Уоллес Эдгар - Шутник

;  Кто-то постучал во входную дверь.

   - Это может быть уборщица, - сказала девушка, прошла по коридору и открыла дверь.

   На коврике за дверью стоял высокий человек в великолепном вечернем туалете. На его белоснежном белье сияли бриллианты.

   Туалет соответствовал примитивному вкусу этого человека, так что она не нашла его вульгарным. Но под его бледным взглядом что-то в ней сжалось. Какое-то странное, необъяснимое ощущение говорило ей, что она находится под действием силы, не подчиненной земным законам. Его неизмеримое превосходство придавило ее. Так бы она, очевидно, чувствовала себя перед тигром.

   - Мое имя - Гарло, мы познакомились в Дартмуре, - сказал он, обнажая в улыбке ряд ровных зубов, - Могу я войти?

   От удивления она потеряла дар речи, но кто-то ответил за нее.

   - Войдите, Гарло, - прозвучал голос Джима Карл-тона. - Я очень хотел бы узнать ваше впечатление от Дартмура; действительно ли оно так захватывающе?

  

   Поведение мистера Гарло относительно дерзкого молодого человека поразило девушку. Он был с ним мягок, добродушен; казалось, он смотрел на Джемса Карлтона, как на шутника. А ведь это был "Великий" Гарло! Она узнала его в Принстоуне. Нельзя работать в Сити и не слышать о Гарло, о его затеях и успехах. Важные банкиры говорили о нем, затаив дыхание. Деньги у него так и текли; то там, то там прорывались они могучими потоками, часто разрушительными. Иногда они скрывались в подземных пещерах, чтобы вырваться оттуда еще более разрушительными по объему потоками, и прорывали новые каналы через старые культуры, а потом отступали, оставляя после себя разорение и развалины.

   Когда мистер Гарло интересовался общественным благом, он отдавался со всей полнотой и азартом этому делу. Письма его в газетах по поводу уголовных наказаний были лучшими, когда-либо появлявшимися в печати. Он заваливал министерства планами образцовых полицейских учреждений, и, когда их отвергли, он сделал то, чего ни один филантроп раньше не делал. Он купил свободный участок на Ивори-стрит, построил на нем прекрасное здание, которое ему обошлось в сто тысяч фунтов, и подарил его полицейскому ведомству. Во всех отношениях это было образцовое полицейское учреждение. Помещения для заключенных были лучшими в мире, даже одиночные камеры были обставлены с большим комфортом, хотя в них и сохранились требуемые уставом дощатые нары. Этот дар всех изумил. Газетные обозреватели подшучивали над ним, карикатуристы издевались над правительством по его поводу.

   В Сити перестали считать мистера Гарло эксцентричным, теперь его называли "проницательным" и сравнивали с его отцом, не в пользу последнего. Его стали побаиваться. Очень уж подвижны были его деньги для общей безопасности.

   Мистер Гарло с улыбкой кивнул Джиму Карлтону, смерил взглядом мрачного Элка и сказал;

   - Я и не знал, что вы знакомы с моим приятелем Джимом Карлтоном. - Затем, изменив тон, добавил; - Надеюсь, что я не являюсь здесь лишним?

   Джим понял, на что он намекает.

   - На квартиру был учинен воровской налет, и мисс Риверс позвала нас, - сказал он.

   Гарло пробормотал слова сожаления и сочувствия.

   - Поздравляю вас с тем, что вам удалось заручиться самым искусным полицейским чиновником, - обратился он мягко к девушке. - Поздравляю и полицейские силы, - он посмотрел на Джима, - извлекшие вас из министерства иностранных дел, там вы зря тратили энергию, мистер Карлтон, осмелюсь высказать вам свое мнение.

   - Я все еще в министерстве, - сказал Джим. - Это моя частная работа. Ведь и полицейским чиновникам разрешаются удовольствия. А как вам понравился Дартмур?

   Гарло грустно улыбнулся.

   - Произвел сильное впечатление, даже трагическое, - сказал он. - Я говорю, конечно, о Принстоуне, там я провел две ночи.

   Эйлин ожидала, что услышит о причинах этого визита; несмотря на тоску и мрачные предчувствий, она хотела узнать, какой каприз привел сверхмагната в дом заключения.

   Гарло медленно перевел глаза с нее на мужчин, и Джим сразу же понял его желание; взглянув на Элка, он вместе с ним вернулся в комнату для дров.

   - Мне кажется, - сказал Гарло, - что я мог бы немного помочь вам. Мое имя вам, надеюсь, известно: я мистер Стрэтфорд Гарло.

   Девушка кивнула.

   - Я знаю, - сказала она.

   - Вероятно, вам сказали в "Дэчи"? - Ему как будто стало легче от того, что она знала, кто он. - К своему удивлению, я стал много думать, о вас после того, как мы познакомились, и вот какое предложение я хочу вам сделать - оно довольно деликатного характера: может быть, я мог бы найти для вас хорошее место. Ваше положение, если разрешите так выразиться, несколько трагично. Близость с... гм... с преступниками или с людьми с преступным прошлым оказывает отравляющее влияние даже на самые утонченные натуры.

