Шмелев Иван Сергеевич - Иностранец

   Иван Сергеевич Шмелев (1873-1950).

   Издание: Ив. Шмелев, "Иностранец", Роман.

   Изд-во "Russisches Wissenschaftliches Institut in Paris", Париж, 1963.

   OCR и вычитка: Александр Белоусенко (belousenko@yahoo.com), 12 марта 2003.

   Библиотека Александра Белоусенко - http://belousenkolib.narod.ru

  

   Примечание к "Иностранцу" (Ю. А. Кутырина).

  

   В 1935 году здоровье Ивана Сергеевича улучшилось, после его чудесного выздоровления, которое он описал в своем рассказе "Милость преподобного Серафима" - Собрание рассказов "Из моей жизни", Чеховское изд. в Нью-Йорке.

   В том же году Иван Сергеевич задумывает большой роман "Иностранец".

   Герой Американец, около которого должна развертываться психологическая картина жизни русской эмиграции; в ней он хотел запечатлеть некоторых русских эмигрантов. Но в жизни писателя произошло великое горе - кончина жены (22. 6. 1936 года) и отдалило намеченный план.

   9 февраля 1938 г. Schloss Holdenstem bei Chur (Suisse) где Иван Сергеевич гостит у своей швейцарской переводчицы Frau Dr. Candreia он пишет в письме:

   "Впервые после кончины моей светлой Олечки, через 20 месяцев начинаю оправляться - не душой, конечно"... И он начинает писать давно задуманный роман "Иностранец" для "Современных Записок". Первые главы помечены - апрель и май 1938 г. Мировые события 1939 года нарушают всю жизнь и, по определению Ив. С. возвратившегося во Францию, начинаются "Суровые дни". Роман остается незаконченным.

  

   ИНОСТРАНЕЦ

  

   Роман

  

   Во второй половине сентября сезон на Серебряном Берегу закончился.

   В Биаррице еще шумели ночные кабаки и прочие заведения, где развлекали себя отдыхавшие от кипучих дел богатые иностранцы, - американцы англичане, шведы, аргентинцы... - разбухшие от войны и швырявшие деньгами без счета. В предутренний, неурочный час платили еще сотни франков за бутылку шампанского, просаживали в баккара миллионы за одну ночь и бросали боярышне-певице за грустно-лихую песню сотняжку франков "натшай". Еще докучивали штандартные Чарли-Фрэди, наследники чикагских свинобойцев, сапожных, хлебных и всяких американских королей, носившие на тяжелых лицах громкий отцовский титул - "сэльв-мэд-мэн", "сам-себя-сделавший", тянули неслыханные смеси разной опойной дряни, задирали коневьи ноги, орали певцам-казакам - "ан-кор... паматьюшка-паволга!.." - и порой пьяно плакали над чем-то, растревоженные невнятной песней людей в "шэркэска". Но и здесь чадная буря утихала, - начинался подсчет доходов.

   А в лесном городке у океана, в те годы еще негромком, с атласным пляжем, где воздух - сосна и море, - сезонное оживление заглохло. Убрали с пляжа веселые палатки, прибрежные отели позакрылись, и баскские молодцы-беньеры посиживали в кафэ за своим бэлотом, резались у фронтона в мяч и вспоминали - врали забавные случаи сезона. Пустой океан подремывал, похлестывал в пенные берега. Над мыльно-зеленоватыми валами тянули свои цепочки черные нелюдимые бакланы. Одиноко на берегу чернела выброшенная сентябрским штормом безвестная шхуна "Mi Unica" - с пробитой грудью, крепко затянутая песком.

   Последним закрылся розовый отель "Сосенки", Луи Пти Жако, по прозванию "Корнишон", - за пупырчатый лоб и низкорослость, - виноторговца-трактирщика из Бордо. Отель стоял на ударном месте, с вольным видом на океан, работал первый сезон и прославился "пляжем" на плоской крыше, - нововведение, которым хозяин особенно гордился и называл его - "верхний пляж", - для слабых и ленивых. Гордился и названием отеля - "Пти Пэн". Перед отелем росли три чахлые сосенки, пригнутые зимними ветрами, и получалась забавная игра слов" Пти Жако - Пти Пэн. Закрытие задержалось из-за того, что зажилась большая английская семья, очень почтенная, обещавшая и на будущий год вернуться и привезти другую английскую семью. Дела торопили его в Бордо, но из уважения к таким клиентам Пти Жако решил отложить закрытие. Семья, наконец, уехала. Пти Жако отпускал последнюю прислугу и собирался с женой в Бордо, как случилось одно событие.

   Был свежий, яркий осенний день. Океан снежно пенился у песков, плескал серебром на дюны. Воздух был напоен смолою и крепкой геречью дюнных трав, заглушавшей дыханье океана. Перед последним завтраком в "Сосенках" Пти Жако поднялся на "верхний пляж" прощально полюбоваться видом и покурить в лонг-шезе, со счетной книгой, где круглое сальдо ласкало глаз, - как позывающе захрипел мощный кляксон машины. Пти Жако поднялся и поглядел. Перед отелем стоял шикарный, сильный паккар, первоклассного биаррицского отеля, - в таких ездят лишь самые первоклассные клиенты. В машине сидел господин основательного вида, с внушительно-каменным лицом, с крепкой осанкой иностранца, - американца, почувствовал Пти Жако по каким-то особым признакам. Появившийся на позыв портье, уже снявший свою ливрею и похожий теперь на голодранца, - Пти Жако неприятно поморщился и привычно подумал - "глиста несчастная!" - потянулся к фуражке, которой не было, и почтительно объяснил, что отель закрылся до будущего года и принять, к сожалению, не может. Но иностранец, не слушая, уверенно вышел из машины и на каком-то ужасном языке выбросил два-три слова, что-то похожее на - "сами лючи... видель... океан". Пти Жако хотел-было крикнуть с крыши, что, к сожалению... и так далее, но удержался, мгновенно сообразив, что с крыши неприлично, особенно перед таким клиентом. Он только смотрел недоуменно, как иностранец, развалисто разминая ноги, пристукивая тяжелой тростью, пошел к отелю. Портье забежал почтительно и распахнул дверь настежь.

