Купер Джеймс Фенимор - Морские львы

й. Я признаюсь, что для меня здесь много непонятно, потому что хозяин судна говорил мне, что он слышал от капитана брига, что на картах старого моряка можно найти довольно важные подробности.

   Пратт затрясся, он видел в этом доказательство тому, что умерший говорил о своей тайне другим. Для человека, каков был Дагге, было очень естественно хвалиться своими картами, так что Пратт предвидел, что с этой стороны могут быть затруднения. Однако, он счел за лучшее молчать. Незнакомец, который, казалось, мало думал о старых рубашках и старом платье, принялся опять рассматривать карту и довольно близко от того места, где были обозначены острова тюленей, старательно вычищенные Праттом.

   - Я никак не могу понять того, как человек, пользовавшийся столько времени картою, не сделал на ней никаких отметок,- сказал Дагге.

   Он, казалось, говорил с упреком.

   - Вот подводные камни среди моря,- продолжал Дагге,- там, где, я уверен, вода кишит рыбою; тут должны быть и острова. Что вы думаете об этом, капитан Гарнер?- сказаь Дагге, кладя палец на то место, где еще утром Пратт так старательно выскоблил острова.- По крайней мере, не заметите ли вы того, что это место было тщательно обозначено, и потому часто к нему возвращались, хотя заметок тут не видно.

   - Это мели,- отвечал, смеясь, Гарнер,- посмотрите... Там не может быть земли, потому что сам капитан Кук не заходил так далеко на юг.

   - Вы часто бывали в море, капитан Гарнер?- спросил Дагге.

   - Я кормлюсь этим ремеслом,- откровенно отвечал молодой человек.- Впрочем, я не занимаюсь морскими картами, они могут служить тогда только, когда корабль в дороге. Что касается китов и тюленей, то желающие найти их должны их теперь искать, как я уже сказал моему хозяину. Говорят, что прежде кораблю стоило только поднять паруса, чтобы бросить гарпун, но это время, капитан Дагге, прошло, и надо искать китов в открытом море.

   - Судно, которое я видел у берега, не назначено ли для китовой ловли? Оно немного мало для этого промысла. Корабли подобного размера годятся лишь для ловли у берегов.

   - Попробуем и узнаем, к чему оно годно,- уклончиво сказал Гарнер.- Что вы думаете об экспедиции на Новую Землю?

   Виньярдец бросил нетерпеливый взгляд, который значил: "Скажите это морякам!" - и развернул вторую карту, которую до того еще не рассматривал.

   - Конечно,- прошептал он достаточно громко, так что Пратт мог слышать его, - вот карта Западной Индии и всех местностей, на ней находящихся.

   Эти слова, сказанные Дагге, объяснили Пратту, что незнакомец кое-что знал и об этом, и беспокойство скряги увеличилось. Теперь он убедился, что благодаря хозяевам судна и брига родные Даге, имели сведения, на основании которых надеялись составить себе состояние, и что племянник Дагге прибыл из Ойстер-Понда для тщательного изучения морских карт.

   Он радовался, что успел во-время вычистить необходимые пометки, находившиеся на картах.

   - Капитан Гарнер,- сказал виньярдец, держа карту к свету;- посмотрите, пожалуйста, здесь. Не кажется ли вам, что на этой стороне были какие-то заметки, и что здесь слова, находившиеся на карте, выскоблены?

   В это время Пратт смотрел через плечо Росвеля Гарнера и был очень счастлив, видя, что незнакомец положил палец на точку, бывшую на сотни миль от того места, где, по его мнению, находилось сокровище пирата.

   - Странно, что такой старый моряк, пользуясь так долго одною картою, не оставил на ней никаких заметок,- вновь повторил с удивлением и досадой незнакомец.- Все мои карты покрыты заметками, как будто я хотел сделать из них книгу для моего собственного употребления.

   - Склонности и привычки различны,- равнодушно отвечал Росвель Гарнер.- Есть моряки, которые постоянно отыскивают утесы и не перестают записывать их на своих морских картах; но я никогда не видел, чтобы они получили от этого какую-нибудь выгоду.

   - Что вы скажете о заметках охотника за тюленями, обозначившего на своей карте остров, на котором тюлени ходят толпами по берегу, как стадо свиней? Назовете ли вы такие карты сокровищем?

   - Это совсем другое дело, - отвечал, смеясь, Гарнер, - хотя я и не думаю, чтобы в этом чемодане можно было найти подобное сокровище.

   - Я не вижу, господин Пратт, необходимости более утруждать вас. Мой дядя был не очень богат, это ясно, и если я желал иметь более, чем оказалось, так это потому, что я и сам небогат. Если же умерший оставил какие-нибудь долги, так я готов заплатить их.

   Вопрос был сделан очень вяло, так что Пратт сначала не знал, что и ответить. Он подумал о своих десяти долларах, и скупость у него одержала верх над благоразумием.

   - Без сомнения, доктору Сэджу надобно бы заплатить, но ваш дядя, пока он жил, сам уплачивал свои расходы, Я думаю, что вдова, заботившаяся о нем, имеет право на что-нибудь лишнее, и еще нынче утром я дал ей десять долларов, которые вы можете, по вашему желанию, отдать мне или нет.

