как бы то ни было, если не устами, то сердцем он принял горячее участие в этой международной демонстрации.

Осмотрев самые живописные места острова, позавтракав на берегу и пообедав под деревьями великолепного леса привезенными с собой запасами, туристы вернулись в Мариго. Попрощавшись с Ансельмом Гийоном, которого они горячо благодарили, путешественники возвратились на корабль.

Все успели отправить письма родным. Написал письмо и мистер Паттерсон. Родственники и близкие путешественников уже двадцать восьмого июля знали о прибытии 'Резвого' на остров Святого Фомы. Им дано было знать об этом телеграммой, и все опасения их по поводу опоздания на несколько дней были таким образом рассеяны. Но все же надо было известить родных о себе подробнее, и письма, написанные в этот вечер и опущенные на следующий день в почтовый ящик, через двадцать четыре часа будут отосланы в Европу.

Ночь прошла спокойно. Усталость после прекрасной дневной прогулки дала себя знать, все спали как убитые. Только Корти да Джону Карпентеру снилось, что 'Огненная Муха', потерпев аварию, вернулась в гавань. На их счастье, то был только сон.

Около восьми часов утра 'Резвый', пользуясь отливом, вышел из гавани Мариго и пошел по назначению на остров Святого Варфоломея.

Часов в пять вечера с мачты подали сигнал, что на юго-западе показался пароход, который идет по одному направлению с 'Резвым' и хочет обогнать его.

Тогда Корти встал у руля. Гарри Маркелу не хотелось приближаться к пароходу.

На грот-мачте парохода развевался французский флаг. Это был военный крейсер. Луи Клодион и Тони Рено охотно обменялись бы с ним салютами, но стараниями Гарри Маркела расстояние, разделявшее оба судна, было не меньше мили, и нечего было думать поднять флаг.

Крейсер шел полным ходом по направлению норд-вест. Казалось, он шел на один из Антильских островов или же в один из южных портов Соединенных Штатов, например в Ки-Уест, находящихся во Флориде, в который часто заходят суда всех национальностей.

Крейсер скоро обогнал 'Резвого', и еще до заката солнца не стало видно на горизонте даже его дыма.

- Счастливого пути! - сказал Джон Карпентер. - И надеюсь, что мы больше не встретимся. Не люблю я плавать в компании военных судов!

- Неприятно также очутиться в обществе полицейских агентов! - прибавил Корти. - Так и кажется, что эти господа собираются спросить вас, откуда и куда вы идете, а между тем не всегда можно сказать им это!

Остров Святого Варфоломея, единственное шведское владение в Вест-Индии, составляет как бы продолжение английского острова Ангвилла и франко-голландского острова Святого Мартина. Поднимись дно морское между этими островами на восемьдесят футов, и все они составят один остров в семьдесят пять километров. При вулканическом происхождении островов и морского дна такое поднятие очень возможно в будущем.

Роджер Гинсдал заметил по этому поводу, что такое поднятие почвы может произойти относительно всех Антильских островов, как на тех, которые лежат на ветру, так и на островах под ветром. Если в далеком будущем острова эти соединятся и образуют род материка при входе в Мексиканский залив, если материк этот соединится с Америкой, что за споры возникнут тогда из-за новых владений между Англией, Францией, Данией и Голландией!

Но, вероятно, конец распрям европейцев положил бы тогда принцип доктрины Монро, решив вопрос в пользу Соединенных Штатов. 'Америка для американцев, и только для них одних!' Они прибавили бы только еще одну новую звездочку к пятидесяти звездам, украшавшим в то время поле союзного флага.

Остров, вернее, островок Святого Варфоломея очень невелик: в две с половиной мили длиной и величиной всего в двадцать один квадратный километр.

Остров защищен фортом Густаво. Столица его, Густавия, - довольно незначительный городок, хотя ввиду своего местоположения в центре Антильских островов он может со временем приобрести значение как место стоянки для пароходов, совершающих прибрежное плавание. Здесь родился Магнус Андерс, семейство которого уже пятнадцать лет тому назад переселилось в Гетеборг, в Швецию.