   Пти Жако сейчас же скатился вниз и поспел встретить иностранца на первой ступеньке лестницы. Он уже приготовился особенно элегантно объявить, что его отель, к величайшему сожалению... - но каменное лицо повелевало: "сейчас же, самое лучшее". Пти Жако совершенно растерялся и вдруг позабыл слова. "Никогда в жизни со мной ничего подобного не случалось!" - рассказывал он после. Он побежал вперед и открыл лучший из салонов, в бельэтаже, стремительно распахнул все ставни и предложил всей фигурой глубокое кожаное кресло. Иностранец невнятно хрипнул, повел белобрысыми бровями и дернул челюстью; и тяжело погрузился в кресло, вытянув-раскорячив ноги в прочно сработанных штиблетах, в крутых шерстяных чулках, - крепко-спортсмэнской марки. Все на нем было веско, свободно, прочно. Крепкие ноги - отдыхали, руки засунуты в карманы, открыта у ворота рубашка, по-летнему, привольно. Но лицо оставалось неподвижным, непроницаемым. Оно все же что-то говорило, и Пти Жако по-своему перевел эту непроницаемость и важность: "мне нравится - и баста". Это ему польстило, мелькнуло что-то, задорное... - но тут же с досадой вспомнил, что отель закрывается, и ему нужно сейчас в Бордо. И принялся почтительно объяснять, изыскивая слова, что он очень польщен вниманием, понимает толк в людях, и беседовать на-юру в вестибюле... точнее сказать - в холле, не так удобно... - "но, видите ли, такая ужасная досада... как раз сегодня, и..." Иностранец повел бровями, вскинул их по-совиному, достал голубой платок и звучно-слезливо высморкался. Потом вытянул кожаный кисет и трубку и принялся заряжать неспешно. Пти Жако шустро подставил столик для куренья.

   - Очень сожалею, мистер... - продолжал он предупредительно и далее виновато, - пожалуйста, курите, отдохните и... вообще... но, к величайшему огорчению...

   - Сода-виски... - выпустил иностранец через трубку и повернулся удобнее в кресле - на океан.

   Пляжа не видно было. И ничего, кроме пустого океана, не было: будто на пакетботе, из салона.

   Пти Жако знал этот пуан-дэ-вю лучшего своего салона и очень гордился им, но Бордо его беспокоило. Он поклонился светловолосой, с проседью, крепко посаженной голове иностранно-го чудака и поспешил узнать от знакомого ему шофера, почему этот иностранец облюбовал его "Сосенки", и в чем, вообще, тут дело. На лестнице ему попалась уже отпущенная Розет, веселая, с розами во все щеки, спешившая к жениху в Тулузу, и он попросил веселую стрекозу подать поскорее иностранцу в "морской салон" - на мельхиоровом подносе! - сода-виски, как подавалось англичанам, с анисом и мятными лепешками. В холле он увидал оживленную кучку лиц.

   Шофер биаррицского отеля, большеротый болтун Жюстин, сиял белоснежным балахоном и широченным диском своей фуражки, размахивал руками в оранжевых отворотах отельной марки, - рассказывал что-то, видно, сенсационное. Перед ним стояла мадам Пти Жако, сложив, точно на молитву, руки и закатив восторженные глаза, и по этому одному Пти Жако сразу определил, что тут нечто необычайное. Тут же стоял обмызганный портье, "эта глиста несчастная", смотревший Жюстину в рот с таким напряженным видом, словно вот-вот из этого лягушачьяго ротищи выскочит страшно-важное, и как бы не упустить его. Торчал тут же и лопоухий Жеромка - поваренок, задрав голову в колпаке и разинув рот. Жюстин-плут - "нос, как у фараона!" - видимо, был в ударе после хорошего аперитива: закидывал головой, пырял пальцем, растягивал лягушачьи губы и щурился от щекотной неги, как ящерица на солнышке. Его жуликоватые глаза были налиты смехом и чем-то еще, таинственным. Пти Жако сразу разбил очарование:

   - В чем тут дело, Жюстин... почему ты его завез ко мне? ты же отлично знал, что отель закрывается, и по-ихнему понимаешь... почему ты не объяснил, и что это за тип, и... вообще, в чем дело?.. - закидал вопросами чем-то встревоженный Пти Жако.

   - Ты послушай, что говорит! - восторженно повела глазами мадам Пти Жако и привычно поправила на муже галстук. - Совершенно необычный тип... какой-то полоумный!.. Знаешь, сколько ставят ему за километр... ну, как ты думаешь? По се-эм франков!! За прошлый месяц ему настукали... как ты думаешь...?!

   - Ничего я не думаю, чорт возьми! - с чего-то расстроился Пти Жако.

   - Больше шестидесяти тысяч! и это только по мелочам... пo-думать!..

   - Что-о?.. - привскочил даже Пти Жако, и галстук его подпрыгнул, - шестьдесят тысяч за... километр! за... Но, ведь, это же, наконец, грабеж! это же... это чорт знает что... Врет старый плут, фантазии... Нет, серьезно, любезный друг...?

   - На что серьезней... самый американский стиль! - хвастливо сказал Жюстин.

   - И заплатил? наличными?..

