Равита Францишек - На красном дворе

   - Кто?

   Колдун снова поклонился в пояс.

   - Ты знаешь Люду, милостивый князь? Ляшский король, отъезжая, прихватил ее с собой, но ненадолго: она уже вернулась и поселилась в своем доме. Народ снова начал толпиться у ее двора... Кто знает, может, через несколько дней опять вечевой колокол загудит на Подоле.

   Воспоминания о недавно происходившей борьбе, мысль о том, что она может повториться, что внушитель всех заговоров, которого он боялся, и впрямь может возвратиться и протянет руку за великокняжеским венцом, пробудила в нем уснувшую месть.

   - Ты убежден, что Люда вернулась? - спросил князь.

   Его чрезвычайно удивляло, что еще никто не доложил ему об этом. Именно это обстоятельство вызывало подозрение в измене.

   - Да, видел, милостивый князь, собственными глазами.

   Изяслав сжал кулаки.

   - Я разорю это волчье гнездо!

   То, что рассказал ему Добрыня, казалось правдоподобным, потому что Люда, как киевлянка, имевшая много знакомых, могла действовать в пользу польского короля. Он был убежден, что Люда изъявила согласие приобрести для него сторонников, тем более что она ненавидела Изяслава, повесившего ее отца. В том, что она могла действовать против него, не было ничего удивительного. Таким образом, все говорило не в пользу девушки.

   Отпустив Добрыню домой, князь стал обдумывать, что же именно делать ему с Людомирой. Мысль о мщении возрастала с каждой минутой.

   - Я велю разорвать ее на куски и бросить собакам и воронью на съедение. Пусть Болеслав знает, какая участь ждет его в Киеве, если он посмеет протянуть руку за великокняжеским венцом.

   Князь решил наказать беззащитную девушку за собственную свою вину и этим наказанием устрашить тех, кто, как Варяжко, захотел бы пойти к польскому королю с поклоном.

   Между тем Люда и Добромира не догадывались, что над ними снова занесен меч, который отрубит последнюю ветвь родословного древа воеводы Коснячко.

   Изяслав ждал недолго - он не спрашивал, чем провинилась Людомира, он довольствовался тем, что ему сказал Добрыня. Ведь все, что сказал колдун, соответствовало настроению его души и мыслей.

   Однажды вечером во двор терема Коснячко въехала толпа всадников, вооруженных топорами и мечами. Шум, вызванный лаем собак, отпиранием ворот и бряцанием мечей, обратил внимание сидевших в тереме женщин. Они привыкли к тишине и поняли: что-то случилось. Но что?

   Добромира выглянула в окно и, с ужасом отскочив, перекрестилась. В памяти всплыла похожая картина: толпа вооруженных всадников у них во дворе год назад; они хватают старого воеводу и отвозят его на княжеский двор.

   "Господи, неужто опять беда!" - подумала она и кинулась к Люде. Испуганные женщины растерянно смотрели друг на друга.

   - Уходи, дитя мое, уходи! - воскликнула Добромира.

   - Что случилось?

   Не успев ответить на этот вопрос, Добромира, перепуганная насмерть, пыталась увести с собой Люду.

   - Уходи, уходи! - повторяла она. - Под лестницей есть выход в сад... только бы нам добраться туда, потом уж поговорим.

   Обе женщины побежали вниз, потрясенные недобрым предчувствием.

   - Но что случилось? - допытывалась Люда.

   - Княжеские конюхи уж на дворе, - задыхаясь, отвечала Добромира. - Скорее, скорее!

   Тут дверь, ведшая на лестницу, с грохотом распахнулась и несколько злых лиц показалось на пороге...

   Дорога к бегству была отрезана.

   Женщины прижались друг к другу и с ужасом отпрянули назад.

   - Что вам нужно? - дрожащим от страха голосом спросила Добромира.

   - Да уж не тебя, старая карга! - И в ту же минуту несколько человек вошли в избу, схватили Люду и стали отрывать ее от Добромиры.

