Мейхью Август - Блумсберийская красавица

кустомъ, тогда какъ другой будетъ шептать ей слова любви? Нѣтъ!

   Недалеко отъ двери въ кухню стояла лѣстница. Взглянувъ на несу Долли убѣдился, что она достаточно высока. Не видно было мы души: никто не могъ замѣтилъ Долли. Съ быстротою молн³и онъ бросься туда и, взявъ на плечо лѣстницу, приладилъ ее къ окну. Прежде, чѣмъ прошла еще секунда, взоръ его уже старался проникнуть за горшки съ цвѣтами, разставленные на окнѣ.

   О, небо! тяжело было удерживать равновѣс³е на этой лѣстницѣ при видѣ сцены, представившейся его глазамъ!

   Этотъ нѣмецъ, сжимая руку Анастас³и, которая смотрѣла веселѣе, чѣмъ когда-нибудь, говорилъ ей вполголоса (это можно было безошибочно предположить) комплименты, а она, коварная женщина, слушала его съ улыбкой, какъ будто бы кто ей доставляло чрезвычайное наслажден³е. Долли слышалъ звуки голоса, но не могъ уловить ни одного слога изъ разговора.

   Наконецъ, онъ увидѣлъ, что этотъ сладкорѣчивый иностранецъ поднесъ руку его возлюбленной жены къ своимъ губамъ и напечатлѣлъ поцалуй на ея бѣдой перчаткѣ. Этого было довольно,- болѣе чѣмъ довольно! Анастас³я невѣрна! Всѣ грёзы миновали!

   Долли поспѣшно сошелъ съ лѣстницы, и обойдя кругомъ, въ передней двери, сталъ стучать въ нее такъ, какъ будто бы хотѣлъ разломать ее на части Онъ желалъ отомстить или умереть въ попыткѣ мщен³я...

   Сжавъ зонтикъ такъ крѣпко, какъ будто бы кто было смертоносное оруд³е, Долли, съ побагровѣвшими щеками, вбѣжалъ по лѣстницѣ и ворвался въ роковую комнату съ такою стремительностью, которая заставила перепуганную Анастас³ю вообразить на мгновен³е, что кто-нибудь вбросилъ къ ней супруга.

   Какъ ни былъ Долли ослѣпленъ бѣшенствомъ, онъ, однакожъ, настолько еще удержалъ способность различать предметы, что замѣтилъ, какъ кресло иностранца (стоявшаго теперь на другомъ концѣ комнаты) было ближе къ кушеткѣ, на которой сидѣла красавица.

   - Адольфусъ, вы съ ума сошли! вскричала мистриссъ Икль, не съ такою, однакожь, силою, какую она придавала своимъ словамъ, когда вполнѣ владѣла собою. Быть можетъ, она была нѣсколько встревожена; можетъ, даже стыдъ заговорилъ въ ней.

   Но не съ ней, любимымъ и слабымъ существомъ, Долли долженъ былъ имѣть дѣло. Она могла считать его и сумасшедшимъ, и въ здравомъ разсудкѣ, какъ ей было угодно. Единственной цѣлью Долли было сказать нѣсколько словъ массивному нѣмецкому джентльмену; этотъ послѣдн³й (какъ ни былъ Долли малъ ростомъ) значительно перепугался и занялъ надежную позиц³ю по другую сторону стола, кругообразная форма котораго была очень удобна для настоящаго случая.

   Долли смотрѣлъ на него и задыхался. Я думаю, что онъ вцѣпился бы въ громаднаго незнакомца, подобно бульдогу, еслибы столъ не раздѣлялъ ихъ; теперь онъ только впился въ него глазами, фыркая и отдуваясь.

   Поѵомъ, протянувъ руку по направлен³ю къ двери, онъ сказалъ, указывая на выходъ:

   - Оставьте мой домъ!

   Больше онъ ничего не могъ произнести; у него было какое-то удушье въ горлѣ, и его терзало желан³е разразиться громовой бранной рѣчью.

   Нѣмецк³й джентльменъ казался изумленнымъ. Онъ понималъ, что въ присутств³и прекрасной Анастас³и ему необходимо принять презрительный и безпечный видъ, чтобы внушить этой леди мысль о своей неустрашимости и преданности, но попытка улыбнуться кончилась только тѣмъ, что онъ поднялъ свою верхнюю губу и показалъ нѣсколько зубовъ, почернѣвшихъ отъ табачнаго дыма. Повернувшись къ мистриссъ Икль, онъ сказалъ вполголоса самымъ любезнымъ тономъ:

   - Не имѣю удовольств³я знать этого господина.

   - По грубому поведен³ю этого человѣка, вы, безъ сомнѣн³я, уже узнали въ немъ моего мужа. Позвольте мнѣ представить какъ мистера Икля, г. Куттеръ.

   Этого спокойно-самоувѣреннаго, дерзкаго тона Долли не могъ вынести. Онъ подошелъ къ нѣмцу, крича во все горю:

   - Убирайтесь вонъ, сэръ, вонъ!

   Нападен³е было такъ быстро, что нѣмецъ едва имѣлъ время отвѣтить: "Разумѣется, сэръ!", какъ Долли очутился уже подлѣ него. Вслѣдств³е этого, вѣжливый поклонъ г. Куттера и прощальныя слова: "имѣю честь кланяться, мистриссъ Икль", потеряли свой эффектъ; Долли захлопнулъ на нимъ дверь и заперъ ее на замокъ, потомъ сложилъ руки à la Napoleоn и сталъ смотрѣть на измѣнницу. Но Анастас³я, вмѣсто того, чтобъ почувствовать боязнь или смущен³е, расхохоталась, играя часовой цѣпочкой.

   - Могу я узнать, мистеръ Икль, спросила она:- чему я обязана этой трагической безсмыслицей? Съ котораго времени вашъ мозгъ поврежденъ?

   Долли чувствовалъ, что почва уходитъ изъ-подъ его ногъ. Онъ никогда не ногъ противиться саркастической силѣ Анастас³и.

   Но онъ рѣшилъ сразу дать битву и побѣдить.