   - По-ихнему, чеками, понятно. И не вздохнул. Да ему плевать на это, шестдесят тыщ! Он три тыщи семьсот за аппартаменты в день платит... эти деньги у них карманные, мелочишка.

   - Нет, Луи, ты послушай, ты послушай, какая тут... Этот ловкач, разумеется, никогда бы к нам не завез такого жирного каплуна, - понизила голос мадам Пти Жако, игриво грозя Жюстину пальцем, - если бы не захотел сам каплун!..

   - Са-ам?!.. он, захотел, сам, ко мне?!.. - выпучил глаза Пти Жако и потер заблестевший лоб. - Ничего я не понимаю... как, почему... что за история... - тер он пупырчато-сизый лоб, стараясь что-то сообразить. И вдруг засиял в улыбках. - Вот что, дорогой Жюстин, старина... как раз на проводы, сейчас с нами позавтракаешь, устрицы обновим, пока тот покуривает... и сода-виски... Но это, знаешь... вот это так - удар-чик! Да он, что же это... с "начинкой"?.. - понизил голос и поглядел на лестницу Пти Жако. - Ты вострый, плут-старина... у тебя глаз-то наполеоновский, как по-твоему, с "паучком"?

   - А чорт его разберет. "Паучок", понятно, имеется... да это что! А вот, есть у него... - пощелкал Жюстин языком и пальцами и подмигнул игриво, показывая этим, что у него есть, что порассказать, - такое закрутил!..

   Прибежала запыхавшаяся Розет, корчась от разбиравшего ее хохота, и прыснула в ладони.

   - Что? что такое?.. - устремились к ней Пти Жако.

   - Он уж располагается... и чемоданы велит, и самое лучшее порто, и свежее яйцо, сахару... сам будет коколь-моколь!.. - покатывалась она, перегибаясь от хохота. - Что же ему сказать? Я немножко могу по-ихнему, англичанки меня учили... сказала, что закрываемся, а он только рукой махнул, стал свистеть.

   - А, деревня!.. Постой, ничего не понимаю... Жюстин! - взялся за голову Пти Жако, стараясь что-то сообразить, - сказал ты ему, что отель закрывается, и?..

   - Как же не говорить, сто ему раз твердил, туполобому. Мне же приятней иметь его при себе, проценты с отеля выгоняю и прочее гоню, понятно. Поговорите-ка с ним сами, мосье Луи, тогда узнаете. Надо знать, в чем тут самая загвоздка. Такое дело, что... Ловкачка одна, девчонка, а, может, и не девчонка, а целая мадам, русская певичка из "Крэмлэн д-Ор", назначила ему здесь рандеву. Ну, теперь понимаете?

   - Ни-чего не понимаю... здесь? у меня... в "Пти Пэн"?!.. - Пти Жако обвел окружающих глазами, и в этом взгляде было и изумление, и гордость.

   - Уж раз говорит Жюстин - верьте. И он теперь окончательно одурел. Вам рассказать все стильно - опять не поверите. Мы с ним три дня крутились, все Пиринеи обкатали, по всем курортам и санаториям, где только не были. Да ту разыскивали...

   - Не понимаю, ни-чего не понимаю...

   - Какая-то галлюцинация! - воскликнула мадам Пти Жако, в восторге.

   - Чорт их поймет, этих иностранцев... путаники! - самодовольно сказал Жюстин. - Пряталась, что ль, она от него, или думает разыграть получше, только залетела в самую высоту, на льды!..

   - На льды-ы?!.. - восхитилась мадам Пти Жако, а сам Пти Жако сказал:

   - Романы бы тебе писать в газетах. Прошу тебя, говори серьезно, а это прибереги для Бордо, там у меня послушаем.

   - Факт! - вскинул Жюстин плечом, приподнял широченную фуражку-диск и галантно раскланялся.

   - Именно, на льды. Прикатываем, наконец, к чорту на-кулички, в этот, как его... комфортабельный самый санаторий, холодом вот где лечат, чахоточных?.. Да, прозывается "Эдельвейс". Это повыше будет того, как его... пик-то вот этот где... там виражи такие, с моим паккаром не развернет, другой кто... только мое искусство! самого маршала Жоффра возил не раз, очень доволен оставался, любил рискнуть. А этот и не глядит на пейзаж, только знает свое - "плю-вит"! Так чесали... эх, думаю, разобьем машину, американская голова про-щай! Прикатываем под облака... он сейчас бумажками шевельнул в бюро - все телефоны зазвонили... - стой, есть! Тут-то мы и накрыли птичку. И вдруг...

   - Постой, ничего не соображу... Значит, так... - соображал что-то Пти Жако, - все планомерно надо. Розет, порто ему... на верхней полке которое, во втором ряду справа, еще англичанам подавали. Погоди... яйцо у мадам Сабо, с гнезда чтобы. Вещи ... только и всего? - оглянул он два мерных чемодана, свиной кожи, с бронзовыми оковками.

   - Это что с собой только прихватили, для охоты за той, а все в отеле у нас... третий месяц у нас стоит, а к вам на побывку только.

   - Ну, накрыли птичку... ну, и что же? - горела от нетерпения мадам Пти Жако.

   - Да погоди ты, с "птичкой"! - закипел Пти Жако. - Теперь как же?.. Мы же закрываемся, чорт возьми! Надо это все объяснить.

   - Закрывайтесь - не закрывайтесь, а его уж теперь, шалишь, не выставишь. О н ваши "Пти Пэн" в книжечку вписал, только ему т а сказала... и мне отъезжать велел.

   - Да та-то откуда знает мои Пти Пэн"? Впрочем, меня все знают. Говоришь - русская? Кто же у нас... русская ... Матиль? не помнишь?

   Мадам Пти Жако не помнила. Если она не помнила, это значит, что никакой "русской" не было.

