Купер Джеймс Фенимор - Вайандоте, или Хижина на холме

шком далеко.

   Лицо Ника стало страшным, зловещим. Казалось, он снова переживал каждый полученный удар, и воспоминание об этом бесчестии было мучительно для гордого тускароры. После минутного молчания выражение лица Ника мало-помалу начало изменяться. Оно снова приняло свое спокойствие и неподвижность изваяния.

   - Послушайте,- начал серьезно индеец.- Капитан - старый человек, его голова бела как снег. Храбрый воин, но мало ума. Зачем трогать рану? Умный человек не станет так делать. Зима холодна, много льда, много метели, много снега. Все ужасно! Потом зима кончилась, настало лето. Все хорошо, все приятно! Зачем же вспоминать зиму, когда настало лето?

   - Затем, чтобы приготовиться к ее возвращению.

   - Нет, капитан не умно поступает,- ответил настойчиво Ник.- Капитан - вождь бледнолицых. Имеет гарнизон, хороших солдат, хорошие ружья. Что же? Обижает воина, проливает его кровь. Это очень жестоко! Еще более жестоко трогать старые раны, вспоминать о страданиях и бесчестии.

   - Да, Ник, лучше было бы не вспоминать об этом. Но ты сам видишь, в каком я положении. За палисадами - неприятель, мои люди бегут от меня... Все это тяготит меня, и, наконец, я встречаю на своем дворе постороннего человека и не знаю, как он пробрался сюда. Возьми себе этот доллар даром.

   Ник не обратил внимания на монету, и капитан должен был спрятать ее обратно в карман.

   - Скажи мне, как ты пробрался через палисады и что привело тебя сюда?

   - Капитан может спрашивать обо всем этом, но пусть не трогает старых ран. Как я прошел? Где часовой, чтобы мог остановить индейца? Часовой только один у ворот. Десять, двенадцать, три места есть еще. Через палисады можно перелезть. Солдата не было у ворот, когда Ник прошел. Раньше капитан был друг Ника. Вместе шли по тропинке войны, оба сражались против французов. Скажите, кто подполз к крепости с пушками, кто открыл ворота бледнолицым? Великий тускарора сделал это!

   - Все это верно, Вайандоте! (Это было одно из самых славных имен Ника, и улыбка удовольствия появилась на губах тускароры, когда он вновь услышал это имя, наводившее в прежнее время ужас на его врагов.) - Все это верно, Вайандоте! Тогда ты показал себя храбрым, как лев, и хитрым, как лисица. Этот подвиг прославил тебя.

   - Тогда у Ника не было рубцов от плети! - воскликнул индеец, и голос его зазвучал так, что мистрис Вилугби задрожала.

   - Скажи мне, зачем ты пришел к нам и откуда?

   Несколько минут индеец не отвечал. Понемногу лицо его приняло ласковое выражение.

   - Добрая женщина,- сказал он с улыбкой, протягивая руку мистрис Вилугби,- имеет сына, любит его, как грудного ребенка. Ник пришел от него.

   - От моего сына, Вайандоте! - воскликнула мать.- Что ты принес мне от него?

   - Принес письмо.

   Женщины радостно вскрикнули и все трое невольно протянули руки. Ник вынул письмо из складок платья и передал его матери, мистрис Вилугби. Письмо было коротко и написано карандашом на листке, вырванном из какой-то книги. Вот что было написано на нем:

   "Рассчитывайте только на стены и ружья. Между индейцами несколько выкрашенных белых. Кажется, они узнали меня. Они хотят заставить вас сдаться, но вы не сдавайтесь и запритесь крепче. Если Ник верен, он вам обо всем расскажет, если нет, он покажет это письмо раньше, чем передать вам. Внутренние ворота и дом защищайте лучше, чем палисады. За меня не беспокойтесь, моя жизнь в безопасности".

   Все по очереди прочитали письмо. Мод последняя получила его и отвернулась, чтобы скрыть слезы. Прочитав письмо, она спрятала его на груди.

   - Он пишет, что ты расскажешь нам обо всем,- сказал капитан.- Я надеюсь, что ты будешь говорить только правду. Ложь не достойна воина. Это письмо никто не читал, кроме нас?

   - Вы все-таки не доверяете Нику? Нет, никто не читал.

   - Где ты оставил моего сына и когда? Где теперь краснокожие?

   - Бледнолицые всегда торопятся. Задают десять, один, четыре вопроса сразу. Внизу, у мельницы, полчаса тому назад.

   - Я понимаю тебя; ты хочешь сказать, что майор Вилугби был на мельнице, когда ты пошел оттуда, и что это было не более получаса тому назад.

   Тускарора утвердительно кивнул головой и потом посмотрел на бледные лица женщин таким выразительным взором, что у капитана опять возникло подозрение, и следующие вопросы он начал задавать индейцу таким суровым тоном, какого никто не слышал от него с самого переезда на бобровый пруд.

   - Ты меня знаешь, Ник, и потому не доводи до гнева.

   - Что вы этим хотите сказать, капитан? - спокойно спросил индеец.

   - То, что кнут, который мне служил в той крепости, находится теперь и в этой.

   Тускарора гневно посмотрел на капитана.