   Капитан Дагге тотчас же отдал эту сумму Пратту. Потом он положил карты на место и, не открывая маленького ящичка, находившегося в чемодане, запер этот чемодан и положил ключ в карман, говоря, что увезет все это, чтобы избавить Пратта от всякого беспокойства. Потом он спросил адрес вдовы Уайт, с которой пожелал поговорить, прежде чем оставит Ойстер-Понд.

   Вдова Уайт приняла капитана Дагге с явным удовольствием.

   - Я уверен, что жизнь с моим дядею была для вас приятна,- сказал племянник.- Виньярдцы люди простые.

   - Это правда, капитан Дагге! Но совсем было другое во время посещений Пратта.

   - А Пратт часто приходил сюда?

   - Часто. Когда они бывали вместе, так все говорили об островах и тюленях.

   - В самом деле?- вскричал племянник.- Да что же они могли говорить о подобном предмете? Острова и тюлени совершенно чуждый разговор для умирающего.

   - Я знаю это,- отвечала вдова,- и, слушая их, хорошо это понимала, но что могла сделать тут бедная женщина?

   - Этот разговор происходил при вас, в вашем присутствии?

   - Совсем нет. Они говорили, а я слушала, что они говорили, как это случается, если бываешь недалеко от разговаривающих.

   Незнакомец не удивился. Он сам родился в стране, где жители обладали в совершенстве даром сплетни.

   - Да,- сказал Дагге,- есть вещи, которые узнаются сам не знаешь как. Итак, они разговаривали об островах и тюленях?

   На этот вопрос вдова отвечала со всеми подробностями, которые могла только припомнить. По мере того, как она рассказывала о тайных совещаниях Пратта со старым матросом, внимание незнакомца увеличивалось. Вдова Уайт ничего не пропустила из того, что слышала, и прибавила еще изрядное количество того, чего не слыхала.

   Капитан Дагге привык к подобным рассказам и знал, какого доверия они заслуживали. Он слушал, веря только половине того, что ему рассказывали, и благодаря своей опытности успел определить в рассказе этой женщины вероятное от невероятного. Но то обстоятельство, что вдова Уайт не была при самых главных разговорах, сообщило ее повествованию неясность. Вообще капитан Дагге не сомневался в том, что Пратт знал о существовании островов. Покупка и снаряжение "Морского Льва" могли достаточно убедить человека с его умом, что дело идет об экспедиции за тюленями.

   Свидание капитана Дагге и вдовы продолжалось более часа и они расстались друг с другом в самых лучших отношениях. Правда, капитан ничего не дал вдове, но он полагал, что совсем расквитался, отдав Пратту деньги, которые тот израсходовал; зато он слушал с удивительным терпением, а это у больших говорунов составляет примерную заслугу. При прощании они условились писать друг другу,

   В этот же день капитан Дагге отослал чемодан своего дяди в Саг-Гарбур, а следом за ним отправился и сам. Он также употребил час или два на расспросы о состоянии оснастки "Морского Льва" и о времени его отплытия.

   Об этом снаряжении в Саг-Гарбуре много говорили.

   Ночью моряк сел на свою китоловную шлюпку и один отправился в Виньярд. Это для него ничего не значило, потому что он в этой шлюпке часто боролся с морем, когда плавал за лоцмана перед кораблями, идущими в порт.

  

  

   Посещение капитана Дагге ускорило оснащение "Морского Льва". Пратт знал хорошо характер моряков островитян, а потому не мог не обратить внимания на такой важный случай. Он ничего не знал, что могли сказать виньярдцам об его тайне, но он не сомневался в том, что они довольно знают о ней и что посещение капитана Дагге ускорит их отправление к южным морям.

   Филипп Газар, морской офицер, получил приказание не терять времени, и люди, уже набранные для путешествия, начали переплывать пролив и показываться на палубе шхуны. Что касается "Морского Льва", то на нем уже было все необходимое, и Пратт начал волноваться по поводу того, что еще не прибыли самые опытные матросы, которых отыскивал Филипп Газар и которых хотел иметь капитан Гарнер. Их требовалось два-три человека.

   Достойный арматор совсем не подозревал того, что виньярдцы подкупили этих людей и мешали им заключить договор с Филиппом Газаром, желая тем выиграть время для оснащения другого "Морского Льва", которого они почти уже с месяц снаряжали. Они купили этот корабль в Нью-Бедфорде, желая воспользоваться теми неполными сведениями, которые они получили от капитанов брига и шхуны. Сходство в имени судов было случайностью или, точнее сказать, оно было внушено общим характером предприятия.

   После нескольких дней отсрочки Газар прислал из Бонингтона человека по имени Уотсона, известного в качестве опытного охотника за тюленями. Этот матрос показался прекрасным, и за отсутствием двух своих товарищей, которые занимались наборкою людей, Росвер Гарнер, для которого командование было еще делом новым, часто советовался с этим опытным моряком. Для Пратта было большим счастьем, что он не открыл ни одной из своих двух тайн молодому капитану. Гарнер знал только, что шхуна должна итти на охоту за тюленями, морскими львами и другими подобными животными, но ему еще ничего не было навестно о тайне Дагге.