Остров этот несколько раз переходил из одних рук в другие. С тысяча шестьсот сорок восьмого по тысяча семьсот восемьдесят четвертый год он принадлежал французам. В это время Франция уступила его Швеции в обмен на концессию пакгаузов на Категате, а именно в Гетеборге, и на некоторые другие политические привилегии. Но, сделавшись скандинавским, населенный норманнами остров по своим стремлениям, обычаям, нравам остался и, кажется, останется навсегда французским.

Солнце зашло, а острова Святого Варфоломея еще не было видно. До него оставалось самое большее двадцать миль, и хотя ветер стих и корабль продвигался медленно, 'Резвый' должен был достигнуть места назначения на заре следующего дня.

В четыре часа утра Магнус Андерс вышел из каюты и взобрался по выбленкам грот-мачты до брам-реи.

Молодой швед хотел первым подать сигнал, лишь завидит свой родной остров. Около шести часов утра он увидел меловые скалы, возвышающиеся посреди острова и имеющие триста два метра высоты.

- Земля!.. Земля!.. - закричал он изо всех сил. Товарищи его бросились на палубу.

'Резвый' направился к западному берегу острова Святого Варфоломея, в порт Каренаж, главный порт острова.

Ветер был слабый, но 'Резвый' приближался довольно быстро. По мере того как он подходил к гавани, море становилось все спокойнее.

Часов в семь утра пассажиры уже ясно различили на вершине меловой горы, где развевался шведский флаг колонии, группу людей.

- Эта церемония водружения шведского флага совершается каждое утро при пушечном выстреле! - объяснил Тони Рено.

- Странно, - сказал Магнус Андерс, - что церемония начинается только сейчас. Обыкновенно она происходит при восходе солнца, теперь прошло уже три часа от восхода!

Замечание было справедливо, так что, в конце концов, можно было усомниться, для церемонии ли собралась эта кучка людей.

Гавань Густавия - прекрасное место для стоянки судов углублением не более трех метров. От морской зыби гавань хорошо защищена молами.

Прежде всего, пассажиры увидели в порте тот самый крейсер, который обогнал их накануне. Он стоял на якоре со спущенными парусами. Даже фонари на нем не были зажжены. Казалось, он зашел в порт, чтобы простоять там некоторое время. Тони Рено и Луи Клодион очень обрадовались этому и уже собирались побывать на крейсере, рассчитывая на радушный прием. Но Гарри Маркела и его друзей вид крейсера не только не радовал, а даже тревожил.

'Резвый' был всего в четверти мили от порта, да и какой повод мог придумать Гарри Маркел, чтобы не входить в порт? Ведь остров Святого Варфоломея заранее был отмечен в маршруте как пункт, куда корабль должен зайти. Волей-неволей Гарри Маркел, впрочем несколько более спокойный, чем Джон Карпентер и остальные разбойники, сделал поворот, чтобы войти в проход гавани. Вдруг раздался пушечный выстрел.

В то же время на вершине горы взвился флаг.

Каково было удивление Магнуса Андерса, когда он и его товарищи вместо шведского флага увидели трехцветный французский флаг.

Только Гарри Маркелу и его друзьям было безразлично, какой бы национальности ни принадлежал флаг. Они признавали только один флаг - черный флаг пиратов, под которым 'Резвый' будет пенить волны Тихого океана.

- Французский флаг! - вскричал Тони Рено.

- Французский? - спрашивал Луи Клодион.

- Уж не ошибся ли капитан Пакстон? - сказал Роджер Гинсдал. - Не прошли ли мы на Гваделупу или Мартинику?

Но Гарри Маркел не ошибся. 'Резвый' прибыл на остров Святого Варфоломея и через три четверти часа бросил якорь в порте Густавия.

Магнус Андерс опечалился. До сих пор на островах Святого Фомы, Святого Креста, Святого Мартина, всюду, куда заходил их корабль, датчане и французы видели свой национальный флаг, и вот, в самый день его приезда в шведскую колонию, здесь сняли шведский флаг...

Дело скоро выяснилось. Остров Святого Варфоломея был только что уступлен Франции за двести семьдесят семь тысяч пятьсот франков. Сами колонисты, почти все норвежцы по происхождению, дали согласие на эту уступку. Дело было решено в этом смысле большинством голосов (триста пятьдесят против одного).

