Бласко-Ибаньес Висенте - Майский цветок

бряла этой связи. Разумѣется, она не надѣялась женить Антон³о на принцессѣ, но дочка т_а_р_т_а_н_е_р_о, дяди Паэлья, казалась ей уже слишкомъ ничтожною. Эта Долоресъ была безстыдна, какъ обезьяна, очень красива, - этого нельзя было отрицать, - но способна съѣсть живьемъ ту несчастную свекровь, которой достанется въ невѣстки.

   Да и какъ можно было ждать иного? Эта дѣвченка выросла безъ матери, не разлучаясь съ дядей Паэльей, пьяницею, который бывалъ навеселѣ съ восхода солнца, когда садился на свою т_а_р_т_а_н_у {Т_а_р_т_а_н_о_ю называется двухколесная телѣга, съ верхомъ въ видѣ свода; на двухъ боковыхъ лавочкахъ могутъ усѣсться по 4-5 человѣка на каждой; влѣзаютъ они сзади. Кучеръ сидитъ на дощечкѣ, прикрѣпленной снаружи къ правой оглоблѣ. Существуетъ много общественныхъ т_а_р_т_а_н_ъ, замѣняющихъ нашихъ извозчиковъ и омнибусы. Т_а_р_т_а_н_е_р_о - кучеръ тартаны.}, и впалъ въ чахотку отъ пьянства, полезнаго единственно его носу, который краснѣлъ и толстѣлъ все болѣе и болѣе.

   Человѣкъ онъ былъ безчестный и пользовался сквернѣйшей репутац³ей. Заработокъ онъ находилъ лишь въ Валенс³и, въ рыбацкомъ кварталѣ. Когда приставалъ англ³йск³й пароходъ, онъ безъ стыда предлагалъ матросамъ свезти ихъ въ публичные дома, а въ лѣтн³я ночи бралъ къ себѣ на т_а_р_т_а_н_у цѣлый грузъ дѣвокъ въ свѣтлыхъ свободныхъ платьяхъ, съ наштукатуренными щеками и съ цвѣтами въ волосахъ, и развозилъ ихъ вмѣстѣ съ ихъ пр³ятелями по береговымъ харчевнямъ, гдѣ кутили до утра, тогда какъ самъ онъ, сидя въ сторонкѣ и ни на минуту не разставаясь со своимъ кнутомъ и съ виннымъ кувшиномъ, напивался, отечески созерцая тѣхъ, кого называлъ "своими овечками".

   Хуже всего было то, что онъ не стѣснялся и передъ собственною дочерью. Онъ говорилъ съ нею въ тѣхъ же выражен³яхъ, какъ и со своими кл³ентками. Во хмѣлю онъ бывалъ болтливъ, неудержимо высказывалъ все вслухъ; и напуганная малютка Долоресъ, убѣгая отъ толчковъ его ногъ, широко раскрывала глаза съ выражен³емъ нездороваго любопытства, прислушиваясь къ непристойнымъ рѣчамъ стараго Паэльи, который самъ себѣ разсказывалъ обо всѣхъ гадостяхъ, видѣнныхъ имъ въ течен³е ночи.

   Таково было воспитан³е Долоресъ. Какъ же хотѣть, чтобъ она чего-либо не знала? Главнымъ образомъ, по этой причинѣ Тона отказывалась принять ее въ свою семью. Если дѣвушка не погибла еще совершенно теперь, когда начала превращаться въ хорошенькую женщину, то единственно благодаря добрымъ совѣтамъ двухъ-трехъ сосѣдокъ. Тѣмъ не менѣе, отношен³я ея къ Антон³о уже породили множество сплетенъ. Послѣдн³й приходилъ въ домъ своей возлюбленной, точно хозяинъ, и почти всегда обѣдалъ съ нею, пользуясь тѣмъ, что т_а_р_т_а_н_е_р_о возвращался позднею ночью. Молодая дѣвушка чинила ему бѣлье, а порою даже шарила въ карманахъ отца и брала оттуда мелочь, которую дарила своему поклоннику; это давало пьяницѣ поводъ произносить пространныя ругательства по адресу лицемѣрныхъ друзей: онъ предполагалъ, что въ тѣ минуты, когда винные пары застилаютъ ему зрѣн³е, собутыльники таскаютъ у него п_е_с_е_т_ы.

   Итакъ, с_и_н_ь_я Тона жила совсѣмъ одиноко. Р_е_к_т_о_р_ъ постоянно бывалъ на морѣ, охотясь за п_е_с_е_т_а_м_и, какъ онъ говорилъ, то ловя рыбу, то нанимаясь матросомъ на одну изъ г_а_б_а_р_ъ {Г_a_б_a_p_а - грузовое судно.}, ходящихъ за солью въ Торревьеху; Антон³о бѣгалъ по харчевнямъ или просиживалъ у дяди Паэльи, у котораго только что не поселился. Такъ она близилась къ старости за прилавкомъ своего кабачка, имѣя около себя лишь одну свою дочь, къ которой питала странную, какую-то непостоянную любовь: эта дѣвочка была живымъ портретомъ Мартинеса... "Далъ бы Богъ, чтобы чортъ побралъ этого мошенника!"

   Рѣшительно оказывалось, что Богъ печется о честныхъ людяхъ далеко не всегда. Дѣла шли значительно хуже, чѣмъ въ первое время ея вдовства. Друг³я старыя лодки, выброшенныя на песокъ, были обращены въ харчевни, и теперь рыбакамъ предоставлялся выборъ. Кромѣ того, она дурнѣла, и морякамъ уже не такъ хотѣлось пить, ухаживая за нею.

   Результатъ: хотя трактирчикъ удержалъ за собою своихъ старыхъ завсегдатаевъ, онъ приносилъ не болѣе того, что было необходимо для жизни. Нерѣдко, глядя издали на свою бѣлую лачужку, Тона съ печалью убѣждалась, что огонь погасъ, изгородь почти обвалилась, что за плетнемъ нѣтъ свиньи, которая бы хрюкала въ ожидан³и ежегодной казни, и что по пустынному взморью грустно бродитъ не болѣе полудюжины куръ.