   - Зачем говорить опять о кнуте? Даже начальник янки прячет кнут, когда видит неприятеля. Капитан никогда не бил Вайандоте!

   - Значит, ты забыл!

   - Никто не бил Вайандоте,- с настойчивостью воскликнул индеец.- Никто: ни бледнолицый, ни краснокожий! Били Ника, Соси-Ника, пьяницу Ника, но Вайандоте - никогда!

   - Я понимаю тебя, тускарора, и доволен, что вижу у себя воина, а не несчастного Ника. Выпей стакан рому...

   - Вайандоте ром не нужен. Ник просил милостыню из-за рома, Ник говорил, смеялся, кричал из-за рома. Вайандоте не знает рома.

   - Это хорошо. Я очень рад, что я вижу тебя таким. Вайандоте горд, и я уверен, что услышу от него только правду. Скажи же мне, что ты знаешь об индейцах, которые у мельницы? Зачем пришли они сюда? Как ты встретился с сыном и куда хотят пойти отсюда индейцы?

   - Вайандоте не газета, чтобы говорить все зараз. Пусть капитан говорит, как вождь вождю.

   - Много ли белых между индейцами?

   - Положите их всех в реку, вода скажет правду.

   - Ты полагаешь, что их много выкрашенных?

   - Разве краснокожие ходят толпой, как стадо животных? Это видно по их следам.

   - Ты шел за ними издали, Вайандоте, чтобы в этом удостовериться?

   Тускарора сделал утвердительный жест.

   - За могавками! Был у них на мельнице. Тускарора не любит много ходить с могавками.

   - Значит, краснокожих там не много?

   Ник шесть раз поднял руку и показал еще два пальца.

   - Выходит тридцать два, Ник!

   - Это могавков, также онеидцев четыре и онондагас один.

   - Всего тридцать семь. А белых сколько?

   Индеец поднял две руки четыре раза, потом показал еще семь пальцев.

   - Сорок семь. Значит, всех бледнолицых и краснокожих восемьдесят. Я думал, их больше, Вайандоте!

   - Ни больше, ни меньше. Есть еще несколько старух между бледнолицыми.

   - Старух? Ты ошибаешься, Ник! Я видел только мужчин.

   - У них есть бороды, но они как старухи. Говорят, говорят, а ничего не делают. Индейцы таких зовут старухами. Жалкие воины! Капитан их побьет, если сражается так же, как в старое время.

   - Гуг, мне хочется знать о Роберте,- сказала мистрис Внлугби.- Скажи мне, Вайандоте, как отыскал ты Роберта?

   - Читал книгу земли,- ответил важно Ник.- Две книги всегда открыты перед вождем: книга неба и книга земли. Первая говорит о погоде: снег, дождь, ветер, гром, буря; вторая показывает след того, кто прошел.

   - Что же ты узнал по ней?

   - Все! След майора прежде у мельницы. След сапога, а не мокассина. Прежде подумал, что это нога капитана, но эта меньше, и я узнал ногу майора. Ник хорошо знает ее; шел от "хижины" до Гудзона и смотрел на след майора. Тускарора читает свою книгу так же хорошо, как бледнолицый свою.

   Ник оглянулся вокруг и прибавил торопливо:

   - Видел след его в Бенкер-Гилле и узнал между шесть, десятью, двумя тысячами воинов.

   - Мне это кажется невероятным, Ник!

   - Вы не верите? Почему старый солдат всегда подозревает индейца, а жена его верит? Спросите у матери! Вы думаете, что Ник не знает след ее сына, след молодого начальника?

   - Я думаю, что действительно Ник мог узнать ногу Боба, Гуг,- сказала мистрис Вилугби.

   - Да, Ник, если ты и дольше будешь говорить так же, то моя жена будет всегда верить тебе. Ты точно льстивый вельможа. Хорошо, ты узнал след моего сына. Потом просил ли ты свидания с ним или виделся тайно?

   - Вайандоте слишком опытен, чтобы поступать, как женщина или ребенок. Видел и не смотрел, говорил без слов, слышал, не прислушиваясь. Майор написал письмо, Ник взял. Говорили глазами и знаками, а не языком. Могавк глуп, как сова.

   - Могу ли я верить тебе, тускарора, или ты обманываешь меня?

   - Капитан опять не верит Нику?

   - Папа! - воскликнула порывисто Мод.- Я отвечаю за его искренность. Доверяйтесь ему: он нам поможет.

   Капитан заметил выражение глубокой приязни в глазах индейца, поднятых на молодую девушку, и сам поверил ему.

   - Ник расположил всех вас в свою пользу, Мод,- сказал он, улыбаясь.

   - Я знаю Вайандоте с самого детства, и он всегда был моим другом. Он мне обещал быть верным Бобу и до сих пор сдержал свое слово.

   Мод не сказала всего. Она часто делала подарки индейцу, особенно в год перед возвращением Роберта в Бостон, так как заранее знала, что Ник будет его проводником.

   - Ник - друг,- подтвердил спокойно индеец.- Что Ник говорит, то и думает. Пойдемте, капитан! Пора оставить женщин и поговорить о войне.

