Коллинз Уилки - Тайна

ке, потому что немногие лица, ходившие туда, не имели привычки нарушать его тишину звоном, особенно днем.

   - Кто там? - вскричала мистрисс Пентрис и бросилась к окну.

   Первый предмет, бросившийся ей в глаза, была дама, одетая весьма чисто в черное платье.

   - Силы небесные! Мистер Мондер! - вскричала ключница, бросившись опрометью к столу и схватив письмо мистрисс Фрэнклэнд.- Вот она, вот эта леди, или женщина... чисто одетая, в черном платье... Боже мой! Что это! Бэтси, стой, стой здесь!

   - Я хотела пойти к дверям,- отвечала изумленная и напуганная Бэтси.

   - Останься здесь! - воскликнула мистрисс Пентрис в сильном волнении.- Ты глупа, стой здесь. Я сама пойду.

  

   Изумление мистрисс Пентрис еще увеличилось, когда она, отворив дверь, увидела возле дамы джентльмена. Возбужденному воображению ключницы внезапно появившаяся фигура дяди Джозефа, приятно улыбающегося и вежливо кланяющегося, показалась сверхъестественным явлением.

   - Здравствуйте, мы желали бы осмотреть этот замок...- произнес дядя Джозеф.

   Мистрисс Пентрис была поражена безмолвием. Кто этот джентльмен, произносящий английские слова с иностранным акцентом и фантастически кланяющийся? Что значит появление его с дамой в черном платье? В письме мистрисс Фрэнклэнд о нем нет ни слова!

   - Здравствуйте, мы желали бы осмотреть замок,- повторил мистер Бухман, вежливо раскланиваясь.

   - Вам угодно осмотреть замок, сэр? - повторила ключница, приобретшая, наконец, способность говорить.- А дама? - продолжала она, глядя через плечо стоявшего на первой ступеньке лестницы джентльмена на его племянницу, находившуюся у подножия лестницы.- А дама тоже желает осмотреть замок?

   Короткий утвердительный ответ Сары навел ключницу на ту мысль, что описанная ее госпожою женщина стоит перед нею. Мягкий, приятный голос посетительницы, опрятная одежда, черный цвет, робкий взгляд, который ключница успела подметить, не оставляли на ее счет никакого сомнения. Но чем объяснить явление ее кавалера? Этот вопрос повергал мистрисс Пентрис в совершенное недоумение. Поступить ли и с ним по инструкции мистрисс Фрэнклэнд? Дозволить ли ему осмотреть дом, или оставить его у двери, пока она будет ходить по замку? В таких трудных обстоятельствах мистрисс Пентрис привыкла обращаться за советом к глубокомысленности и проницательности мистера Мондера.

   - Угодно вам будет подождать здесь, пока я позову дворецкого,- сказала мистрисс Пентрис, обращаясь исключительно к Саре.

   - Очень вам благодарен,- отвечал дядя Джозеф, кланяясь и улыбаясь.- А? Что я тебе сказал? - прошептал он торжественно племяннице, когда ключница скрылась.

   Первым движением ключницы было идти к мистеру Мондеру, но она вспомнила приказание мистрисс Фрэнклэнд не упускать ни на минуту из виду этой опрятно одетой дамы и остановилась. Подумав с минуту, она осторожно позвала Бзтси и приказала ей пригласить мистера Мондера.

   Мистер Мондер явился. Он привык, чтобы с ним почтительно обращались, и потому был очень недоволен ключницей, которая, услышав звонок, оставила его именно в ту самую минуту, когда он готовился высказать свое мнение о письме мистрисс Фрэнклэнд. Вследствие того, когда мистрисс Пентрис отвела его в сторону и шепотом изложила свои сомнения, он принял все сказанное ему с видимым равнодушием. Но мистрисс Пентрис было не до того. Она досказала все до конца и заключила тем, что, по ее мнению, даму следует впустить, а джентльмена оставить у двери.

   - Да, таково ваше мнение, мэм,- строго сказал дворецкий,- но я его не разделяю.

   - Вы думаете, что и джентльмена надо впустить?

   - Да, я думаю,- сказал мистер Мондер.

   - Поэтому вы примете на себя ответственность за это отступление от инструкции мистрисс Фрэнклэнд? - спросила ключница.

   - Конечно я,- отвечал дворецкий тоном авторитета,

   - Хорошо, я всегда рада следовать вашему совету,- сказала ключница.

   Мистрисс Пентрис осмелилась еще заметить, что ответственность за исполнение приказаний господ падает столько же на него, сколько и на нее.

   Между тем, стоя у двери, дядя Джозеф разговаривал с Бэтси (которая не могла преодолеть своего желания увидеть странных посетителей) так фамильярно, как будто бы всю жизнь был с нею знаком. Прежде всего он спросил, нельзя ли где-нибудь получить экипаж, чтоб доехать до ближайшего города, где останавливался дилижанс; потом повел речь о доме, хорошо ли ей жить и мало-помалу дошел до северной части замка, на которую не переходил никто из домашних.

   - Скажи мне, моя милая Бэтси,- говорил дядя Джозеф, когда мистрисс Пентрис, сопровождаемая дворецким, спускалась с лестницы,- почему же никто не ходит в эти комнаты?

   - Потому что там привидение,- отвечала со смехом Бзтси, развеселенная шутками старика.