   Осторожность Пратта была тем более кстати, что Уотсон не имел никакого намерения отправляться из Ойстер-Понда и уже поступил на службу виньярдского "Морского Льва", которого купили в Нью-Бедфорде и снаряжение которого тогда заканчивали. Одним словом, Уотсон был шпион, подосланный виньярдцами для того, чтобы выпытать намерения арматора шхуны. Его целью было вкрасться в доверие к Гарнеру и точнее разведать о состоянии дел.

   В таком положении были дела в Ойстер-Понде в следующую неделю после посещения капитана Дагге. Шхуна была совершенно готова к отплытию, и капитан Гарнер начинал поговаривать об оставлении берега. Опытные люди, которых он ждал, еще не прибыли, и молодой капитан выказывал большое нетерпение.

   - Я не знаю, что делают Газар и Грин!- кричал однажды своему арматору Росвель Гарнер с кормы, на которой стоял. Пратт был на берегу, а Уотсон работал на вахте.- Они так долго живут на земле, что могли бы набрать двенадцать человек, а нам недостает еще только двоих, конечно, в том случае, если вот этот даст обязательство, которого он еще не подписывал. Кстати, Уотсон, скоро мы увидим твой почерк?

   - Я неуч, капитан Гарнер, и мне нужно много времени на то, чтобы подписать свое имя.

   - Да, да, ты осторожный молодец, и тем ты мне еще более нравишься. Но у тебя было достаточно время для размышления.

   - Капитан Гарнер,- сказал Пратт, слышавший весь этот разговор,- надо бы узнать, хочет ли вообще этот человек поступить на шхуну или нет?

   - Я наймусь сейчас же,- сказал Уотсон,- но только я должен знать прежде то, на что я пускаюсь. Если бы мне сказали, к каким островам отправится корабль, тогда это могло бы дать мне решимость.

   Этот вопрос был предложен искусно, хотя и терял свою силу вследствие осторожности Пратта, который не сообщил своей тайны даже капитану своей шхуны. Если бы Гарнер действительно знал, куда шел, то желание нанять столь опытного человека, как Уотсон, могло бы вынудить его на какое-нибудь безрассудное признание. Ничего не зная сам, он принужден был ответить то, что счел лучшим.

   - Ты спрашиваешь, куда мы идем? Мы идем на охоту за тюленями и будем отыскивать их везде, где только их можно найти.

   - Да, да, сударь,- сказал, смеясь, Уотсон,- выходит: ни там, ни тут, вот и все.

   - Капитан Гарнер,- сказал Пратт,- это похоже на шутку, и надо либо нанять этого человека, либо взять на его место кого-нибудь другого. Сойдите на берег, сударь, я дома хочу поговорить с вами о делах.

   Тон Пратта удивил равным образом и капитана и моряка. Что касается Гарнера, то он прежде, чем отправиться в дом Пратта, где ожидал встретить Марию, сошел с кормы и надел черный галстук. В то время, как капитан занимался переменой своего туалета, Уотсон спустился с вант {Ванты - система снастей на корабле. (Прим. ред.)}, а когда молодой капитан отправился к Пратту, Уотсон подозвал Бетинга Джоя, который ловил недалеко от берега рыбу. Через несколько минут Уотсон сидел в лодке Джоя вместе со своим мешком - он не привез чемодана - и направлялся к порту. В тот же день он отплыл на дожидавшемся его китоловном боте и вез в Гольм-Голь известие, что "Морской Лев" будет готов к отплытию на следующей неделе.

   "Морской Лев" из Гольм-Голя кончал уже свои приготовления с неутомимой деятельностью, и не было ничего невероятного в том предположении, что он сможет отправиться в путь одновременно со своим соперником.

   Между тем в Ойстер-Понде Пратт взошел на крыльцо своего дома впереди Росвеля Гарнера. Притворив дверь и заперев ее, к великому удивлению Росвеля, на ключ, старик серьезно посмотрел на молодого моряка, давая ему таким образом понять, что будет говорить с ним о предмете большой важности.

   Гарнер не знал, что и подумать, но надеялся на то, что Мария будет главным предметом этого разговора.

   - Сначала, капитан Гарнер,- сказал старик,- прошу вас произнести клятву.

   - Клятву, господин Пратт! Это что-то новое в охоте за тюленями.

   - Да, сударь, клятву, которая после произнесения ее должна быть сохраняема ненарушимо. Эту клятву я ставлю условием для всех дел между нами, капитан Гарнер!

   - Если нужно, то я дам обещание.

   - Хорошо. Я прошу вас, Росвель Гарнер, обещать, что вы никому не сообщите тех тайн, которые я вам открою, иначе как при условиях, которые я сам вам предпишу, а также, что вы не воспользуетесь ими для чьих-либо выгод и останетесь во всем верны принятым обязательствам.

   После этого Пратт открыл ящик и вынул из него две карты, те самые, на которые внес заметки Дагге.

   - Капитан Гарнер,- сказал Пратт, раскладывая на постели карту Южного Океана,- вы меня знаете очень давно и, наверное, удивляетесь тому, что я в мои лета занялся в первый раз снаряжением корабля.

   - Я надеялся,- сказал Росвель Гарнер,- что в том, что вы хотели сказать мне, будет несколько слов о Марии.