   Капитан послал Ника во двор, сказав, что сейчас присоединится к нему. Сам он послал за Джойсом, чтобы сообщить ему о том, как Ник пробрался через палисады. Сержант настаивал, чтобы индейца арестовать до утра. Он не доверял ни одному краснокожему.

   - Посмотрим, сержант,- ответил капитан.- Это, мне кажется, будет не очень благородно с нашей стороны. Пойдемте сначала осмотрим палисады, возьмем с собою и Ника, а потом подумаем, как с ним быть.

  

   - Ты видишь, Ник,- спокойно сказал капитан, обращаясь к тускароре,- ворота у нас крепкие, солдаты надежные и нам нечего бояться. Но уже поздно. Пойдем, я покажу комнату, где тебе будет очень удобно переночевать.

   Тускарора понял умысел капитана сейчас же, как тот упомянул о его ночлеге, так как всем было очень хорошо известно, что пользование кроватью не входило в круг его привычек, однако, без всяких возражений, спокойно последовал за капитаном до комнаты Вудса. Она была как раз над библиотекой, с той стороны дома, которая стояла над отвесной скалой. Здесь были слуховые окна, и капитан был уверен, что через них Ник, при всем желании, не уйдет. Для большей уверенности он поручил Мику и одному из Плиниев дежурить около него по очереди.

   - Вот здесь, Вайандоте, я хотел бы, чтобы ты переночевал,- сказал капитан.- Я знаю, что ты не любишь спать на кровати, но здесь есть одеяла, и ты можешь разостлать их на полу. Спокойной ночи, Ник! Сейчас придет к тебе Мик. Вдвоем вам будет веселее.

   Через минуту капитан ушел, строго наказав Мику не пить рома.

   Все стихло в "хижине".

   В два часа сержант Джойс постучал в дверь к капитану. Тот живо вскочил с постели и через несколько минут был уже с ним на дворе, поджидая Джеми Аллена с новой сменой. Скоро они увидели старого каменщика, во весь дух бежавшего к ним навстречу. Он прибежал с очень грустным известием.

   Оказалось, что вновь ушли с своими семьями трое работников, захватив с собою оружие и вещи.

   Капитан выслушал это известие с видимым спокойствием, хотя оно сильно огорчило его.

   - Надо расспросить Джоэля. Он нам разъяснит в чем дело,- сказал он.

   Все трое перешли двор и вошли в помещение, занимаемое Джоэлем. Оно было пусто.

   Теперь в "хижине" защитниками оставались только: сержант Джеми Аллен, молодой работник-американец по имени Блоджет, капитан, Мик, Плинии и четыре негритянки.

   Капитан задумался, потом велел хорошенько закрыть ворота и отправился вместе с Джойсом в комнату Вудса, чтобы поговорить с Ником.

   Отодвинув задвижку снаружи, сержант посторонился, чтобы дать сначала пройти капитану. Тот вошел, держа лампу в руках. Комната была пуста. Как ухитрились беглецы уйти отсюда? Дверь была заперта снаружи, окна слишком высоки и малы, труба слишком узкая. Измена ирландца страшно опечалила капитана. Стали осматривать комнату. На кровати не оказалось ни простынь, ни одеял. Одно из окон было открыто. При помощи трубы, проходящей возле него, нетрудно было влезть на крышу. Джойс так и сделал, капитан отправился за ним. Обойдя крышу, они нашли привязанные одеяла и отвязали их, чтобы неприятель не воспользовался ими и не пробрался этим путем в дом.

   Они сошли вниз, во двор, где нашли всех своих людей. Никто из них и не думал о сне. Капитан Вилугби приказал сержанту выстроить их и обратился к ним со следующими словами:

   - Друзья мои, я не хочу скрывать от вас ничего. На защиту "хижины" остались только вы. Мик с индейцем ушли. Я решил защищать ее до последней капли крови. Вы же свободны поступать, как хотите. Если кто-нибудь из вас, белый или негр, хочет уйти вслед за другими, пусть идет, берет ружье, провизию, свои вещи; ему сейчас откроют ворота. Но пусть он уходит сию же минуту; того же, кто изменит мне потом, я прикажу убить, как последнюю собаку.

   Наступило глубокое молчание. Никто не произнес ни слова и никто не шелохнулся.

   - Блоджет,- продолжал капитан,- ты здесь не так давно, как остальные, и не можешь поэтому быть ко мне так привязан. Из белых ты здесь один, кроме Джойса, родом американец, и поэтому я не могу рассчитывать, что ты останешься у меня, природного англичанина; быть может, это именно и послужило причиной бегства твоих товарищей. Возьми ружье и уходи. Если ты пойдешь в Альбани, я попрошу тебя передать там одно письмо; этим ты окажешь мне большую услугу.

   Молодой американец не отвечал и несколько минут переминался с ноги на ногу, как бы не зная, на что решиться.

   - Я понимаю, капитан Вилугби,- сказал он, наконец,- что вы хотите сказать, но вы ошибаетесь.

   - Хороший ответ! - воскликнул сержант.- Я ручаюсь, что этот не уйдет, что бы ни случилось. Он не будет беспокоиться о политических взглядах капитана, пока находится под его командою.