   Время шло для нея однообразно и медленно; изъ мрачной полудремоты ее выводили только выходки Антон³о или созерцан³е портрета с_и_н_ь_о_р_а Мартинеса въ мундирѣ, который она оставила на стѣнѣ своей каюты изъ какой-то утонченной жестокости, какъ бы въ напоминан³е себѣ самой о своей минувшей слабости.

   Маленькая Росета, эта дѣвочка, попавшая въ лодку по милости и благодаря старан³ямъ плутоватаго стражника, не могла похвалиться большимъ вниман³емъ со стороны матери. Она росла на свободѣ, точно дик³й звѣрокъ. Днемъ ее можно было видѣть лишь въ тѣ часы, когда голодъ приводилъ ее домой; а съ наступлен³емъ ночи Тонѣ часто приходилось отправляться ее разыскивать и потомъ, хорошенько выпоровши, запирать въ лодкѣ. "Должно покоряться волѣ Божьей; но въ этой сопливкѣ посланъ новый крестъ ея бѣдной матери!" Росета была дика и любила одиночество; она валялась на мокромъ пескѣ, а то собирала раковины и улитокъ или сгребала водоросли въ кучи. Порою она цѣлыми часами не двигалась, устремивши въ пространство пристальный и расплывчатый взглядъ, какой бываетъ у находящихся въ гипнозѣ, между тѣмъ, какъ соленый морской вѣтеръ трепалъ ея бѣлокурую гриву и раздувалъ старую юбку, обнажая худеньк³я ножки ослѣпительной бѣлизны, лишь на ступняхъ темно-красныя отъ солнечнаго зноя. Она лежала такъ часъ за часомъ, утопая животомъ во влажномъ пескѣ, который уступалъ ея вѣсу, между тѣмъ какъ лицо ей лизаль тонк³й слой воды, то приближавш³йся, то отступавш³й по блестящему взморью.

   Въ ней была неисправима страсть къ бродяжничеству, и Тона справедливо отзывалась о ней такъ: "Яблоко отъ яблоньки недалеко падаетъ". Ея мошенникъ-отецъ тоже просиживалъ цѣлыми часами, по-дурацки таращась на горизонтъ и видя сны съ открытыми глазами; ни на что другое онъ не годился. Если бы матери понадобилось жить трудами дочери, то ей скоро пришлось бы протянуть ноги. Бездѣльница, праздношатайка! Въ кабачкѣ она била стаканы и тарелки, какъ скоро принималась ихъ мыть; рыба сгорала на сковородкѣ, когда дѣвочку оставляли смотрѣть за жаровней. Словомъ, съ ней ничего не оставалось дѣлать, какъ предоставлять ей бѣгать по берегу или посылать ее въ Кабаньяльскую школу. Временами на дѣвочку нападало безумное желан³е учиться и, рискуя быть побитой, она вырывалась изъ дому, чтобы бѣжать къ учительницѣ; но нѣсколько дней спустя, какъ скоро мать оказывалась расположенной разрѣшить ей это, она убѣгала изъ школы.

   Только лѣтомъ бѣдная Тона видѣла отъ нея кое-какую помощь. Тогда желан³е заработать соединялось съ любовью къ бродяжничеству и, захвативъ кувшинъ такого же роста, какъ она сама, Росета ходила со стаканомъ въ рукѣ по взморью купальщиковъ, смѣло пробиралась между роскошными экипажами, ѣхавшими на молъ, смотрѣла во всѣ стороны своими мечтательными глазами, потряхивала бѣлокурою гривою и кричала пронзительнымъ голосомъ: "Воды, воды холодной!" Въ друг³е дни она такъ ходила съ корзиною пирожковъ: "Соленые и сладк³е!" При помощи этой маленькой торговли, Росетѣ удавалось по вечерамъ вручать матери по два и по три реала, что нѣсколько проясняло хмурую физ³оном³ю Тоны, которая отъ дурного положен³я дѣлъ стала эгоистичной.

   Такъ выросла Росета въ суровомъ уединен³и, съ пугающимъ равнодуш³емъ принимая колотушки матери, ненавидя Антон³о, который никогда не дарилъ ее вниман³емъ, улыбаясь по временамъ Р_е_к_т_о_р_у, который, когда попадалъ на берегъ, имѣлъ обыкновен³е дружески дергать ее за спутанныя космы, и презирая береговыхъ озорниковъ, отъ которыхъ она сторонилась съ гордымъ видомъ маленькой царицы.

   Въ концѣ концовъ, Тона совсѣмъ перестала заниматься дѣвочкой, хотя та одна просиживапа съ нею зимн³е вечера въ ея пустомъ жилищѣ. Напротивъ того, Антон³о и дочка т_а_р_т_а_н_е_р_о были ея постоянною заботою. Эта мерзавка, видно, задумала отнять у нея всю ея семью; она уже не довольствовалась Ан³он³о, а приманила къ себѣ и Р_е_к_т_о_р_а. Послѣдн³й, по выходѣ на берегъ, пролеталъ по материнскому кабачку, точно облачко, послѣ чего, уведенный братомъ, отправлялся отдыхать къ т_а_р_т_а_н_е_р_о, гдѣ его присутств³е ничуть не стѣсняло влюбленныхъ.

   Въ сущности, Тону раздражало не столько вл³ян³е, какое Долоресъ пр³обрѣла на ея сыновей, сколько крушен³е одного проекта, съ которымъ она носилась уже давно. Она мечтала женить Антон³о на Росар³и, дочери своей старинной пр³ятельницы. По красотѣ эту дѣвушку нельзя было сравнивать съ дочерью тартанеро, но с_и_н_ь_я Тона была неистощима въ похвалахъ ея добротѣ, - свойству существъ незначительныхъ. Одного она вслухъ не говорила, хотя въ этомъ заключалось главное: именно, что Росар³я, дочь ея выбора, была сирота; родители же ея держали въ Кабаньялѣ лавочку, гдѣ Тона дѣлала закупки, и теперь, послѣ ихъ смерти, ихъ единственной наслѣдницѣ досталось почти богатство, - не менѣе трехъ или четырехъ тысячъ дуро.

   А какъ бѣдная малютка любила Антон³о! При встрѣчахъ съ нимъ на улицахъ Кабаньяля она всегда кланялась ему съ видомъ покорной овечки и просиживала подолгу на взморьѣ, представляя себѣ удовольств³е бесѣдовать съ с_и_н_ь_е_ю Тоною только потому, что та приходилась матерью смѣлому парню, будоражившему весь берегъ.