   Эйлин улыбнулась.

   - Другими словами, мистер Гарло, - спокойно сказала она, - у вас создалось впечатление, что мне живется тяжело, и вам захотелось облегчить мою жизнь?

   Гарло просиял.

   - Именно, - кивнул он.

   - Вы очень добры, - сказала она искренно. - Но у меня хорошее место в конторе нотариуса.

   Гарло грациозно наклонил голову.

   - Мистер Стеббингс очень добр ко мне...

   - Мистер Стеббингс - из конторы Стеббингс, Фильд и Фарро, неужели? Он еще недавно был и моим нотариусом.

   Она знала и это.

   - Очень хорошие люди, хотя немножко старомодные, - сказал Гарло. - Конечно, вы слышали от мистера Стеббингса обо мне?

   - Только однажды, - призналась Эйлин. - Он очень сдержанный человек и никогда не говорит о своих клиентах.

   Гарло задумчиво прикусил губу.

   - Прекрасный человек! Я часто думал, хорошо ли я сделал, расставшись с ним. Пожалуйста, передайте ему это, когда вы с ним увидитесь. Вы, значит, работаете в Новом синдикате книготорговцев?

   Она улыбнулась.

   - Нет, эта контора в том же доме, и вход в нее рядом.

   - Ах, теперь я понимаю, как произошла ошибка, - сказал Гарло и быстро прибавил: - Мой знакомый, который знает также и вас, видел, как вы входили в контору, и, очевидно, ошибся.

   Он не сказал, кто был их общий знакомый, а она не была настолько заинтересована, чтобы расспрашивать.

   В дверь постучали, на этот раз сильнее.

   - Простите, пожалуйста, - сказала Эйлин, - вероятно, это мои уборщицы. Прошу вас подождать.

   Она поспешила из комнаты, послышался звук отворяемой двери. Карлтон и Элк вернулись в столовую.

   - Очаровательная девица, - сказал Гарло.

   - Чрезвычайно, - подтвердил Джим.

   - Женщины не очень меня интересуют, - заметил Гарло, - они думают совсем иначе, чем мы. К тому же эмоциональны, все страхи, предрассудки...

   Две бедно одетые фигуры прошли через открытую дверь, за ними Эйлин.

   - Вы, вероятно, не узнали Ингла, мистер Гарло? - Джим рассматривал фотографию на камине. - Крепкий и длинный мошенник, очень ловкий, но есть у него заскок! Верит в революцию и тому подобный вздор... кровь, гильотина, позорная колесница...

   Что-то заставило его обернуться и посмотреть.

   Мистер Гарло стоял посреди комнаты, ухватившись за край небольшого стола. Лицо его было бледно и страшно искривлено, а в его бледных глазах было выражение такого ужаса, какого Джим никогда не видел ни на одном человеческом лице. Элк бросился вперед, подхватил его, когда он закачался, и повел к креслу. Гарло упал в него и закрыл лицо руками.

   - О, Бог мой! - сказал он, медленно покачиваясь из стороны в сторону, и упал на пол.

   Колосс был в обмороке.

  

   - Маленькое сердечное недоразумение, - улыбаясь, сказал Гарло и поставил стакан с водой на стол. - Мне ужасно неприятно, что я причинил вам такое беспокойство, мисс Риверс. У меня уже несколько лет не было припадков.

   Он так овладел собой, что рука его не дрожала, когда он ставил стакан.

   - Фу! - он медленно вытер лоб шелковым платком и твердо встал на ноги.

   - Позвольте мне довести вас до дому, - сказал Элк.

   Гарло покачал головой.

   - Это совершенно не нужно, - сказал он. - Мой автомобиль у дверей, и я знаю средство от всех таких мозговых расстройств. Это не лекарство, - улыбнулся он,

   Элк все-таки пошел проводить его до автомобиля.

   - Велите шоферу свезти меня на Черинг-кросскую силовую станцию, - попросил Гарло.

   Элк в удивлении долго стоял на тротуаре, размышляя, что могло вызвать у архимиллионера такое желание.

   На силовой станции, очевидно, знали мистера Гарло, так как никто не удивился его визиту. Инженер, куривший в дверях, отодвинулся, чтобы пропустить его в машинное отделение, и поставил ему стул. Гарло просидел там около получаса, и жужжание динамо-машин, стук и скрип больших колес успокоили его смущенный ум.

   Он и раньше приходил сюда обдумывать свои великие замыслы, для него эта атмосфера была благоприятна. Мощь и величие громадных колес, ритм приводных ремней, затемненные лампы над мрамором распределительных досок, шумное спокойствие - все это изощряло его мысль. Сознание, что он находится у самого сердца громадной силы, питало вдохновение.