   - Молчи и убирайся в кухню,- раздался гневный голос ключницы над самым ухом служанки.- Этот глупый народ,- продолжала она, обращаясь к Саре через голову дяди Джозефа,- рассказывает нелепые истории о нескольких комнатах на той половине, в которой никто не жил шестьдесят или семьдесят лет; рассказывает нелепые истории о привидениях, и моя служанка имеет глупость верить им.

   - Нет, нет, я им вовсе не верю,- сказала Бэтси, которая возвратилась, услышав, что разговор принимает мистический характер.- Я вовсе не верю в привидения.

   Проговорив это, Бзтси встретила гневный взгляд ключницы и весьма неохотно удалилась со сцены. Мистрисс Пентрис заметила с некоторым удивлением, что таинственная леди побледнела, когда заговорили о привидениях; но прежде нежели она успела спросить о причине, явился мистер Мондер и, обратясь к путешественникам, важным тоном пригласил их следовать за собою; потом он важно повернулся и повел их к восточной лестнице таким шагом, каким серьезные задумчивые англичане прогуливаются по воскресеньям. Ключница выступала важно, а за нею следовали дядя Джозеф и Сара.

   - Это похоронное шествие,- прошептал старик. С этими словами он взял под руку племянницу и заметил, что она дрожала.

   - Что с тобой? - спросил он.

   - Дядюшка, не понимаю, отчего они нас приняли с такой готовностью,- прошептала она.- Что они говорят там между собой? И почему эта женщина не спускает с меня глаз?

   Старик хотел было что-то отвечать, но ключница оглянулась и весьма выразительно попросила их следовать за нею. Через минуту они стояли у подножия восточной лестницы.

   - Ага! - воскликнул дядя Джозеф, болтливость которого не унималась даже в присутствии величавого мистера Мондера.- Великолепный дом и великолепная лестница!

   - Мы привыкли слышать такие отзывы о нашем доме, сэр,- сказал мистер Мондер, решившийся уязвить слишком фамильярного иностранца. В Весткорнуэллийском гиде, которым вам следовало бы запастись, предпринимая путешествие в нашу сторону, говорится, что Портдженский замок один из прекраснейших замков в Англии, Я очень сожалею, сэр, что вы не имеете гида.

   - О, к чему это? - проговорил нисколько не смутившийся германец.- Стоит ли сожалеть о гиде, когда вы сами нас провожаете? О, сэр, вы несправедливы к себе! Неужели такой путеводитель, как вы, который ходит и говорит, может быть заменен мертвым, печатным? Никогда! - При этом дядя Джозеф очень ловко поклонился, посмотрел на дворецкого и покачал головою с видом дружеского упрека.

   Мистер Мондер был парализован. Если бы иностранец был английский герцог, то и в таком случае он не ожидал подобной фамильярности.

   Между тем Сара, сопровождаемая ключницей, медленно поднималась на лестницу. Мистер Бухман поспешил к ней, а мистер Мондер постоял еще с минуту и тоже последовал за дерзким иностранцем с решительным намерением наблюдать каждое его движение и наказать за его невежество при первом удобном случае.

   Шествие по лестнице заключалось, впрочем, не дворецким, а служанкой, которая старалась держаться поодаль, чтобы не быть замеченной ключницей. Приезд иностранцев был великим событием, взволновавшим ее скучную жизнь в Портдженском замке.

   Между тем ключница ввела Сару в главные комнаты западной стороны замка. Проходя по лестнице, Сара, внимание которой было возбуждено опасениями и подозрением, не могла не заметить, что перилы и самая лестница были возобновлены.

   - У вас в доме работают? - спросила она скороговоркой.

   - Вы это заключаете по лестнице? - возразила ключница.- Да, у нас работали.

   - А теперь нигде не работают?

   - Нет, но мы ждем, что скоро опять начнутся работы. Даже здесь, в лучшей части дома половина спальных комнат и некоторые лестницы так плохи, что по ним не совсем безопасно ходить. Они немногим лучше были уже во время последней мистрисс Тревертон, так мне рассказывали; а со времени ее смерти...

   Ключница остановилась, с видом удивления и неудовольствия. Леди, опрятно одетая, вместо того чтобы поддержать репутацию дамы хорошего общества, сделала непростительное невежество - отвернулась от мистрисс Пентрис, прежде чем та кончила свою речь. Поэтому мистрисс Пентрис, помолчав, повторила свои последние слова строгим, внушительным тоном:

   - Со времени смерти мистрисс Тревертон...

   Но ей опять не позволили кончить. Странная леди проворно повернула к ней свое бледное лицо и, почти не глядя на нее, отрывисто сказала:

   - Я хочу спросить вас... как говорят: привидение, которое является в тех комнатах, мужчина или женщина?

   - Я говорю о последней мистрисс Тревертон,- сказала ключница тоном строжайшего выговора, - а не о привидении.- Если вы желаете что-нибудь знать от меня, то вам необходимо обратить внимание на то, что я говорю.

   - Извините, прошу вас, извините... Но я бы желала знать...

   - Если вы желаете знать о тех нелепостях, которые тут рассказывают,- начала мистрисс Пентрис, смягченная последними словами Сары,- то я вам должна сказать, что, по словам этого глупого народа, привидение является в виде женщины.

   Лицо странной женщины еще более побледнело.

   - Ох, как жарко! - проговорила она, подходя к открытому окну.

   - Жарко? Сегодня северный ветер! - воскликнула удивленная ключница.

   В это время подошел дядя Джозеф и очень вежливо спросил, не намерены ли дамы осмотреть комнаты. В последние пять или шесть минут он задал дворецкому несколько вопросов, но, получив от него самые короткие и неудовлетворительные ответы, в отчаянии оставил его.