   - Съ котораго времени мой мозгъ поврежденъ? вскричалъ онъ: - вы, зная, что произошло въ этой самой комнатѣ, осмѣливаетесь говорить мнѣ это! Я вамъ отвѣчу, сударыня: съ того времени, какъ вы нарушили свои супружеск³й долгъ.

   - Ахъ, вы, маленькая, злая тварь взвизгнула Анастас³я: - что вы хотите этимъ сказать, негодяй?

   - Спросите себя, сударыня! воскликнулъ Долли, удивленный словомъ "негодяй". - Эта напускная невинность вамъ не поможетъ. Я видѣлъ собственными глазами, какъ иностранецъ цаловалъ вашу руку. Спрашиваю васъ, какъ замужнюю женщину, сообразно ли это съ вашими обязанностями по отношен³ю ко мнѣ?

   - Вы отвратительный крошечный бродяга! вскричала Анастас³я, ея запасъ грубыхъ выражен³й отличался не только пр³ятностью, но и полною женственностью. - Такъ вы подсматривали! Ха, ха! Я очень рада, что вы наказаны! Ха, ха!

   У Долли оставался въ запасѣ еще одинъ громовой ударъ, и теперь онъ пустилъ его въ ходъ сколько могъ энергичнѣе. Онъ взглянулъ на жену съ презрѣн³емъ и вскричалъ:

   - Женщина!

   Анастас³я, подобно другимъ лэди, не любила, чтобъ къ ней прилагали слово "женщина". Конечно, она знала, что она женщина и даже очень хорошенькая, но все-таки что-то чрезвычайно унизительное дли лэди слышать, что къ ней обращаются, какъ ко всякому другому существу, носящему юбку. Ея шелкъ, тонкое бѣлье и драгоцѣнныя украшен³я давали ей право на назван³е лэди.

   - Женщина! возразила Анастас³я.- Какъ вы смѣете употреблять подобныя выражен³я, низкая букашка?

   - Выслушайте меня, Анастас³я, началъ Долли, пробуя другой планъ аттаки. - Давъ вамъ свое имя, я ввѣрилъ вамъ свою честь. Позвольте мнѣ умолять васъ сохранять то и другое незапятнаннымъ и чистымъ, если не дли меня, то хотя для самой себя!

   Стоило посмотрѣть, какъ это прекрасное создан³е поднялось съ мѣста и встало передъ крошкой-мужемъ, подобное богинѣ по велич³ю и осанкѣ. Это былъ монументъ, который смотритъ съ отвращен³емъ на стоящ³й подлѣ него чугунный котелокъ.

   - Если я хорошо разслышала, сказана она своимъ звучнымъ контральтовымъ голосомъ: - мистеръ Икль обвиняетъ меня въ невѣрности.

   - Вы разслышали невѣрно, мягко возразилъ Долли:- я только предостерегъ васъ.

   - Я очарована вашимъ истинно-джентльменскимъ поведен³емъ, сэръ, продолжала она, дѣлая презрительную книгу. - Право, я совершенно уничтожена! Чтожь, продолжайте, мистеръ Икль! Вѣрно, у васъ есть въ запасѣ еще болѣе вѣжливыя слова? Я въ вашей власти, сэръ. Можете оскорблять меня, сколько вашей душѣ угодно.

   Видя, что вмѣсто нападен³я приходится обороняться, Долли перемѣнилъ тетиву и, въ видѣ защиты, противопоставилъ женѣ обвинен³е.

   - Я видѣлъ, что этотъ человѣкъ цаловалъ вашу руку, воскликнулъ онъ, вздергивая голову, какъ бы желая сказать, что готовъ поклясться въ справедливости своихъ словъ и что безполезно оспаривать это обстоятельство.

   - A еслибы онъ это и сдѣлалъ, сэръ, вскричала мистриссъ Икль:- если онъ, нѣмецъ, воспитанный и выросш³й въ Герман³и, рожденный отъ германскихъ родителей,- еслибы онъ и сдѣлалъ то, что всегда дѣлается въ Герман³и (это вамъ было бы извѣстно, сэръ, еслибы было хотя немного смыслу и свѣдѣн³й въ вашей нелѣпой головѣ), какая же бѣда сталась отъ того, что онъ цаловалъ мою руку? Цалуютъ у королевы руку - да или нѣтъ? Чего жь вы безумствуете? Мистеръ Икль, мнѣ стыдно за васъ! Фи!

   Но Долли былъ непоколебимъ.

   - Вы, какъ англичанка, какъ моя жена, носящая мое имя, не должны были одобрять его нѣмецкихъ привычекъ. Я, вашъ мужъ, предпочитаю англ³йск³е обычаи!

   - Я краснѣю за васъ, мистеръ Икль, отвѣчала Анастас³я.- О, я разскажу это дома! Ха, ха! Ахъ, вы нелѣпый простакъ! гадк³й вы карликъ!

   Красавица нанесла этими словами очень больную рану; мысль быть поднятымъ на смѣхъ блумсбер³йскимъ населен³емъ очень огорчила Долли.

   - Германск³е обычаи! вскричалъ Долли:- но вѣдь, я думаю, еслибъ въ Герман³и былъ обычай... обычай...

   Онъ никакъ не могъ придумать, какой тутъ нужно было привести обычай.

   - Продолжайте, гадк³й змѣенышъ, продолжайте, я не спѣшу никуда; соберитесь съ вашими ид³отскими мыслями, говорила Анастас³я, садясь опять на прежнее мѣсто.

   Время было остановить этотъ перечень обидныхъ прозвищъ.

   - Я могу быть и ид³отомъ, и чѣмъ вамъ угодно, мистрисъ Икль, отвѣчалъ онъ:- но все-таки долженъ васъ предостеречь, разъ навсегда, сударыня, что если я когда нибудь опять настану васъ въ исполнен³и этихъ чужеземныхъ обычаевъ, то или я оставлю васъ навсегда, или вы оставите этотъ домъ и отправитесь въ ту страну, гдѣ подобные неприличныя обычаи терпимы.

   - Вы можете дѣлать, какъ вамъ угодно, сэръ, спокойно отвѣчала она.- Можете отправляться куда хотите. Можете отправиться хоть въ ²ерихонъ, мистеръ Икль, если вамъ это нравится.