   Прошло полчаса, час; с глубоким вздохом он встал, и его большое лицо осветилось улыбкой.

   - Спасибо, Гарри, спасибо.

   Он пожал руку рабочему и оставил в его ладони хрустящую бумажку. Через несколько минут он ехал по ярко освещенной Пикадилли и приветливо кивал блестящим огням, зарождение которых он только что видел.

   Чтобы понять мистера Гарло, надо было его знать.

   Семья Гарло состояла из пяти членов, когда родился Стрэтфорд Селвин Мортимер Гарло, и все были чрезвычайно богаты. Через неделю после его рождения мать умерла, а через три года умер и отец, оставив ребенка на попечении тети Мерси, несколько странной старой девы. Мальчик никогда не был в школе: здоровья он был некрепкого и получил домашнее воспитание. Сказочно богатая женщина ревниво охраняла свои права на него, вмешательство семьи приводило ее в ярость.

   Она уехала от своих родственников и проживала в разных местах. Регулярно каждый месяц она писала двум своим сестрам и холостому брату в Нью-Йорк, и стиль ее писем никогда не менялся:

   "Мисс Мерси Гарло свидетельствует свое почтение и сообщает, что мальчик здоров и получает соответственное воспитание, а также необходимое наставление в протестантской религии".

   Она пригласила гувернера, бородатого молодого человека из Оксфордского университета по фамилии Марлинг. До ушей тети Элис дошел слух о небольшом скандальчике в Оксфорде, что заставило ее сомневаться в том, насколько соответствует мистер Марлинг своей роли - влиять на формирование еще незрелого ума юноши. И она сочла своим долгом написать об этом, и какое-то время спустя получила ответ:

   "Мисс Мерси Гарло благодарит мисс Элис Гарло за предупреждение и сообщает, что она навела самые тщательные справки относительно обвинений против мистера Саула Марлинга и убедилась, что он поступил самым лучшим образом и не совершил ничего, в чем он мог бы упрекнуть себя или что сделало бы его непригодным для занятий с мальчиком".

   Это произошло за год до смерти мисс Мерси. Когда она скончалась, мисс Элис поспешила в Борнемут, где за год до смерти поселилась сестра, и в небольшом уединенном коттедже близ университета нашла высокого сдержанного двадцатитрехлетнего юношу, одетого в черное. Бородатый гувернер, как со слезами объяснила горничная миссис Эдвинс, уехал за две недели до смерти мисс Мерси.

   - А если бы он не уехал, - сказала мисс Элис, - я бы расправилась с ним по-своему. Мальчика угнетали! Он слова не мог сказать!

   Созвали семейный совет с участием семейного адвоката, и все в первый раз увидели Стрэтфорда. Согласились, что юноше надо нанять квартиру в Парк-Лейне и пригласить к нему в компаньоны пожилого господина, в котором соединялось бы знание света с благочестием. Такого нашли в лице преподобного Джона Бартхерста, бывшего корабельного священника. Миссис Эдвинс была отпущена с пансионом, а начало самостоятельной жизни Стрэтфорда было отпраздновано торжественным обедом и посещением театра, где он просидел с каменным лицом, слушая шумный фарс.

   Опекали его около года, а затем стеснительный молодой человек ожил, отпустил своего компаньона с чеком в тысячу фунтов, вызвал миссис Эдвинс к себе в домоправительницы, купил и перестроил дом герцога Грингарта в Парк-Лейне.

   С тех пор имя мистера Гарло стало появляться в отчетах крупных предприятий. Наследства посыпались на него. Мисс Мерси была сказочно богата и оставила ему все до копейки. Затем умерла мисс Генриетта, и после оплаты наследственных пошлин ему досталось около двух миллионов; мисс Элис оставила больше. Холостой дядя в Нью-Йорке умер сравнительно бедным, оставив ему жалкие шестьсот тысяч фунтов.

   Дом мистера Гарло представлял довольно некрасивое трехэтажное здание на самом дорогом участке в Парк-Лейне, так как вход в него был с боковой улицы. Гарло отворил дверь своим ключом и вошел в холл. Его библиотека была как раз напротив. На столе лежало несколько писем, которые он быстро перебрал, распечатав только одно. Оно было от Элленбери, которым в данную минуту мистер Гарло был очень недоволен: он доставил ему неверные сведения об Эйлин Риверс и поставил в глупое положение. Гарло внимательно прочел письмо, бросил его в огонь и следил, пока оно не почернело.

   "Полезный человек, но немножко беспокойный. Надо им руководить, - решил он. - Надо вдохнуть в него часть собственной уверенности. Слишком большое желание угождать и слишком большой страх не угодить - вот недостатки Элленбери".

   Гарло сел у письменного стола, нажал пуговку на нем, затем отодвинул панель в стене и достал небольшую темную бутылку, сифон и стакан. Налил в него немного виски и долил до краев содовой водой. Стакан был выпит до половины, когда вошла, не постучавшись, миссис Эдвинс. Высокая, желтолицая, с горящими глазами; ни медлительности, ни слабости, свойственных семидесятилетней женщине.