   Мистрисс Пентрис готовилась идти в столовую, потом в библиотеку и гостиную. Все эти три комнаты были соединены между собою, а рядом с ними тянулся вправо длинный коридор. Она дотронулась до плеча Сары, давая ей таким образом знать, что пора идти.

   - Что касается до привидения,- говорила мистрисс Пентрис, отворяя дверь,- то вам нужно спросить у тех глупых людей, которые в него верят. Они вам все скажут - старое ли или молодое, как ходит и прочее, чего я вам сказать не могу.

   Между тем как ключница поднимала шторы в столовой, а дворецкий отворял двери в соседнюю комнату, дядя Джозеф подошел к Саре и прошептал ей несколько ободрительных слов.

   - Смелее, смелее! Главное - старайся сохранить присутствие духа,- шептал он.

   - Мои мысли! Мои мысли! - произнесла Сара.- Они восстали против меня. Как я посмела войти в этот дом?

   - Вы лучше посмотрели бы в это окно,- отнеслась к посетителям мистрисс Пентрис, подняв штору.- Такие виды не везде бывают.

   Когда все вошли в комнаты, Бэтси, остававшаяся внизу, не могла уже видеть странных людей, возбудивших ее любопытство, ни слышать их разговора; поэтому она, скрепя сердце, ушла в кухню и занялась приготовлением обеда.

   Налюбовавшись видом из первой комнаты, все вошли в библиотеку. Здесь мистрисс Пентрис могла осмотреться и заметить, что мистер Мондер вовсе не заботится о точном исполнении инструкции мистрисс Фрэнклэнд. Оскорбленный непочтительностью дяди Джозефа, дворецкий держался в стороне. Войдя в библиотеку, он стал осматривать книги, шкафы, смотреть всюду, но только не туда, куда следовало. Мистрисс Пентрис решилась ему предложить наблюдать за иностранцем так же внимательно, как она наблюдает за дамой.

   - Хорошо,- небрежно отвечал мистер Мондер.- Куда вы их поведете потом, мэм? Назад или в коридор на двор?

   - Разумеется, в коридор: покажу следующие три комнаты, что за этими.

   Мистер Мондер вышел в гостиную, оперся на камин и стал любоваться своею физиономиею, отражавшеюся в зеркале.

   - Это гостиная,- сказала мистрисс Пентрис, обращаясь к посетителям.- Камин, высеченный из камня, считается драгоценнейшею вещью в этой комнате.

   Прогнанный таким образом от камина, мистер Мондер отошел к окну и стал смотреть вдаль. Сара, по-прежнему бледная, безмолвная, машинально подошла к камину, когда ключница указала на него. Дядя Джозеф осматривал комнату с большим любопытством, не умолкая ни на минуту. От камина он пошел в угол, из угла - к столу и везде осматривал мебель с энтузиазмом специалиста, всею душою преданного своему предмету.

   - Ай! Ай! Ай! - закричал внезапно мистер Бухман голосом, полным искреннего восторга и изумления.- Откроите его, заведите машину! - кричал он, указывая на музыкальный ящик великолепной работы.- Заведите машину! умоляющим голосом вопил дядя Джозеф.

   - Мистер Мондер! - воскликнула ключница, подходя к окну.- Что вы там смотрите? Остановите его. Он хочет открыть ящик. Оставьте, сэр!

   - Заведите машину! - повторял дядя Джозеф, схватив за руку мистрисс Пентрис и тряся ее изо всей силы.- Смотрите, вот и у меня тоже ящик, играет ваш что-нибудь из Моцарта? Он в три раза больше моего. Вот, вот, мой ничтожным кажется в сравнении с этим. Его дал моему брату король всех музыкантов - Моцарт. Да, сам божественный Моцарт! Заведите его. Потом я заведу свой! Заведите, если вы меня любите...

   - Сэр!!! - воскликнула мистрисс Пентрис, почти задыхаясь от негодования и покрасневши до ушей.

   - Что это значит, сэр? - вмешался мистер Мондер.- Как вы смеете говорить таким образом с почтенной дамой? Вы думаете, мы нуждаемся в вашей заморской болтовне, в вашей заморской морали, в вашем заморском невежестве? Да, сэр, в невежестве. Всякий, кто называет человека, кто бы он ни был, хоть ваш Моцарт, божественным, тот невежда, тот произносит богохульство. Кто вы? Вы невежа, сэр!

   Но прежде нежели дядя Джозеф успел произнести одно слово в свое оправдание и в защиту своих нравственных начал, в комнате раздался вопль мистрисс Пентрис, заставивший вздрогнуть и нечестивого германца, и богобоязненного островитянина.

   - Где она? - вопила ключница, оглядываясь во все стороны.

   Дама, опрятно одетая, исчезла. Ее не было ни в библиотеке, ни в столовой, ни в коридоре. Осмотрев эти три апартамента, ключница возвратилась к мистеру Мондеру с выражением неописанного ужаса в лице и с минуту простояла пред ним, не произнося ни слова.

   - Где она, говорите? - вскричала мистрисс Пентрис, обратясь к дяде Джозефу.- Говорите! Вы двуличный, бесстыдный человек! Говорите, где она!

   Щеки мистрисс Пентрис были покрыты смертною бледностью, в глазах изображалась ярость, и руки дрожали.

   - Я думаю, она пошла осматривать дом одна,- сказал дядя Джозеф.- Мы ее найдем, конечно, когда будем проходить по другим комнатам.