   - Вы ошибаетесь, сержант Джойс,- серьезно заметил Блоджет.- Я стою за свою страну, и ни на минуту не остался бы здесь, если бы думал, что капитан Вилугби на стороне короля.

   - Ты верно понял меня, Блоджет,- сказал капитан.- Я считаю себя скорее американцем, чем англичанином. Слышишь, Джойс?

   - Слышу, ваша честь. Осмелюсь спросить, кто займет место капрала после Джоэля?

   - Назначь сам кого хочешь,- нетерпеливо прервал капитан.- Пусть Аллену помогает капрал Блоджет.

   - Слышите ли вы приказание капитана? Стража, которая стояла на часах, может идти отдохнуть немного, а на рассвете мы сделаем еще смотр.

   Вторая смена, как и первая, состояла только из двух человек - капрала Блоджета и младшего Плиния. Для защиты "хижины" осталось всего только семь человек.

  

   Негр стоял на посту у ворот, а Блоджет забрался на площадку крыши. Вскоре к нему поднялся и капитан. Отсюда удобно было наблюдать за всей крепостью. Ночь была звездная. Вдруг из-за палисада стала медленно подниматься человеческая фигура, потом влезла на него и стала молча как будто осматриваться вокруг.

   - Мы не можем щадить этого человека! - с сожалением произнес капитан.- Стреляйте в него, Блоджет!

   Яркая молния прорезала мглу, и среди ночной тишины раздался выстрел. Человек исчез за палисадами, как птица, вспорхнувшая с своего насеста, не издав ни одного стона, ни одного крика! Услышав выстрел, Джойс и все остальные, исключая негра, стоявшего у ворот, быстро поднялись на террасу. Один из них был отправлен к женщинам, чтобы успокоить их. Все ждали нападения.

   На площадке теперь находились четыре вооруженных человека. Трое были поставлены с различных сторон наблюдать за появлением неприятеля, а капитан переходил от одного к другому, делая распоряжения. Одному из них было поручено наблюдать за телом убитого.

   Индейцы стараются всегда унести своих убитых, чтобы неприятель не мог их оскальпировать. Но за этим никто не приходил. Все было тихо; со стороны мельницы не доносилось ни одного звука. Через полчаса начало светать.

   - Я думаю, Джойс,- сказал капитан,- что сегодня утром уже нельзя ждать нападения; кругом все так тихо.

   - Я посмотрю сейчас с верхушки крыши.

   Но едва только он взобрался туда, как из леса раздался выстрел. Было очевидно, что неприятель недалеко и что за домом внимательно следят. Услышав выстрел, Плиний младший присел, Джеми спрятался за трубу, Блоджет следил за направлением пуль. Капитан и Джойс вглядывались в опушку леса.

   Хорошо, что Джеми Аллен сообразил стать за трубу: пуля ударилась в нее, отбила кусок кирпича и упала на крышу. Джойс подошел, поднял сплющенный свинец и хладнокровно начал рассматривать его.

   - Неприятель нас осаждает, ваша честь,- сказал он, - но не хочет сейчас идти на приступ. Осмелюсь сказать, что следует оставить часового на этой террасе, чтобы неприятель не подошел к нам незамеченным.

   - Я с тобой совершенно согласен; оставим здесь Блоджета. Ему можно доверить. Надо будет только внушить ему, чтобы он не забывал наблюдать и с задней стороны "хижины", ведь опасность часто приходит с той стороны, откуда ее всего меньше ждешь.

   Блоджета оставили, а остальные спустились во двор. Капитан велел открыть ворота и в сопровождении Джойса и Аллена направился к убитому. Джеми захватил с собою лопату, чтобы зарыть труп.

   - Бедный индеец,- проговорил, подходя, капитан.

   - Взгляните, да ведь это чучело! - воскликнул Джойс, толкая его ногой.- Пуля угодила ему как раз в голову. Индейцы хотели испытать, хорошо ли смотрят наши часовые, и посадили это чучело на палисады. Вот и шест, которым поднимали его, а вот и следы ног. С вашего позволения, я отнесу чучело в дом; там оно будет очень кстати: мы поставим его к моей пушке.

   Войдя за палисады, капитан закрыл ворота и пошел в дом к жене и дочерям. Солнце взошло, и нападения ждать уже нельзя было. Вилугби отлично знал, что индейцы никогда не нападают днем.

   - Еще пережили одну ночь! - со слезами проговорила мистрис Вилугби, бросаясь на грудь к мужу.- Если бы Роберт был с нами, я была бы совсем счастлива.

   - Вы - настоящие женщины,- сказал капитан, целуя свою любимицу, Мод.- Вчера твоя мать чувствовала себя самой несчастной женщиной на свете при мысли, что на нас могут напасть индейцы, а сегодня она счастлива, что ночью нас не перерезали. Я думаю, что днем мы можем быть вполне спокойны, а ночью нас уже не будет в "хижине".

  

   Капитан серьезно решил покинуть "хижину" и сейчас же после завтрака позвал к себе в библиотеку сержанта и сказал ему о своем намерении.

   Джойс был поражен и, по-видимому, проект капитана пришелся ему не по душе. Подумав, он ответил, что считает более надежным оставаться в доме и защищаться за стенами.