   - Предмет, о котором я намерен говорить с вами,- сказал Пратт,- будет любопытнее полусотни Марий. Что же касается моей племянницы, Гарнер, то если она согласна, я не имею ничего против. Но посмотрите на эту карту... глядите внимательно и скажите мне, не найдете ли вы на ней чего-нибудь нового или замечательного.

   - Она напоминает мне время, давно прошедшее; вот острова, которые я посещал и которые я знаю. Но что это такое? Острова, нарисованные карандашом, с цифрами широты и долготы? Кто сказал, что там есть земля, господин Пратт, если я только могу предложить вам подобный вопрос?

   - Я говорю, что это хорошие острова для охотников за тюленями. Эти острова, Гарнер, могут составить ваше счастье, а также и мое. Что за дело до того, почему я отправляю "Морского Льва" именно туда? Наполните его жиром, костью, кожами и приведите назад как можно скорее.

   - О, если в самом деле там есть острова, то я не сомневаюсь в этом. Но это могут быть ложные острова, которые моряку показались только в тумане. Карты океана наполнены подобными островами.

   - Нет, это совсем не то, это настоящая земля, как я слышал от человека, который ходил по ней.

   - Эта широта слишком высока для того, чтобы к ней итти. Сам Кук не заходил так далеко.

   - Не говорите о Куке. Он был королевский моряк, а мой охотник за тюленями был американец. Что королевский моряк видел, то американец должен найти! Вот острова, их три. Вы найдете их, и на их берегах будет столько же животных, сколько раковин на берегу.

   - Я надеюсь, что если там есть земля и если вы рискуете шхуною, то я постараюсь отыскать ее. Но все-таки я попрошу вас написать мне приказание плыть так далеко.

   - У вас будет все, что только человек может требовать. На этот счет между нами не может быть недоразумений; я сам отвечаю за ту опасность, которой подвергаю шхуну, и только частным образом прошу вас поберечь ее. Итак, отправляйтесь к этим островам и наполняйте трюм шхуны. Но, Гарнер, это еще не все. Тотчас же, как шхуна будет полна, вы отправитесь к северу и выйдете из льдов как можно скорее.

   - Именно это я сделал бы и в том случае, если бы вы мне этого не говорили.

   Пратт развернул вторую карту, которая заняла на постели место первой.

   - Вот,- закричал он голосом, в котором было что-то торжественное,- истинная цель путешествия!

   - Этот берег! Но, господин Пратт, это северная широта... и вы, говоря, что я должен итти на юг для того, чтобы дойти туда, заставляете меня проделать дальнюю дорогу.

   - Хорошо иметь две струны на своем луке, и когда вы узнаете то, что вы должны привезти из этой страны, тогда поймете и то, почему я посылаю вас на юг прежде, чем вы воротитесь сюда с вашей кладью.

   - Там можно найти только черепах,- сказал, смеясь, Росвель Гарнер.- На этих берегах не растет ничего, кроме чахлого кустарника; водятся там еще черепахи.

   - Гарнер,- сказал торжественным голосом Пратт,- этот остров, кажущийся нам незначительным, содержит сокровище. Много времени назад пираты спрятали его там, и теперь только я один владею этой тайной.

   Молодой человек посмотрел на Пратта с удивлением, как будто он сомневался в том, что Пратт был в своем уме.

   Он хорошо знал его слабую сторону и был готов предполагать, что Пратт так много думал о деньгах, что, наконец, помешался. Потом он вспомнил умершего матроса, бесчисленные свидания, которые у него были с Праттом, внимание, которое последний всегда ему оказывал, покупку шхуны и неожиданное и внезапное снаряжение ее... и понял все.

   - Дагге сказал вам это, господин Пратт,- заметил Гарнер,- и не он ли вам говорил об островах морских тюленей?

   - Допустим, что это так! Почему же Дагге не мог этого сказать так же, как и всякий другой человек?

   - Я полагаю, господин Пратт, что вы не надеетесь извлечь больших выгод из этой второй части путешествия?

   - Тут-то, Гарнер, я и надеюсь на большие выгоды. И вы сами согласитесь с этим, когда узнаете всю историю.

   Пратт после этого рассказал все подробности сообщения, сделанного пиратом.

   Сначала молодой человек слушал рассказ спокойно, потом с любопытством, наконец, с уверенностью, что все это справедливее, чем он прежде предполагал.

   - Необычайно!- вскричал Гарнер.- Это самая необыкновенная история из всех, мною слышанных! Возможно ли, чтобы так долго и давно не вспоминали о таком множестве серебра и золота.

   - Три пирата зарыли его, боясь доверить это экипажу своего корабля. Они сказали, что хотят ловить черепах, как и вы сами скажете, и в то время, как матросы занимались охотой, пираты отдалились от берега и положили это сокровище в трещину одного прибрежного утеса, как я уже сказал вам.

   Росвель видел, что надежды старика были слишком велики, и что им нельзя противиться, потому что здесь заговорила вся его алчность.

   - При некоторой опытности можно очень легко придать лжи вид правды. Но сказал ли этот Дагге, как велики те деньги, которые, по его словам, оставлены пиратами на этом берегу?

   - Да!- сказал Пратт, и вся его низкая и скупая душа, казалось, заблистала в его глазах при этом ответе.- По рассказу пиратов, в этом сокровище не может быть менее тридцати тысяч долларов в виде дублонов, чеканенных на королевском монетном дворе, дублонов нормального веса, по шестнадцати унций в фунте.

