Сальгари Эмилио - В дебрях Атласа

lign="justify">   - Девушка связана? - спросил вахмистр.

   - Еще бы! Такую гиену я ни за что не взял бы в жены.

   - А я - напротив.

   - Дело вкуса.

   Они подошли к большой палатке, где слабо теплился масляный ночник. Вход сторожили два бедуина.

   - Входи, франджи, - сказал с несколько ироничной усмешкой бедуин, - и попробуй обуздать эту молодую гиену.

   Вахмистр отпустил сторожевых бедуинов и вошел в палатку один.

   Афза стояла привязанная к центральному колу. Увидев входящего, она вздрогнула, и в глазах ее сверкнули ярость и угроза.

   - Ты не ждала меня, Афза? - заговорил вахмистр. - Как видишь, и мертвые иногда возвращаются. Твои руки слишком слабы, чтобы убить человека наповал; но я на тебя не сержусь, я сам держал себя как скотина.

   Афза смотрела на вахмистра с некоторым удивлением. Он сел на стоявший тут тюк товаров и сказал:

   - Поговорим, моя малютка. Прежде всего скажу тебе, что прихожу к тебе не как враг, но как друг...

   - Да? - просто спросила Афза. - Что же тебе нужно?

   - Несмотря на твой поступок, я не сержусь на тебя и хочу, чтоб ты стала моей женой.

   - А если я тебя не люблю?

   - А! Ты все еще продолжаешь любить того, другого? И за что ты любишь его?

   - Он спас мне жизнь.

   - Эка невидаль! Я бы спас тебя не один, а сто раз...

   - До сих пор ты еще ничем не доказал своей любви ко мне.

   - Клянусь брюхом тюленя! Что же, прикажешь мне сейчас отправиться на поиски какого-нибудь льва в Атласских горах, чтобы убить его у твоих ног? Странные вы люди, мавры.

   - Дай мне в таком случае другое доказательство.

   - Какое? Скажи...

   - Отпусти пленников.

   Вахмистр даже подскочил.

   - Ты с ума сошла. Разбойники уже принадлежат военному трибуналу. Через две недели никто не вспомнит о них.

   Афза страшно побледнела, из груди ее вырвалось глухое рыдание, которое она не смогла сдержать

   - Они виноваты в неповиновении начальству и бегстве; военный трибунал не нежничает с легионерами, да еще такими отпетыми.

   - Отпусти их

   - А потом? Потерять свой чин и тоже попасть под трибунал?

   - Взвали вину на бедуинов.

   - Об этом нечего и говорить, моя красавица.

   - Ну, так и тебе не видать меня...

   - Потише, потише Помни, что и у тебя есть счеты с французским судом.

   - Какие?

   - А твое покушение на мою жизнь За это каторга или расстрел.

   - Ну что же, расстреляй! Женой твоей я никогда не сделаюсь!

   - Я сумею заставить тебя... Что ты в конце концов? Простая мавританка, и слишком большая честь, что я снисхожу до тебя.

   - Как же ты заставишь меня?

   - Прибегну в крайнем случае к силе.

   - Так послушай, что я скажу тебе, - отчеканила Афза, - я графа!

   Молния, внезапно ударившая в палатку, не ошеломила бы так вахмистра, как это признание.

   Он вскочил, весь побагровев, с глазами, выкатившимися из орбит,

   - Ты замужем! - закричал он. - Ах, негодяй! И сколько месяцев вы издевались надо мной!

   - Ну что же? Женишься ты на мне? - повторила Афза. Ответом послужил поток ругательств.

   - Всем вам конец! - заревел вахмистр. - Мужа твоего расстреляют; тебя на каторжные работы за покушение на жизнь офицера. Клянусь брюхом кита! Не ожидал я подобного сюрприза! Мошенники! Так обмануть меня! Я ненавижу тебя. Завтра отправлю тебя в блед с твоим мужем. Увидим, как трибунал отомстит за меня. До завтра, атласская гиена.

   Вахмистр вышел, ругаясь по-арабски и по-французски, и вернулся в свой лагерь, строя планы ужасной мести.

   Бассо продолжал пить с товарищами, смеясь за спиной вахмистра.

   Когда последний, как бомба, влетел в палатку, Бассо сейчас же понял, что произошло нечто важное.

   - Видно, девушка встретила вас не очень-то любезно? - спросил он с оттенком насмешки.

   - Какая там девушка? - закричал вахмистр, ударяя изо всех сил кулаком по столу.

   - Афза...