   - Отступление с женщинами, да еще с багажом - дело очень трудное, ваша честь,- сказал он в заключение,- к тому же перед нами пустыня, и женщинам трудно будет пройти до Могаука.

   - Но я и не думаю идти туда, Джойс! Ты знаешь, невдалеке отсюда в новой просеке есть очень удобная хижина с великолепным лугом. Если бы нам удалось добраться до этой хижины, захватив с собою одну или двух коров, то мы могли бы в полной безопасности оставаться там по крайней мере с месяц. Что касается провизии и платья, то мы могли бы также захватить и их с собою. За день мы можем собрать и приготовить все, что нам нужно, а как только наступит ночь, покинуть "хижину", выйдя из ворот, и отсюда идти по ручью.

   Джойс слушал капитана, и его лицо все более и более прояснялось. Теперь он не считал уже план таким невыполнимым, как сначала. Вдруг вбежал Джеми Аллен и сообщил, что все рабочие вернулись в свои хижины, готовят завтрак и вообще занимаются каждый своим делом, как будто все шло своим порядком.

   Капитан быстро вбежал на площадку, чтобы самому убедиться в этом неожиданном возвращении, направил подзорную трубу на хижины и увидел, что Джеми не ошибся: из труб поднимался дым, а в садах и около хижин работали колонисты. Все были налицо, исключая Мика.

   - Посмотрите, Джойс,- сказал капитан,- с каким усердием взялись они за работу. Такое прилежание мне кажется подозрительным.

   - И заметьте, ваша честь: ни один из них не подходит на выстрел к "хижине".

   - Мне хотелось бы рассеять их хорошим залпом,- заметил капитан.- Пули произвели бы эффект.

   - А животные! Вы можете так убить и лошадь, и корову! - заметил практичный Джеми Аллен.

   - Это верно, Джеми! Да я и без того не стал бы стрелять в людей, которые еще так недавно были моими друзьями. Я не вижу, Джойс, чтобы у кого-нибудь из них были ружья.

   - Ни у кого нет. Неужели индейцы ушли?

   - Хотел бы я их всех рассеять залпом.

   - Вряд ли. Нет, сержант, они затевают для нас какую-то ловушку, и нам надо быть настороже.

   Джойс молча наблюдал за всем происходившим, потом приблизился к капитану, отдал честь по-военному и сказал:

   - Если одобрит ваша честь, мы можем сделать вылазку и привести двух или трех из беглецов. От них мы узнаем, что затевают остальные.

   - Но в это время "хижина" останется без защиты; нет, спасибо, сержант, за твое предложение и твою храбрость, но осторожность прежде всего.

   - Это правда,- раздался голос Мика из слухового окна, у которого стоял капитан.

   Тотчас и сам он вылез на площадку. Джойс вопросительно посмотрел на капитана, как бы ожидая приказания схватить вернувшегося беглеца.

   - Ты меня очень удивил О'Гирн,- заметил капитан.- Ты бежал вместе с Ником. Объясни, что все это значит?

   - О, я охотно объясню. Это все Соси-Ник виноват. Но если бы я не ушел с ним, то вы ничего не знали бы о майоре, о господине Вудсе, об индейцах и обо всем остальном.

   - О моем сыне, Мик? Ты видел его? Ты знаешь что-нибудь о нем?

   Мик принял таинственный вид и, указывая на Джеми Аллена, произнес многозначительно:

   - Сержант вам, конечно, почти что родной, но совсем не для чего рассказывать о наших секретах перед посторонними.

   - Пойдем в библиотеку. Джойс, ты также ступай с нами.

   - Прежде всего, О'Гирн,- спросил капитан, как только они втроем вошли в библиотеку,- скажи мне, почему ты ушел от нас?

   - Ушел! Неужели вы думаете, что я могу покинуть вас?

   Это было сказано с неподдельной искренностью.

   - Зачем же ты ушел, и еще с Ником?

   - Не я увел Ника, а он меня... Видите, Ник мне дал четыре палочки: столько историй я вам должен рассказать.

   И Мик начал рассказывать о своем путешествии. Прежде всего Ник спросил у него, любит ли он капитана и его семейство. Получив утвердительный ответ, Ник, с своей стороны, уверил, что тоже очень любит их, и предложил Мику пойти на разведки о майоре и попытаться его спасти. Тот согласился. Вылезши из слухового окошка, они с помощью одеяла и простыни спустились на землю. Здесь Мик задал вопрос, как им незаметным образом перелезть через палисады, но Ник, дав ему знак молчать, подошел к тому месту в палисаде, где была сделана лазейка.

   Услышав о существовании лазейки, капитан страшно удивился и сейчас же отправился с сержантом и Миком осмотреть ее. Действительно, в палисаде было проделано отверстие; жерди были подпилены и вставлены на прежние места. Все это было сделано очень тщательно, и лазейка была совершенно неприметна; но стоило только немного раздвинуть эти жерди, чтобы образовалась большая щель, вполне достаточная для того, чтобы пролезть человеку. Нельзя было сомневаться, что все колонисты прошли именно здесь.