   - Поди, поди, моя милая! - говорил кто-то. - Мы отведем тебя к ляхам, там тебе будет хорошо.

   Женщины не понимали, в чем дело.

   - Чего? Зачем? - спросила Добромира.

   - Ну, ты, старая, молчи! Тебя не спрашивают... А зачем ее ляшский король прислал сюда?

   - Король!.. Прислал?..

   - Ну, да, а вы думали, что князь ничего не знает?

   - Да что вы! Никак белены объелись! - вскричала мамка.

   Между тем конюхи продолжали тащить Люду, которая недолго упиралась и, наконец, обессилев, упала на пол.

   - Волоки, волоки ее!

   - Пусть головой выметет лестницу!

   И среди крика, плача и грубых острот послышался стук головы, ударявшейся о ступеньки лестницы: ее тащили во двор. Со связанными руками, ее привязали позади седла самого сильного коня, и Люда, полуживая, перекинутая через спину лошади, касалась волосами и руками земли.

   - Стойте! Живодеры! - кричала Добромира. - Не мучьте ее. Я сама пойду к князю, кто-то возвел на нее напраслину. Князь разберется, ведь он смилуется, подождите!

   - Ступай хоть на все четыре ветра! - отозвался один из конюхов. - Нам нет дела до тебя, а уж мы-то знаем, что с ней сделать.

   Добромира, заломив руки, плакала, умоляла, наконец, наклонилась, чтобы поцеловать в лоб Люду, и кинулась на княжеский двор.

   Едва она прикоснулась губами к лицу молодой девушки, как та открыла глаза.

   - Останься, мамушка, здесь, со мною, останься! - И она приподняла руки и ухватилась за шею мамки. - Не оставляй меня одну, не оставляй, останься! - умоляла она.

   Ворота скрипнули, и отряд выехал со двора. Люда продолжала держаться за шею мамки. Лошадь, на которой она была привязана, двинулась вслед за другими. Руки Люды, цеплявшиеся за шею мамки, задрожали и потянули за собой старуху.

   - Оторвите эту колдунью! - крикнул кто-то.

   - Не время: соберутся люди, и она сама отстанет от нее.

   И отряд, окружив коня с девушкой, направился прямо к Золотым воротам.

   - Только бы нам выехать на дорогу к Василеву, - отозвался кто-то.

   - Эк, сказал! Да пошто нам ехать на Василев? Повернем сейчас на Шулявку.

   По-видимому, совет этот понравился конюхам, так как действительно, отряд выехал на песчаную дорогу, повернул к Шулявке, а затем рысью помчался на мост, перекинутый через Лыбедь. Ноги Добромиры тащились по земле, ударяясь о камни, и цеплялись за кусты, но старая мамка крепко держалась обомлевшими руками за плечи Люды и продолжала бежать за лошадью. Каждый сильный толчок подбрасывал их обеих, и тогда Люда открывала глаза, налившиеся кровью, и еле слышно шептала старухе:

   - Не оставляй меня, мамушка, не оставляй!

   Наконец затекшие руки Люды расплелись и отпустили Добромиру, старая мамка упала на землю.

   Бежавшие позади кони перепрыгнули через нее и помчались вперед. Старуха только слышала какой-то бешеный топот и хохот конюхов. Отряд, затерявшись в густых кустах лозняка, исчез из виду.

   Добромира полежала минутку на земле, затем вскочила на ноги и побежала в том направлении, куда скрылся отряд. Он остановился среди густого орешника.

   - Ну, довольно, мы далеко за городом! - отозвался начальник отряда. - Пора кончать с ней.

   Конюхи отвязали Людомиру, которая едва дышала от боли и страха. Девушка была красной, кровь прилила к лицу, и, казалось, Люде осталось недолго жить. Она лежала без движения.

   - Ну, давай веревки! - раздался чей-то голос.

   Один из конюхов начал распутывать постромки.