Бедный Магнус Андерс, конечно, не мог протестовать. К тому же у Швеции, должно быть, были уважительные причины пойти на уступку своей единственной колонии на Вест-Индском архипелаге. Ему пришлось примириться с судьбой и, наклонившись к своему товарищу Тони Рено, он сказал ему на ухо:

- В конце концов, уж если передавать остров в чье-нибудь владение, так лучше французам, чем кому-нибудь другому!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

АНТИГУА

Шведская колония на острове Святого Варфоломея перешла во владение Франции; но этого не случилось с островом Антигуа.

Англия не так-то легко расстается со своими владениями: она более склонна завладеть чужими приобретениями, чем уступать свои. Она все еще имела в своем владении большинство островов Вест-Индии, а со временем, может быть, британский флаг станет развеваться и на каком-нибудь новом острове.

Антигуа не всегда принадлежал честолюбивому Альбиону. До начала XVII столетия на острове жили туземцы-карибы, затем остров перешел в руки французов.

Туземцы оставили остров не без причины: там совсем нет рек. Изредка встречаются пресноводные степные речки, но и они часто пересыхают. Пробыв на острове всего несколько месяцев, французы тоже решили покинуть его и перебрались снова на остров Святого Христофора. Ввиду колониальных нужд на Антигуа надо было выстроить огромные водохранилища.

Это поняли англичане, поселившиеся на Антигуа в тысяча шестьсот тридцать втором году. Они устроили превосходные цистерны, благодаря которым правильно орошаемая почва оказалась вполне пригодной для табачных плантаций. Культура табака обеспечила благосостояние острова.

В тысяча шестьсот шестьдесят восьмом году вспыхнула война между Англией и Францией. Снаряженная на Мартинике экспедиция прибыла на кораблях в Антигуа, разрушила плантации, взяла в плен черных невольников, и целый год остров оставался опустошенным.

Богатый владелец с острова Барбадос, полковник Кодингтон, пожалел о гибели сооружений, сделанных на острове англичанами. Он отправился туда с группой рабочих, стал привлекать колонистов, развел кроме табачных еще и плантации сахарного тростника и привел остров в его прежнее состояние.

Полковника Кодингтона назначили генерал-капитаном всех 'подветренных' островов, которые принадлежали Англии. Этот энергичный администратор дал толчок промышленности и торговле английских колоний, но после его смерти они снова пришли в упадок.

Приближаясь к острову Антигуа, Губерт Перкинс должен был увидеть свою родину в таком же цветущем состоянии, в каком оставил ее пять лет тому назад, когда уехал в Европу, чтобы получить образование.

Между островами Святого Варфоломея и Антигуа не более семидесяти - восьмидесяти миль. Но когда 'Резвый' вышел в открытое море, ветер стих и корабль пошел медленно. Он прошел мимо острова Святого Христофора, который долго был яблоком раздора между англичанами и испанцами, пока в тысяча семьсот тринадцатом году, по Утрехтскому договору, не перешел окончательно к англичанам. Имя Христофора остров получил в честь Колумба, открывшего его вслед за островами Дезидерада, Доминика, Гваделупа, Антигуа.

Остров Святого Христофора имеет форму гитары, туземцы называют его 'плодородным', а французы и англичане - 'матерью Антильских островов'. Проходя на расстоянии четверти мили от его берегов, пассажиры наслаждались красотой природы. Столица острова, Сан-Киттс, лежит у садов и пальмовых рощ. Вулкан 'Мизери' переименованный со времени освобождения негров в 'Либерти', представляет из себя гору в тысячу пятьсот метров вышины, и по склонам его дымятся змейки серого газа. Два потухших кратера вулкана являются как бы природными водоемами, в которых собирается дождевая вода, обеспечивающая острову его плодородие. Остров расположен на семидесяти шести квадратных километрах, население достигает тридцати тысяч человек; жители занимаются главным образом посадками сахарного тростника, дающего сахар высшего качества.

Было бы крайне интересно высадиться на остров Святого Христофора хотя бы на одни сутки, осмотреть его пастбища и плантации. Но Гарри Маркел не особенно желал этого; надо было также сообразовываться с маршрутом; к тому же среди антильских школьников не было уроженцев этого острова.