   - Она жена графа.

   - Об этом поговаривали в бледе.

   - А ты, осел, и не сказал мне!

   - Я не доверял этим слухам. Неужели вы думаете, что я не предупредил бы вас, если бы имел какое-нибудь доказательство. Стало быть, это правда?

   - Дьявол тебя побери со всеми мавританками.

   - Не одна Афза на свете. А теперь выпейте-ка глоток этого бургундского. Это вас утешит...

   Вахмистр вздохнул и уселся рядом с Бассо...

   В эту ночь никто не спал в лагере. Спаги, опасаясь какой-нибудь неожиданности со стороны аль-Мадара, выставили своих часовых около обеих палаток, где помещались легионеры и Афза.

   Бедуины, получив награду, по-видимому, больше не интересовались беглецами. Они готовились сняться со стоянки: вьючили бактрианов и махари, складывали палатки, чтобы скорее добраться до Атласа.

   Когда солнце взошло, караван уже был готов к отходу. Аль-Мадар отправился проститься с вахмистром и прошел со своими навьюченными верблюдами и махари мимо палаток спаги, поспешно направляясь на юг.

   В лагере остались только трое пленников, привязанных к кольям и охраняемых полудюжиной спаги.

   Вахмистр приказал запрягать дилижанс и снять палатки.

   Когда привели графа и Энрике, злоба вахмистра, до сих пор сдерживаемая, разразилась как буря:

   - Канальи! Мошенники! Попались наконец! Каторжники! Вот увидите, куда угодите! Паф! - и от вас и помину не останется. Будете валяться в каком-нибудь рву около Константины или Орана. Уж не видать тебе твоего Дуная и твоих Карпат, граф. Сгниешь здесь вместе с женой, которая помогла тебе бежать, а меня пыталась убить

   - Вы закончили, вахмистр? - спросил Энрике. - Словно капитан Темпеста разбушевались. Впрочем, вы его не знали: ведь вы в Ливорно не бывали.

   - Молчи, адвокат-неудачник! - крикнул вахмистр, сжав с угрозой кулаки. - Вот посмотрим, как ты станешь защищаться на суде. Правда, у тебя язык всегда был длинный...

   - Если желаете, могу при вас начать свое слово защиты, - не унимался тосканец. - Я начну с того, что скажу: "И этот осел вахмистр..."

   - Что ты сказал?..

   - Осел... Хотел отбить жену у графа Михая Чернаце...

   - Ах ты, рыжая обезьяна! Ты посмеешь сказать это?..

   - Еще бы, - ответил тосканец. - Звезда Атласа подтвердит, правда ли это.

   - Молчи, скотина! Посадить в дилижанс этих негодяев! Спаги, помиравшие со смеху, посадили связанного графа, Афзу и тосканца в дилижанс, между тем как вахмистр взобрался на козлы рядом с почтальоном, не переставая браниться.

   - Готовы? - спросил Бассо солдат.

   - Готовы, - ответили спаги, выстроившись в два ряда.

   - Едем, - приказал вахмистр. - Ты, Рибо, прими начальство над правой стороной конвоя, а ты, Бассо, - над левой.

   Дилижанс тронулся, окруженный спаги, смеявшимися и перебрасывавшимися шутками. Один только Рибо примолк и казался рассеян, так что даже не отвечал на вопросы ехавшего рядом с ним капрала.

   Он спрашивал себя со страхом, почему Хасси не спешит на помощь дочери, которую обожал больше Пророка и всех его святых? Неужели сенусси и кабилы не оказали ему помощи, несмотря на присутствие марабута?

   Между тем дилижанс, запряженный четверкой сытых, хорошо отдохнувших лошадей, с каждой минутой удалялся от Атласа, приближаясь к бледу, где верная смерть ждала если не Афзу, то, во всяком случае, легионеров.

   Проехали уже несколько миль по совершенно пустынной равнине, как вдруг вдали послышалось несколько ружейных выстрелов.

   - Стой! - скомандовал вахмистр, вставая, чтобы лучше осмотреть окрестность. ... Уж не напала ли какая-нибудь шайка кабилов на аль-Мадара?

   К югу, в стороне Атласа, виднелось облако пыли, по-видимому поднятое многими лошадьми, и слышались выстрел за выстрелом вместе с воинственными криками.

   - Бассо, ты ничего не видишь? - спросил вахмистр.

   - Только пыль.

   - А ты, Рибо?

   - И я тоже.

   - Я здесь представитель власти и не позволю, чтоб у меня под носом совершались на французской земле такие бесчинства.