   - Груз "Морского Льва", если он будет хорош, будет стоить вдвое, если только найдем животных, за которыми надо охотиться.

   - Это возможно, но подумайте, Гарнер, здесь дело идет о золоте, чеканенном и блестящем.

   Росвель увидел, что все доводы будут бесполезны.

   На следующий день "Морской Лев" отошел от берега, и с шхуною можно было сообщаться только посредством лодки. Внезапное исчезновение Уотсона ускорило отъезд. Через три дня шхуна подняла якорь и поплыла. Она прошла через узкий, но глубокий пролив, отделяющий Шельтер-Айленд от Ойстер-Понда, оставляя воды Пеконик-Бея. Однако, шхуна была еще не совсем готова и бросила якорь в Гардинер-Бее, на большой дороге ко всем портам страны.

  

  

   Едва только "Морской Лев" из Ойстер-Понда бросил якорь в Гардинер-Бее, к нему подошла шлюпка, идущая с запада.

   - Это "Морской Лев" из Ойстер-Понда?- спросил командир шлюпки.

   - Да,- отвечал Гардинер.

   - Нет ли на этом корабле Уотсона, виньярдца?

   - Он был на палубе целую неделю, потом вдруг исчез. Так как он еще не подписал с нами обязательства, то я не имею права сказать, что он бежал.

   - Так он переменил свое намерение?- сказал человек из шлюпки, как будто удивленный неожиданной новостью.- Ваша шхуна отправится завтра, капитан Гарнер?

   - Послезавтра,- отвечал Росвель со своею обычной откровенностью, не подозревая, что говорил с человеком, принадлежавшим к экипажу его соперников.- Если бы Уотсон остался со мною, то я бы показал ему море, в которое никогда еще судно не кидало лота {Лот - прибор для намерения глубины. (Прим. ред.)}.

   - Да, да, он ветрен, но надежный охотник за морскими животными. Итак, вы думаете отправиться послезавтра?

   - Если мои товарищи воротятся с берега. Они писали мне вчера, что набрали людей и ожидают судна для отправки. Я здесь подожду их и возьму на борт, чтобы им не плыть напрасно до самого порта.

   - Это намного сократит их дорогу. Может быть, это они плывут в лодке?

   Росвель Гарнер тотчас же поднялся на верхние ванты и в самом деле увидел, что какое-то судно направляется по прямой линии к кораблю и находится не более, как в полумиле. Ему подали зрительную трубку, и он скоро уведомил свой экипаж, что Газар и второй офицер находились на судне с двумя моряками, и что он полагает, что теперь у него есть все необходимые ему люди. Командир шлюпки не проронил ни одного слова.

   - Вы скоро отправитесь к югу, капитан Гарнер,- проговорил незнакомец, как будто для того, чтобы поздравить Росвеля,- вот охотники, которые помогут вам.

   - Я очень рад этому, потому что нет ничего неприятнее, как ждать, если сам готов отплыть. Мой хозяин также торопится.

   - Желаю вам, капитан Гарнер, счастливого пути! Это дальнее путешествие, особенно если судно отправляется так далеко на юг.

   - А почему вы, мой друг, знаете, что таково мое назначение? Вы меня не спрашивали, куда я отправлюсь на охоту за тюленями, а у людей, занимающихся этим промыслом, нет обыкновения разглашать свои планы.

   - Все это так, но у меня есть на все это свои соображения. Теперь, когда вы уже в скором времени отправляетесь, я дам вам один совет: если вы встретите во время путешествия товарища, то не ссорьтесь с ним, а наоборот, старайтесь подружиться и считайте за счастье то, чему вы не можете воспрепятствовать.

   Люди, сидевшие в шлюпке, засмеялись, а находившиеся на шхуне были удивлены этими словами. Это была загадка для Росвеля Гарнера и его людей, и он, сходя с вант и отдавая приказание принять людей на судно, прошептал сквозь зубы, что незнакомец, повидимому, глупец.

   - Этот малый из Гольм-Голя,- сказал командир шхуны,- а виньярдцы воображают, что они лучшие матросы в свете, может быть, потому, что их остров самый отдаленный из всех, виденных мною по сю сторону Монтаука.

   Скоро шлюпка исчезла. Командир ее был родственник людей, заинтересованных вооружением "Морского Льва",- соперника, и он решил собрать сведения, важные для виньярдцев, потому что в Виньярде занимались не только островами, изобилующими тюленями, но и таинственными сокровищами пиратов.

   Повидимому, у них были более определенные сведения, чем это можно было предполагать.

   Как известно, в чемодане был небольшой ящичек, которого Пратт не осмотрел. Этот ящичек заключал в себе старый разорванный журнал не только последнего путешествия, но даже одного или двух предшествующих переездов умершего. С помощью изучения подробностей различных переездов, которые, казалось, не имели никакого между собою соотношения, владелец маленького ящика понял обе тайны своего дяди. В чемодане было также много клочков бумаги, на которых было нарисовано несколько грубых карт островов и стран, о которых шла речь, с обозначением их отношения к соседним островам, но без указания долготы и широты.