   Но отъ этого мальчишки нечего было ждать добра. Сама Долоресъ, при всемъ вл³ян³и, какое на него имѣла, не въ состоян³и была удержать его, когда на него нападала дурь. Тогда онъ пропадалъ по цѣлымъ недѣлямъ, а впослѣдств³и доходили слухи, что онъ пробылъ все время въ Валенс³и и тамъ днемъ спалъ гдѣ-нибудь въ скверномъ вертепѣ на Рыбацкой улицѣ, а ночью напивался, колотилъ робкихъ участницъ своихъ кутежей и, точно изголодавш³йся пиратъ, растрачивалъ на орг³и то, что выигралъ въ какомъ-нибудь подозрительномъ притонѣ.

   Во время одной изъ этихъ отлучекъ онъ совершилъ проступокъ, стоивш³й матери мѣсяца слезъ и безконечныхъ сѣтован³й; вмѣстѣ съ нѣсколькими пр³ятелями онъ поступилъ въ военный флотъ. Этимъ повѣсамъ надоѣло жить въ Кабаньялѣ, и вино мѣстныхъ кабаковъ стало казаться прѣснымъ.

   Итакъ, насталъ день, когда этоть чертовск³й парень, весь въ синемъ, въ бѣлой шапочкѣ набекрень и съ мѣшкомъ за спиною, разстался съ матерью и съ Долоресъ, чтобы отправиться въ гавань Картагену, гдѣ стоялъ корабль, на который онъ былъ назначенъ.

   "Съ Богомъ!" С_и_н_ь_я Тона очень любила его, но по крайней мѣрѣ теперь могла быть спокойной. Всего грустнѣе ей было смотрѣть на бѣдную Росар³ю, которая, всегда молчаливая и кроткая, приходила на взморье шить вмѣстѣ съ Росетой и съ робкимъ волнен³емъ спрашивала у с_и_н_ь_и Тоны, не получила ли та письма отъ моряка.

   Всѣ три женщины мысленно слѣдили за своимъ Антон³о, этимъ несравненнымъ матросомъ, на всѣхъ путяхъ и рейсахъ "Г_о_р_о_д_а М_а_д_р_и_д_а", фрегата, на которомъ онъ отплылъ. Какъ онѣ волновались, когда на влажныя доски прилавка падалъ узеньк³й конвертъ, запечатанный то красной облаткой, то хлѣбнымъ мякишемъ и украшенный слѣдующимъ сложнымъ адресомъ, выведеннымъ крупными буквами: "Госпожѣ Тонѣ, въ трактирѣ, рядомъ съ Бычьимъ Дворомъ". Отъ этихъ грубыхъ конвертовъ, казалось, шелъ какой-то особый заморск³й запахъ, говоривш³й о тропической растительности, о бурныхъ моряхъ, о берегахъ, повитыхъ розоватымъ туманомъ и о сверкающихъ небесахъ; читая и перечитывая четыре страницы, женщины мечтали о невѣдомыхъ странахъ, воображая себѣ негровъ въ Гаваннѣ, китайцевъ на Филиппинскихъ островахъ и новые города южной Америки.

   "Что за парень! Сколько у него будетъ поразсказать, когда онъ вернется! Можетъ быть, оно вышло и къ лучшему, что онъ вздумалъ уѣхать: пожалуй, мозги у него станутъ на мѣсто". И с_и_н_ь_я Тона, вновь охваченная тою слабостью, благодаря которой безмѣрно любила своего младшаго сына, помышляла съ нѣкоторымъ негодован³емъ, что ея бравый молодчикъ Антон³о терпитъ гнеть суровой корабельной дисциплины, тогда какъ старш³й, Р_е_к_т_о_р_ъ, котораго она считала недоумкомъ, плыветъ на всѣхъ парусахъ и сталъ чуть не важной особой въ кругу рыбаковъ.

   Р_е_к_т_о_р_ъ безпрестанно совѣщался съ хозяиномъ своей лодки и велъ как³е-то тайные переговоры съ дядею Марьяно, тѣмъ самымъ, къ которому Тона прибѣгала во всѣхъ затруднен³яхъ. Безъ сомнѣн³я, онъ добывалъ не мало денегъ; и с_и_н_ь_я Тона призывала всѣхъ чертей, видя, что онъ не приноситъ домой ни гроша и лишь изъ вѣжливости проживаетъ по нѣскольку минутъ подъ навѣсомъ кабачка. "Значитъ, его сбережен³я у кого-нибудь хранятся? A y кого бы это могло быть? Ужъ вѣрно, что у Долоресъ, у той вѣдьмы, которая непремѣнно подсыпала обоимъ парнямъ приворотнаго зелья, потому что они бѣгаютъ за ней, какъ собака за хозяиномъ!"...

   Простофиля Р_е_к_т_о_р_ъ расположился въ домѣ т_а_р_т_а_н_е_р_о, точно тамъ хранилось его собственное добро!.. Точно онъ не зналъ, что Долоресъ обѣщана другому! He видѣлъ онъ что-ли писемъ отъ Антон³о и отвѣтовъ, которые отъ ея имени писалъ сосѣдъ?.. Но этотъ тройной дурень, не обращая вниман³е на материнск³я насмѣшки, живмя жилъ въ лачугѣ Паэльи, гдѣ мало-по-малу занялъ мѣсто брата; причемъ онъ дѣлалъ видъ, какъ будто совсѣмъ не понимаетъ положен³я вещей. Теперь Долоресъ оказывала ему тѣ же услуги, как³я прежде выпадали на долю Антон³о: чинила ему бѣлье и, дѣйствительно, хранила его деньги, чего, впрочемъ, ей никогда не приходилось дѣлать для его расточительнаго брата.

   Въ одинъ прекрасный день дядя Паэлья скончался: его привезли домой, раздавленнаго колесами его т_а_р_т_а_н_ы. Въ пьяномъ видѣ онъ упалъ съ козелъ и умеръ, вѣрный своимъ принципамъ: сжимая въ рукѣ кнутъ, съ которымъ не разставался даже во снѣ, потѣя водкою изо всѣхъ поръ своего тѣла, онъ испустилъ духъ подъ повозкою, набитою размалеванными дѣвицами, которыхъ называлъ "своими овечками".