   - Я отправлюсь, когда и куда мнѣ будетъ угодно, мистриссъ Икль.

   - Такъ я прикажу, чтобъ подали экипажъ.

   - Бездушное, продажное создан³е! прокричалъ Долли: - на зло вамъ, я останусь.

   И онъ бросился изъ ея комнаты въ библ³отеку - въ свою комнату.

   Точно кто нибудь больной при смерти лежалъ въ этомъ домѣ, угрюмомъ, затихшемъ домѣ: всѣ разговоры говорились въ немъ шопотомъ. Долли, отдавая прислугѣ приказан³я, невольно говорилъ плачевнымъ тономъ. Мистриссъ Икль держала себя трогательно; жизнь ея, казалось, быстро угасала. Доброта въ отношен³и къ прислугѣ дошла у нея до крайней степени.

   Сами слуги выказывали большую заботливость въ своимъ враждующимъ господамъ. Кухня раздѣлялась на двѣ парт³и - приверженцевъ господина и защитниковъ госпожи. Женщины упорно держали сторону Долли, но кучеръ, какъ рыцарь съ возвышеннымъ сердцемъ, стоялъ за прекрасную Анастас³ю. Въ течен³е двухъ дней супруги не говорили другъ съ другомъ; они встрѣтились только разъ въ корридорѣ. Долли прошелъ мимо Анастас³и, поднявъ голову и смотря прямо впередъ, а она смотрѣла ему прямо въ лицо и презрительно улыбалась. На обѣдъ онъ велѣлъ себѣ подать въ библ³отеку двѣ котлетки, а она подкрѣпила свои силы въ гостиной дичью и грибами.

   За обѣдомъ онъ думалъ: "я ее отучу отъ такого оскорбительнаго обращен³и со мною!", а она думала: "Постоитъ онъ предо мной на колѣняхъ за это!"

   Часовъ въ девять вечеромъ, Долли позвонилъ въ колокольчикъ, и позвавъ горничную, сказалъ ей, что будетъ спать отдѣльно отъ жены, въ запасной спальнѣ. Горничная полетѣла съ этими новостями въ кухню; кухарка и Мэри принялись восклицать: "Боже мой!" и выражали желан³е знать, какъ перенесетъ кто барыня; а Джонъ смѣялся и утверждалъ, что очень это пр³ятно слышать и что "по дѣламъ вору и мука".

   Когда наступило время ложиться спать, Долли спросилъ свѣчку. Къ большому его изумлен³ю, горничная принесла кухонный оловянный подсвѣчникъ, съ кускомъ грязнаго, оплывшаго сальнаго огарка.

   - Зачѣмъ вы принесли эту гадость? спросилъ Долли: - принесите мнѣ серебряный подсвѣчникъ.

   - Барыня сказала, что для васъ назначенъ этотъ подсвѣчникъ, сэръ, отвѣчала горничная.

   Это открытое оскорблен³е - такое грубое, такое низкое - перешло мѣру терпѣн³я Долли.

   - Ступайте и принесите мнѣ немедленно мой серебряный подсвѣчникъ, крикнулъ онъ.

   Горничная прошла чрезъ корридоръ и постучалась къ мистрисъ Икль.

   Долли, отличавш³йся острымъ слухомъ, ясно слышалъ, какъ она передала его поручен³е.

   - Скажите своему господину, что серебро заперто, возразила Анастас³я. - Я не могу въ такой поздн³й часъ шарить по цѣлому дому изъ-за его прихоти!

   Долли крикулъ:

   - Скажите своей госпожѣ, что мнѣ непремѣнно нуженъ серебряный подсвѣчникъ.

   Анастас³я отвѣчала:

   - Скажите своему господину, что я очень устала и не хочу, чтобъ мнѣ надоѣдали подобной безсмыслицей. Заприте дверь.

   - Скажите своей госпожѣ, гремѣлъ Долли: - что хотя бы мнѣ пришлось сломать всѣ шкафы въ домѣ, я хочу имѣть серебряный подсвѣчникъ!

   Отвѣтъ былъ слѣдующ³й:

   - Скажите своему господину, что онъ можетъ дѣлать, что угодно. Запрете ли вы, наконецъ, эту дверь? сколько разъ я говорю вамъ!

   Побѣда осталась за нею!

   Я предупреждалъ Долли никогда не прибѣгать къ подобнымъ нелѣпымъ угрозамъ, а вести ссору на нравственномъ основан³и, ни подъ какимъ видомъ не сводить спора съ вопроса объ обязанностяхъ жена въ отношен³и мужа къ нелѣпой попыткѣ, дѣйствовать по праву сильнаго, которое, хотя бы и доставило ему временный успѣхъ, все-таки выкажетъ его вмѣстѣ съ тѣмъ человѣкомъ жестокимъ и безчеловѣчнымъ.

   Мстительная Анастас³я рѣшила, что ея повелитель долженъ дорого поплатиться за перемѣну спальни.

   Первое открыт³е, сдѣланное Долли при входѣ въ свое холодное помѣщен³е, было то, что постель не постлана. Изъ разбитаго окна ужасно дуло. Онъ хотѣлъ вымыть руки, но въ комнатѣ не оказалось ни воды, ни полотенца. Гдѣ были его щетки, бритвы, ночная рубашка?

   Приходилось плохо! Но онъ рѣшился скорѣе перенести всѣ неудобства, чѣмъ признаться, что ему худо. Анастас³я, навѣрное, теперь посмѣивалась и говорила; "я проучу этого маленькаго негодяя".

   Сражен³е продолжалось двое сутокъ, и Долли бѣжалъ. Онъ вдругъ вспомнилъ, что существуютъ на свѣтѣ гостиницы, гдѣ онъ можетъ прекрасно помѣститься. Онъ оставилъ Анастас³и записку, въ которой прощался съ нею до тѣхъ поръ, пока она не раскается въ своемъ поведен³и, не попроситъ у него прощен³я и не дастъ обѣщан³я вести себя съ надлежащимъ прилич³емъ.