   - Вы звонили?

   У горничной мисс Мерси голос был резкий в чистый.

   Она остановилась перед письменным столом, заложив руки за спину.

   - Да, - сказал Гарло, - все в порядке?

   - Все.

   - Нельзя ли нам держать прислугу в доме? - спросила миссис Эдвинс. - Вчера я легла только в час, а сегодня встала в семь, чтобы впустить слуг.

   Слуги никогда не ночевали в номере 704 в Парк-Лейне. Мистер Гарло объяснял своим знакомым, что для прислуги его комнаты слишком роскошны, но он устранил этот недостаток, наняв для них за большую плату прекрасный дом на Чарльз-стрит.

   - Нет, полагаю, что не надо, - сказал он, выпячивая губы. - Я думал, вы поняли это.

   - Но ведь мне может сделаться дурно ночью, я могу умереть, - сказала миссис Эдвинс, - и что тогда будет с вами?

   Он улыбнулся.

   - Гораздо важнее, что будет с вами, я полагаю! - сказал он благодушно. - Ничего не случилось?

   Женщина подумала, прежде чем ответить.

   - Кто-то заходил, больше ничего, - сказала она, - но я расскажу вам об этом потом.

   Ему это показалось забавным.

   - Да ведь к нам заходит множество людей. Ну что ж, будьте таинственны!

   Гарло встал со стула и пошел из комнаты, женщина за ним. В холле был небольшой лифт, вполне достаточный для двоих, но она отклонила предложение воспользоваться им.

   - Я пойду пешком, - сказала миссис Эдвинс.

   Гарло тихо рассмеялся.

   - А только что вы жаловались на усталость, - заметил он, закрывая решетку.

   Лифт остановился в третьем этаже, и Гарло вышел на площадку. Здесь он ждал, тихонько напевая, пока не появилась женщина.

   - Вы просто атлет, - любезно сказал он, снял с карманной цепочки маленький ключ и отворил им левую дверь.

   Это была со вкусом меблированная комната, освещенная сверху скрытыми лампами. В одном углу стояла красная лакированная кровать, расписанная золотом; за небольшим письменным столом сидел человек. Он был почти так же высок, как мистер Гарло, и выдающимися чертами его лица были большой выпуклый лоб и длинная золотистая борода, в которой, несмотря на возраст - он был, пожалуй, ровесником Гарло, - не было седины.

   Человек читал, худощавая рука подпирала щеку, глаза были устремлены в книгу, лежавшую на столе, и он поднял их, лишь когда Гарло заговорил.

   - Здорово, Марлинг, - ласково сказал Гарло.

   Человек закрыл книгу, заложив страницу черепаховым ножом.

   - Добрый вечер, - просто ответил он.

   - Пора гулять, правда?

   В комнате была вторая дверь, и Гарло посмотрел на нее.

   - Да, кажется, пора, - сказал человек и встал.

   Он был в коротком халате и в синем бархатном жилете, ноги были обуты в красные сафьяновые туфли. Глаза его снова устремились на книгу.

   - Оды Горация, - сказал он, - в английском переводе, только много ошибок.

   - А вы знаете, кто вы?

   Бородатый человек приложил руку ко лбу.

   - Я Саул Марлинг, окончил Оксфорд, - сказал он.

   - И больше никто?

   Опять его рука поднялась к выпуклому лбу.

   - Забыл... как глупо! Кажется, я что-то видел?

   - Что-то вы видели, - согласился мистер Гарло, - как раз перед смертью мисс Мерси.

   Тот вздохнул.

   - Она умерла так внезапно. Ко мне она была очень добра. Ужасно неожиданно! Обыкновенно она сидела в кресле и с кем-нибудь разговаривала, и однажды после обеда она вдруг упала.

   - На пол, - кивнул головой мистер Гарло почти весело. - Но вы что-то видели, не правда ли? - ободрял он собеседника. - Маленькую бутылочку и в ней что-то синее? Проснитесь, Марлинг! Вы помните бутылочку и нечто синее?

   Марлинг покачал головой.

   - Неясно... это было перед тем, как вы и миссис Эдвинс увезли меня. Я пил белый порошок - он шипел, как зейдлицевский, и потом...

   - В деревню, - улыбнулся Гарло. - Вы были больны, бедняга, нам надо было чем-нибудь успокоить вас. А теперь вы здоровы?

   - Голова немного не в порядке, - начал бородатый человек, но Гарло засмеялся, ласково взял его под руку и, открыв узкую дверь, повел своего собеседника вверх по лестнице. Наверху опять была дверь, Гарло ее отпер. Они очутились теперь на широкой гладкой асфальтовой площадке, окруженной парапетом в полчеловеческого роста. С полчаса ходили они под руку, и бородатый человек все время говорил.