   У Долоресъ не осталось другой опоры, кромѣ ея тетки Пикоресъ, мало цѣнимой въ качествѣ покровитепьницы, такъ какъ она дѣлала добро при помощи колотушекъ. Эта тетка была старая рыбная торговка, которую молодыя называли "матушкой Пикоресъ"; громадная, пузатая, усатая, точно китъ, она втечен³е сорока лѣтъ была грозою всѣхъ базарныхъ городовыхъ, устрашая ихъ своими маленькими дерзкими глазами, такъ и впивавшимися въ лицо, и грубыми ругательствами, вылетавшими изъ беззубаго рта, отъ котораго лучами расходились всѣ морщины ея лица.

   ...Два года уже плавалъ Антон³о съ эскадрою, когда распространилось интереснѣйшее извѣст³е: Долоресъ выходила замужъ за Р_е_к_т_о_р_а. Боже! какой шумъ поднялся въ Кабаньялѣ! Говорили, что дѣвушка сама сдѣлала первые шаги, и прибавлялись подробности, еще болѣе эффектныя, подававш³я поводъ къ смѣху.

   Кого стоило послушать, такъ это - Тону: "Эта госпожа съ т_а_р_т_а_н_ы вбила себѣ въ голову, что войдетъ въ хорошую семью, и вотъ - ей это удается. Да! А мошенница хорошо знаетъ, что дѣлаетъ: ей именно удобно имѣть мужемъ дурака, который радъ убиваться на работѣ. Разбойница! Какъ она сумѣла забрать въ лапы изо всей семьи какъ разъ того, кто добываетъ деньги!".

   Впрочемъ, нѣкоторое время спустя эгоистическое разсужден³е заставило синью Тону умолкнуть. Взвѣсивши всѣ обстоятельства, она примирилась съ проектируемымъ бракомъ. Такъ выходило проще и удобнѣе для лелѣемыхъ ею плановъ: Антон³о, избавленный отъ безприданницы Долоресъ, можетъ жениться на богатой Росар³и. Поэтому, хотя не безъ воркотни, она удостоила присутствовать на свадьбѣ и назвать "дочь моя" эту красивую змѣю, которая такъ легко смѣнила одного на другого.

   Всѣхъ тревожилъ вопросъ о томъ, что скажетъ Антон³о, узнавши новость. У этого матроса былъ такой любящ³й характеръ!.. Поэтому удивлен³е было всеобщимъ, когда узнали, что онъ выразилъ одобрен³е всему происшедшему. Должно быть, разлука и путешеств³е произвели въ немъ большую перемѣну, такъ какъ ему казалось естественнымъ, что Долоресъ, теперь нуждавшаяся въ покровителѣ, вышла замужъ. Сверхъ того, - онъ такъ и высказался, - если ужъ ей суждено было достаться другому, то лучше пусть это будетъ его братъ, хорош³й и честный парень.

   Когда же морякъ, съ отставкою въ карманѣ и мѣшкомъ на спинѣ, вернулся въ Кабаньяль, изумляя всѣхъ своимъ молодецкимъ видомъ и щедростью, съ которою тратилъ пригоршню п_е_с_е_т_ъ, полученную при окончан³и службы, его поведен³е оказалось такимъ же благоразумнымъ, какъ и его письма. Онъ поздоровался съ Долоресъ, какъ съ сестрою. "Чортъ возьми! Hечero поминать о прошломъ. Онъ тоже не монахомъ жилъ на чужой сторонѣ". И затѣмъ онъ пересталъ обращать вниман³е на нее и на Р_е_к_т_о_р_а, весь уйдя въ наслажден³е популярностью, которую создало ему его возвращен³е.

   Сосѣди по цѣлымъ ночамъ просиживали подъ открытымъ небомъ на низкихъ стульчикахъ и даже на землѣ передъ домомъ, бывшимъ Паэльи, въ которомъ теперь жилъ Р_е_к_т_о_р_ъ, и въ восторгѣ слушали росказни моряка о чужихъ земляхъ, описан³я которыхъ онъ перемѣшивалъ съ выдумками, чтобы сильнѣе поразить простофиль, развѣшивавшихъ уши.

   По сравнен³ю съ грубыми и отупѣвшими отъ работы рыбаками или съ его прежними товарищами разгрузчиками, кабаньяльск³я дѣвицы считали Антон³о аристократомъ за его смуглую блѣдность, кошачьи усы, чистыя и аккуратно содержанныя руки, намасленную и тщательно расчесанную голову съ проборомъ посередкѣ и съ двумя завитками, которые, выходя изъ подъ фуражки, остр³емъ прилегали къ вискамъ. С_и_н_ь_я Тона была довольна сыномъ; она понимала, что онъ остался такимъ же бездѣльникомъ, какимъ и былъ, но онъ научился лучше держать себя, и видно было, что суровая корабельная служба пошла ему впрокъ. Въ сущности, онъ остался прежнимъ, только военная дисциплина сгладила въ немъ внѣшн³я угловатосги: угощаясь виномъ, онъ не напивался до безчувств³я; продолжая щеголять молодечествомъ, онъ не вызывалъ людей на ссору; и вмѣсто того, чтобы безразсудно осуществлять свои сумасбродныя фантаз³и, онъ старался эгоистически доставить себѣ какъ можно больше наслажден³й. Поэтому онъ охотно согласился на предложен³е Тоны. "Жениться на Росар³и? Очень хорошо! Она - дѣвушка честная; сверхъ того, у нея есть капиталецъ, который можетъ увеличиться въ рукахъ сообразительнаго мужа. Чего ему больше желать? Человѣкъ, служивш³й въ королевскомъ флотѣ, не можетъ, не унижая своего достоинства, быть грузчикомъ на взморьѣ. Что угодно, только не это!"

   Итакъ, Антон³о женился на Росар³и къ великой радости с_и_н_ь_и Тоны. Значитъ, все вышло къ лучшему. Что за красивая парочка! Она - маленькая, робкая, покорная, - вѣрила ему безусловно; онъ - гордый отъ новой удачи, прямой, точно подъ фланелевой рубашкой у него была кольчуга изъ тѣхъ тысячъ д_у_р_о, как³я онъ взялъ за женою, - удостоивалъ своимъ покровительствомъ всякаго встрѣчнаго, велъ себя, какъ богатый владѣлецъ лодки, проводя въ кофейняхъ вечера и ночи, куря трубку и щеголяя въ громадныхъ непромокаемыхъ сапогахъ, когда шелъ дождь.