   На этотъ разъ Анастас³я струсила и пожалѣла, что зашла такъ далеко. Теперь она дорого бы заплатила за возвращен³е Долли. Ей стало стыдно, и въ ней пошевельнулось чувство сострадан³я къ преданному существу. Еслибы она только вняла, гдѣ найдти Долли, она бы нашла его, и обняла его поникшую головку, и лишьбы онъ пожелалъ - она даже попросила бы у него прощен³я.

   Притомъ, для жены вообще нехорошо быть оставленной мужемъ - это обстоятельство угнетало ее больше всего. Лучше бы ей самой его оставить; общественное сочувств³е, навѣрное, будетъ на сторонѣ Долли, и если цалован³е руки когда-нибудь сдѣлается, чего Боже сохрани! извѣстнымъ, то нельзя и сказать, до какихъ скандальныхъ размѣровъ разростется эта истор³я!

   Любила ли она Долли? любила; она любила его больше всякаго другаго человѣка, но себя она любила больше всѣхъ въ м³рѣ. Мысль, что онъ можетъ жить отдѣльно отъ нея,- что ея прелести потеряли для него свою привлекательность; что онъ готовъ лучше подвергаться всякаго рода неудобствамъ и ущербамъ, чѣмъ выносить ея общество,- эта мысль заставляла безпокойно вертѣться къ креслѣ, и проводить цѣлые часы въ составлен³и плановъ - какъ приманить его опять домой и удержать тутъ навсегда, отрѣзавъ возможность новаго бѣгства.

   - Но я никогда не уступлю ему, хотя бы это стоило мнѣ жизни! говорила она самой себѣ, по крайней-мѣрѣ, каждыя полчаса.

  

  

   Унын³е мистера Икля было таково, когда онъ спѣшилъ изъ ненавистной тинкенгемской виллы, что онъ совершенно утратилъ всякое распоряжен³и своими ногами и позволялъ имъ бѣжать со скоростью пяти миль въ часъ. Печаль такъ-сказать прилила къ его ногамъ и заставила прыгать изъ стороны въ сторону, подскакивать, вертѣться и совершать какую-то безумную отчаянную пляску по дорогѣ.

   Онъ безпрестанно повторялъ: "неблагодарная женщина, мы разстанемся!" Эти слова дѣйствовали на рѣзвыя ноги подобно удару лозы, и заставляла его учащать шаги до непомѣрной скорости. Два мальчугана попытались состязаться съ нимъ въ бѣгѣ, но, запыхавшись и раскраснѣвшись, должны были остаться далеко позади, несмотря на то, что онъ несъ дорожный мѣшокъ.

   Ему нужно было уединен³е; онъ желалъ быть одинъ, чтобъ никто и ничто не нарушало его меланхол³и. Ему нужна была какая-нибудь глухая комнатка въ одно окно, выходящее въ стѣну или на кладбище,- здѣсь онъ будетъ проводить цѣлые дни, склонивъ голову на столъ и думая о счаст³и, котораго онъ такъ радостно добивался, но не могъ добиться!

   Никто не долженъ былъ знать, гдѣ онъ скрывается (онъ назовется мистеромъ Смитомъ); никто, даже честный Джекъ Тоддъ, не долженъ былъ посѣщать его, даже бѣдный старый пр³ятель Джекъ, вѣрный другъ, который всегда былъ готовь и радъ обойти для него цѣлый Лондонъ. Онъ чувствовалъ себя совершенно несчастнымъ, и теперь предпочиталъ это состоян³е всякому другому, и никто не долженъ былъ его утѣшать, хотя бы даже это стоило ему жизни!

   Я смѣюсь надъ Долли, осмѣиваю его нелѣпую попытку представлять изъ себя человѣка съ разбитымъ сердцемъ, обманутаго мужа, тогда какъ онъ былъ только слабодушный, сантиментальный глупецъ. Поведен³е его было мелочно и безцѣльно. Онъ лишился моего уважен³я, безумно вдавшись въ припадки ревности, и потомъ начавъ кротко, боязливо отступать, точно собака, выгнанная изъ мясной лавки за воровство.

   Еслибы прекрасная Анастас³я была моей принадлежностью по церковному обряду, то я попытался бы достигнуть цѣли путемъ спокойнаго разсужден³я, сидя въ креслѣ, показать ей, что цалован³е руки въ нашъ просвѣщенный вѣкъ вообще считается неблагоразумнымъ препровожден³емъ времени; а приписалъ бы затѣмъ ея поведен³е неопытности и вѣтрености, и попросилъ бы ее на будущее время оставить так³я опрометчивые поступки.

   Но дѣлать безумства въ ея комнатѣ и прямо обвинять это милое создан³е въ невѣрности, катъ будто бы она уже уложила въ дорожный сундукъ свои драгоцѣнности, а на улицѣ ее уже ожидала почтовая карета,- это значило дать ей придирку пуститъ въ дѣло ядовитыя шпильки и защищаться до послѣдней крайности.

   Я вообще противъ обвинен³й человѣка въ уб³йствѣ за то только, что онъ раздавилъ муху. Я презираю эти домашн³я ссоры, подобныя горчичному сѣмени,- ссоры, которыя допускаютъ разростаться въ дремуч³й лѣсъ по неумѣнью остановить ихъ сразу и во время.

   Я домашн³й Веллингтонъ и объявляю, что ни одно хозяйство не допускаетъ маленькихъ войнъ - битвъ горшковъ съ кострюлями, ужасныхъ гостинныхъ сражен³й.

   Подумайте также, что нужно спуститься съ пьедестала обманутаго мужа до раздоровъ изъ-за оловяннаго подсвѣчника,- нужно оставить красивыя обвинен³я въ безсердечной невѣрности и снизойти до ропота на неудобную постель

   Мой несчастный Долли бѣжалъ отъ своей красавицы-жены и изящнаго дома не изъ-за величественнаго обвинен³я въ цалован³и у нея руки постороннимъ мужчиной, но потому, что его заставили спать на дурной постели, освѣщаемой кускомъ грязнаго сальнаго огарка.