   Как ни прост был дядя Джозеф, однако ж понял, что совершенно неожиданно оказал услугу племяннице. "Так, так,- думал он,- пока эти два злые чудовища бранились здесь, Сара побежала в ту комнату, где лежит письмо. Славно! Я только подожду, пока ока возвратится, и домой; а там пускай они бранятся, сколько им угодно"

   - Что мне делать? Мистер Мондер, скажите, что мне делать? - вопила ключница.- Мы не должны терять ни минуты. Мы должны ее найти. А! Она спрашивала о лестнице. Она во втором этаже. Мистер Мондер! Останьтесь здесь и не выпускайте из глаз этого человека ни на минуту. Подождите, пока я осмотрю второй этаж. Там все спальные комнаты заперты.

   С этими словами мистрисс Пентрис выбежала из комнаты и бросилась на лестницу.

   Между тем как она бегала по западной части дома, Сара спешила по открытым коридорам, ведущим на северную половину.

   Вызванная на решительный поступок своим отчаянным положением. Сара выскользнула из гостиной, лишь только мистрисс Пентрис отвернулась от нее. Нимало не думая, она сбежала с лестницы и направилась в комнату ключницы. Она не знала бы, что сказать, если бы нашла там кого-нибудь. Она не составляла никакого плана; да и не могла; волнение остановило ее умственную деятельность. Она сознавала только то, что ей необходимо было пройти в Миртовую комнату. Эта мысль внушила ей неестественную смелость, дала ей неестественную силу и быстроту.

   В комнате ключницы никого не было. Вбежав туда, Сара увидела на хорошо знакомом гвозде связку ключей, схватила их и побежала по длинным пустым коридорам, ведущим к северным комнатам, не останавливаясь ни на мгновение, как будто бы она вчера еще ходила по этим местам. Наконец она остановилась у запертой двери. За этой дверью была огромная северная зала.

   Тогда она стала отыскивать ключ и теперь только заметила на них ярлыки, привязанные архитектором, осматривавшим здание. При первом взгляде на ключи она вся задрожала. Если б она была спокойнее, то поняла бы. что новые метки на ключах означают намерение открыть забытые комнаты, и это, может быть, внушило бы ей более твердости. Но она была так взволнована, все чувства ее были в таком напряжении, что она решительно не могла дать себе ни в чем отчета. На одном ключе, который был больше других, не было метки; он именно принадлежал к той двери, пред которой она стояла. Сара судорожно вложила его в замок и, употребив невероятное усилие, повернула: дверь, от одного удара ее руки, отворилась. и она пустилась бежать к лестнице, находившейся на другом конце залы.

   Она остановилась и посмотрела на дверь: нет, то была не та, которую она искала: мелом на ней поставлен был No 1. Это поразило ее; она силилась сообразить, что значит этот знак; но не могла. Тогда, в отчаянии, она закрыла лицо руками и, простояв таким образом несколько минут, пошла к другой двери. No 2, далее No 3, No 4. Она вздрогнула: то была дверь Миртовой комнаты.

   Сара стала отыскивать ключ с No 4, долго перебирала ключи, но второпях не находила. Руки ее, наконец, опустились, и она с отчаянным видом оглянулась назад. Перед нею лежала огромная северная зала. Фамильные портреты, которые, казалось, выступали из своих рам, когда она прятала письмо, теперь казались темными пятнами на стенах. Дневной свет едва одолевал мрак этой обширной комнаты и едва освещал паутину, фестонами висевшую на треснувших, местами обвалившихся карнизах, и сор, лежавший в разных местах.

   Она прислушалась; все было тихо, как в могиле. Но вот послышался какой-то звук. Откуда он? Из Миртовой комнаты, отвечало раздраженное воображение Сары. Ноги ее, казалось, приросли к полу, все чувства онемели; она не совершенно ясно сознавала, где была и зачем пришла. На лице ее опять явилось дикое выражение, так напугавшее дядю Джозефа накануне, и она с испытующим видом тихо обернулась к двери Миртовой комнаты.

   - Мистрисс! - прошептала Сара.- Я опоздала? Вы здесь уже давно?

   Едва внятный шорох послышался возле нее и замер в другом конце залы.

   Глаза ее, устремленные на дверь, раскрывались все более и более, как будто бы она хотела видеть, что делается за запертою дверью.

   - В чем они ее похоронили? Какой странный шорох от этого савана! - проговорила она.

   По зале опять пронесся глухой звук, и снова все стихло.

   Если бы она могла бросить спокойный, сознательный взгляд на стену, перед которой стояла, она увидела бы, что этот таинственный шелест производили длинные полосы обоев, висевшие у двери Миртовой комнаты и в других местах, оторванные архитектором. Но она была под влиянием сверхъестественного страха, лишавшего ее и чувств, и мыслей.

   Сара обернулась и платьем коснулась к бумаге; шорох, послышавшийся у самых ее ног, заставил ее отодвинуться от двери. Она отчаянно махнула рукою, и связка ключей, вырвавшись из руки, перелетела через перилы и упала на пол залы. Эхо пронеслось по всей зале, и почти в то же мгновение послышался на другом ее конце женский крик, потом чьи-то шаги и голоса, крик опять повторился - Сара задрожала, дыхание остановилось, в глазах потемнело - и она упала.

  

   Шумные голоса и скорые шаги слышались все ближе и ближе. Потом наступила тишина, которая была прервана громким восклицанием: "Сара, Сара, где ты?" и вслед за тем в дверях, ведущих в северную залу, появился дядя Джозеф и стал внимательно смотреть вокруг себя.