   Долоресъ видѣла все это, не выражая ни малѣйшаго волнен³я. Только въ ея царственныхъ глазахъ вспыхивали золотыя точки, искорки, выдававш³я жаръ тайныхъ желан³й.

   Новобрачные прожили счастливо годъ. Но деньги, по грошу накопленныя въ лавчонкѣ, гдѣ родилась Росар³о, быстро таяли въ рукахъ Антон³о, и насталъ часъ, когда уже видно стало дно мѣшка, какъ говорила кабатчица, осуждая расточительность сына.

   Тогда начались нехватки, а съ нехватками - несоглас³я, слезы и потасовки. Росар³и довелось взяться за рыбную корзину по примѣру всѣхъ ея сосѣдокъ. Этой молодой женщинѣ, которую прославили богачихой, пришлось вести изнуряющее и притупляющее существован³е самыхъ бѣдныхъ рыбныхъ торговокъ. Она вставала вскорѣ послѣ полуночи; ждала на взморьѣ, стоя въ лужѣ воды, плохо защищенная отъ холода старымъ плащемъ; шла пѣшкомъ въ Валенс³ю, сгибаясь подъ ношею, возвращалась домой только вечеромъ, истомленная голодомъ и усталостью; но считала себя счастливою, если только ей удавалось дать своему господину и повелителю средства для продолжен³я прежняго образа жизни и избавить его отъ унижен³й, которыя непремѣнно бы отразились на ней ругательствами и придирками.

   Чтобы Антон³о могъ провести ночь въ кофейной, въ обществѣ машинистовъ и судохозяевъ Росар³и нерѣдко приходилось утромъ, на рыбномъ рынкѣ, обуздывать свой волч³й голодъ, обостряемый дымящимся шоколадомъ и отбивными котлетами, которыя она видѣла на столахъ своихъ товарокъ. Она стремилась единственно къ тому, чтобы ни въ чемъ не чувствовалъ недостатка ея обожаемый мужъ, всегда готовый распалиться гнѣвомъ и осыпать проклят³ями собачью судьбу, наказавшую его этимъ бракомъ; и бѣдная невольница, все болѣе худая и изможденная, считала пустяками свои собственныя страдан³я, если у Антон³о была п_е_с_е_т_а на кофе и домино, да еще обильный столъ и красивая фланелевая рубашка для поддержан³я его старинной репутац³и. Это обходилось ей немножко дорого: она стала стариться, не достигши еще тридцати лѣтъ; зато гордилась, что имѣетъ мужемъ красивѣйшаго парня въ Кабаньялѣ.

   Денежныя затруднен³я сблизили ихъ съ Р_е_к_т_о_р_о_м_ъ, который быстрыми шагами шелъ къ богатству, тогда какъ сами они катились подъ гору, въ нищету. Въ тяжелыя минуты братья должны помогать другъ другу, это вполнѣ естественно; вотъ почему Росар³я, хотя съ большой неохотой, посѣщала Долоресъ и согласилась, чтобы и мужъ возобновилъ съ нею родственныя сношен³я. Въ сущности, ей это было весьма непр³ятно, но возражать не приходилосы невозможно было ссориться съ Ректоромъ, который часто давалъ имъ на жизнь, когда не было рыбы для продажи или когда красивому бездѣльнику не удавалось подхватить нѣсколькихъ д_у_р_о въ качествѣ посредника при мелкихъ портовыхъ сдѣлкахъ.

   Однако, наступилъ день, когда обѣ женщины, ненавидѣвш³я одна другую, утомились притворствомъ. Послѣ четырехъ лѣтъ замужества, Долоресъ оказалась беременною. Р_е_к_т_о_р_ъ блаженно улыбался, сообщая всѣмъ эту добрую вѣсть; сосѣдки тоже радовались, но не безъ лукавства. To было, правда, лишь подозрѣн³е; но эту позднюю беременность сопоставляли съ тѣмъ временемъ, когда Антон³о такъ сильно пристрастился къ дому брата, что просиживалъ въ немъ долѣе, чѣмъ въ кофейныхъ. Обѣ невѣстки поругались со всею дикою откровенностью своихъ натуръ и разссорились окончательно. Съ тѣхъ поръ Антон³о сталъ одинъ ходить къ Р_е_к_т_о_р_у, хотя эти посѣщен³я выводили изъ себя Росар³ю и вызывали супружеск³я ссоры, которыя неизмѣнно оканчивались для нея безжалостными побоями.

   Время шло, но вражда Росар³и не утихала, и она безъ стѣснен³я говорила, что ребенокъ Долоресъ похожъ на Антон³о. А послѣдн³й все шелъ на буксирѣ у старшаго брата, который продолжалъ снисходить къ нему по-прежнему и, несмотря на свою бережливость, позволялъ этому бездѣльнику обирать себя. Милая же дочка дядюшки Паэльи издѣвалась надъ Росар³ей, которую называла "чахоточной" или "индюшкой", находила удовольств³е въ глумлен³и надъ бѣдностью и трудами своей невѣстки и тщеславилась своею властью надъ Антон³о, который, какъ въ старину, былъ вѣчно пришитъ къ ея юбкамъ, точно покорный песъ.

   Между старымъ домомъ покойника Паэльи, ремонтированнымъ и разукрашеннымъ, и жалкою лачугою, куда нишета загнала Росар³ю, не прекращалась безпрерывная война, дерзости и насмѣшки. А добрыя сосѣдки съ самыми святыми намѣрен³ями брали на себя передачу упрековъ и ругательствъ подъ видомъ исполнен³я поручен³й.

   Когда Росар³я, красная отъ негодован³я и со слезами на глазахъ, чувствовала потребность излить свое горе и выслушать утѣшен³я, она шла на взморье, въ кухню старой лодки, которая теперь потемнѣла и будто бы состарилась вмѣстѣ съ кабатчицей. Тамъ, опустивши голову съ унылымъ видомъ, она повѣствовала о своихъ печаляхъ с_и_н_ь_ѣ Тонѣ и Росетѣ, которыя слушали въ молчан³и.