   Осмотрев отверстие, все трое вернулись в библиотеку, и Мик продолжал свой рассказ.

   Выйдя из палисадов, товарищи направились к мельницам. Подойдя к скалам, Ник спрятал своего спутника в пещере и пошел дальше один. Около часа прождал его Мик; наконец индеец возвратился и велел ему следовать за собой; молча; с большой предосторожностью он подвел его к молочной мельника, в которой находился Роберт Вилугби. Из молочной выходило крошечное оконце, в которое майор мог переговорить с Миком.

   Вот что поручил майор передать отцу.

   С ним обращались хорошо, но подозревали в нем шпиона. Бежать ему казалось невозможным. Он советовал отцу держаться в "хижине" до последней крайности, так как сдаваться на капитуляцию считал небезопасным в виду того, что среди индейцев не было начальника. С майором почти не разговаривали, да и мало кто умел говорить по-английски, хотя среди них было порядочно белых. Вудса он не видел и ничего не слыхал о нем.

   Рассказ Мика совершенно изменил план капитана. Так, увидев отверстие в палисадах, капитан хотел сейчас же распорядиться заделать его, но, вспомнив, что оно может пригодиться ему самому для отступления, он решил не трогать его и даже поспешно отошел от этого места, чтобы как-нибудь случайно не привлечь к нему постороннее внимание. Дослушав до конца рассказ ирландца, капитан решил попытаться освободить сына.

  

   В то время как капитан обсуждал с Джойсом план вылазки, Мик отправился завтракать. С важностью ответив на несколько вопросов любопытных негров, он послал маленькую негритянку к мистрис Вилугби с дочерьми, прося позволения войти к ним, на что тотчас же получил разрешение. Он передал им, что видел майора, что принес им от него поклон и просьбу не беспокоиться, так как он надеялся, что все кончится благополучно. Между тем Мик передал Мод, незаметно для других, маленькую серебряную коробочку от Роберта. Она давно видела ее у брата, но, несмотря на все просьбы сестер показать, что в ней находится, Роберт ни за что не соглашался ее открыть, говоря, что там тайна всей его жизни. И вот теперь эту коробочку он прислал ей, и какое волнение охватило Мод, когда в ней она нашла свою собственную прядь волос!

   Переговорив с Джойсом, капитан вошел в комнату жены, где собралась вся семья. Лицо его было грустно и задумчиво, что сейчас же бросилось в глаза мистрис Вилугби.

   - Верно, случилось что-нибудь плохое, Гуг, что ты так печален?

   - Ты знаешь, Вильгельмина,- проговорил капитан,- я никогда не скрывал от тебя никакой опасности, даже тогда, когда я был в строю.

   - И ты видел, что я никогда не беспокоилась понапрасну.

   - Правда, и потому я был всегда откровенен с тобою.

   - Мы понимаем друг друга, Гуг! Скажи мне теперь, какое еще несчастье угрожает нам?

   - Ничего особенного, Вильгельмина; я хочу только вместе со всеми белыми, которые остались у меня, пойти освободить Боба из рук неприятеля. Часов на пять или на шесть вам придется остаться в "хижине" только с неграми и женщинами. Нападения в это время быть не может, так что в этом отношении вам бояться нечего.

   И капитан Вилугби подробно рассказал все, что слышал от Мика, а также и свой план освобождения сына. Через полчаса все были готовы отправиться в путь.

  

   Джойс, Блоджет, Джеми и Мик уже ожидали капитана.

   Блоджет первый пролез в щель и пополз к ручью; густой кустарник закрывал оба берега, и в нем свободно можно было спрятаться. Из окна ему по веревке спустили ружья. Все это делалось с большими предосторожностями, и никто не показывался у окна. Как только Блоджет отвязывал ружье, он дергал за веревку, чтобы ее поднимали вверх. Скоро все оружие уже лежало на берегу ручья.

   Потом все поодиночке пробрались так же, как и Блоджет, и с теми же предосторожностями. У каждого был пистолет и нож. Через полчаса все четверо были уже вооружены и, спрятавшись в кустарниках, ожидали своего начальника.

   Капитан отдал свои последние распоряжения. Плинию старшему было поручено следить за всем, особенно же смотреть, чтобы ворота все время были закрыты.

   Капитан Вилугби молча подвигался со своими спутниками. Он был в американской охотничьей блузе, в которой трудно было узнать его издали. Дойдя до подножия скалы, он крикнул Плинию старшему, стоявшему на крыше, чтобы тот посмотрел, что делают колонисты.

   - Все работают по-прежнему. Джоэль пашет, и никто не смотрит сюда! - ответил негр.

   Ободренный этим, маленький отряд двинулся вперед по ручью, в лес. Стоял уже сентябрь, и вода в ручье упала так низко, что по камешкам можно было свободно пройти у берега, не замочив ног. По узкой тропинке они дошли до того места в лесу, откуда открывался чудный вид на "хижину". Капитан условным знаком спросил у Плиния о колонистах, на что получил самый благоприятный ответ.

   Капитан Вилугби молча подвигался со своими спутниками вперед; даже болтливый Мик не проронил ни одного слова. Из предосторожности не наступали даже на сухие ветки, чтобы неосторожным треском не выдать своего присутствия.