   - Тоже ведь князю Бог весть какая мысль пришла, - сказал кто-то из конюхов. - Посадил бы ее надолго в темницу, как Вышеслава, а то бы повесить велел, как воеводу, и кончено.

   - Не твое дело, - оборвал говорившего начальник отряда.

   Кто-то взял Люду за ноги и потащил к коню. Вдали показалась запыхавшаяся Добромира. Кто-то из конюхов обратил на нее внимание.

   - Вот ведь, - заметил он, - живучая, как кошка!

   Тем временем конюхи за ноги приволокли Люду к расседланному и разнузданному коню, вздели ей на одну ногу петлю из веревки, задернули несколько раз и другой конец накрепко привязали к лошадиному хвосту.

   Прибежала Добромира... Теперь она догадалась, каким образом окончатся страдания Люды.

   Собрав последние силы, она растолкала конюхов и грохнулась на землю подле Люды. Плач и слезы старухи привели в чувство обомлевшую девушку. Она открыла глаза и блуждающим взором обвела толпу людей, пытаясь понять, что же случилось. Она угадала наконец свое положение и обратилась к Добромире:

   - Мамушка! - простонала она. - Собери мои косточки и положи подле отца.

   Добромира продолжала лежать, нагнувшись над Людой.

   - Уберите старуху прочь! - крикнул главный.

   - Нет, нет! - закричала мамка. - Привяжите и меня. Я хочу умереть вместе с ней; я уже не нужна на этом свете.

   - Замолчи, старуха, замолчи!

   - Уберите ее!

   Кто-то из конюхов схватил старуху за руку и оттащил в сторону, так что она невольно отпустила Люду.

   Отряд разделился надвое, и тотчас же раздались свист, крик, и удары посыпались на спину коня, к хвосту которого была привязана Люда. Конь не сразу двинулся с места, он повернул голову в сторону, посмотрел на лежавшую на земле девушку, захрапел... Пытаясь избавиться от тяжести на своем хвосте, он так сильно ударил копытами, что засыпал глаза стоявшим, потом, внезапно сделав прыжок, бросился сквозь заросли.

   Добромира с воплями бежала за лошадью. До ее слуха долетали хруст сухих веток и глухой стук ударявшегося о землю тела. Эти страшные звуки мешались с топотом копыт, далеко раздававшимся среди долины Лыбеди. Добромира слышала за спиной крики и смех конюхов.

   - Беги, беги, бабка, беги!

   - Поспешай, не то не догонишь!

   - Еще бы ей не догнать, вишь, какая прыткая!

   Но вот они сели на коней и по лесной дороге отправились к Лыбеди, по-видимому желая узнать, в какую сторону убежала лошадь. Но едва они сделали несколько шагов, как заметили на корчевьях то, что осталось от несчастной.

   - Недалеко же конь унес ее живой!

   - И впрямь недалеко.

   Палачи заботились только о том, чтобы принести весть о смерти Люды, до всего остального им не было дела. Они обогнали Добромиру и направились дальше к мосту и мельнице на Лыбеди. Мост был узок и оканчивался плотиной, обсаженной по обеим сторонам ивами.

   Едва они выехали на поляну, как заметили среди зарослей вербы коня, а неподалеку от него старого мельника, который что-то обтесывал на плотине. Заметив бегущего коня, он остановился и глядел ему вслед. Конь мчался прямо на мостик, и мельник поднял топор, чтобы остановить его, но конь, храпя, промчался мимо него. Мельник понял, какую страшную ношу тащило за собой животное...

   Когда конюхи выехали на поляну, конь весь в пене лягался, храпел и рвался что было мочи вперед: веревка, привязанная к его хвосту, захлестнула пень и остановила коня. Рядом лежал труп девушки. Мельник подошел к трупу Люды, остановился и печально покачал головой.

   В это время подъехали конюхи и, убедившись, что Люда мертва, вернулись по этой же дороге в Киев.