   Был густой туман, уличные фонари казались сверху светлыми пятнами.

   - Вам холодно? Я ведь говорил вам, чтобы вы надели шарф, эх, вы, глупышка! - добродушно пожурил мистер Гарло. - Ну, пойдемте вниз.

   Внизу он закрыл дверь и одобрительно оглядел комфортабельную комнату.

   - Покойной ночи, Марлинг, спите спокойно.

   Он запер дверь и вместе с миссис Эдвинс вышел на площадку. Ее суровые глаза были устремлены на него, пока он говорил, а сама она молчала.

   - Он теперь совсем в норме, - сказал Гарло.

   - В норме? - неприятным хриплым голосом сказала женщина. - Да ведь он читает и пишет!

   - Пишет? - быстро переспросил Гарло. - Что?

   - О, какой-то вздор о римлянах, но выходит разумно.

   Мистер Гарло нахмурился.

   - Это ничего не значит, он ведь не доставляет беспокойства.

   - Нет, - коротко сказала женщина. - Я-то беспокоюсь, - продолжала она, - но он спокоен. Кто это мистер Карлтон?

   Гарло коротко вздохнул.

   - Он был здесь?

   Она кивнула.

   - Да, сегодня днем. Он спросил меня, не бывшая ли я горничная мисс Мерси - она умерла, должно быть, когда он только что родился.

   - Ну, он постарше... А дальше?

   - Мне вот что показалось очень странным: он сказал, что ему поручено выследить мистера Марлинга.

   - Кто поручил?

   - Не знаю. Но это был настоящий допрос. Он показал мне бумаги, они были из Истборна. Я сказала, что Марлинг умер. "Где?" - спросил он. "В Южной Америке", - ответила я.

   - В Пернамбуко, - подчеркнул мистер Гарло, - во время чумной эпидемии. Гм! Умно и... беззастенчиво. Благодарю вас.

   Женщина постояла, пока он вошел в лифт и исчез из виду, а потом отворила вторую дверь, выходившую на площадку. Эта комната тоже была хорошо убрана; осветив ее, она села и взяла большой ситцевый мешок. Из него вынула недоконченный чулок и расправила спины, и когда ее проворные пальцы двигались, губы ее шептали:

   - Пернамбуко, чумная эпидемия...

  

   Эйлин Риверс жила в Блумсбери, это было недалеко от места ее службы. Она плохо провела ночь, и следующий день был полон раздражающих мелочей. Мистер Стеббингс, ее непосредственный начальник, заболел, а его заместитель был придирчивый, неприятный человек, постоянно терявший важные документы и бранивший за пропажу всех, кто попадался под руку.

   В шесть часов Эйлин заперла свой стол с облегченным вздохом, мечтая поскорее пообедать и пораньше улечься в постель. В окно она увидела маленький автомобиль, который, как ей показалось, ждал клиента, и была очень недовольна, когда, выйдя из дома, увидела молодого человека, подходящего к ней и снимающего шляпу.

   - О, это вы, - сказала она с неудовольствием.

   - Да, я, но ваш тон оскорбителен, - сурово заметил молодой человек. - Мы с Элком имеем право интервьюировать вас.

   - Да что я могу вам сказать? - с отчаянием спросила девушка. - О воровстве вам все известно - ведь это вас интересует?

   - Да, именно, - сказал Джим.

   - Я слишком голодна для разговоров.

   - Так я и предполагал, - сказал он. - Тут недалеко есть один ресторан, где так жарят рыбу, что достойны ее лишь чистые сердцем.

   Девушка колебалась.

   - Хорошо, - сказала она не совсем любезно. - Это ваш автомобиль? Какой смешной!

   - Ничего нет смешного в моем автомобиле, - с достоинством сказал Джим. - Да он и не мой, я его взял напрокат.

   Была ясная, звездная ночь, в воздухе чувствовался мороз, Эйлин наслаждалась ездой; они подъехали к боковому входу большого ресторана.

   - Я уже заказал столик, - сказал Джим, ведя девушку через аллею жующих челюстей в укромный уголок.

   Ресторан был уютный. Лампа под красным абажуром производила приятное впечатление. Эйлин раздражало, что она не смогла вспомнить, как он выглядит. Она припоминала, что он, кажется, красив, только нос коротковат. Однако нос оказался приличным. Глаза у него были голубые, и был он старше, чем она предполагала. Половина ее непочтительности была вызвана иллюзией его юности.

   - Ну, задавайте ваши противные вопросы, - сказала она, стягивая перчатки.

   - Номер первый, - начал Джим, - что вам предлагал Гарло, когда я скромно удалился?

   - Это не относится к грабежу, - ответила она резко, - но так как это неважно, то я вам скажу. Он предлагал мне место.

   - Где? - быстро спросил Джим.

   Эйлин покачала головой.

   - Не знаю. Мы до этого не дошли: я ему сказала, что полностью довольна мистером Стеббингсом, который, как оказалось, был нотариусом семейства Гарло.