   Как³я же надежды можно возлагать на подобнаго человѣка? Дипломац³и у него нѣтъ ни малѣйшей! онъ несостоятеленъ даже въ брани! Ну, и стой да своемъ вулканѣ и наслаждайся запахомъ сѣры!

   Кто скажетъ, что это несправедливыя, жесток³я слова? Лишь только пришедш³й въ отчаян³е Долли обратился въ бѣгство, какъ уже свѣтъ выказалъ къ нему чрезвычайную доброту, принявъ его сторону въ домашней ссорѣ. Въ окрестностяхъ распространился слухъ, что поведен³е мистриссъ Икль было такъ ужасно, что мужъ ея долженъ былъ оставить это испорченное существо.

   Сосѣди Икля очень обрадованы скандаломъ и ревностно старались распространять его во всѣхъ направлен³яхъ.

   Отчего женщины бываютъ такъ злы въ отношен³и къ другимъ женщинамъ? Мужчины, услышавъ о предполагаемой измѣнѣ мистриссъ Икль,- только улыбались и говорили: "это пустяки", вмѣсто того, чтобъ съ ужасомъ закатывать глаза, дергать подбородкомъ, всплескивать руками и испускать восклицан³я. Женщины же, не требуя ни малѣйшихъ доказательствъ, произнесли противъ прекрасной Анастас³и обвинительный приговоръ.

   Три дня спустя послѣ бѣгства Долли, сосѣдки стали уже хмуриться при встрѣчѣ съ мистриссъ Икль и взбѣгать ее. Вѣроломная горничная "разсказала все" красивому хлѣбопеку Уильяму, который, въ качествѣ веселаго молодаго холостяка и общаго любимца, охотника поболтать съ хорошенькими горничными, сообщилъ эту новость Мери въ "Тюльпанномъ домикѣ" и Сарѣ въ "Лавровомъ деревѣ" и Дженъ въ "Ивовой скамьѣ".

   Будьте увѣрены, что Мери, Сара и Дженъ, убирая своимъ госпожамъ волосы къ обѣду, не упустили случая сократить время посредствомъ разсказа о грустномъ обстоятельствѣ, постигшемъ мистера Икля. Горничныя для того и нанимаются, чтобъ сплетничать и наушничать госпожамъ. Что можетъ быть восхитительнѣе сплетенъ? Одинъ мой пр³ятель, когда его спросили, каковы, по его мнѣн³ю, услов³я счастья, отвѣчалъ: "пятьсотъ фунтовъ въ годъ и сплетница".

   Наша красавица не могла понять, почему она никогда не заставала обитательницъ "Тюльпаннаго домика", не могла понять и того, почему обитательницы "Лавроваго дерева" внезапно превратили свои дружеск³е визиты.

   По мѣрѣ того, какъ знакомыя леди стали избѣгать Анастас³ю, знакомые джентльмены, напротивъ, принялись посѣщать ее самимъ настойчивымъ образомъ. Когда она выходила изъ церкви - послѣ отличной проповѣди о милосерд³и и любви жъ ближнимъ - жительница "Ивовой скамьи" повертывалась спиной въ отвѣтъ на ея вѣжливый поклонъ, а въ тотъ же день послѣ полудня, старш³й сынъ этой самой обитательницы "Ивовой скамьи" не только посѣтилъ ее, но принесъ ей великолѣпный букетъ прелестныхъ оранжерейныхъ цвѣтовъ.

   Столъ въ залѣ былъ загруженъ визитными карточками и самими изящными подарками. Самый элегантный изъ людей, Фредерикъ Пиншедъ, эсквайръ,- оставилъ въ лавкѣ съ живностью огромный счетъ, потому что чрезъ каждые два дня посылалъ Анастас³и дичь, "которую онъ только что получилъ изъ деревни и которую, смѣетъ надѣяться, мистриссъ Икль приметъ". Другой рѣшительный молодой джентльменъ, Чарли Смольвиль, попытался привлечь къ себѣ сердце этого ангела, постоянно доставляя Анастас³и запасы новыхъ музыкальныхъ произведен³й. Дюжина другихъ Аполлоновъ, начиная отъ сэра Уильяма Минникина до маленькаго Гуса Груба, принесли ей все, что можно достать на деньги или посредствомъ росписокъ, отъ свертковъ съ духами до цѣлыхъ грудъ перчатокъ или корзинъ съ тепличными растен³ями.

   Дружественный характеръ этихъ любезныхъ поступковъ былъ до такой степени утѣшителенъ среди испытан³й, постигшихъ Анастас³ю, что взволнованныя чувства покинутой Венеры успокоились; по крайней-мѣрѣ, жители Твикенгема сочувствовали ей въ незаслуженномъ несчаст³и и держали ея сторону противъ низкаго Долли!

   Изящные джентльмены, вслѣдств³е этого, встрѣчались очень любезно и получали милую и пламенную благодарность, которая сейчасъ же заставляла ихъ думать объ алмазныхъ брошкахъ и браслетахъ. Но когда мистриссъ Икль спрашивала объ ихъ мамашахъ и сестрицахъ и выражала удивлен³е, почему она ихъ давно не видитъ, они давали уклончивые отвѣты, а потомъ, мигая и посмѣиваясь, говорили другъ другу, что послѣ всего происшедшаго, со стороны красавицы было совершеннымъ безстыдствомъ думать, что она когда-нибудь можетъ разсчитывать на знакомство съ женской половиной ихъ семействъ.

   Самый неблагоразумный поступокъ, въ которомъ Анастас³я была виновна въ это трудное время, состоялъ въ допущен³и посѣщен³й виновника всѣхъ ея несчаст³й, смѣлаго и опаснаго гера Куттера. Она сдѣлала это на зло своему Долли. Твикенгемъ возмутился.

   Даже поклонники вознегодовали на подобный дерзк³й шагъ. Они спрашивали другъ друга: "неужели этотъ господинъ опять былъ тамъ прошлый вечеръ?" Они прекратили свои подарки и, видя неудачу гаденькихъ намѣрен³й, начали громко кричать о безнравственности мистриссъ Икль.