   За хижинами рабочих в лесу слышен был стук топоров. Между хижиной и просекой проходить было слишком рискованно; надо было обойти неприятельский лагерь, углубившись в лес. Заблудиться они не могли, так как капитан и Джойс захватили с собою карманные компасы.

   Через полчаса они достигли вершины холма, который оканчивался у мельницы. С него они спустились прямо в овраг, продолжая подвигаться вперед. Стук топоров раздавался все громче и громче. Капитан решил пойти с Джойсом разузнать, что делается дальше, а отряд свой спрятал под упавшим деревом, чтобы на них не наткнулся какой-нибудь индеец.

   - Держите влево,- предложил Джойс.- В этом направлении есть скала, откуда нам хорошо будет видна просека, а также и "хижина". Я часто отдыхал там во время охоты.

   - Я вспоминаю это место, Джойс,- произнес капитан.

   Через несколько минут они были уже на скале, окруженной кустарником. Сквозь него хорошо можно было разглядеть, что делается вокруг. Посреди просеки был устроен бивуак, а вокруг него были навалены деревья. Было очевидно, что всем этим распоряжались люди уже сведущие, знакомые с приемами пограничной войны. В эту минуту никто ничего не делал в лагере. Часовых также не было видно, и сержанту казалось, что их всех очень легко можно спугнуть несколькими выстрелами. Некоторые из них сидели около засек; другие ходили взад и вперед, разговаривая между собою; несколько человек лежало, время от времени поднимая голову.

   Передвинувшись шага на два в сторону, капитан увидел "хижину"; там все было спокойно. Вдруг раздался легкий шорох. Капитан обернулся. На него сверкнули два блестящих глаза и показалось смуглое лицо индейца. Пораженный этим, капитан моментально схватил свой нож и занес его над головой краснокожего, но Джойс вовремя успел удержать его руку.

   - Это Ник, ваша честь! Он друг нам или враг?

   - Пусть нам он скажет это сам,- ответил капитан, опуская руки.

   Ник спокойно подошел к ним. Во взгляде его было что-то зловещее. Оба солдата сознавали, что Ник легко может выдать их, и тревожно ожидали, что будет дальше. Случайно Ник стал как раз против отверстия, в которое виднелась "хижина". При виде ее взгляд его начал смягчаться, и лицо мало-помалу приняло обычное выражение.

   - Женщины в вигваме,- сказал тускарора, указывая рукой на дом.- Старая и молодые женщины добрые. Вайандоте заболел, они заботились о нем. Кровь течет в жилах индейца. Никогда он не забывает добра, никогда не забывает зла.

  

   Ник несколько минут молча смотрел на "хижину", потом повернулся к своим собеседникам и резко спросил:

   - Зачем пришли сюда? Чтобы враги были между вами и вигвамом?

   Ник старался говорить совсем тихо, как бы боясь, чтобы враги не открыли их присутствия. Это показалось капитану добрым признаком.

   - Могу я довериться тебе, как другу? - спросил он, пристально глядя на индейца.

   - Почему нет? Ник не воин, его нет. Ник никогда не вернется. Вайандоте воин!

   - Хорошо, Вайандоте. Но объясни мне сначала, почему ты ушел из "хижины" прошлой ночью?

   - Почему оставил вигвам? Потому что надо было! Вайандоте приходит и уходит, когда захочет. Мик также ушел, чтобы видеть вашего сына.

   - Не можешь ли ты мне что-нибудь сказать о Джоэле и остальных колонистах?

   - Капитан сам видит. Они работают. Томагавк зарыт в землю. Им надоело идти по тропинке войны.

   - Я это вижу. Но не знаешь ли ты, заодно ли колонисты с этими индейцами?

   - Не знаю, но вижу; посмотрите на индейца, что рубит. Это бледнолицый.

   - Я уже заметил, что здесь не одни краснокожие.

   - Капитан прав. Вон тот могавк враг Ника!

   На мгновение лицо Ника исказилось яростью, и он с угрожающим жестом протянул руку по направлению к индейцу, о котором говорил. Тот стоял, прислонившись к дереву, так близко от скалы, что легко можно было разглядеть черты его лица.

   - Ты сказал, что Ника здесь нет.

   - Капитан прав. Ника не было здесь, на счастье этой собаки. Слишком недостойно для Вайандоте прикасаться к нему. Но зачем вы пришли сюда?

   - Так как я вижу, что мне нечего скрывать от тебя, Вайандоте, то и скажу тебе откровенно. Но прежде скажи мне, зачем ты здесь и как отыскал нас?

   - По следам. Узнал следы капитана, сержанта и Мика и пошел по ним.

   - Я надеюсь, что ты мне друг, и открою тебе, что мы пришли сюда освободить сына... и ты мог бы нам помочь, если бы захотел.

   Тускарора согласился, и все трое пошли к спрятанным за дерево товарищам. Те были очень довольны, увидев Ника, который был прекрасным стрелком и отлично знал все тропинки в лесу.

   - Кто пойдет впереди? Капитан или Ник? - спросил тускарора.