   - Вы ему это сказали?

   - Нет, он сам сказал, но, конечно, я знала; он об этом догадался, как только я упомянула имя Стеббингса.

   - Произвело это впечатление на него?

   Она засмеялась.

   - Какой вы смешной. Серьезно, мистер...

   - Карлтон, - пробормотал Джим, - брат хозяина отеля, но никакого отношения к клубу.

   - Вы уже пользовались этой шуткой вчера, - сказала девушка.

   - И буду употреблять ее всякий раз, когда вы будете делать вид, что не знаете моего имени. Это самое грубое невежество, которое может проявить современная женщина. Я ведь один из известнейших людей в Лондоне.

   - Как будто вы и раньше говорили мне это. Скажите серьезно, мистер Карлтон, что вам известно о грабеже?

   - Ничего! - был бесстыдный ответ. - Фактически я избавил вас от множества неприятностей, доставив в главное управление все нужные подробности. Завтра выплывет на поверхность ваш дядюшка, вы это знаете?

   - Завтра? - с тоскливой тревогой повторила девушка.

   - Элк его встретит и смягчит его гнев. Я думаю, он будет страшно обозлен.

   - Он будет разъярен. Я ужасно рада, что он, наконец, выплывет, как вы говорите. Он дает мне два фунта в неделю за мои хлопоты, но я очень охотно обойдусь без них.

   - Стыдно должно быть Артуру Инглу, что он впутал вас в такую историю. Мне нужно знать о нем, может быть, вы скажете - ваш дядя был крупный спекулянт?

   - Не думаю, не знаю. Он никогда не говорил мне, куда помещает свои деньги. Вы об этом спрашиваете?

   - Именно об этом, - ответил Джим.

   Трудно было спрашивать дальше, не причиняя некоторой неприятности собеседнице.

   - Вы ведь виделись с ним и, вероятно, разговаривали о его делах? Право, я чувствую себя неловко, пытаясь заставить вас обмануть его доверие, но ни одной минуты не допускаю, что вы это сделаете. Говорили вы с ним когда-нибудь об иностранных бумагах - американских, аргентинских?

   - Никогда, - ответила девушка. - Не думаю, чтобы он знал что-нибудь о подобных вещах. Когда я в первый раз посетила его в Дартмуре, он говорил, что не доверяет акциям. Конечно, я отлично знаю, что у него есть деньги, и я думаю, что это украденные деньги.

   - Присвоенные, - сказал Джим.

   Он был совершенно серьезен, и это ей понравилось.

   - Еще один вопрос. Не знаете ли вы, не находится ли он в связи с фирмой Рата?

   Когда она сказала, что никогда не слышала о такой фирме, серьезности его наступил конец.

   Джим откинулся назад, чтобы дородный лакей смог поставить блюдо на стол.

   - Эта рыба очень хороша для усталых конторских девиц. Угодно вам вина, или лимонада, или, может быть, просто Божьей водицы?

   И он стал прежним весельчаком. О дяде он и не вспоминал, зато много говорил о себе, о том, что Скотленд-Ярд интересная лавочка, может быть, вторая в мире в этом отношении. Во время войны он служил в разведывательном отделе и был одним из трех скотлендских полицейских офицеров, не пострадавших на войне. Он жил в своем клубе.

   - Я вам дам на всякий случай мой номер телефона, - и Джим написал несколько цифр на оборотной стороне меню.

   - Разве он мне понадобится?

   - Не знаю, мне кажется, что понадобится. Предчувствие, телепатия - мое шестое чувство, но, может быть, я ошибаюсь.

   Он раза два посмотрел на часы, но, казалось, что готов нарушить все свои планы, и продолжал сидеть над своим кофе, пока девушка не положила конец приятному вечеру, начав надевать перчатки.

   Когда они ехали к ее квартире, Джим сказал:

   - Я мало спрашивал о вас самой. На такую дерзость даже я не способен, - улыбнулся он, - но думаю, что вы не замужем и даже не невеста? - значительно прибавил он.

   - У меня нет ухажеров, - сказала Эйлин без всякого стеснения. - Надеюсь, что это признание не послужит поощрением для полицейского волокиты!

   Джим на минуту задумался.

   - Хорошо, - наконец сказал он. - Полицейский волокита - это нам пригодится. Впервые встречаю женщину...

   - Остановитесь, - предупредила Эйлин.

   - Одаренную настоящим чувством юмора, - закончил он. - Жалею, что разочаровал вас.

   - Я нисколько не разочарована, я и ждала чего-нибудь банального! Мой дом третий слева - благодарю вас.

   Она без его помощи вышла из автомобиля и проткнула ему руку, а он в это время смотрел на дверь.

   - Номер шестьдесят три, - сказала Эйлин. - Но не пишите, если только не случится чего-нибудь "полицейского", спокойной ночи.