   Что касается до твикенгемскихъ маменекъ и ихъ дочекъ, то онѣ были опечалены до глубины сердца судьбою мистера Икля и объявляли, что "это должно кончиться судомъ".

   - Что новаго, дружище? спрашивалъ Минникинъ, встрѣтивъ Пиншеда. - Давно вы были тамъ?

   Словомъ "тамъ" онъ обозначалъ гостиную мистриссъ Икль.

   - Да, прошлый вечеръ, отвѣчалъ Пиншедъ: - и этотъ проклятый нѣмецъ, конечно, сидѣлъ тамъ. Какъ глупа должна быть эта женщина! воскликнулъ онъ, не понимая, какъ она можетъ предпочесть кого бы то ни было ему, Пиншеду.

   - Я называю это самоуб³йствомъ, возразилъ Минникинъ, недовольный, что Анастас³я не захотѣла погубить свою репутац³ю, полюбивъ его, Минникина.

   - Я самъ слышалъ, что онъ спрашивалъ у нея - какъ надо произносить слово "love (любовь)!" продолжалъ Пиншедъ:- онъ произносилъ "lof"; каково животное!

   Минникинъ былъ такъ раздосадованъ, что вскричалъ:

   - Я туда больше не пойду!

   - Не войду и я! сказалъ Пиншедъ: - я не могу выносить подобное поведен³е!

   Однакожь, по странной случайности, они оба въ тотъ же вечеръ встрѣтились въ гостиной Анастас³и и сознались что въ присутств³и этой несравненной женщины гнѣвъ становится безсильнымъ.

   Пока мистриссъ Икль компрометировала, такимъ образомъ, свое доброе имя, Долли умиралъ медленною смертью въ грязной комнаткѣ втораго этажа, близъ Сого-сквера. Онъ вовсе не выходилъ со двора, почти не спалъ и не ѣлъ.

   Онъ радовался тому, что похудѣлъ, поблѣднѣлъ и одичалъ. У него было что-то въ родѣ предчувств³я, что онъ опять увидитъ свою возлюбленную и - какъ она будетъ поражена, увидя его такого слабаго, костляваго и блѣднаго.

   Но онъ никогда не унизится до того, чтобъ идти къ ней - нѣтъ: она должна походить за нимъ, она должна броситься къ его ногамъ и испрашивать у него прощен³я. Онъ заставитъ ее поплакать вдоволь - онъ ожесточенъ!

   Напрасно освѣдомляться о немъ и посредствомъ "Times". На его непреклонное сердце не подѣйствуетъ безсмыслица въ родѣ: "дорогой Д., вернись къ своей А. и все будетъ забыто остающеюся съ сокрушеннымъ сердцемъ И."

   Нѣтъ, нѣтъ! Она должна пасть предъ нимъ ницъ, должна уцѣпиться за его колѣни, откинувъ назадъ свои дивные локоны, ловить его руку и т. п. Тогда, быть можетъ, онъ смягчится.

   Но, увы! хотя онъ каждый день просматривать "Times", однакожъ никакого извѣщен³я, адресованнаго дорогому Д., не встрѣчалъ его безпокойный взоръ. Когда хозяйка спрашивала его - что онъ желаетъ къ обѣду, Долли отвѣчалъ:- я не могу ничего ѣсть, благодарю васъ; а когда, поздно вонью, онъ тушилъ свѣчку, то долго лежалъ съ открытыми глазами, глядѣлъ на звѣзды и думалъ объ этой жестокой, милой, презрѣнной Анастас³и.

   Между тѣмъ, глаза мистриссъ Икль открылись, и красавица, къ ужасу своему, замѣтила, что въ ней относятся съ презрѣн³емъ и что ее избѣгаютъ. Боже милостивый! За что это? что она сдѣлала? Какъ смѣла обитательница "Ивовой скамьи" такъ оскорблять ее? Это было похоже на безстыдство высокомѣрной "Тюльпанной хижины". Но какъ она ни бѣсилась, несомнѣннымъ оставался, однакожъ, тотъ фактъ, что каждая лэди въ сосѣдствѣ смотрѣла на все, какъ на обезчещенное существо.

   Какъ оскорбительно! Какъ грубо было со стороны этихъ людей вмѣшиваться въ ея ссоры съ мужемъ! Что имъ за дѣло? Каково выносить невѣжливое обращен³е, понимать, что на нее смотрятъ какъ на недостойную женщину!

   И этому должна подвергаться она! - она, которая знала себя такъ хорошо и имѣла такое высокое мнѣн³е о своихъ собственныхъ достоинствахъ! Я уже сказалъ вамъ, что она любила себя больше всѣхъ и всего на свѣтѣ, и согласитесь, что очень тяжело видѣть унижен³е тѣхъ, кого мы любимъ.

   Долли долженъ вернуться! Но она уже приняла рѣшен³е никогда не звать этого маленькаго негодяя! Неужели теперь она будетъ вынуждена упрашивать его о возвращен³и? Жестокая участь! Но она такъ много страдала! Этотъ Твикенгемъ велъ себя такъ низко, и она такъ себя любила, что не могла вынести видимаго къ себѣ презрѣн³я. Она напишетъ этому злобному карлику!

   Это письмо было первымъ извѣст³емъ, которое я получилъ о тинкенгемскихъ раздорахъ. Оно было вручено мнѣ съ просьбою, передать его при первой возможности мистеру Иклю.

   Я ужаснулся. Долли ушелъ изъ дому и не явился ко мнѣ! Я былъ почти увѣренъ, что онъ нашелъ себѣ убѣжище въ мрачныхъ, тинистыхъ водахъ Регентова канала.

   Я препроводилъ письмо назадъ съ увѣдомлен³емъ, что не видалъ мистера Икля болѣе трехъ недѣль; потомъ принялся дѣятельно отыскивать трупъ моего дорогаго друга, посѣщая полицейск³я караульни и разспрашивая - не вытаскивали и какихъ нибудь тѣлъ въ извѣстныхъ мѣстахъ,- много ли найдено утопленниковъ на Ватерлооскомъ мосту. Мое сердце забилось легче, когда меня увѣдомили, что до сихъ поръ не встрѣчалось, еще въ числѣ утопленниковъ ничего похожаго на данное мною описан³е.