   - Да их и не признаешь, русских, - сказал Жюстин. - Та и за англичанку, и за американку вполне сойдет, так чисто говорит-играет - не отличить. Они по-всякому могут говорить, сколько я прошибался, а уж виды, кажется, видал. Русские женщины, могу сказать... такого стиля, - на всякие фасоны: и княгини, и графини, и принцессы, и... чорт их, откуда берутся только! А уж про стиль и говорить нечего, - модерн!

   - А постой... - перебила мадам Пти Жако Жюстина, - одна, впрочем, помнится мне, была?.. Да, да, я теперь ясно вспоминаю... была, с шофером из Сэн-Жан-дэ-Люс. Он в замасленном балахоне, а она элегантная такая... сели прямо под перголя и просят завтрак. Натурально, все обратили внимание, такая пара! У нас англичане, почтенное семейство, так были аффрапированы... и молодые девушки у них... а тут, со своим шофером! Тут я сразу и поняла, что это русская, все они чуточку "дэтракэ", с этикой не считаются и приличий не понимают. Влез он, балахон в масле, сели, та его за руку все брала и в глаза ему так глядела... ну, совершенно неприлично в нашей обстановке, и английский тон, и... Так вот и вижу их. И, помню, чтобы от них избавиться, предложила им под наши сосны, где больше воздуху, там им и подавали. Если это та... да, она о-чень элегантна.

   - Ничего себе, вид имеет, стиль, линия... и осанка такая, цену знает. Может, и из принцесс. Сто-ой, стой-стой... я помню того шофера... Говорите, из Сэн-Жан-дэ-Люс? Нет, тот, кажется, байонский. И та с ним катывала, внимание обратил. Полковник, будто, а совсем еще молодой, лет тридцать, черные усики...

   - Верно, черные усики... синие, кажется глаза. Я еще подумала - красивый молодой человек, а как неряшливо одевается.

   - Синие ли глаза - не знаю, а парень ничего, в стиль. Ну, теперь все понятно.

   - Ни-чего не понимаю... о чем разговор? - все о чем-то раздумывал Пти Жако. - Ну, идем завтракать, дружище...

   Завтракали в бюро: и семейная комната хозяев к отъезду была закрыта. Но стол был парадно сервирован: последний в сезоне завтрак. Жеромка отменно постарался, - хозяин нанял его в Бордо. Жюстин даже потер руками - фу-ты, какая роскошь! Кардиналом пылал омар, салат изумрудно маслился, целое блюдо устриц, холодная пулярда, осенние персики - каталонские, виноград-малага, и самая настоящая малага, и вэн-дэ-сабль, и гато с фруктами. Над чем потрудиться - есть.

   - Так ты, старина, говоришь...

   - Говорю, знать все надо. Порассказать вам - сразу понятно станет. К тому-то она и укатила! к своему шоферу, будто он в санатории. А этот прицепился. Ну она этого и крутит, между прочим... взбалмошные они, я знаю. А может и насмех, сказала про рандэву у вас, чтобы не наседал, скандал может получиться, шофер-то узнает если. О н уж очень напористый, американец-то. Его-то завертела в Биаррице, а шофер ее требует к себе, заболел, в санатории, ревнует... ну, она туда сюда виль-виль, а этот напролом, на льдах достанет... Ну, скандала перепугалась... вот вам и рандэву. А может и для пополнения бюджета, и этого хочет попридержать. Есть чего подержать. За ваше здоровье, мадам Пти Жако...

   Пти Жако все соображал, растирая на лбу пупырки. Мадам Пти Жако сказала:

   - Теперь ясно: двойная игра! Но это не наше дело, каждый отвечает перед своей совестью... - она была твердая католичка. - Как же, Луи, теперь?

   - Совершенно выяснено одно: о н будет е е здесь ждать. Та-ак...

   Он позвонил портье.

   - Чемоданы внести, и... помоги мистеру... что надо. Постой... Как по-твоему, отложим отъезд до завтра?.. - взглянул он нерешительно на жену и увидал по ее глазам, что это-то именно и нужно. - А ты... - поморщился он на обдерганного портье, тут же решив, что к новому сезону возьмет человека посолиднее, а не "глисту", - сейчас же надень камзол, руки вымой... волосы у тебя какие!.. Отель работает.

  

   * * *

  

   После солидного аперитива, повторенного, и повторенного еще раз, после отборных аркашонских устриц - "премьер", сентябрских, - из личного запаса, взятого для Бордо, покрытых белым вином, крепко сухим и в точную меру терпким, так называемым - "песочным", местным, - этим славится городок, - Жюстин окончательно развязал язык.

   Не стоит и говорить о какой-то его любезности, о внимании к почтеннейшему мосье Луи, славному Пти Жако. Все только и говорят о нем и о первейшем его отеле с "пляжем", - и в Аркашоне, и в Леоне, и в Сустоне... даже в Биаррице и в Байоне... и, если хотите знать, по всем даже Нижним Пиринеям. Где только не крутились они с этим американским типом! За три дня настукали больше тысячи двухсот... Каких там франков... точнейших километров, по клейменному счетчику! Да, за девять тыщ перевалило, мосье Луи знает таблицу умножения.

   - Вот это так - уда-рчик!.. - чокался Пти Жако, и носатый Жюстин-мошенник казался ему теперь самым приятным человеком.

   Мадам Пти Жако уже успела переодеться, сменив дорожный костюм на голубой муслиновый капот, который, правда, слишком пышнил ее, но и молодил, придавая глазам цвет моря. Она слыхала, что американцы любят солидное, а голубые глаза особенно. Серый костюм Луи казался ей легкомысленным, и она успела ему шепнуть, что приличнее бы визитку и синий галстук. Жюстин, например, умеет одеться джентльмэном. Жюстин, действительно, был великолепен, во всем спортсмэнском, серовато-зелено-клетчатом, в мягкой фланелевой рубашке, с игривым галстучком.