   - Пусть себе эти разбойники перебьют друг друга, - сказал Бассо.

   - А закон? Мы здесь должны быть хозяевами. Рибо, возьми шесть человек и трубача да поезжай посмотреть, что там такое? Как увидят наших всадников эти горные разбойники, тотчас, словно зайцы, разбегутся. Если же ваши выстрелы не подействуют, бери всех людей. Клянусь брюхом кита! Я не потерплю беспорядка у себя на глазах. Не напрасно я вахмистр. Поезжай, Рибо, а мы немножко подзадержимся.

   Сержант, в сердце которого вновь проснулась былая надежда, указал спаги, чтобы ехали за ним, и пустил свою лошадь в галоп.

   В ущельях Атласа, по-видимому, шло настоящее сражение между бедуинами и горцами, спустившимися с лесистых склонов.

   Ружейные выстрелы и крики не умолкали, а вдали виднелось несколько махари, скакавших без всадников.

   Больше ничего нельзя было рассмотреть, потому что гигантское облако окутывало сражавшихся.

   Сержант и семеро его спутников менее чем за двадцать минут доскакали до облака пыли и врезались в него как раз в ту минуту, когда бедуины спасались, разбегаясь кто куда.

   На земле валялось много убитых людей и верблюдов, бившихся в предсмертных судорогах между тюками, свалившимися с седел.

   Посредине виднелось человек пятьдесят в длинных белых плащах, на великолепных взмыленных конях.

   Ими командовали два предводителя, которых Рибо узнал тотчас: Хасси аль-Биак и марабут.

   Увидав приближавшихся спаги с саблями наголо, готовых к нападению, атласские всадники выстроились в две линии.

   - Не трогайте сержанта! - закричал Хасси. - Стреляйте в других.

   Раздался залп из двадцати-тридцати ружей, и семь спаги упали один за другим вместе с лошадьми.

   Один Рибо остался чудесным образом не тронутым этим градом пуль.

   - Что ты сделал, Хасси? - закричал сержант, бросая взгляд, полный отчаяния, на товарищей.

   - Я защищался, - ответил Хасси и, обернувшись к своим кабилам, приказал: - Пусть четверо из вас стерегут этого человека до моего возвращения. Вы отвечаете головой за его жизнь. До скорого свидания, сержант! Я догоню дилижанс и привезу с собой голову этого собаки вахмистра. Едем, сыны Атласа! Спасите мою дочь!

  

   Началась погоня за дилижансом. Смелые сыны Атласа, всегда жаждущие помериться силами с покорителями своей родины, по призыву Хасси устремились к равнине, держа обнаженные ятаганы в зубах, а в руках - длинноствольные ружья с инкрустированными слоновой костью и серебром прикладами.

   Они представляли великолепное зрелище, когда неслись на белых, длинногривых конях, в развевающихся плащах, которым красная полоса внизу придавала вид огненных знамен. Они двигались скучившись, громко крича и поднимая своими скакунами облако пыли, что мешало неприятелю сразу целиться в них.

   Вахмистр, услыхав, что вместе с бедуинами аль-Мадара пали и посланные им с Рибо спаги, приказал почтальону гнать лошадей.

   Тяжелая колымага отчаянно запрыгала и закачалась, когда здоровая четверка, впряженная в нее, пустилась рысью. Спаги по команде Бассо выстроились позади нее, готовые встретить стремительный натиск кабилов.

   Никто не питал иллюзий. Стычки нельзя было избежать: кабилы, у которых лошади, без сомнения, были лучше, быстро приближались

   - Погоняй, почтальон! - без умолку понукал вахмистр, начинавший терять голову. - Гони своих кляч! Кровь сатаны! Что теперь будет?

   Удары бича сыпались на несчастных животных, делавших отчаянные усилия, чтобы везти скорей колымагу. Но все их старания оказывались тщетными: они не могли спорить с преследователями, маневрировавшими так, чтобы окружить и спаги, и дилижанс с пленниками.

   Скачка продолжалась около получаса, когда кабилы показались совсем близко.

   - Хочешь попытаться атаковать их? - спросил вахмистр.

   Бассо был не трус, и ему не раз приходилось иметь дело с кабилами. Он взглянул на спаги. Все были спокойны, как бы убежденные, что при первом натиске справятся с этим горским сбродом.

   - Ружей не трогать! - скомандовал Бассо. - Пустим в ход сабли и пистолеты. За мной, спаги! Да здравствует Франция!