Двенадцатого августа утром береговой телеграф острова Антигуа дал сигнал о прибытии 'Резвого'. Христофор Колумб назвал остров именем одной из церквей города Вальядолида. Острова не было видно издалека, так как он мало возвышается над поверхностью моря. Его самый возвышенный пункт расположен всего в двухстах семидесяти метрах над уровнем моря. Антигуа - сравнительно большой остров, имеющий протяженность в двести семьдесят девять миль.

Когда у входа в гавань показался британский флаг, Губерт Перкинс закричал 'ура', а товарищи присоединились к нему.

'Резвый' вошел в гавань с северной стороны острова.

Гарри Маркел хорошо ознакомился с местностью по карте, и ему не понадобилась помощь местного лоцмана. Он смело вошел в гавань, хотя вход в порт был довольно труден. Крепость Джеймс осталась налево, мыс Лоблоди - направо. 'Резвый' стал на якорь в гавани, где корабли глубиной не более четырех-пяти метров находят прекрасное место стоянки.

В глубине залива находится столица Сент-Джонс, имеющая шестнадцать тысяч жителей. Улицы города расположены под прямым углом, так что город напоминает шахматную доску. Роскошная тропическая растительность придает городу своеобразную прелесть.

Когда 'Резвый' вошел в гавань, от берега тотчас же отплыла двухвесельная шлюпка и направилась к кораблю.

Гарри Маркел и его товарищи волновались, и не без основания. Могла же наконец английская полиция узнать о кровавой драме, разыгравшейся на 'Резвом' в Фармарской бухте, могли всплыть и другие трупы, даже труп самого капитана Пакстопа, и навести на мысль: кто же заменяет его на корабле?

Но скоро все успокоились. В шлюпке сидели родственники Губерта Перкинса. Его мать, отец и две младшие сестры не могли дождаться, когда пассажиры сойдут на берег. Уже несколько часов они смотрели, не покажется ли вдали корабль. Они вошли на корабль даже раньше, чем он стал на якорь, и Губерт Перкинс очутился в объятиях отца и матери.

После первых приветствий Губерт Перкинс познакомил своих родных сначала с мистером Горацием Паттерсоном, затем с товарищами. Миссис Перкинс обратила внимание на здоровый, цветущий вид мальчиков и поблагодарила мистера Паттерсона за его заботы о них. В свою очередь, мистер Паттерсон указал на капитана Пакстона как на лицо, заботившееся о здоровье пассажиров.

Гарри Маркел принял благодарность со своей обычной холодностью и, откланявшись, пошел на нос корабля.

Мистер Перкинс пригласил мистера Паттерсона и его питомцев ежедневно посещать его за все время пребывания здесь.

Мистер Перкинс пригласил к себе и капитана, но тот, как всегда в подобных случаях, отказался, извинившись, а Губерт сказал отцу, что настаивать бесполезно.

Когда Губерт с семейством сел в шлюпку и уехал, мальчики начали приводить в порядок свои дела, писать письма, чтобы отослать их с вечерней почтой в Европу. Нельзя обойти молчанием и восторженное послание мистера Паттерсона, которое миссис Паттерсон получила через три недели. Было также написано письмо по адресу директора Антильской школы, 314, Оксфордская ул., Лондон, Великобритания, письмо, в котором мистер Ардаг нашел самые точные сведения о стипендиатах мисс Китлен Сеймур.

Тем временем Гарри Маркел бросил якорь, стараясь, чтобы 'Резвый' остановился вдали от других судов, посреди порта. Матросов, которые будут доставлять пассажиров, было решено не пускать на корабль. Сам капитан решил ограничиться двумя поездками на берег в день прибытия и отплытия корабля ввиду исполнения необходимых формальностей в морском бюро.

К одиннадцати часам снарядили большую шлюпку. Два матроса сели на весла, Корти - у руля. Скоро шлюпка доставила пассажиров на берег.

Четверть часа спустя гости сидели вокруг обильно уставленного кушаньями стола, в уютном доме мистера Перкинса, и рассказывали о своих путевых впечатлениях.