   Несмотря на узы крови, мать и дочь жили въ глухой враждѣ и сходились только въ одномъ: въ ненависти и презрѣн³и къ мужчинамъ. Лодка, дававшая имъ убѣжище, служила имъ какъ бы обсерватор³ей, откуда онѣ, въ качествѣ строгихъ судей, наблюдали за всѣмъ, что происходило въ двухъ родственныхъ семьяхъ.

   - Мужчины! вотъ ужъ настоящ³е гады! - С_и_н_ь_я Тона произносила это, искоса поглядывая на портретъ стражника, какъ бы царивш³й въ кухнѣ. - Да, всѣ мужчины - подлецы, которыхъ стоило бы повѣсить, да жалко веревки!

   А Росета, съ яснымъ взоромъ своихъ прозрачныхъ и большихъ зеленыхъ глазъ, одноцвѣтныхъ съ моремъ, взглядомъ дѣвы, которая все знаетъ и уже ни передъ чѣмъ не ужасается, отвѣчала тихо и задумчиво:

   - Кто изъ нихъ не подлецъ, тотъ дуракъ, какъ у насъ Р_е_к_т_о_р_ъ.

  

  

   Хотя день былъ зимн³й, солнце жгло такъ сильно, что Р_е_к_т_о_р_ъ и Антон³о на взморьѣ забрались въ тѣнь старой лодки, лежавшей на пескѣ: "успѣютъ еще спалить себѣ кожу, когда выйдутъ въ море".

   Они бесѣдовали медленно, точно усыпляемые блескомъ и зноемъ взморья. Какой роскошный день! He вѣрилось, что приближалась Страстная недѣля, пора внезапныхъ дождей и вихрей. Небо, залитое свѣтомъ, казалось бѣловатымъ; серебряные обрывки облаковъ плыли по небу, какъ прихотливо брошенные клочья пѣны; а съ нагрѣтаго моря поднимался влажный туманъ, который обволакивалъ дальн³е предметы и дѣлалъ ихъ очертан³я дрожащими.

   Взморье отдыхало. Быч³й Дворъ, гдѣ, въ стойлахъ, пережевывали жвачку громадные волы, употребляемые для выволакиван³я лодокъ изъ воды, своею красною крышею и массивностью квадратной постройки съ синими рамками входовъ господствовалъ надъ длинными рядами вытащенныхъ лодокъ, изъ которыхъ на берегу составился цѣлый городъ съ улицами и переулками, нѣчто вродѣ лагеря грековъ героическаго пер³ода, - тѣхъ временъ, когда биремы служили воинамъ вмѣсто окоповъ.

   Латинск³я мачты, грац³озно склоненныя къ кормамъ, своими толстыми, тупыми концами напоминали копья, лишенныя наконечниковъ; просмоленные канаты, перекрещиваясь, казались л³анами въ этомъ лѣсу мачтъ; подъ защитой тяжелыхъ парусовъ, въ видѣ палатокъ расположенныхъ на палубахъ, возилось цѣлое населен³е людей-амфиб³й, съ красными, голыми ногами и въ шапкахъ, нахлобученныхъ до ушей: кто чинилъ сѣти, кто мѣшалъ въ жаровнѣ, на которой кипѣла вкусная уха; а въ жгучемъ пескѣ тонули пузатыя ладьи, окрашенныя въ бѣлую или синюю краску и похож³я на брюха морскихъ чудовищъ, сладострастно растянувшихся на солнцѣ.

   Въ этомъ импровизированномъ городѣ, которому, пожалуй, съ наступлен³емъ сумерокъ предстояло исчезнуть и разсѣяться по безпредѣльности синяго горизонта, царили порядокъ и симметр³я, достойные современнаго правильно-построеннаго города.

   Первый рядъ, подступавш³й къ самымъ волнамъ, которыя расплывались узорами по песку, состоялъ изъ легкихъ лодокъ для ловли б_о_л_а_н_т_и_н_о_м_ъ {Б_о_л_а_н_т_и_н_ъ - родъ удочки, которую лодка тащитъ за собою.}, маленькихъ и изящныхъ суденышекъ, казавшихся хорошенькими дѣтьми большихъ барокъ для "ловли быками", которыя составляли второй рядъ, расположенныя парами равной высоты и одинаковаго цвѣта. Трет³й и послѣдн³й рядъ занимали ветераны моря, старыя лодки съ развороченными боками, сквозь черныя щели которыхъ видны были ихъ полусгнивш³е остовы; своимъ печальнымъ видомъ онѣ напоминали несчастныхъ клячъ, предназначенныхъ для боя съ быками, и казались погруженными въ раздумье о неблагодарности людей, безжалостно покидающихъ старость.

   Развѣшанныя на мачтахъ для просушки, красноватыя сѣти волнообразно двигались по вѣтру вмѣстѣ съ фланелевыми рубашками и панталонами изъ желтой байеты (толстая шерстяная матер³я, которая въ старину фабриковалась больше всего въ Сегов³и); надъ этими великолѣпными украшен³ями летали чайки, точно пьяныя отъ солнца, описывая круги до тѣхъ поръ, пока не опускались на минуту на спокойное, сѣро-зеленое море, которое лишь слегка зыбилось, какъ бы вспыхивая мѣстами подъ полуденнымъ солнцемъ.

   Р_е_к_т_о_р_ъ говорилъ о состоян³и неба, осматривая море и сушу своими желтоватыми глазами, напоминавшими смирнаго быка. Онъ слѣдилъ взглядомъ за островерхими парусами, которые выдѣлялись на зеленовато-сѣрой лин³и горизонта, точно крылья голубокъ, слетѣвшихъ туда напиться; потомъ онъ глядѣлъ на берегъ, который загибался, чтобы образовать заливъ, окаймленный пятнами зелени и бѣлыхъ деревушекъ; смотрѣлъ на холмы Пунга, громадныя опухоли на этомъ низкомъ берегу, который море заливаетъ въ минуты гнѣва, - на Сагунтск³й замокъ, укрѣплен³я котораго волнообразно охватываютъ длинную гору цвѣта жженаго сахара, a co стороны суши - на зубчатую цѣпь, замыкающую горизонтъ и застывшую волною краснаго гранита, языки которой какъ будто лижутъ небо.