   Восемнадцать человек пустились вскачь, намереваясь разорвать полукруг, грозивший каждую минуту превратиться в круг.

   Дилижанс между тем продолжал катиться при непрерывном щелканье бича.

   Оба отряда стремились навстречу друг другу, горя нетерпением встретиться в рукопашной схватке.

   Бассо, хотя и сомневался в возможности победы, вел атаку блестяще.

   До кабилов оставалось не больше тридцати шагов, когда среди гула голосов и ржания лошадей один голос скомандовал: "Пли!"

   Голос принадлежал Хасси.

   Кабилы сразу осадили лошадей и дали залп по спаги.

   Несколько человек упали, пораженные насмерть, другие, однако, храбро продолжали наступление и как ураган врезались в отряд кабилов, стреляя из пистолетов и отчаянно размахивая саблями. Но вздумав снова построиться, чтоб возобновить нападение, они заметили, что их осталось мало, и Бассо с ними не было. Сержант лежал с простреленной грудью.

   Нечего было и думать о вторичной стычке. Спаги, в ужасе от своей неудачи и смерти командира, бросились догонять дилижанс, чтобы стать под команду вахмистра.

   Они догнали дилижанс, остановившийся у глубокого рва, поросшего кустарником. Вахмистр встретил их ругательствами.

   - Понимаю, чего хотят эти разбойники, - сказал он. - Они намереваются отбить у нас пленников. Нет, клянусь всеми китами всех морей мира, я их не выпущу! Почтальон, отпрягай лошадей. Давай мне ту, которая покрепче. Бежать уже бесполезно.

   Он сошел с козел и пересчитал своих людей; пятеро или шестеро были ранены ятаганами, так же как и несколько лошадей.

   - Клянусь брюхом дохлого кита, - воскликнул вахмистр, - дела плохи! Надо постараться выиграть время. Найдется между вами храбрец, чтобы поехать к кабилам и спросить их, чего им надо. Почему они нападают на нас?

   - Я поеду, вахмистр, - вызвался капрал, горяча свою лошадь как бы для того, чтобы показать, что она не ранена,

   - Навяжи на ружье какой-нибудь лоскут, платок, что ли, и пойди потолкуй с разбойниками. А я тем временем приготовлюсь к защите.

   Спаги поспешно повиновался и удалился в галоп навстречу кабилам, все приближавшимся, хотя несколько осторожнее, чем прежде.

   Вахмистр приказал остальным спаги спешиться, положить лошадей и укрыться за ними, заряжая насколько возможно проворнее ружья. То же он приказал сделать и почтальону. Сам он прислонился к дверце дилижанса и, показывая пленникам двуствольный пистолет, сказал:

   - Предупреждаю: попытайтесь вы бежать - эти пули догонят вас.

   - Нам и здесь хорошо, - сказал Энрике, сообразивший, что кабилы спешили им на выручку. - Здесь мы защищены от пуль этих разбойников.

   Вахмистр, понявший всю иронию ответа, пожал плечами, выругался и отправился к своим солдатам, уложившим лошадей вокруг дилижанса и заряжавшим ружья.

   Увидав приближающегося парламентера, кабилы остановились, но в следующее мгновение окружили его тесным кольцом, лишив возможности спастись бегством.

   Вахмистр одну минуту боялся, не пожертвовал ли он напрасно своим капралом, но он ошибся: через короткое время кольцо кабилов раздвинулось, и спаги мог вернуться невредимым.

   - Ну, что нужно этим мошенникам? - спросил вахмистр.

   - Они требуют немедленной выдачи дилижанса.

   - Они спустились с гор, чтоб добыть эту ветхую колымагу? Если им нужно только ее, я с удовольствием удовлетворяю их желание.

   - Нет, вахмистр, они желают получить и сидящих в ней.

   - Пленников?

   - Да, так и сказали напрямик.

   - Ну, их им как своих ушей не видать!

   - В таком случае надо приготовиться выдержать отчаянное нападение.

   Вахмистр зарядил пистолеты и взволнованным голосом обратился к своим спаги:

   - Ребята, помните, что сыны великой нации умирают, но не сдаются. Кричите: "Да здравствует Франция!" - и готовьтесь к отчаянной обороне. Капрал, прикажи стрелять!..

   Громкий крик "Да здравствует Франция!" огласил необозримую равнину.

   Затем последовали сигнал трубы и команда стрелять. Спаги не жалели зарядов и целили во всадников; последние, в свою очередь, отвечали с не меньшим оживлением.