   Проезжая мимо Добромиры, они не преминули крикнуть на прощанье:

   - Беги, беги, бабка! Твоя Люда крепко спит на плотине, под вербой. Мельник ее караулит.

   Добромира, запыхавшись, добежала до трупа Люды, упала наземь и замерла...

   Несчастную Люду настигла месть за преступление, которого она не совершала. Добромире не довелось собрать ее косточки и схоронить подле отца. Она скончалась рядом со своей любимицей.

  

  

   Равита Францишек (настоящая фамилия Гавроньский; 1846 - 1930). Родился на Украине в семье выходцев из Польши. Учился в Киеве, Галиции и Вене. До 1883 г. занимался сельским хозяйством; писал агрономические статьи о возделывании свеклы и хмелеводстве. В 80-е гг. прошлого столетия был достаточно известен и как беллетрист, и как литературный критик. Писал о творчестве Тараса Шевченко, о женской поэзии и т. д. Как писателя-беллетриста его интересовала история Украины, например личность гетмана Мазепы и его окружение: в конце 80-х гг. вышли в свет его "Исторические повести из малоросской жизни". Наиболее известен в России роман "На Красном дворе", переведенный с польского и опубликованный в Санкт-Петербурге в 1891 г. Внимание автора романа привлекает то время княжения Изяслава Ярославича, когда взбунтовавшиеся киевляне прогоняют великого князя с киевского престола. Изяслав приводит в Русскую землю польского короля Болеслава II, чтобы его руками вернуть себе власть. Сохраняя верность историческим событиям, автор весьма вольно оценивает как личность Изяслава, так и личность польского короля: Изяслав однозначно жесток и кровожаден, Болеслав бескорыстен и гуманен. Тут, безусловно, сказались польское происхождение автора и его национальные пристрастия. Любовная история, являющаяся главной сюжетной канвой произведения, целиком вымышлена. Если, конечно, не считать ничем не подтвержденных сведений польского историка Длогуша, что в Киеве Болеслав "впал в гнусный порок неумеренного сластолюбия".

   Роман "На Красном дворе" печатается по изданию: Р а в и т а Ф. На Красном дворе. Пер. Ф. В. Домбровского. СПб., 1891.

  

   I. П о д о л - северная часть Киева, расположенная на равнине по правому берегу Днепра. Древний центр ремесел и торговли.

   П е р у н - бог грозы в индоевропейской и славяно-русской мифологии. В IX - X вв. на Руси - покровитель князя и его дружины. Глава языческого пантеона - бог среди богов.

   А с к о л ь д (? - 882) - древнерусский князь. По преданию, правил вместе с Диром (? - 882) и так же, как и он, был убит князем Олегом. А с к о л ь д о в а м о г и л а - часть парка на правом берегу Днепра, где, по преданию, похоронен Аскольд.

   ...г д е с и д е л К и й... - По существующим легендам, Кий и его братья Щек и Хорив основали Киев. Кий был первым правителем этого города.

   III. ...п о л я н с к а я п е х о т а... - П о л я н е - западнославянское племенное объединение (в VIII - IX вв. - полянское племенное княжество с центром в Гнездо) в бассейне р. Варта. Племена эти участвовали в этногенезе (созидании) поляков как народности, название которым и дало полянское княжество.

   IV. С л а в у т и ч - древнее название Днепра.

  

   И 39. Изяслав: Росоховатский И. М. Изгнание Изяслава: Роман;

   Разин А. Е. Изяслав-скиталец: Рассказ; Равита Францишек. На Красном

   дворе: Исторический роман / Состав. Е. В. Леоновой; Коммент. Л. К.

   Осиповой; Оформл. В. И. Харламова. - М: АРМАДА, 1995. - 462 с. - (Рюриковичи).

   ISBN 5-7632-0039-X

  

   Текст подготовил Ершов В. Г. - http://publ.lib.ru/

   Дата последней редакции: 20.07.2001