   - Я,- ответил капитан,- а Ник пойдет рядом со мной. Ступай как можно осторожнее и не говори ни слова.

   Во время войны по лесным тропинкам все, обыкновенно, ходят друг за другом, стараясь ступать на след переднего, но теперь капитан поставил Ника рядом с собой, не вполне доверяя ему.

   Молча, принимая все меры предосторожности, они благополучно прошли по скалам и остановились невдалеке от мельницы. Здесь капитан повторил Джойсу свои наставления, стараясь говорить как можно тише. Он велел Джойсу остаться здесь с товарищами и ждать его возвращения. Сам же он хотел прежде всего сходить на разведки к молочной, в которой сидел Роберт. Она была вся окружена кустарниками и молодыми деревцами и стояла несколько поодаль от других зданий.

   - Джойс! - сказал капитан, сжимая руку сержанта.- Трудное дело предстоит нам. Если со мною случится что-нибудь, помни, что моя жена и дочери остаются под твоей защитой.

   - Все приказания вашей чести будут в точности исполнены, капитан.

   Капитан и Ник отправились осторожно вперед. Все смолкло. Прошло полчаса. Вдруг со стороны мельницы раздался крик и вслед за ним смех. Все встрепенулись, схватились за оружие, прислушиваясь, что будет дальше. Но все стихло, и так прошло еще с полчаса. Джойс начал беспокоиться и готовился уже спуститься вслед за капитаном, как по тропинке раздались шаги: к ним медленно подходил Ник. Тускарора был спокоен, только глаза его, казалось, искали кого-то.

   - Где капитан? Где майор? - спросил он.

   - Ты сам нам скажи об этом, Ник,- ответил Джойс.- Мы не видели его с тех пор, как вы ушли с ним.

   Этот ответ, по-видимому, очень удивил Ника, и он не старался скрыть своего изумления.

   - Здесь оставаться опасно,- пробормотал он.- Уже поздно.

   - Но где ты оставил капитана? - спросил Джойс.

   - Позади молочной в кустарниках.

   - Нужно пойти туда. Может быть, с ним сделалось дурно.

   Все были согласны, и Джойс отправился к молочной в сопровождении Ника, хотя и не без некоторого колебания: ему очень не хотелось нарушать приказание капитана ждать его возвращения.

   Вскоре они были уже там, и Джойс увидел капитана, который сидел на обломке скалы, прислонившись к стене. Казалось, он был без сознания, Джойс поспешно взял его за руку и приподнял было, но тут только с ужасом заметил, что капитан уже мертв. Лужа крови на земле показывала, что капитан убит. Удар был нанесен ножом прямо в сердце.

   Джойс был человек очень крепкого сложения. Взвалив себе на спину тело убитого, он понес его к тому месту, где остались товарищи. Ник молча следил за всеми его движениями и помогал нести капитана. Скоро они подошли к своим. Все были в отчаянии и, внимательно осмотрев труп, пришли к заключению, что убийство было совершено уже около часа назад. Но надо было торопиться. Устроив носилки из ружей, положили на них капитана и двинулись в путь в тяжелом молчании. Ник шел впереди и тщательно выбирал дорогу поровнее, чего прежде никогда не делал. Через два часа они дошли до того места, где надо было идти по ручью.

   - Положите тело на землю,- дрожащим голосом скомандовал Джойс.- Нужно хорошенько обдумать, как поступить нам теперь.

   Тело опустили в траву. Все были взволнованы.

   Идти дальше было нельзя. Из "хижины" могли увидать их, и неизвестно, что могло бы случиться с мистрис Вилугби, Беллой и Мод. Кому-нибудь из них нужно было пойти вперед, чтобы подготовить женщин к печальному известию. Никто не соглашался взять на себя это тягостное поручение.

   - Ник пойдет,- сказал спокойно индеец.- Он привык приходить с известиями. Он часто их приносил капитану, он послужит ему еще раз.

   - Хорошо, Ник, ступай, но помни, что с женщинами надо говорить мягко и не сразу говорить о случившемся.

   - О, да! У сквау мягкое сердце. Ник это знает. У него была мать, была жена, была дочь.

  

   По мере того как удалялся Ник от тех, кого оставил с мертвым телом, шаги его все более и более замедлялись. У скалы он совсем остановился и присел на камень. Потом он вынул свой нож, на котором виднелись следы крови, и заботливо обмыл его в ручье.

   Сначала на лице тускароры появилось дикое выражение; потом понемногу черты лица смягчились и приняли кроткий, даже ласковый отпечаток.

   - Спина Вайандоте не болит больше,- прошептал он.- Старые раны зажили. Зачем капитан трогал их? Он думал, что индеец ничего не чувствует. Иногда это хорошо, иногда дурно. Зачем грозил Вайандоте, что еще побьет его, когда шел в неприятельский лагерь? Нет, спина теперь здорова.

   Ник поднялся, посмотрел на солнце, чтобы определить время, взглянул на "хижину", на рабочих, как бы соображая план защиты дома, хозяина которого убил часа три назад, и направился к воротам. Они были заперты. Он постучал.

   - Кто там? - спросил Плиний старший.

   - Друг. Отворите ворота. Меня прислал капитан.

   Все негры в доме