   Хорошая погода наступила; это утверждалъ Р_е_к_т_о_р_ъ, а въ Кабаньялѣ было извѣстно, что въ такихъ предсказан³яхъ онъ былъ столь же непогрѣшимъ, какъ его бывш³й хозяинъ, дядя Борраска. На будущей недѣлѣ, пожалуй, подуетъ раза два, но дѣло кончится пустяками; и надо благодарить Бога, такъ скоро пославшаго конецъ бурной порѣ, чтобы дать честнымъ людямъ безопасно добыть себѣ хлѣба,

   Паскуало говорилъ медленно, пожевывая свою черную жвачку изъ контрабанднаго табаку и подчиняясь величавому безмолв³ю взморья. Порою надъ тихимъ плескомъ спокойной воды поднимался далек³й голосъ дѣвочки, и этотъ голосъ, какъ бы выходя изъ подъ земли, затягивалъ пѣсню съ однообразнымъ припѣвомъ; или протяжно раздавалась: "Эй - ну!.. Эй - ну!.." матросовъ, тянувшихъ мачту въ тактъ этому сонному восклицан³ю; или растрепанныя женщины съ лодокъ сорочьими криками созывали къ обѣду "кошекъ", забравшихся въ стойла смотрѣть воловъ. Тяжелые молотки конопатчиковъ били съ правильною непрерывностью. Но всѣ эти звуки тонули въ торжественномъ покоѣ воздуха, пронизаннаго солнцемъ, въ которомъ звуки и предметы заволакивались какимъ-то свѣтозарнымъ и фантастическимъ туманомъ.

   Антон³о глядѣлъ на брата вопросительно, ожидая, чтобы тотъ, со свойственною ему невозмутимою флегмою, изложилъ свой планъ.

   Наконецъ, Р_е_к_т_о_р_ъ объяснился, высказавъ дѣло въ двухъ словахъ. Ему надоѣло добывать деньги такъ медленно и захотѣлось попытать счастья, какъ дѣлаютъ друг³е. На морѣ всѣмъ хватитъ хлѣба, только однимъ онъ достается черный, цѣною обильнаго пота, тогда какъ друг³е умѣютъ захватить его побольше и повкуснѣе, если у нихъ хватаетъ духа на рискъ. Понялъ-ли это Антон³о?

   He дожидаясь отвѣта, онъ всталъ и пошелъ къ носу старой барки, чтобы взглянуть, не подслушиваетъ ли кто съ той стороны.

   Нѣтъ, тамъ никого не оказалось. Взморье было пустынно. He замѣчалось ни души на всемъ обширномъ пространствѣ этого берега, гдѣ лѣтомъ ставятся будки для купальщиковъ изъ Валенс³и. Совсѣмъ вдали, близъ гавани, торчалъ лѣсъ мачтъ, вѣяли флаги, виднѣлись красныя и черныя трубы, путаница рей и подъемные краны, похож³е на висѣлицы.

   Левантинск³й молъ вытягивался въ море, точно циклопическая стѣна изъ красноватыхъ плитъ, разбросанныхъ землетрясен³емъ и потомъ слѣпившихся, какъ попало. За нимъ кучею высились строен³я Грао, больш³е дома съ магазинами, экспортными конторами, пароходными агентствами, банками, мѣняльными лавками - всею аристократ³ею порта; затѣмъ глаза по прямой лин³и встрѣчали длинный рядъ крышъ Каньямелара, Кабаньяля, Французскаго Мыса {Городъ Валенс³я стоитъ на правомъ берегу рѣки Гвадалавьяра (Тур³и), верстахъ въ четырехъ отъ моря. На лѣвомъ берегу рѣки, близъ устья и нѣсколько къ сѣверу, расположенъ Г_р_а_о, пригородъ и портъ Валенс³и, соединенный съ городомъ дорогою, обсаженной платанами. К_а_б_а_н_ь_я_л_ь, К_а_н_ь_я_м_е_л_а_р_ъ и "к_в_а_р_т_а_л_ъ л_а_ч_у_г_ъ" - кварталы Грао, лежащ³е вдоль моря и населенные рыбаками. Здѣсь много простыхъ, крытыхъ соломою хатъ, въ какихъ живутъ валенс³йск³е крестьяне. Хуерта - обширная плодородная равнина по обѣ стороны рѣки.}, - длинный рядъ разноцвѣтныхъ построекъ, становившихся все меньше по мѣрѣ удален³я отъ порта: съ одной стороны находились многоэтажныя дачи съ кокетливыми башенками, а съ другого края, примыкавшаго къ равнинѣ, - бѣлыя мазанки, соломенныя кровли которыхъ сползли набокъ отъ низовыхъ вѣтровъ.

   Убѣдившись, что нѣтъ свидѣтелей, Р_е_к_т_о_р_ъ вернулся и сѣлъ рядомъ съ братомъ.

   Этотъ планъ вбила ему въ голову жена и, хорошенько обдумавъ, онъ нашелъ его осуществимымъ. Предполагалось съѣздить на "тотъ берегъ", въ Алжиръ, какъ бы перейти на другой тротуаръ синей и подвижной улицы, столь знакомой рыбакамъ. Но ѣхать-то слѣдовало не за рыбой, которой не всегда ловишь, сколько хочешь, а за табачной контрабандой, чтобы набить лодку до бортовъ тѣмъ превосходнымъ табакомъ, который зовутъ "Цвѣтомъ мая". "Ахъ, Господи Боже! вотъ это - дѣло! Ихъ покойный отецъ не разъ такъ искушалъ судьбу. Что думаетъ объ этомъ Антон³о"?

   Честный Р_е_к_т_о_р_ъ, неспособный нарушить распоряжен³е полиц³и или портового начальства, блаженно посмѣивался при мысли объ этомъ тайномъ предпр³ят³и, съ которою носился уже нѣсколько дней; въ воображен³и онъ уже видѣлъ на пескѣ тюки, зашитые въ клеенку. Какъ настоящ³й береговой уроженецъ, не забывш³й о подвигахъ предковъ, онъ считалъ контрабанду занят³емъ самымъ естественнымъ и почетнымъ для человѣка, желающаго отдохнуть отъ рыбной ловли.

   Антон³о одобрилъ. Онъ уже участвовалъ въ двухъ такихъ поѣздкахъ въ качествѣ простого матроса; теперь, когда на молѣ работы не было, а дядя Марьяно слишкомъ долго не доставалъ ему той должности въ гавани, какую обѣщалъ, онъ не видѣлъ причины отказать брату.