   В первую минуту он не заметил фигуры, лежавшей на площадке, составлявшей вершину лестницы, но через мгновение взор его упал по направлению к лестнице, и он увидел темное платье и руку, лежавшую наверху. С криком ужаса бросился он через залу, взбежал на лестницу и, став на колена возле Сары, поднял ее голову. В то же время явились ключница, дворецкий и служанка, и все трое столпились у двери.

   - Воды! - кричал старик, дико жестикулируя свободной рукой.- Она здесь, она упала, она в обмороке! Воды, воды!

   Мистер Мондер смотрел на мистрисс Пентрис, мистрисс Пентрис - на Бэтси, а Бэтси опустила глаза в землю, и все трое стояли неподвижно; никто из них, казалось, не был в состоянии пройти через залу. На лицах их, видимо, выражалась причина, удерживавшая их на одном месте: все они были напуганы.

   - Воды, я говорю, воды! - повторял дядя Джозеф, потрясая своим кулаком.- Что вы там столпились в дверях? Воды, воды, воды!

   - Я, пожалуй, принесу воды, мэм,- сказала Бэтси.- если вы, или мистер Мондер решимся снести ее туда.

   Бэтси побежала в кухню и, возвратясь со стаканом воды, весьма почтительно предложила его сначала ключнице, потом дворецкому.

   - Как ты смеешь делать подобные предложения? - сказала мистрисс Пентрис и отвернулась от двери.

   - Да, как ты смеешь делать нам подобные предложения? - повторил мистер Мондер и тоже отвернулся от двери.

   - Воды, воды! - кричал между тем старик, стараясь приподнять свою племянницу по крайней мере столько, чтобы она могла головою опереться на стену, находившуюся позади нее.- Воды! - кричал он, выходя из себя от нетерпения и гнева.

   - Позвольте вас спросить, сэр: точно ли вы уверены, что там наверху лежит дама? - проговорила Бэтси, сделав несколько шагов вперед и дрожа всем телом.

   - Уверен ли я? - воскликнул дядя Джозеф, спускаясь с лестницы.- Что за глупый вопрос? Кто ж может быть?

   - Привидение, сэр,- отвечала Бэтси, подвигаясь все нерешительнее.- Привидение северных комнат.

   Не отвечая ни слова Бэтси, дядя подошел к ней, с презрительным жестом взял стакан и поспешил к племяннице. Удовлетворив требованию дяди Джозефа, служанка повернулась с намерением поскорее убраться отсюда, но в то же мгновение увидела связку ключей, лежавших на полу у подножия лестницы. После некоторого колебания она призвала всю свою храбрость, подняла ключи и бросилась вон из залы.

   Между тем дядя Джозеф мочил своей племяннице виски и лоб. Через минуту грудь ее начала медленно подниматься и опускаться, мускулы на лице пошевельнулись, и она тихо открыла глаза. Они смотрели на старика, но были лишены сознательного выражения. Он дал ей напиться и проговорил несколько слов тихим голосом:

   - Сара наконец пришла в себя.

   - Не оставляй меня! - проговорила она и придвинулась к дяде.

   - Не бойся, дитя мое,- сказал старик.- Я не оставлю тебя. Скажи мне, Сара, что с тобой случилось? Ты испугалась чего-нибудь?

   - Не спрашивай меня! Ради Бога, не спрашивай меня!

   - Хорошо; я не стану говорить. Возьми еще глоток воды.

   - Помоги мне; помоги мне встать.

   - Нет, нет; подожди немного. Еще воды.

   - Ох, помоги мне. Я хочу уйти отсюда, чтоб не видеть этих дверей. Мне будет лучше, как я сойду с лестницы.

   - Так, так,- сказал дядя Джозеф, силясь поднять ее.- Подожди теперь, стань; теперь опирайся на меня, смелей, смелей, я хоть не велик ростом, но довольно силен. Вот так... Ты была в комнате? - прибавил он шепотом.- Ты взяла письмо?

   Сара в ответ горестно взглянула на него и с видом отчаяния опустила голову ему на плечо.

   - Как, Сара! - воскликнул он.- Прошло столько времени, и ты еще не была в комнате?

   Она внезапно подняла голову, задрожала и слабым движением потянула старика к лестнице.

   - Я никогда не увижу этой комнаты, никогда, никогда! - сказала она.- Пойдем, я теперь могу идти, пойдем! Дядя, если ты меня любишь, увези меня из этого дома куда-нибудь подальше, чтобы мы опять были на свежем воздухе, чтоб мы не видели этого дома.

   Поднятые брови дяди выражали крайнее удивление; но он боялся тревожить свою племянницу новыми вопросами и потому молча начал спускаться с лестницы, поддерживая Сару, Но она была так слаба, что ей нужно было остановиться у подножия лестницы, чтобы отдохнуть немного. Видя это и чувствуя, как она, идя через залу, с каждым шагом все тяжелее и тяжелее опускалась на его руку, он обратился к мистрисс Пентрис с просьбой, не может ли она дать Саре каких-нибудь капель. Утвердительный, хотя и не совсем вежливый ответ ключницы сопровождался таким быстрым действием, которое ясно доказывало, что она была очень рада первому благовидному предлогу, чтобы возвратиться на обитаемую половину своего дома. Бормоча что-то такое про себя, она немедленно направилась в свою комнату, между тем как дядя Джозеф вел свою племянницу, молча выслушивая ее просьбы, чтобы тотчас же уехать из замка.