Мистер Перкинс был симпатичный человек, лет сорока пяти, с проседью и добродушным взглядом серых глаз. Он держался с достоинством. Вся колония относилась к нему с уважением и благодарностью за оказываемые членам исполнительного совета услуги. Мистер Перкинс знал в совершенстве историю Вест-Индии и мог дать мистеру Паттерсону самые точные сведения, указать подлинные документы этой истории. Мистер Гораций Паттерсон, конечно, не пропустит такого прекрасного случая пополнить интересными данными свои путевые заметки, которые он ведет с не меньшей точностью, чем расходные книги.

Миссис Перкинс, креолка по происхождению, была женщина лет сорока пяти. Любезная, внимательная, добрая, она посвятила всю себя воспитанию своих двух дочерей, десятилетней Барты и двенадцатилстней Мэри. Можно себе представить, как велика была радость матери, увидевшей сына после пятилетней разлуки.

Приближалось, впрочем, время, когда Губерту можно будет возвратиться в Антигуа, где живут и рассчитывают остаться навсегда его родители. Через год он окончит курс в Антильской школе.

После завтрака было решено осматривать Сент-Джонс и его окрестности. Гости посидели, впрочем, еще с час в роскошном саду виллы. Мистер Перкинс рассказал мистеру Паттерсону много интересного об уничтожении рабства в Антигуа. В тысяча восемьсот двадцать четвертом году Англия, без всяких подготовительных и переходных мер, в противоположность тому, что происходило в других колониях, объявила неграм свободу. Правда, новый закон возлагал на освобожденных известные обязательства; но скоро негров избавили от этих обязательств, и они воспользовались всеми преимуществами и всеми невыгодами полной свободы.

Взаимные, чисто семейные отношения, существовавшие между владельцами и рабами, во многом облегчили этот крутой переворот. По освободительному акту в один день было отпущено на свободу тридцать четыре тысячи негров. Белое население колонии не превышало в это время двух тысяч человек. Тем не менее не произошло никаких злоупотреблений, никаких насилий и кровопролитий. Переход рабов на свободное состояние совершился мирно: освобожденные охотно оставались у своих прежних хозяев в качестве наемных слуг и продолжали работать на их плантациях. Колонисты со своей стороны постарались обеспечить своих бывших рабов: они урегулировали часы работы и заработную плату, выстроили для них более гигиеничные жилища. Улучшена была и пища черных слуг. Прежде их кормили исключительно соленой рыбой да корнями растений; теперь они стали получать свежее мясо. Их стали лучше одевать.

Перемены в быте чернокожих хорошо отозвались и на благосостоянии колонии. Общественные доходы все росли в то время, как административные расходы уменьшались.

Проезжая по острову, мистер Паттерсон и его юные спутники восхищались прекрасно обработанными полями на известковых слоях плоскогорья. Всюду на пути попадались образцово содержавшиеся фермы, не чуждые никаких сельскохозяйственных усовершенствований.

Мы уже сказали, что на острове ощущался недостаток в пресной воде и что пришлось устроить водоемы для сбережения дождевой воды. По этому поводу мистер Перкинс сообщил, что туземцы называли когда-то в насмешку остров Яками, то есть 'Струящийся'. В настоящее время его водохранилища снабжают водой и город, и окрестности. Искусно проведенный дренаж оздоровляет остров и в то же время предохраняет его от неурожаев, подобных неурожаям тысяча семьсот семьдесят девятого и тысяча семьсот восемьдесят четвертого годов, опустошивших местность. От засухи и недостатка питьевой воды в то время погибли тысячи голов рогатого скота, немало пострадали и люди.

Все это рассказал нашим путешественникам мистер Перкинс, не без гордости показывая им огромные цистерны, объемом в два миллиона пятьсот тысяч кубических литров, которые снабжали Сент-Джонс количеством воды даже большим, чем потребляемое ежедневно большими европейскими городами.

Под руководством мистера Перкинса мальчики сделали несколько поездок не только в окрестности города, но и вглубь острова. Но каждый вечер пассажиры возвращались на корабль.

Путешественники посетили и другой порт, Инглиш-Арбур, лежащий на южном берегу острова Антиг