   Никакого недоразумения и быть не может. Он собственными ушами слышал, как та девчонка... - а, может, и мадам! - крикнула второпях - "ну, хорошо... измучена я... ну... розовый отель в X... "Пти Пэн"... дня через три-четыре!" Действительно, довертелась, лавируя между двух огней. Бледная, лица нет, и губы забыла навести, здорово как прищучил. Тот сейчас в книжечку - чик, готово. Факт! Как ей не знать, все знает. Эти прожженые русские че-го не знают! По всему свету рыщут, как бродные цыгане. Татарский народ, - монголы и казаки. И здесь скакали? Это они умеют. И поют здорово, только без аккуратности. Начнут, словно кюрэ на панихиде, а под конец так пустят, будто их черти лупят.

   Жюстин заливался соловьем, но мосье Пти Жако интересней было узнать про иностранца.

   Чистейший американец, нельзя чище: и жвачку свою жует, и челюсть, как полагается, ослиная, и поверх головы плюет. А внутри... чорт его разберет, с секретом. Будто лесами занимается, а приехал из Индии!

   - Из И-ндии?! - изумилась мадам Пти Жако, - но почему из Индии?..

   По справкам дирекции отеля. На чемоданах налеплено... места живого не осталось: и Коломбо, и Сингапур, и Индия, и Мельбурн, и Александрия, - и все самые первоклассные отели.

   - И вдруг... к нам, в "Пти Пэн"! странно...

   - Ничего странного! - вскинул плечами мосье Пти Жако. - Будут и из Новой Зеландии приезжать... стра-нно! До сих пор не написано в Париж... Изволь написать кузине Эмми, чтобы организовала в Декоративной Школе мой конкурс на нашу марку, как я установил: премия триста франков, моя идея - золото и лазурь... впрочем, не золото, а серебро, - "Кот д-Аржан"! И чтобы непременно ударчик" был... ну, они там придумают. Эти пестрые ярлыки, всяких этих "Паласов" и "Кристаллей"... Стой, старина... иде-я! Дюна, сосна, и... эдакий "американец", с трубкой, рожа зубастая, и дым из трубки, как облака, и в облаках - мой "Пти Пэн"! А, ведь, недурно, а? Лесами занимается, говоришь?

   Лесами. Все американские леса у него в кармане, лесной король. А ничего точно неизвестно. Занял аппартаменты, где останавливаются только магараджи да шах персидский, да король Сиамский, да... Прописано - "из Торонто", только. Мистер Эйб Паркер, президент Лесной Компании. Разные "лесные компании" бывают. В прошлом году тоже прописали "президента", а он настоял на пятнадцать тысяч и испарился, а в чемоданах одни кирпичи в газетах. Дирекция навела секретные справки в главном американском банке - "чего он стоит". Ответили за чеки - "без ограничений"!

   - Без ограниче-ний?!.. - понизил Пти Жако голос и осмотрелся по сторонам. - Но, если на... миллион?..

   - Без ограничений. За два месяца ни разу не заметили его с женщиной. Лет так под пятьдесят, но крепок и свеж, как первая редиска. Пьет как лошадь, и ни в одном глазу. И не играет. Но есть некая загвоздка: ищет!

   - И-щет?.. что же о н ищет?.. - спросила взволнованно мадам Пти Жако. Жюстин только пожал плечами.

   - Натурально, предмет... по мерке.

   - Боже, как это... но это ужасно романтично!

   - Это что, романтично... дра-матично, скажите лучше! - болтал Жюстин, чувствуя, что в ударе. - У меня глаз наметан. Тут... может быть, драма назревает. А что вы думаете? Нюх! Весной был здесь г. директор Комеди Франсэз, я подавал машину. Ну, разговорились по душам, аперитивы, завтраки с ним в горах... и говорит: "эх, мосье Жюстин, вам бы к нам, какого бы Сганареля мы дали публике!" Говорю - мог бы и Тартюфа дать. Но... мечта всей жизни... Эрнани или... как его Рюи-Блаза! Трагический нюх во мне. И этот иностранец... пахнет. Были в Тарбе, что-то о н там разыскивал. Заходил в мэрию, искал все какое-то семейство... Ошэ, или - Кошэ?.. Говорят, лет сто, как род пресекся. Показали место, где был дом, как раз у церкви. С планами ходили, комиссией. А там бистро. Три дня с ним пробыли. Все ходил, один. Тут-то я и приметил, как он прикидывает... же-нщин! Всех переглядел. На базаре тоже... Зашел к фотографу, - Тарб, сразу все и узнали. Затребовал альбом, архивный, переглядел. Выбрал одну, чуть ли не с дагерротипа, старинную. Торговка, рыбничиха с базара. Купил. Стали искать торговку, а она лет сорок, как померла. Чудила.

   - Да тут, прямо... "Три мушкетера"!.. - мечтательно вздохнула мадам Пти Жако.

   - Три мушкетера" пустяки. Если из литературы, так... где это про белую козу? Хуже, чем "Тайны эшафота". Ищет. Может, по всему свету ищет, чего не потерял. У них особые фантазии, у американцев этих. Все городки объездили, и по горам, и в ландах. Все добивался по истории: где тут англичане в старину стояли. Ну, все секретари-архивники справки ему давали. Как какая справка, чик - и чек. В Сэн-Вэнсэн попали, на ярмарку скота, со всей округи наезжают. Все бродил, прицеливался к бабам...

   - Может, он с "трещинкой"? - заметил Пти Жако, - как его "чердачек"-то?