   В добавление к этим ясным доказательствам того, что слух, достигший до Виньярда, имел основание, там было еще неоконченное письмо, писанное умершим и адресованное в виде завещания ко всем лицам, носящим фамилию Дагге, которые могли найтись только в Виньярде. Человек, в руки которого попало это письмо и называвшийся Дагге, сначала его прочел, потом тщательно перечитал и положил его в записную карманную книжку, которую имел обыкновение носить с собою. По какому праву это письмо, содержание которого относилось ко многим, сделалось собственностью одного лица, этого мы не будем рассказывать. Однако, это было так, и никто из принявших участие в оснащении "Морского Льва" из Гольм-Голя не знал о существовании этого документа, кроме его владельца. Он несколько раз его рассматривал, и сведения, там находившиеся, показались ему важными.

   Росвель Гарнер не обманулся относительно людей, находившихся на отходившем к шхуне судне. Это были Филипп Газар, первый его офицер, и Тим Грин, второй помощник, также два охотника за тюленями, которых они наняли с большим трудом.

   Экипаж Росвеля Гарнера был полон, и он был почти готов к отплытию. Росвелю только оставалось вернуться в порт, получить путевку, поговорить немного с своим хозяином, больше - с Мариею и отправиться к полюсу, если льды позволят ему итти на юг.

   Экипаж "Морского Льва" состоял теперь из шестнадцати человек, числа, достаточного для задуманного путешествия. Все люди были природные американцы, и большей частью они были уроженцами старого графства Сюффолк. Почти все они были молоды, деятельны, и от них можно было ожидать самого добросовестного выполнения своих обязанностей.

  

  

   Солнце уже зашло, когда Росвель Гарнер воротился на корабль, простившись с Мариею.

   По мере того, как приближалось время поднятия якоря, нервное беспокойство Пратта передавалось молодому капитану. Каждую минуту он приходил к Росвелю, чтобы дать какой-нибудь совет и спросить о чем-нибудь.

   - Вы не позабудьте островов, капитан Гарнер,- говорил старик,- и не подходите к ним слишком близко! Говорят, что в этих широтах прилив бывает ужасен; уверяют, что моряки садятся на мель прежде, чем узнают, где находятся.

   - Да, да, сударь, я припомню это,- Отвечал Гарнер, наскучив слушать приказания того, что знал и сам.- Я хорошо знаю приливы и отливы и плавал в этих морях. Ну, господин Газар, скоро мы поднимем якорь?

   Мы готовы, сударь, отправиться и дожидаемся только приказа.

   - Отправимся, сударь, и прощай, Америка, по крайней мере, эта часть Америки!

   - Возле этих берегов,- проговорил опять Пратт,- плавание опасно, и надо смотреть в оба, чтобы избежать опасностей, угрожающих кораблю; поберегите корабль, Гарнер!

   - Везде есть опасности для моряка, который спит; но кто смотрит во все глаза, тому нечего бояться.

   Едва только шхуна оставила берег, как ее паруса надулись, и она прошла мимо низкой и песчаной полосы земли под небольшим юго-западным ветром. Начинался отлив.

   Пратт оставался на борту шхуны до тех пор, пока Бетинг Джой, который должен для служить ему гребцом, не напомнил ему, что при возвращении придется бороться с ветром и отливом, и что понадобится вся его опытность, чтобы довести китоловный бот до Ойстер-Понда.

   Арматор, наконец, расстался с своим кораблем, надавав молодому Гарнеру столько последних приказаний, как будто тот шел на явную смерть. У Росвеля также к нему была просьба, и она касалась Марии.

   - Повторите Марии, господин Пратт,- сказал молодой человек, отводя его в сторону,- что я верю ее обещанию и буду думать о ней под знойным солнцем экватора и посреди льдов южного полюса.

   - Да, да, это так должно быть,- сказал Пратт с какой-то кротостью.- Мне нравится ваше постоянство, Гарнер, и я надеюсь, что молодая девушка, наконец, уступит, и вы будете моим драгоценным племянником. Женщин более всего пленяют деньги. Наполните шхуну кожами и жиром и привезите клад, и будьте уверены в том, что Мария будет вашею женою.

   "Морской Лев" порвал последнюю связь с землею. На нем не было лоцмана, совершенно не нужного в этих морях; кораблю только надо было как можно ближе держаться к Лонг-Айленду, огибая восточную сторону острова. Скоро пропал из виду Гардинер-Айлекд, для смельчаков единственной связью с родиной остались их чувства к оставшимся на материке. Правда, что Коннектикут, потом Род-Айленд были еще видны с одной стороны, а небольшая часть Нью-Йорка - с другой; но с наступлением сумерек и эти последние признаки земли исчезли. Монтаукский маяк в продолжение многих часов был единственной путеводной звездой моряков, которые прошли мимо него около полуночи. Они находились теперь уже на открытых волнах Атлантического океана.

   "Морской Лев" хорошо маневрировал. Он был выстроен с намерением сделать его удобным для экипажа и легким на ходу.

   Так как ветер был юго-западный, то шхуна, миновав Монтаукский маяк, поплыла на юго-восток. Погода казалась постоянной, и ничто не предвещало его перемены. Гардинер сошел в каюту, передав начальство вахтенному офицеру с приказанием позвать его при восходе солнца. Скоро усталость оказала свое влияние на молодого человека, и он заснул так крепко, как будто бы не оставлял на целые два года любимую девушку.