   Минут десять продолжалась такая перестрелка; но кабилам хотелось поскорей покончить счеты с этой горстью людей, и они бросились в атаку со своей обычной яростью.

   Однако храбрым французам удалось отбить первый натиск.

   Один из них, ни разу не раненный, вскочил на лошадь и поскакал прочь, может быть надеясь попасть в ближайший блед и получить подкрепление.

   Все остальные были более или менее серьезно ранены, в том числе и вахмистр. К нему подскакал Хасси аль-Биак и закричал:

   - Мы восхищаемся храбростью франджи, но всякое дальнейшее сопротивление бесполезно. Сдавайтесь, чтобы избежать напрасного кровопролития.

   - Сдаться? Кому?

   - Кабилам Атласа.

   - По какому праву они начали войну безо всякого предупреждения?

   - Некогда было... Сдавайтесь.

   Вахмистр взглянул на своих трех оставшихся спаги и, бросив саблю, сказал им:

   - Последуйте моему примеру. Франция отомстит за нас. Он подошел к мавру и спросил:

   - Что вы сделаете с нами?

   - Задержим заложниками, обещая не тронуть ни одного волоска на ваших головах.

   Вахмистр на мгновение задумался. Затем он вынул пистолет из кобуры, как бы намереваясь отдать его, но вдруг повернулся и одним прыжком очутился у дверцы дилижанса.

   - Афза, смерть тебе!.. Я поклялся!..

   Он уже поднял пистолет, но Хасси и Ару, внимательно наблюдавшие, бросились на него.

   В то же мгновение раздалось два выстрела из ружей, и вахмистр покатился на землю без признаков жизни.

   - Правосудие совершилось! - сказал Хасси.

   Кабилы, боясь измены со стороны французов, намеревались расстрелять их, когда раздался голос Хасси:

   - Сыны Атласа, - обратился он к ним, - великий глава сенусси, Сиди Омар, поручил вас моему начальству, и вы должны повиноваться мне. Я же приказываю вам оставить этих храбрецов франджи и только обезоружить их.

   Он бросился в сопровождении Ару к дилижансу, откуда раздавался голос Афзы:

   - Отец! Отец! Мы спасены!

   Пленников быстро освободили и развязали.

   - Отец, тебе я обязан счастьем и жизнью, - с благодарностью сказал граф.

   - И я своей шкурой, папаша мавр, - добавил Энрике.

   Афза крепко прижалась к мужу, как бы боясь, что его снова отнимут у нее, а Энрике, не зная, как выразить свой восторг, выделывал такие сальто-мортале, что кабилы кричали от восторга.

   - Нам удалось спасти вас, дети мои, - сказал Хасси, - но только на Атласе мы будем в полной безопасности. Едем же.

   В лошадях недостатка не было, так как несколько всадников остались лежать на поле битвы, и Афза, граф и Энрике тотчас очутились на чудных скакунах Атласских гор.

   Колонна уже намеревалась двинуться в путь, как издали донесся трубный сигнал. На горизонте показался отряд всадников - по-видимому, целый полк, - приближавшихся галопом. Вероятно, выстрелы привлекли их внимание, и они спешили узнать, в чем дело. Хасси скомандовал:

   - Отступать к ущелью!

   Кабилы пустили своих лошадей во весь дух. Во главе мчались Хасси и беглецы. Спаги летели за ними, изредка пуская вдогонку выстрелы.

   К счастью, ущелье было недалеко, и в нем можно было защищаться, по крайней мере, в продолжение нескольких часов. Заботило Хасси приданое Афзы: он ни за что не хотел оставлять его.

   - Надо продержаться хотя бы полчаса, пока я откопаю ящики, - сказал он графу и Энрике.

   - Дай мне тридцать кабилов, - ответил тосканец, - и я попытаюсь задержать всадников. Граф же и Афза пусть тем временем едут в горы к марабуту и просят прислать подкрепление из ближайших деревень.

   - Смотри, не попадись! - ответил граф.

   - Когда приданое Звезды Атласа будет в безопасности, и вы также, я медленно поднимусь вверх по ущелью. Кабилы из деревень будут, насколько возможно, прикрывать мое отступление.

   Они собирались войти в ущелье, когда появился Рибо под охраной четырех кабилов.

   У всех вырвался крик радости: все думали, что и бравого сержанта не пощадила пуля сынов Атласа. Но они едва успели обменяться с ним улыбкой и прощальным жестом. По ущелью уже начинали свистеть пули.