   Мистер Мондер стоял в великом смущении и безмолвно покачивал головой; он ждал, пока можно будет запереть дверь на ключ. Исполнив это, он отдал ключи Бэтси, приказал отнести их на свое место и сам поспешил ретироваться в более безопасное место. Отойдя на довольно значительную дистанцию от северной залы, мистер Мондер тотчас же овладел собою. Он умерил шаги, собрал свои рассеянные мысли и, казалось, был совершенно доволен собою, так что, при входе в комнату ключницы, его манеры и взгляд приняли обычный характер торжественности. Подобно огромному большинству пустых людей мистер Мондер чувствовал неизмеримое наслаждение, слушая свои собственные речи, и теперь он понимал, что может доставить себе эту роскошь после всего, что произошло в его доме.

   Войдя в комнату, он нашел там дядю Джозефа, который сидел возле своей племянницы и впускал в стакан воды какие-то капли. В другом конце комнаты перед открытым ящиком с разными медицинскими снадобьями стояла хозяйка. Мистер Мондер медленно пошел в этот конец комнаты, взял стул, придвинул его к столу и сел, изобразив в лице своем крайнюю задумчивость; после того он позаботился привести в порядок полы своего платья, вследствие чего стал удивительно похож на президента верховного суда, восседающего в полном облачении на своем президентском стуле.

   Мистрисс Пентрис, которой хорошо было известно, что после таких приготовлений должно воспоследовать нечто необычайное, поместилась поодаль дворецкого. Бэтси, повесив ключи на гвоздь, готова была скромно убраться в кухню; но мистер Мондер остановил ее.

   - Не угодно ли вам подождать? - сказал он.- Я сейчас потребую от вас точных показаний, молодая женщина.

   Бэтси повиновалась и, стоя у двери, дрожала при мысли, уж не совершила ли она какое-нибудь неизвестное ей преступление, и не облечен ли дворецкий властью судить и приговорить и казнить на месте.

   - Теперь, сэр,- произнес мистер Мондер, обращаясь к дяде Джозефу с важностью, приличной разве президенту нижней палаты,- если вы приготовили лекарство и если дама, сидящая возле вас, может меня слушать, то я позволю себе сказать вам два-три слова.

   При этом обращении Сара, напутанная и не совсем еще овладевшая собою, хотела было встать, но дядя остановил ее, сказав ей на ухо: "Сиди спокойно и жди, что дальше будет. Я буду отвечать, а как тебе будет лучше, мы уйдем отсюда!"

   - До настоящей минуты,- продолжал тем же тоном мистер Мондер,- я удерживался от выражения моего мнения. Но теперь я вижу необходимость сказать вам, что поведение ваше весьма странно. Это я должен вам сказать, этого требует мой долг; я полагаю, мистрисс Пентрис согласна со мною, что ваше поведение весьма странно.

   Последняя сентенция относилась исключительно к Саре. Проговорив ее, оратор оперся на спинку стула и торжественно посмотрел кругом.

   - Мое единственное желание,- продолжал он после паузы тоном холодного беспристрастия,- поступать совершенно честно и откровенно. Я не хочу никого пугать, стращать, приводить в ужас. Я желаю только представить вам очень замечательные факты. Я желал бы только уяснить или распутать странные обстоятельства и потом представить их вам, мэм, и вам, сэр, и просить вас, просить покорнейше представить, если вам будет угодно, свое объяснение.

   Мистер Мондер опять остановился, как бы давая время своим слушателям вполне уразуметь его глубокомысленную речь. Мистрисс Пентрис хранила благоговейное молчание; Бэтси неподвижно стояла у двери. Дядя Джозеф сидел совершенно покойно и держал руку своей племянницы, которая оставалась неподвижна и хранила на лице выражение испуга.

   - В чем же состоят эти факты и обстоятельства? - начал опять мистер Мондер, не меняя тона.- Вы, мэм, и вы, сэр, позвонили у дверей этого чертога (при этом слове он многозначительно посмотрел на дядю Джозефа), вас впустили или, вернее, вас приняли. Вы объявили, сэр, что намерены осмотреть этот замок, это ваше подлинное выражение. Что ж затем последовало? Вас повели; хотя мы не имеем обыкновения водить иностранцев, однако ж были особые причины...

   Сара вздрогнула.

   - Какие причины? - спросила она, быстро взглянув на оратора.

   - Тс, не говори ничего! - прошептал дядя Джозеф, дернув ее за руку.

   - В письме мистрисс Фрэнклэнд сказано, чтобы не подавать вида, что мы действуем по приказанию,- прошептала мистрисс Пентрис, наклонившись к уху мистера Mондера.

   - Неужели вы воображаете, что я забыл то, что должен помнить? - спросил мистер Мондер, в самом деле забывший о приказании госпожи.- Сделайте одолжение, предоставьте мне это дело. Какие причины, спросили вы, мэм? Мы говорим теперь о фактах, а не о причинах: позвольте мне при том просить вас выслушать, что я говорю, и не прерывать меня. Я сказал, что вы, сэр, и вы, мэм, были впущены в этот чертог. Вас проводили к западной лестнице, открыли вам столовую, библиотеку и обращали ваше внимание на все замечательное, более нежели вежливо. В гостиной вы, сэр, дозволили себе дерзость, да, сэр, дерзость, а вы, мэм, вдруг исчезли, или, вернее, скрылись. Увидев такое неучтивое, неприличное, странное поведение, мистрисс Пентрис и я сам были...