   Капитан "Морского Льва" был разбужен в назначенный им час. За ночь его корабль сделал почти сорок миль. Земли уже не было видно, берег Америки был очень низок, и не на чем было задержаться взгляду.

   Росвель Гарнер посмотрел на юг, потом на запад и увидал, что ветер обещал усилиться. Он, взглянув вверх, остался доволен ходом корабля. Затем он обратился к младшему офицеру, которому передал начальство.

   - Славная погода, сударь!- сказал он.- Нам предстоит большая дорога, господин Грин, но зато у нас и надежный корабль. Мы теперь совершенно в открытом море. На западе не видно ничего, даже каботажного судна. Время слишком раннее для судна, отправившегося с последним отливом, и слишком позднее для поднявшего якорь в предшествующий отлив. Никогда я еще не видал эти воды такими пустынными, без одинокого паруса на горизонте.

   - Да, да, сударь, можно сказать, что нет ничего на горизонте. Однако, вон там судно под ветром, которое, кажется, хочет поспорить с нами в скорости... Там, сударь, немного назад... и мне кажется, что это шхуна, и почти одних размеров с нашею, и если вы, капитан Гарнер, возьмете зрительную трубку, то увидите, что у него не только наша оснастка, но даже и одинаковые паруса.

   - Вы правы, господин Грин,- отвечал Росвель,- это шхуна и почти в столько же тонн, как наша, и даже с такими же совершенно парусами. Давно ли она идет так?

   - Назад тому несколько часов она показалась из-за Блок-Айленда. Весь вопрос для меня состоит в том, чтобы узнать, откуда идет она? Корабль из Бонингтона, естественно, прошел бы под ветром Блок-Айленда, а из Нью-Порта или с острова Провидения не шел бы так далеко по ветру. Эта шхуна интересовала меня с самого рассвета, и я совсем не понимаю, как она очутилась в этих водах.

   - Можно подумать, что она сбилась с дороги.

   - Нет, нет, капитан Гарнер, этот "гуляка" идет на юг, как и мы. Если бы он направился к юго-востоку из какого-нибудь соседнего порта, то остановился бы возле Но-Манс-Ленда, а он на прямой линии с Блок-Айлендом.

   - Может быть, он идет из Нью-Лондона и, отправляясь в Западную Индию, пожелал обогнуть остров. Но все эти предположения ничуть не разъясняют дела.

   - Это равносильно тому, капитан Гарнер, чтобы ходить вокруг дома и не входить в дверь, которая перед нами. Но кораблей подобного рода не было ни в Бонингтоне, ни в Нью-Лондоне, как мне это известно, потому что не более двух суток назад я был в обоих этих местах.

   - В таком случае и для меня этот корабль становится столь же непонятным, как и для вас, но его не трудно увидеть поближе.

   Росвель тотчас же отдал приказание, чтобы маневрировали в другом направлении.

   В полдень корабли были один от другого так близко, что можно было разговаривать, и на этом расстоянии экипажи обоих кораблей могли молча наблюдать друг друга. По размеру между двумя кораблями не было никакого различия, а в подробностях было замечательное сходство.

   - Этот корабль,- сказал Росвель Гарнер, когда он был на расстоянии мили от неизвестного судна,- не пойдет в Западную Индию; у него на палубе находится один бот, а назади два. Не назначен ли он, как и наш, на охоту за тюленями?

   - Я думаю, что вы правы, сударь,- отвечал Газар, первый морской офицер, вышедший в эту минуту на палубу.- Капитан, если я не ошибаюсь, он похож на охотника за тюленями. Однако, довольно странно, что два корабля, идущие к другому концу света, встречаются таким образом на море.

   - Напротив, все нам станет ясным, если мы вспомним, что теперь самое подходящее время для отъезда кораблей, имеющих намерение еще нынешним летом дойти до мыса Горна {Мыс Горн - южная оконечность Южной Америки.}. Мы будем там в декабре, и я полагаю, что капитан той шхуны знает это так же хорошо, как и я.

   - Капитан,- сказал Стимсон, старый моряк,- на носу этого корабля виднеется голова животного, если я не ошибаюсь на этом расстоянии.

   - Ты прав, Стефан,- вскричал Росвель Гарнер,- и это животное тюлень, близнец "Морского Льва", который у нас на бушприте {Бушприт - выдающаяся часть носа корабля. (Прим. ред.)}. Кстати, что сделалось со шхуною, которую ты видел?

   - Я слышал, сударь, что ее купили какие-то виньярдцы и отвели в Гольм-Голь. Мне хотелось посмотреть, что с нею будет, но я встретился с господином Грином и нанялся к вам.

   - И надеюсь, что ты ничего не потеряешь, мой друг,- сказал капитан.- Так ты думаешь, что это судно выстроено в Нью-Бедфорде и снаряжено виньярдцами?

   - Точно так, сударь, я его теперь узнал.

   - Дайте мне рупор, господин Грин, мы скоро будем близко и можем его окликнуть.