   Въ отвѣтъ на мое письмо сейчасъ же послѣдовало посѣщен³е. Красавица явилась въ самой лучшей шляпкѣ,- полная достоинства,- и выразила служанкѣ желан³е, чтобъ та сообщила мистеру Иклю, что мистриссъ Икль желаетъ его видѣть: до такой степени она была увѣрена, что я ее обманываю, скрывая Долли въ своей квартирѣ.

   Я едва только успѣлъ схватить съ дивана нѣсколько чистыхъ рубашекъ и бросить ихъ въ спальню, съ нѣкоторыми другими принадлежностями туалета,- да сунулъ за занавѣсъ кружку элю, какъ она вошла.

   - Я желаю видѣть мистера Икля, сказала она.

   Ей немедленно было предложено кресло, и пока она, съ видимымъ неудовольств³емъ, вдыхала пропитанный табакомъ воздухъ моей одинокой комнаты, и отвѣтилъ:

   - Могу васъ увѣрить, мистриссъ Икль, что не знаю, гдѣ находится вашъ мужъ; я искалъ его вчера цѣлый день; даю вамъ честное слово, что говорю правду, прибавилъ я, замѣтивъ недовѣрчивое, насмѣшливое выражен³е ея лица.

   Она твердо рѣшилась не допускать, чтобъ ея обманывали подобными пустяками и глупыми выдумками.

   - Я желаю видѣть мистера Икля, сэръ, сказала она:- будьте такъ добры, увѣдомьте его, безъ дальнѣйшихъ увертокъ, что я здѣсь.

   - Любезная мой лэди, отвѣчалъ я:- вы напрасно подозрѣваете меня во лжи. Я также сильно, какъ вы сами, желалъ бы видѣть Долли; я охотно сообщилъ бы вамъ адресъ, еслибы зналъ; я готовъ обойти весь Лондонъ, чтобъ найтя его!

   Она покачала головой и презрительно улыбнулась.

   - Вы все еще сомнѣваетесь! Ну, я клянусь, что не знаю - гдѣ онъ.

   - Я не выйду изъ этой комнаты, сэръ, вскричала она:- пока не увижу мистера Икля.

   - Комната въ вашимъ услугамъ, возразилъ я, кланяясь ей низко:- и чтобъ не причинить вамъ никакого безпокойства въ течен³е продолжительнаго вашего пребыван³я здѣсь, я даже уступлю вамъ полное обладан³е моей квартирой.

   Я надѣлъ шляпу и, спускаясь съ лѣстницы, слышалъ, какъ она взывала:- Долли, гдѣ вы? Идите сюда, сэръ! Безполезно скрываться, сэръ! Идите сюда сейчасъ, я вамъ говорю!

   Moя единственная надежда заключалась въ томъ, что если красавица рѣшительно намѣрена была оставаться въ моей комнатѣ, до тѣхъ поръ, пока не увидитъ Долли, то, по крайней-мѣрѣ, она будетъ настолько лэди, что заплатятъ за наемъ квартиры. Но она ушла, какъ и и ожидалъ, около пяти часовъ, въ самое время, чтобъ успѣть домой къ обѣду въ половинѣ седьмаго. Таковы женщины!

   Слѣдующую недѣлю я все свободной время посвятилъ розыскамъ. Каждое утро получалъ я отъ красавицы письма, начинавш³яся словами: "я въ величайшей тревогѣ"; единственное, достойное зажѣчан³я различ³е въ заголовкахъ писемъ было то, что первое письмо начиналось: "сэръ", а послѣднее: "мой милый мистеръ Тоодъ", какъ будто бы такими попытками лести меня можно было обмануть!

   Въ помощь себѣ при поискахъ я нанялъ двухъ полисменовъ; условлено было, что мистриссъ Иклъ заплатитъ имъ 20 фунтовъ, если они найдутъ Долли гдѣ бы то ни было; я такъ ревностно посвятилъ себя поискамъ, что упустилъ прекрасный случай въ Миддльсексѣ вынуть остр³е изъ желудка одного акробата, который - въ минуту умопомрачен³я - проглотилъ оруж³е.

   Я бродилъ по Лондону, громко призывая Долли; я вывѣшивалъ на стѣнахъ объявлен³я съ надписью: "ищутъ! оставилъ свой домъ!" Я дѣлалъ все, что могло придумать дружеское усерд³е.

   Между тѣмъ, нашъ мизантропъ скрывался въ отвратительной комнатѣ, въ улицѣ Сого, упиваясь своими бѣдств³ями и отказываясь отъ всякихъ удобствъ и даже отъ пищи; хозяйка, наконецъ, чрезвычайно разсердилась на его упорный отказъ отъ жареныхъ ломтиковъ хлѣба, и обѣщалась ему отмстить. Всѣ поиски въ Блусбери взвалены были на плеча Боба; и готовность, съ которою милый молодой человѣкъ исполнялъ свою тяжелую обязанность, была трогательна.

   Онъ видѣлъ во снѣ,- или, по крайней-мѣрѣ, увѣрялъ въ томъ,- въ течен³е трехъ ночей сряду,- что зять его входитъ въ трактиръ, который носитъ назван³е "Ранняя Птичка", и тамъ просилъ вчерашн³й нумеръ газеты "Advertiser"; Бобъ былъ такъ твердо убѣжденъ въ справедливости своего сновидѣн³я, что рѣшительно хотѣлъ переселиться въ упомянутую "Раннюю Птичку", а между тѣмъ состроилъ тамъ такой счетецъ, по которому, при наступлен³и дня расплаты, пятифунтовому билету нечего было дѣлать.

   Бобъ вообще обладалъ удивительною способностью обращать въ свою пользу несчаст³я другихъ. Единственное благоразумное дѣло, которое онъ сдѣлалъ, состояло въ заявлен³и ближайшей полицейской караульнѣ о томъ, что, въ случаѣ, если найдется тѣло несчастнаго, констабли могутъ навѣрное найти его въ вышесказанномъ трактирѣ.