   Мистер Модер остановился, приискивая приличное слово.

   - Удивлены,- подсказала мистрисс Пентрис.

   - Вовсе нет, мэм, ничего подобного! Мы вовсе не были удивлены; мы были поражены удивлением. И что потом последовало? Что вы делали, сэр, в первом этаже (обращение к дяде Джозефу) и что вы слышали, мистрисс Пентрис, когда вы во втором этаже искали отсутствующую даму? Что?

   - Крик,- отвечала мистрисс Пентрис.

   - Нет, нет, нет,- произнес мистер Мондер, ударяя рукой по столу.- Визг, мистрисс Пентрис, визг. Что же это значит, что означает этот визг? Молодая женщина (мистер Мондер обратился к Бэтси), мы изложили все обстоятельства, все странные факты и нуждаемся теперь в вашем объяснении. Пожалуйте сюда и в присутствии этих двух лиц скажите, почему вы произнесли или издали то, что мистрисс Пентрис называет криком, но что я нахожу более прилично назвать визгом. Объясните нам это. Говорите смело. Вы понимаете меня? Говорите!

   Ободренная мистером Мондером, Бэтси выступила вперед и начала смущенным тоном речь, которая главным образом заключалась в следующем:

   Во-первых, Бэтси объявила, что в то самое время, когда она начала приправлять соус, в комнате ключницы послышались чьи-то торопливые шаги. Во-вторых, вышедши из кухни, чтоб посмотреть, кто бегает, и что значит эта беготня, она услышала те же торопливые шаги в коридоре, идущем на северную половину дома, и, увлеченная любопытством, последовала туда же. В-третьих, пробежав небольшое пространство, Бэтси остановилась и отчаялась увидеть побежавшую особу, потому что ею овладел страх при одной мысли, что она одна идет к тем комнатам, где живет привидение. В-четвертых, стоя таким образом в нерешимости, она услышала, как отперли дверь; ей любопытно было взглянуть, что там делается, и она пошла еще далее; но скоро опять остановилась и занялась решением страшного вопроса: могут ли привидения ходить, не отворяя дверей, или им необходимо отворить двери; так точно, как и живому человеку. В-пятых, она припомнила несколько достоверных рассказов, в которых привидения проходят через запертую дверь. В-шестых, подкрепленная этим авторитетом, она решилась идти к отворенной двери. В-седьмых, подойдя к ней, она услышала падение какого-то тела. В-восьмых, она напугалась и крикнула или завизжала; в-девятых, бросилась бежать в кухню, не помня ничего, не чувствуя под собой ног.

   - Совершенно справедливо! Совершенно справедливо! - сказал мистер Мондер, когда Бэтси окончила свой рассказ,- Можете отойти назад. Здесь нечему смеяться, сэр,- продолжал он сурово, обращаясь к дяде Джозефу, которого очень забавлял рассказ Бэтси.- Вы бы лучше постарались припомнить, что произошло после того, как эта молодая девица завизжала. Что мы потом увидели? Мы увидели потом вас, мэм, распростертую на первой площадке северной лестницы; и через несколько минут увидели эти ключи, висящие теперь на гвозде; они, подобно вам, были распростерты на полу в северной зале. Вот что я хотел и должен был сказать. Что вы можете отвечать? Я торжественно приглашаю вас, сэр, и вас, мэм, приглашаю именем владельца этого чертога, именем мистрисс Пентрис, моим собственным объяснить, что все это значит.

   - Скажи ему, что-нибудь,- прошептала Сара.- Скажи ему, чтобы успокоить их. Они с ума меня сведут.

   Решившись содействовать Саре в ее предприятии и подвергнуть себя всяким неприятностям, мистер Бухман вместе с тем решился спасти племянницу от лишних страданий и вывести ее из дома при первой возможности. Поэтому, не обращая внимания на то, что мистер Мондер приложил к уху руку, намереваясь слушать оправдание своих подсудимых, он встал, весьма развязно поклонился и отвечал на длинную речь дворецкого восклицанием:

   - Желаю вам здравствовать, сэр!

   - Как вы смеете желать мне подобные вещи! - воскликнул дворецкий в пылу негодования.- Как вы смеете прерывать речь о серьезном предмете такими пустяками? Вы желаете мне здравствовать! Вы полагаете, что я выпущу отсюда вас и эту женщину, которая шепчет вам что-то на ухо, когда ей говорят. Вы думаете, что я вас выпущу, прежде чем вы объяснитесь, прежде чем вы мне скажете, зачем вы украли ключи от северных комнат?

   - Ах, вы это желаете знать? - веселым тоном отвечал Дядя Джозеф, не обративший внимания на слово "украли", которое привело в трепет его племянницу.- Извольте, я объясню. Помните ли вы, сэр, что мы сказали, когда пришли сюда? Мы сказали, что желаем осмотреть этот дом. В этом доме две половины: одна западная, другая северная. Хорошо! В нем две половины, и я с племянницей тоже двое. Вот мы и разделились пополам. Я, одна половина, пошел вместе с вами, сэр, и с этой почтенной дамой осматривать западную сторону; моя племянница, другая половина, взяла ключи, пошла осматривать северную сторону и упала в обморок, потому что этот дом похож на могилу. Вот вам все объяснение. Довольны ли вы? Мое вам почтение, сэр! Желаю здравия, мэм!

   - Черт возьми! - заревел мистер Mондер, забыв свое достоинство, положение, важные речи и приказания мистрисс Фрэнклэнд.- Вы, господин иностранец, желаете знать, что я скажу. Нет, вы так со мной не разделаетесь. Здесь есть полиция, судья, господин иностранец; вы узнаете, что они скажут!