   - Есть, понятно. Ездили по ассамблеям. В сентябре тут повсюду ассамблеи, парни невест выцеливают. Все прознал, - ту-да. Общие там обеды, как в старину, все за один стол садятся. И он присядет, выцеливает, тоже. Угощал, понятно. Думаю - что такое? бабник?.. Примечаю. Раз горничная и накрыла, у нас в отеле. Как-то он промазал, не убрал. Входит убирать, цоп!.. - а-льбом! Женщина, сейчас это открыла... - цветник! И все мадамы и девчонки. И все - на один фасон. Говорит, - светлые шатенки. А глаза - яркие, в сияньи. Крра-сса-вицы-ы!.. Думаю себе: стой, Жюстин, к докладу! У меня приятель, помощник комиссара нравов. Разговорились. Он и говорит: а не главный ли он агент... по "этому товару"? Говорю - чеки без ограничений. Это, говорит, ничего не значит, у гангстеров тоже без ограничений. А если... для какого важного гарема, для магараджей... в Индии-то он мотался?..

   - Я так и думала! тут, несомненно, что-то ужасно криминальное... - начала, было, мадам Пти Жако в волнении, но перебил Пти Жако:

   - Говоришь... три тысячи семьсот в день? в Биаррице платит?.. А сколько комнат? Две спальни... так. Салон, маленький салон ... так.

   Пти Жако что-то соображал с блокнотом. На его лице горели пятна. Взгляд устремлен куда-то, в пустую точку. Вошла Розет.

   - Что о н, как? - спросила мадам Пти Жако.

   - Курит и глядит на море. Ставлю сода-виски... как он че-люстями на меня!.. и головой вот так... так напугал!..

   - А, знаю, это у него тик такой... - сказал Жюстин. - Бывало, за спиной как скрипнет, зубами так... Сначала и я боялся - ну-ка, на него накатит, да чем-нибудь в затылок! Раз, на ассамблее, тоже... так и шарахнулись девчонки.

   - Ты слышишь? - сказала мадам Пти Жако тревожно, - а если что случится... ты подумай!

   - Ну, что, что, что?.. - крикнул Пти Жако. - что случится?..

   - Мало ли... Ну, а вдруг он... опять "Джек-Потрошитель"? В Англии, когда-то... Американцы - те же англичане!

   - А-а... причем тут американцы? А у нас Ландрю!.. Начиталась дурацких фельетонов, пора бы уж!.. Просто, у него... двойная жизнь. Нас это не касается. Платит - и все в порядке. Один кюрэ был двойной, прокурор даже был двойной, а знаменитый один ученый фальшивые бумажки делал. В Биаррице не боятся.

   - Ну, а вдуг он... сожжет отель?

   - Премию получим. Вкатим иск... без ограничений"!

   - Знаешь, Луи... лучше бы о н сейчас уехал?..

   - Ты его за-ставь уехать! Впустили, так уж...

   - Стал на якорь крепко, теперь уж... Вы дальше слушайте... - торжествовал Жюстин, довольный, что захватил рассказом. - Выцеливал, примеривал, и... напоролся!

   - Звонит... не слышишь? - крикнула мадам Пти Жако Розете. - И жутко, и... Шум, кажется?..

   - Все тебе ка-жется!.. - сказал с раздражением Пти Жако. - Я не настаиваю. Завтра объяснимся... Не могу же я его вышвырнуть! Я предупредил, завтра уедет, если уж так... - досказал Пти Жако плечами, налил вина и жадно выпил. - Пей, Жюстин...

   - Не-эт, теперь он не уедет, не-эт... - растянул от удовольствия рот Жюстин и облизнулся, - крепко засел, не выдрать, забуксовал.

   - Как же он... напоролся? - допытывалась мадам Пти Жако.

   Розет вернулась:

   - Требует завтрак. Ничего, ласковый.

   - Ла-сковый? - удивилась мадам Пти Жако и просияла. - Что же он... как ласковый?

   Розет усмехнулась хитро.

   - Да подошел ко мне, и в глаза мне так... и спросил, ласково: "ты откуда, миленькая какая?" Я понимаю, все-таки, у англичанок наловчилась. Сказала и м - из Тарб. Так и шатнулся, и ртом так, а ничего, нестрашно. Сколько мне лет, спросил. Скучно так посмотрел... и вот, двадцать пять франков, ни за что!

   - Ого! - выбросил Пти Жако, как выстрелил. - Вот те и на дорожку. Да, завтрак?.. Салат, пулярда... и все, все, все, что... Скажи Жеромке - мюж под белым соусом, да попарадней! Постой. Сбегает к Дюкло, лангусту... у него есть... Скажешь - отель закрыт, а завтра, что угодно. Если пожелает, американцы любят поострей, можно к обеду буйабес, ну... наше, спесиалитэ-дэ-ля-мэзон - жиго по-баскски... вино?.. Это я сам уж с ним. Гастона отпустили, ловко умел потрафить англичанам. Он еще в городе... позвать, как думаешь? - взглянул он на жену.

   - Если на два-три дня - пожалуй.

   - Шанс, мсье Луи! - подмигнул Жюстин. - Здорово устриц любит.

   - Устриц, Розет, у-стриц! - закричал Пти Жако Розете, которая уже была на лестнице. Сам побежал за ней. - Из моего запаса, и вэн-дэ-сабль! Да пошустрей ты с н и м , не будь деревней, не бойся, глупая, тут и на приданое зацепишь...

   - Да уж не вам чета... только наобещали, а...

   - Приезжай в Бордо - получишь.

   - Ждите... - подразнилась языком Розет и полетела ветром.

   Пти Жако вернулся и возбужденно выпил.

   - Жюстин, за твое здоровье. Ну, так - напоролся?..