   Джим Карлтон улыбался все время по пути в Уайт-холл, и чувство удовлетворения не покидало его, даже когда он шел за лакеем в кабинет сэра Джозефа Лейтона.

   Имя Джозефа Лейтона было знакомо всем, получавшим паспорта, так как он был министром иностранных дел; был он худ, с аскетическим лицом, и, может быть, ни над кем так не издевались карикатуристы, как над ним.

   Когда Джим вошел и поклонился, сэр Джозеф посмотрел на него поверх очков в роговой оправе и сказал:

   - Садитесь, Карлтон.

   Он приложил пресс-папье к письму, аккуратно вложил его в конверт и надписал адрес.

   - Я только что из парламента. Вы уже заходили?

   - Нет, сэр.

   - Гм!

   Он поудобнее уселся в кресло, сложил кончики пальцев и опять посмотрел на сыщика поверх очков.

   - Ну, как идет дело? - спросил он и прибавил: - Я прочел присланные вами каблограммы. Любопытно, очень любопытно. Вы перехватываете их?

   - Лишь некоторые, сэр, - сказал Джим. - Большая часть корреспонденции Рата-синдиката идет другими путями. Но и из этих видно, что Рата готовится к генеральному сражению. Я полагаю, что кредитные учреждения всего мира получили подобные инструкции.

   Сэр Джозеф открыл ящик стола, вынул пачку бумаг, скрепленных медной пряжкой, и стал медленно переворачивать.

   - Вот это, кажется, довольно типично.

   Это было сообщение, адресованное Рата-синдикату на Уолл-стрит.

   "Продавайте по 15 процентов, отмените нижеуказанные гарантии".

   Дальше шли два исписанных листа, и против каждого сорта бумаги стояло число, сколько должно быть продано.

   - Да, - сказал сэр Джозеф, задумчиво поглаживая свои белые усы. - Необыкновенно! Замечательно! В письме своем вы говорите, что все эти бумаги тотчас же упадут, как только появится угроза войны. Но с кем же мы будем воевать? Положение на континенте устойчивее, чем когда-либо, марокканский вопрос улажен. Читали вы мою вчерашнюю речь в парламенте?

   Джим кивнул.

   - Честное слово, - сказал сэр Джозеф, - я очень далек от неоправданного оптимизма, но от Китая до Перу не вижу на горизонте ни облачка.

   - Может быть, что-нибудь с Америкой? Я припоминаю, что читал что-то о мандатах в Южных морях...

   Сэр Джозеф улыбнулся.

   - Америку ни в коем случае нельзя считать источником осложнений, - сказал он. - Истинное различие между американским духом и британским то же самое, что и между консервативным и либеральным образом мыслей, или между республиканским и демократическим. Мы никогда не будем пламенными друзьями с американцами, как и республиканцы Соединенных Штатов с демократами. В одном пункте мы расходимся.

   - Относительно России, - подсказал Джим.

   Сэр Джозеф покачал головой.

   - Нельзя ссориться с больным ребенком, - сказал он, - какой бы он ни был скверный. И я должен сказать, наши с ней отношения улучшаются.

   Джим взял бумаги и внимательно прочел их.

   - Я думаю, - сказал министр, и глаза его блеснули, - вы провидите какой-то дьявольский заговор, чтобы втянуть весь мир в войну. Прав я? Тайные агенты, покупка секретных планов, совещания маскированных высокопоставленных дипломатов в погребах?..

   - Ничего такого романтического, - улыбнулся Джим. - Нет, я воспитан не в такой школе. Я знаю, как делаются войны. Они появляются, как грозовые тучи - из тумана над лугами и полями. Назовите их "облаками национальных предрассудков" - и вы будете иметь грубую, но верную иллюстрацию.

   - А кто же ваш идеальный заговорщик, мистер Карлтон? Я знаю, за Рата-синдикатом вы чувствуете Гарло, строящего дьявольские планы возмущения наций?

   - Я думаю, что Гарло стоит за многими крупными происшествиями, - медленно произнес Джим, - у него слишком много денег, но можете ли вы отнять у него хоть часть?

   - Мы стараемся, - сухо сказал министр, - но он из тех немногих англичан, которые без жалоб переносят повышение налогов.

   Джим вернулся в Скотленд-Ярд, надеясь найти там Элка, но тот уехал в Девоншир, чтобы встретить Ингла при выходе из тюрьмы и довезти его до Лондона. Конечно, миссия инспектора не имела отношения к Эйлин, а тем более не являлась гуманным желанием подготовить Ингла к известию о грабеже.

   Первой мыслью Карлтона было, что это преступление имело особые причины и смысл. Было украдено что-то ценное, что оправдывало риск. Появление Гарло тотчас же после обнаружения преступления убедило Карл-тона, что визит этот был связан с ограблением сейфа. Гарло должен был присутствовать на банкете в Сити. В газетах его имя было названо в числе гостей, а через час после инцидента на набережной он явился в Фозеринг-Меншен и даже не потрудился дать какое-нибудь объяснение, хотя знал, что за ним следят.