   Здесь мистер Мондер остановил на минуту поток восклицаний и, овладев собою, продолжал более спокойным тоном.

   - Этот дом поручен моему надзору, и пока я не услышу от вас удовлетворительного объяснения, зачем эта дама похитила ключи, висящие здесь, на гвозде, вы их видите, сэр, вы не выйдете отсюда. Я потребую законного объяснения, я обращусь к суду! Слышите ли вы это, сэр?

   Лицо дяди Джозефа зарделось при последних словах дворецкого и приняло такое выражение, что ключница отступила.

   - Вы хотите нас задержать? Вы? - вскричал он, подняв голос до возможно высокой ноты.- Посмотрим! Я беру эту даму (Смелее, смелее, дитя мое! Здесь нечего бояться), иду к двери, отворяю ее и теперь жду, достанет ли у вас дерзости затворить ее.

   Дядя Джозеф стал в величественную позу и устремил глаза на Мондера, который сделал было шаг вперед, но дальше... дальше не посмел идти.

   - Я жду, посмотрим, достанет ли у вас дерзости затворить передо мною дверь. По законам вашей страны, сэр, я такой же англичанин, как вы. Если вы можете говорить суду на одно ухо, то я могу говорить на другое. Если он обязан слушать вас, потому что вы английский гражданин, то он обязан слушать и меня, потому что я тоже английский гражданин. Заприте дверь, если вам угодно!

   Мистер Мондер готовился что-то сказать, но ключница помешала ему; она отозвала его к тому месту, где он сидел прежде, и тихим голосом проговорила: "Помните письмо мистрисс Фрэнклэнд".

   В эту минуту дядя Джозеф, находя, вероятно, что ждать больше нечего, пошел к двери, но был остановлен племянницей, которая проговорила ему на ухо. "Смотри, они опять шепчутся! Они опять говорят о нас!"

   - Хорошо! - сказал мистер Мондер в ответ на слова ключницы.- Я помню письмо мистрисс Фрэнклэнд, мэм; что ж отсюда следует?

   - Тише, тише! Не так громко! - прошептала ключница.- Я не могу противиться вашему мнению, сэр, но хочу только спросить вас, можем ли мы обвинять перед судом этих людей?

   Этот вопрос поставил в тупик мистера Мондера.

   - Можем ли мы,- продолжала ключница,- публично говорить о том, что произошло в нашем доме? Не будет ли это противоречить желанию мистрисс Фрэнклэнд? Она желает, чтобы мы осторожно, как можно скрытнее наблюдали за поведением этой женщины и чтобы потом посмотрели, куда она уйдет. Я не смею советовать вам, мистер Мондер, но что касается до меня, то я умываю руки в этом деле и не принимаю на себя ответственности за отступление от инструкций мистрисс Фрэнклэнд.

   Мистер Мондер колебался. Между тем дядя Джозеф увидел, что ключница заговорилась, медленно пошел к двери и совершенно покойно обратился к Бэтси с просьбой показать дорогу к выходу.

   Бэтси посмотрела на ключницу, но ключница жестом показала ей, что она должна обращаться за приказаниями к мистеру Мондеру.

   - Бэтси,- повторил дядя Джозеф.- Неужели вы, моя милая, оглохли? Я прошу вас показать дорогу к выходу.

   - Подождите! - вскричал нетерпеливо мистер Мондер.- Я требую, чтобы вы подождали, сэр!

   - Вы требуете? Хорошо, хорошо! Если вы ведете себя невежливо, то это не дает мне повода быть тоже невежей. Мы подождем немного.

   Проговорив это с своей обыкновенной вежливостью, мистер Бухман, проговорил тихо племяннице:

   - Сара, дитя мое. Я, кажется, порядком напугал этого болтуна. Сейчас мы уйдем отсюда.

   Между тем мистер Мондер продолжал шептаться с ключницей, тщетно усиливаясь сохранить спокойный вид высшего авторитета.

   - Во всем, что вы мне сказали, мэм, есть значительная доля правды. Но вы говорите об этой женщине, между тем как я говорю о мужчине. Не потребовать ли мне, чтобы он сказал свою фамилию и адрес.

   - А вы думаете, что этот человек скажет вам свою настоящую фамилию или свой настоящий адрес? - спросила мистрисс Пентрис.- Я не смею противиться вашему мнению, но должна признаться, что я уверена в противном. Предположим, что вы их задержите и объявите о них суду. Как же это сделать? Во-первых, судья отсюда далеко, добрых две мили; а во-вторых, вы рискуете оскорбить, мистрисс Фрэнклэнд, обвиняя эту женщину, потому что, хотя этот иностранец на все способен, а ключи взяла все-таки она, а не он. Не так ли?

   - Совершенно справедливо, совершенно справедливо! - воскликнул мистер Мондер.- Странно, как я упустил из виду это обстоятельство! Совершенно справедливо!

   - Я полагаю, что лучше было бы,- продолжала ключница,- поступить, как сказано в письме: выпустить обоих, и послать кого-нибудь присматривать за ними. Можно послать садовникова мальчика за ними, он теперь в западном саду. Если их выпустить из южной двери, он догонит их...

   - Замечательно, мистрисс Пентрис, что, когда я сел к столу, мне самому пришла в голову мысль о садовниковом Джаке...

   Терпение дяди Джозефа начало истощаться.

 &