   - Забуксовал. Только с той вряд ли у него что выйдет. Да что... как-то у них все шиворот-навыворот, у этих русских. Уж насмотрелся. Знаете - называется ам-сляв? Мерка совсем другая. "Кремлэн-д'Ор" знаете, модный кабачишка... мсье Жан Петрофф? Лакеями все только капитаны, лейтенанты. Погребом ведает полковник или генерал. Портье - "шэр-кэс", тоже полковник будто... на протезе, а лихо прыгает. Встречает - как на смотру. Жиго подносят на кинжалах. Стиль! А жен-щины!.. Выйдет ихний хор - ослепнешь. Это но-мер. Или певица, соло, в этакой... как это у них?.. не шляпка, а... кокон. Икона, стиль... иде-я. Иде-я, дорогой Луи. Стоит - как изваяние, как... ассирийская богиня. Ни пальчиком, а... все косточки у ней играют. Это - стиль! Или - танцуют... э!.. Чорт возьми, сам два раза по пять франков выкладывал. А ихние еще казаки... мертвого подымут! И все, ведь, нищие, клошары, мсье Луи... "ни пото, ни мэзон", так и поют: "тю мурра... - этиль-ньора-па-дэ-домаж". Знаю, у меня там приятели. Веселые, черти, а у каждого нож в груди! Это, мсье Луи, сти-иль, и-дея! Зубы стиснул, а жарит во все горло. И все ночи американцами набито. Англичане, шведы... На что голландцы, крепки на денежки, - и те размякнут, как хлебный суп.

   Пти Жако причмокнул.

   - Попали в жилу. Гребут?

   - Ого-о!.. - Жюстин защурился, как от солнца. - Клондайк! Жан Петрофф, говорят, раньше министром был... понятно, в чердачке не пусто, мог аранжировать. "Крэмлэн"... это надо ви-деть! На скале, прямо в море, будто пакетбот "Атлантик": палуба, носовая часть, бухширинг... экзотика. Стиль, и-дея!..

   - Это же моя идея! - крикнул Пти Жако. - У меня в "морском салоне", где тот, полная иллюзия. Мои "Пти Пэн" плывут!..

   - И с первоклассным пассажиром, мсье Луи. Такой - один стоит всех голландцев-шведов... Ка-кого карпа я вам завез-то, будете Жюстина помнить.

   - Американцами набито?

   - Плюнуть негде. А почему? Казаки. Все косые, скуластые, мон-голы. Кинжалы, шашки... ти-гры! Американки обмирают, всякие мечты, то-се... Ну, что ихние ковбои... грива на штанах да шляпа с зонтик. А у тех - ноги на шарнирах, на штанах кровь, огонь... ну, и готова, испеклась, сейчас и жемчуга теряет. А пе-сни ... о-о-о! Свист, гик ... и вдруг, заплачут... пьяные, американ-цы. Чарли один, мальчишка... приятели рассказывали, - его там "каучуком" звали... неделю так и не вылезал оттуда, с сотню тысяч пропил-прокидал, так казаками очаровался. Отец ему из Анжелоса каблограммы, а он их рвет. И дурака такого... жале-ют! такого-то болвана!.. Пьян всегда, так и ночует на диванах... сотнями швыряет... шанс, лови момент! А те, шибко если пьян, назад ему, сами в карман суют! Вера, говорят, у них такая, религиозная... и-дея: от пьяного ни... ни сантима!

   - Зна-ю эту идею, - присвистнул Пти Жако, - это философия, у нашего Руссо... называется - идеализм. В коммунальной еще учили. То - в книжках. А другое - наоборот, это - реализм. Вот и промазали войну, теперь пошли по ресторанам, хлеб отбивать от...

   - ...реали-стов, мсье Луи!

   - Нет, от специа-листов! Ну, жизнь научит.

   - Нет, этих не научит, мсье Луи. Уж я-то знаю, пропащие... - махнул Жюстин фужером и расплескал.

   - Виноват, мадам, на скатерть... Не научит. Жан Петрофф, человек приличный... мерседес завел, сорокасильный... для себя! Клиентам - ни-ни-ни... чудак. Какой-то санаторий хочет ставить, для офицеров, чтобы всем бесплатно! Про-горит.

   - К делу, дорогой Жюстин, - торопила мадам Пти Жако, - вы про иностранца, про т у...

   - Виноват. Да, забуксовал. Нацеливался, примерял, и - напоролся. И немудрено. Если бы, дорогой Луи, вы увидели... про-щай! Я понимаю толк в женщинах... Извините, мадам Пти Жако... античная Венера, перед той - глыба, и больше ничего. Стиль, идея! Манеры, линии... - показывал Жюстин, крутя руками, - глаза-а... Но-о... - Жюстин прищурился и помотал лукаво пальцем, - Верден, и - точка. Идеализм, симан-армэ, броня. Вздыхай и... - точка.

   Пти Жако высчитывал в блокноте. Мадам Пти Жако сказала, щурясь:

   - О, Жюстин, однако... и вы того? а, кажется, такой резонный.

   - Ma-дам!! - вскинул Жюстин плечом и поклонился. Откинулся, вытянул в нитку губы, защурился, и на костлявом его лице изобразился ужас, - шутливый ужас. - Нос все дело портит... - потянул он себя за кончик носа. - Директор "Комеди Франсэз"... рассказывал я вам, мсье Луи, говорит мне: друг Жюстин, нос у вас, как у фараона Ту-ту-ту-камона... но успех в театре обеспечен. Да, но ... увы, не по карману. Жюстин-бедняк может только вздохнуть и облизнуться. Жюстин-бедняга...

   -... у кого в банке... - подмигнул Пти Жако, высчитывая карандашом в блокноте.