   Раннее утро встретило инспектора Элка дрожащим от холода на маленькой принстоунской платформе. На ней почти не было народа; оставалась минута до отхода поезда, когда он увидел двух людей, направляющихся к станции. Один был надзиратель, другой худой человек в плохо сидящем синем костюме. Надзиратель скрылся в кассе и вернулся с билетом, который передал худому человеку.

   - До свидания, Ингл, - сказал служитель и протянул руку, которую бывший арестант неохотно пожал.

   Он вошел в вагон и повернулся, чтобы запереть дверь; в эту минуту появился Элк, и они сразу узнали друг друга. В острых глазах Артура Ингла мелькнуло подозрение.

   - Хелло! Что вам нужно? - резко спросил он.

   - Ах, это вы, Ингл, - запыхавшись сказал Элк. - Пять лет назад...

   - Что вам нужно? - повторил Ингл.

   - Мне? Ничего! Я был в тюрьме, допрашивал относительно приятеля одного из этих пересмешников, но вы знаете, что это за народ, - сказал Элк, зажигая сигару и предлагая другую своему спутнику.

   Ингл взял коричневый цилиндр, понюхал его и, откусив кончик, принял огонь от сыщика.

   - Постойте-ка, я на днях что-то слышал о вас... Что это было? - Элк с видом крайнего смущения взялся за лоб. - Ах, вот что! - сказал он. - В вашей квартире были воры.

   Сигара выпала из руки Ингла.

   - Грабеж? Что украдено?

   - Кто-то открыл сейф в запертой комнате...

   Ингл вскочил на ноги, зубы его оскалились, глаза загорелись.

   - Сейф! - почти закричал он. - Открыли сейф, черт бы их побрал! Им мало того, что я уже отсидел пять лет, они хотят меня еще упрятать?

   Элк не мешал Инглу бесноваться, пока голос его не упал до хриплого шепота.

   - Надеюсь, деньги целы?

   - Деньги! - прорычал Ингл. - Вы думаете, что я из тех, кто хранит деньги в сейфах? Вы знаете, что пропало? Это сделали вы, полицейские. Вот почему вы здесь! Арест у дверей тюрьмы, да?

   - Дорогой мой, не понимаю, о чем вы говорите. - Элк казался огорченным. - Вы так же арестованы, как и я. Вы могли бы выйти сейчас, если бы поезд не двигался. И, выдержав паузу, он спросил: - Что же они у вас стащили?

   Прошло много времени, прежде чем Ингл пришел в себя.

   - Если вы не знаете, так и я не скажу, - он скрипнул зубами, и в глазах его блеснул огонь фанатизма. - Вы и вам подобные называли меня вором, - быстро заговорил он. - Вы заклеймили меня и посадили в тюрьму. Я теперь пария, прокаженный! За что? За то, что снял немножко ворованных сливок! За то, что взял немного денег, выжатых из потных тел, из разбитых сердец! Это были мои деньги, мои! - Он ударил себя в грудь костлявым кулаком, глаза его горели. - Деньги принадлежали мне, моим товарищам, людям, которые там... - Он показал туда, где виднелось мрачное тюремное здание. - Я отнял их от толстых, жирных людей и рад! Одной драгоценностью будет меньше у их отвратительных женщин; на один мотор меньше придется чистить их рабам!

   - Высокая мысль, - прошептал сочувственно Элк.

   - Вы! Кто вы такой? Классовый лакей, наемный палач, тюремный поставщик!

   - Совершенно верно, - прошептал Элк, слушая с закрытыми глазами.

   - Если они нашли эти бумаги, то придется им задуматься, слышите? Там такие вещи, от которых им не поспится! А если призывы к восстанию подействуют, так я готов снова вернуться в Принстоун.

   Элк быстро открыл глаза.

   - Так что же там было? - разочарованно спросил он. - Какой-нибудь революционный вздор?

   Ингл кивнул.

   - А я думал, там что-нибудь интересное! - сказал Элк. - Дурацкая идея, правда, Ингл?

   - Для вас - да, для меня - нет. Я ненавижу Англию, ненавижу англичан! Я ненавижу средний класс, этих грязных самодовольных свиней! Я ненавидел их, когда был голодающим актером, а они сидели в креслах, с осклабленными жирными лицами.

   Он задохнулся.

   - Можно многое сказать в пользу толстых людей, - задумчиво произнес Элк. - Вот возьмите Гарло, его вы не назовете толстым.

   - Гарло! - презрительно сказал Ингл. - Вот еще один из ваших денежных богов. Может быть, он и не таков, как кажется. Там, в тюрьме, говорят, что он прожженный плут. Но он не грабит бедняков. Он отбирает громадные куши от жирных людей.

   - Ничего не могу сказать. Он на стороне закона и порядка. Человек, дарящий полицейские участки, не может быть совершенно плохим.