   Росвель Гарнер подождал несколько минут. Когда шхуны подошли ближе одна к другой, он хотел было окликнуть чужое судно, но вновь прибывший первый приветствовал "Морского Льва". Во время разговора оба корабля сошлись так близко, что с обеих сторон оставили рупоры.

   - Ого, шхуна!

   - Голя!- отвечал Гарнер.

   - Что за шхуна?

   - "Морской Лев" из Ойстер-Понда, отправляется к югу и снаряжен для охоты за тюленями, как вы можете судить по нашему экипажу.

   - Когда вы оставили Ойстер-Понд, и здоров ли господин Пратт?

   - Мы подняли паруса вчера после полудня, с первым отливом, а господин Пратт оставил вас в ту минуту, как только мы подняли якорь. Он был здоров и полон надежды на успех экспедиции. Что это за шхуна?

   - "Морской Лев" из Гольм-Голя, идет на юг и снаряжен для охоты за тюленями, как вы можете это видеть по нашему экипажу. Кто капитан вашей шхуны?

   - Капитан Росвель Гарнер. А вашей?

   - Капитан Дагге.

   В эту минуту показался и сам капитан Дагге.

   - Я имел удовольствие,- сказал он,- видеть вас в Ойстер-Понде в то время, как приезжал туда за наследством моего дяди; вы, вероятно, это помните, капитан Гарнер! Это было так недавно, и вы не могли забыть моего посещения.

   - Конечно, нет, капитан Дагге, хотя тогда я и не думал, что вы также собираетесь совершить путешествие на юг. Когда вы оставили Гольм-Голь, сударь?

   - Третьего дня, после полудня. Мы отправились около пяти часов.

   - Каков был ветер, сударь?

   - Юго-западный и юго-восточный; вот уже три дня как не было в нем перемены.

   Росвель Гарнер прошептал что-то сквозь зубы, но не счел нужным высказать подозрения, родившегося в его уме.

   - Да, да,- продолжал он через несколько минут,- ветер целую неделю был один и тот же, но я думаю, что скоро он переменится. В воздухе есть что-то, предвещающее восточный ветер.

   - Что же, пусть будет и так. Идя по тому же направлению, по какому мы теперь идем, мы можем пройти перед мысом Гаттерас {Мыс Гаттерас - самая восточная часть Соединенных Штатов. (Прим. ред.)} с восточным ветром. А там около берегов дуют южные ветры, которые обычно следуют за вами в продолжение двухсот или трехсот миль.

   - Юго-восточный ветер, если он очень силен, может отбросить нас к песчаным мелям, что мне очень не нравится, сударь! Лишь только я покидаю землю, я люблю придерживаться восточного течения.

   - Это правильно, капитан Гарнер!

   - Весьма справедливо, сударь! Было бы лучше держаться, если эт" можно, вне течения.

   - Знаете, сударь, так как у нас одинаковая цель путешествия, то я считаю себя счастливым, что встретился с вами, и не вижу причины, почему бы нам не сделаться добрыми соседями. Ваша шхуна мне так понравилась, что я постарался, насколько возможно, построить свою по ее образцу, и вы видите, что моя совершенно одинаково раскрашена.

   - Я это заметил, капитан Дагге, и вы можете прибавить, что и носы наших кораблей одинаковы.

   - Да, да, когда я был в Ойстер-Понде, то мне сказали имя резчика, сделавшего вашего "Льва", и я приказал ему сделать такого же. Если бы два корабля находились на одном рейде, то я не думаю, чтобы: их можно было различить.

   - Это правда, сударь! Нет ли у вас на палубе человека, по имени Уотсона?

   - Да, да, сударь, это мой второй морской офицер. Я вас понимаю, капитан Гарнер, вы правы; это тот, который был на вашей палубе; но мне нужен был второй морской офицер, и он согласился перейти с повышением на мой корабль.

   - Вы нам ничего не говорили о снаряжении этой шхуны,- сказал Росвель Гарнер,- когда вы были в Ойстер-Понде.

   - Я был занят делами моего бедного дяди, капитан Гарнер! Смерть - общее назначение, но она нам кажется гораздо печальнее, если поражает наших друзей.

   Несмотря на естественный тон капитана Дагге, у Росвеля Гарнера вновь шевельнулось подозрение. Снаряжение этой шхуны заставило его задуматься, и он готов был верить тому, что Дагте кое-что знал о цели экспедиции.

   Сначала Гарнер не очень верил сведениям, сообщенным старым моряком, приписывая большую часть его рассказов матросской тактике и желанию придать себе большое значение. Но теперь, видя, что один из родни этого матроса отправляется в подобное же плавание, он изменил свое мнение.

   В продолжение нескольких часов обе шхуны шли вместе и с равною скоростью. Не было ничего необыкновенного в том, что два корабля, выстроенные для одной и той же цели, имели большое сходство; но очень редко можно видеть два корабля почти с одинаковым ходом. Если и было некоторое различие, то в пользу "Морского Льва" из Виньярда, который после полудня обогнал своего противника.

   К вечеру ветер стих, и Росвель Гарнер велел спустить в море шлюпку и отправился посетить капитана другой шхуны.

   Капитан Дагге принял своего гостя с замечательным радушием. Подали грог, и оба выпили по стакану. Оба капитана пили за взаимный успех. Гарнер даже дружески пожал руку Уотсона, хотя этот последний и был п