   Хасси не потерял самообладания. Он отсчитал тридцать человек и приказал им спешившись занять скалы, чтобы сдерживать наступление неприятеля, пока Афза и ее приданое не будут в безопасности.

   Нельзя было терять ни минуты. Спаги быстро приближались, очевидно намереваясь занять выход из ущелья.

   Энрике едва успел расставить своих тридцать кабилов по склонам, как почувствовал, что кто-то треплет его по плечу. Обернувшись, он увидел Рибо.

   - Ты здесь! - воскликнул легионер. - Почему ты не пошел за графом? Ведь ты не можешь сражаться со своими соотечественниками!

   - Я не выпущу ни одного заряда.

   - Беги, пока еще не поздно. Кто знает, что будет через полчаса. Ты свободен.

   Рибо покачал головой.

   - Нет, я посмотрю на битву.

   - Тебя могут убить.

   - На что мне жизнь? Блед мне опостылел...

   Он сел на выступ скалы, обхватив голову руками.

   "Уж не помутился ли он рассудком, что ищет смерти?" - подумал Энрике.

   Он бросил быстрый взгляд на долину за скалами, занятыми его людьми.

   Шагах в пятидесяти мавр, Ару и несколько кабилов поспешно отрывали ящики; вдали, уже высоко, удалялся граф, окруженный группой всадников, увозя в седле Афзу.

   Спаги между тем приблизились и, спешившись, подходили рассеянным строем.

   - Друзья! - скомандовал Энрике. - Стреляйте!

   Кабилы не заставили повторять себе приказание, хотя им стала ясна вся невозможность устоять против тысячи двухсот человек, шедших на приступ высот.

   Пули свистели с обеих сторон, и смелые горцы падали по нескольку сразу.

   Энрике, видя безнадежность обороны, собирался приказать отступать, как вдруг увидел, что Рибо, не сходивший с места, свалился. Тосканец побежал к сержанту - тот был мертв: ружейная пуля поразила его в голову.

   - Еще один погиб из-за Звезды Атласа, - со вздохом проговорил тосканец. Взбежав на высокую скалу, он оглянулся вокруг. У него оставалось всего человек десять, а спаги, проникнув в ущелье, уже поднимались по уступам скал. Сердце упало в груди храбреца, шутившего до сих пор со смертью.

   - Конец! - прошептал он.

   Он взглянул в ущелье. Облако белых бурнусов спускалось с гор наперерез спаги. Граф и Хасси, укрыв Афзу и ее приданое в надежном месте, стали во главе горцев и бросились к ущелью в надежде спасти последних его защитников.

   Но было уже поздно!.. Спаги одним напором взяли высоты и добивали кабилов.

   Один сержант подошел к Энрике, уже бросившему ружье, и, схватив его за грудь, кричал:

   - Смерть тебе!

   - Напрасно предупреждаешь меня, друг. Я проиграл партию и готов заплатить, - с грустной улыбкой ответил тосканец.

   Командовавший полком, видя появлявшихся отовсюду кабилов, не решился бороться с ними в ущелье и приказал трубить отступление.

   По всему Атласу шел зловещий гул, отовсюду: из долин, из деревень, из глубины ущелий - доносились ружейные выстрелы.

   Все горы заволновались, но было уже поздно!

   Полк, начинавший терпеть значительные потери, спешил вернуться на равнину, захватив с собой несчастного тосканца, которого посадили на лошадь. Скоро облако пыли скрыло удалявшихся всадников, между тем как на Атласе еще гремели последние выстрелы.

  

   Две недели спустя граф, Хасси, Афза и Ару спускались, следуя за марабутом, с уступов Восточного Атласа на границе Триполитании.

   Последние две недели они горько оплакивали преданного друга, пожертвовавшего собой и попавшего в когти смерти, из которых его не могла вырвать никакая людская сила.

   Теперь беглецы были уже в безопасности на турецкой территории и могли без труда добраться до Триполитании, откуда намеревались отправиться в Фиуме, главный далматский порт.

   Через сутки после того как они навеки распростились с Африкой, Энрике-тосканец пал на бастионе Орана, сраженный залпом первой роты Иностранного Легиона...

   Военный трибунал не допустил никакого снисхождения.

  

  

   "В дебрях Атласа; сокровище президента Парагвая; Страна чудес; Ловцы трепанга": Терра; Москва; 1992, ISBN 5-85255-185-6

   OCR Roland

   Библиотека Альдебаран: http://lib.aldebaran.ru.