   Наконецъ, мы отъискали Долли, именно благодаря его необыкновенному воздержан³ю отъ пищи. Хозяйка его квартиры была убѣждена, или хотѣла казаться убѣжденной, что Долли рѣшился уморитъ себя голодомъ до смерти, и замѣтивъ, съ религ³ознымъ ужасомъ, что у нея въ домѣ человѣкъ, "произвольно стремящ³йся къ небу", она дала торжественное обѣщан³е, что если онъ не съѣстъ за обѣдомъ цѣлую баранью котлету, то она обвинитъ его передъ властями въ покушен³и на самоуб³йство.

   Къ счаст³ю для васъ, Долли изъ своей котлеты съѣлъ почти столько же, сколько могла бы съѣсть больная мышь, и въ полицейскую караульню, вслѣдств³е этого, явилась хозяйка, совершенно разъяренная такимъ пренебрежен³емъ жильца къ прекрасному питательному блюду.

   Взявъ съ собой двухъ полисмэновъ, Бобъ посѣтилъ этого жильца, названнаго хозяйкой мистеромъ Смитомъ. Констэбли остались внизу въ корридорѣ, на случай еслибы потребовалась ихъ помощь.

   Не то, чтобъ я въ васъ нуждался, я знаю, какъ за него взяться, говорилъ имъ Бобъ:- но вы знаете,- онъ можетъ пуститься на грубости, а кочерга, въ концѣ-концовъ, остается въ дѣлѣ все-таки кочергой, и раны - ранами.

   Несчастный Долли лежалъ на диванѣ, закрывъ лобъ рукою, охраняя глаза отъ свѣта, какъ будто бы хотѣлъ заснуть. Это была жалкая, скверная комната, совершенно несообразная ни со вкусомъ, ни съ положен³емъ Долли,- мёблированная по обыкновенному невзрачному образцу гостиницы,- образцу, съ которымъ я близко знакомъ. Желтые, поношенные, запятнанные, ситцевые занавѣси, съ грубыми рисунками поблекшихъ розъ, висѣли прямо, какъ платье, святое съ кринолина, и неизмѣнная камчатная скатерть покрывала простой, маленьк³й, грибообразный столъ съ огромными деревянными наклейками на ножкахъ.

   Въ комнатѣ все было такъ пусто и чисто, какъ будто бы въ ней никто не жилъ. Газета, или даже просто нѣсколько клочковъ разорванныхъ писемъ въ каминѣ сообщили бы этой несчастной берлогѣ болѣе общежительный характеръ. Кресла стояли чинно, каменныя украшен³я находились на надлежащихъ мѣстахъ, и при видѣ человѣческой фигуры, лежащей на диванѣ, прежде всего приходила въ голову мысль, что тамъ положенъ чей-нибудь трупъ, тайнымъ образомъ, пока коронеръ еще не успѣлъ произвести слѣдств³е.

   Унылый Долли поднялъ голову и увидѣлъ Боба; потомъ опять опустилъ ее и снова накрылъ глаза рукой.

   - A, Икль, сказалъ Бобъ испуганнымъ голосомъ, сообразно торжественности обстановки и самого мѣста: - мы васъ вездѣ искали. Что съ вами такое случилось, а?

   Отвѣта не было. Трудно поддерживать разговоръ безъ всякихъ возражен³й со стороны собесѣдника, и Бобъ тихонько кашлянулъ.

   - Вы не можете себѣ представить, какъ мы всѣ были встревожены, продолжалъ, онъ: - мы уже почти думали, что вы умерли.

   Все ни слова.

   "Лучше сразу приступить къ дѣлу", подумалъ Бобъ. Прочистивъ кашлемъ себѣ горло, какъ бы для того, чтобы дать мѣсто свободно пройти чудовищной лжи, онъ сказалъ:

   - Если вы хотите застать Анастас³ю въ живыхъ, то должны отправляться со мною сейчасъ же.

   Эти снова произвели магическое дѣйств³е. Лежащ³й человѣкъ сдѣлалъ движен³е, которое со скоростью электричества привело его въ сидячее положен³е.

   - Въ живыхъ! пробормоталъ бѣднякъ.

   - Съ ней Богъ знаетъ что дѣлается! говорилъ Бобъ: - но если вы сейчасъ же поѣдете, то еще мы можемъ попасть во время. Я вамъ могу сказать, что вы почти убили ее. Надѣвайте шляпу и отправимся.

   "Такъ все-таки",- думалъ Долли, прислонившись къ углу кэба и смотря въ окно, потому что не любилъ, чтобъ его видѣли плачущимъ: "все-таки она меня любитъ, любитъ такъ нѣжно, что я своимъ уходомъ едва не убилъ ее. Какъ я былъ жестокъ! Проститъ ли она меня? Она вообще добра. О!"

   Сердце его упало, когда, послѣ долгой ѣзды, они приблизились къ Твикенгемской виллѣ. Онъ всматривался въ окна спальни, есть ли огонь въ комнатѣ Анастас³и. Вездѣ было мрачно. Боже, что если онъ пр³ѣхалъ уже слишкомъ поздно! если эта дорогая женщина умерла прежде, чѣмъ могла произнести еще одно послѣднее слово прощан³я! Ужасно! ему, въ такомъ случаѣ, остается только самому умереть. Что для него значилъ цѣлый свѣтъ, когда изъ него исчезло все, чѣмъ онъ дорожилъ?

   По причинѣ, легко понятной, Бобъ первый выскочилъ изъ экипажа, велѣвъ Долли не показываться, пока не отворятъ уличную дверь. Наконецъ дверь отперлась и Бобъ сдѣлалъ Иклю знакъ войти.

   - Не шумите, сказалъ Бобъ шепотомъ, какъ бы предполагая, что Долли пойдетъ по корридору, какъ ломовой извощикъ. - Сдержите свои чувства и слѣдуйте за мною.

   - Пустите меня къ ней! отвѣчалъ Долли, стараясь броситься вверхъ по лѣстницѣ.

   Бобъ ловко поймалъ его за воротникъ пальто.

   - Или вы хотите совсѣмъ убить ее? вскричалъ онъ.- Если она васъ увидитъ прежде, ч&