   - Но-но-но-но-о!.. не слишком, мой Луи, не слишком... - покачал пальцем насторожившийся Жюстин, и его нос пропал в фуражке.

   Пти Жако знал цену болтовне: надо было процеживать сквозь сито. Он это сделал, но и остатка было много - что-то сенсационное варилось. Иностранец был налицо, в "морском салоне". Будет и завтра, и послезавтра, и... "без ограничений". Англичане платили за апартаменты хорошо, но все же маловато, - триста франков в день. Отель закрыт, и все закрыто: надо поискать "Пти Пэн". Надо их открывать, надо нанять прислугу, удержать Розет, - она привыкла к иностранцам, умеет с ними, - надо вернуть Гастона, - не повар, золото! - взять плонжера, держать отель в порядке, настилать ковры, взять "англичанку" - кого-нибудь, мальчишек... наконец, держать машину. Да, вот как с машиной?.. Весь план нарушен, надо в Бордо, дать отдых сыну, надо все прикинуть: все - для каприза иностранца! Надо, наконец, и риск прикинуть. Кто его знает... а не заплатит? "Без ограничений"... - а вдруг?.. У них возможно, кракнет биржа, вот и "без ограничений"! Или, вдруг, скандал... муж накроет, или еще любовник, револьвер, убийство... или еще похуже? Надо все прикинуть. Надо и масштаб прикинуть, амери-канский... Проживет дня три-четыре - стоит ли из-за пустяка ломаться. Надо все прикинуть.

   И Пти Жако прикинул. Он колебался, набавлял, сбавлял, прикидывал, амортизировал и - все прикинул.

   Позвонил Розет. В волненьи, протянул жене бумажку:

   - Вот, калькуляция... Да,еще шоффаж прикинуть, может потребовать, на случай. Только-только в меру, покрыть издержки. Надо и... эту... психологику учесть, моральную затрату. Иначе - игра не стоит свеч. И, в сущности, чем мы рискуем? Не примет, - пожалуйста, в Бордо поедем... кто его просил?..

   Пти Жако следил за выражением лица жены. Ее лицо покрылось пятнами кармина. Она читала: "Апартаменты, N 1 ........ "морской салон"... - шесть тысяч пятьсот франков в день. Пансион по соглашению. Администрация приморского отеля "Пти Пэн" - Луи Этьенн Пти Жако". И хитрый росчерк.

   Мадам Пти Жако выпила вина и поперхнулась. Жюстин рассказывал.

   - Ну ... как?..

   - По-моему, ты слишком... - мадам Пти Жако закашлялась.

   - Слишком?.. - почесал у глаза Пти Жако.

   Жюстин болтал про драку в кабаке "Крэмлэн".

   -... скромен ... - она все кашляла.

   - Ну... для первого знакомства. Если все прикинуть... А, Розет, вот... снеси ему. Я жду ответа... так и скажешь. Напомни, что отель закрыт, но ... если пожелает... ступай. В руки не суй, а на подносе!

   Жюстин увлекся "дракой":

   -... тот, голландец, выпучил глаза... а тот, смокинг долой... и - бо-ксом!..

   - Тот, иностранец?.. наш?.. - слушала-следила мадам Пти Жако и кашляла. Глаза горели, щеки рдели.

   - Натурально! к барьеру, чорт возьми!.. Пти Жако потягивал винцо и думал.

   - Говорят, бы-ыл номер! Все ведь американцы, чуть что - и боксом, стиль!

   Жюстин рассказывал по слухам.

   Иностранец зачастил в "Крэмлэн". Побил какого-то голландца. Конечно, пьяный. Иностранцу очень понравилась певичка... Снэ-шко... та, которую "накрыли", у ледников. Проводил в "Крэмлэн" все ночи, подносил цветы. Мрачный всегда и полупьяный. Как певичка выйдет - так и нацелится, весь перекосится даже, - прямо, страшный. Ну, втрюхался.

   - Но... полный джентльмэн! Ни-ни... как платоническое чувство. Все так и говорили: обожа-ет! Пьет и - обожает, только. И - цветы. А у ней, будто, муж... и офицер! Тоже и у них стро-го на этот счет... чуть что - зарежет. У всех кинжалы... сами понимаете, народ восточный... женщины в гаремах. Но у нас, в Европе, этого нельзя, культура, все свободны. Стиль! Что между ними было - неизвестно. Вот, подносят е й белые цветы, все знают - от американца. Голландец, тоже целился. И крикни... а может и не громко, и скажи - "интересно, а за сколько можно ее иметь?" Тот и услыхал. Поднялся, и голландца - в это вот место, кулачищем. Слон, ведь... Долой визитку и - к боксу! Та, - в обморок, истерика... тут все казаки, натурально, за кинжалы, народ горячий... так и рвутся в бой! Но, как чудо... т а, с эстрады: "благодарю вас, мой рыцарь... мистер Паркер, успокойтесь! прро-шу вас, умоляю!.. казаки, по местам! я недоступна оскорблениям!" Сразу все смолкло, и... на "баляляйки" заиграли. Говорили приятели... мистер Паркер был до слез расстроган... такой, заплакал! Вот это - сти-иль!

   - Вы это выдумали, Жюстин... это из какой-то фильмы, - сказала мадам Пти Жако, - слишком уж... романтично, и очень глупо.

   - Ma-дам! - с укором сказал Жюстин, - я там не был, но... говорили.

   Розет вернулась:

   - Требует патрона...

   - Как ты ему сказала? - спросил Пти Жако не без волненья.

   - Да как... как вы велели. Если не хотите, - уезжайте, отель закрыт.

   - Деревня! - ляпнул Пти Жако по столу ладонью,- "если не хоти-те!.." Ну, дальше?