   Р_е_к_т_о_р_ъ продолжалъ свои разъяснен³я: главное уже было на лицо: собственная лодка, "Красотка". Когда при этихъ словахъ Антон³о вскрикнулъ отъ удивлен³я и испуга, братъ счелъ нужнымъ высказаться подробнѣе. Разумѣется, онъ знаетъ, что лодка эта - почти развалина, что бока у нея разлѣзлись, а палуба опустилась до самаго киля: корыто, которое, очутившись на волнахъ, гудитъ, какъ старая гитара; но его не надули при покупкѣ: онъ далъ всего тридцать д_у_р_о, цѣну дерева, не болѣе. Ну, этого за глаза довольно для людей, знакомыхъ съ моремъ и могущихъ переплыть хоть въ лаптѣ! - Къ тому же, - прибавилъ онъ, пришуривъ глазъ, съ лукавымъ видомъ наивнаго взрослаго ребенка, - съ такою лодкою и убытокъ невеликъ, если таможенная шлюпка насъ и подцѣпитъ!

   Этимъ доводомъ божественной простоты Р_е_к_т_о_р_ъ убѣждалъ себя, что его смѣлое предпр³ят³е вполнѣ благоразумно, и ни на секунду не вспомнилъ о томъ, что ставитъ на карту жизнь свою.

   Антон³о и еще два вѣрныхъ человѣка должны были составлять экипажъ. Оставалось только потолковать съ дядей Марьяно, у котораго сохранились въ Алжирѣ знакомства еще съ той поры, какъ онъ самъ велъ подобный торгъ. Какъ человѣкъ, принявш³й рѣшен³е, въ которомъ онъ нетвердъ, Р_е_к_т_о_р_ъ не захотѣлъ терять времени, чтобы не раздумать, и предложилъ тотчасъ идти къ этому могущественному лицу, съ которымъ они имѣли честь состоять въ родствѣ и котораго звали "дядюшкой".

   Въ эту пору дядя Марьяно обыкновенно курилъ свою трубку въ кофейнѣ Карабины; туда и пошли оба брата.

   Идя мимо Бычьяго Двора, они взглянули на старый материнск³й трактиръ, все болѣе чернѣвш³й и разрушавш³йся, и привѣтствовали словами: "Здорово, мать!" лосняшееся лицо, съ толстыми обвислыми щеками, обрамленными бѣлымъ шелковымъ платкомъ, похожимъ на монашеск³й, которое показалось въ окошечкѣ надъ конторкою, подобномъ слуховому. Нѣсколько грязныхъ и худощавыхъ овецъ пережевывали чахлую траву, взросшую близъ моря; лягушки кричали въ лужахъ, примѣшивая свое однообразное кваканье къ спокойному плеску прибрежныхъ струй; a no сѣтямъ цвѣта виннаго осадка, унизанныхъ пробками и растянутыхъ на пескѣ, ходили пѣтухи, кое-что поклевывая и топорща свои перья, отливавш³я металломъ.

   Около газоваго завода, на берегу канала, колѣнопреклоненныя женщины, проворно шевеля задами, стирали бѣлье или мыли посуду въ грязной водѣ, загнившей надъ иломъ, полнымъ смертельныхъ м³азмовъ. Конопатчики съ молотками въ рукахъ суетились возлѣ остова черной лодки, походившей издали на скелетъ допотопнаго чудовища; а канатчики, обмотавши тѣло пенькою, пятясь, шли по берегу и крутили въ проворныхъ палъцахъ все удлиннявшуюся веревку.

   Братья пришли въ Кабаньяль, въ тотъ кварталъ мазанокъ, гдѣ живутъ бѣдняки, отданные нищетою въ рабство морю.

   Тутъ улицы были настолько же прямы и правильны, насколько постройки отличались разнообраз³емъ: кирпичный тротуаръ шелъ то выше, то ниже, сообразно высотѣ пороговъ; и вдоль грязной улицы, исполосованной глубокими колеями и испещренной лужами отъ дождя, прошедшаго еще нѣсколько недѣль назадъ, два ряда карликовыхъ оливъ задѣвали прохожихъ своими запыленными вѣтвями, между которыми тянулись захлестнутыя за узловатые стволы веревки съ развѣшаннымъ для просушки бѣльемъ.

   Бѣлыя мазанки чередовались съ современными домами въ нѣсколько этажей, покрытыми лакомъ, какъ новыя лодки, и выкрашенными по фасаду въ два цвѣта, точно ихъ владѣльцы даже на сушѣ не могли отдѣлаться отъ мысли о грузовой ватерлин³и. Надъ нѣкоторыми дверями выступали украшен³я, напоминавш³я рѣзныя фигуры на кормахъ, и все вмѣстѣ вызывало въ памяти былую жизнь на морѣ смѣсью красокъ и лин³й, придававшею здан³ямъ видъ судовъ на сушѣ.

   Передъ нѣкоторыми изъ домовъ торчалъ до крыши толстый шестъ съ блокомъ, эмблематически указывая, что хозяинъ дома владѣетъ одною изъ "наръ" для ловли "быками". На шестѣ просушивались тонк³я сѣти, развѣваясь величественно, точно консульск³е флаги. Р_е_к_т_о_р_ъ съ завистью смотрѣлъ на эти шесты: "Когда же Христосъ, покровитель Грао, пошлетъ ему возможность воткнуть такой шестъ передъ дверью его Долоресъ"?

   Въ это время года въ Кабаньялѣ еще не замѣчается того веселаго оживлен³я, какое свойственно ему лѣтомъ, когда изъ Валенс³и пр³ѣзжаютъ дачники провести здѣсь мѣсяцы самаго палящаго зноя. Низк³е домики съ выступающими полукругомъ зелеными рѣшетками на окнахъ были заперты и безмолвны; на широкихъ тротуарахъ шаги раздавались со звонкостью, свойственною опустѣвшимъ городамъ; широковѣтвистые платаны изнывали въ одиночествѣ, точно жалѣя о веселыхъ каникулярныхъ ночахъ съ ихъ смѣхомъ, движен³емъ и непрерывною веселою игрою на фортеп³ано. Время отъ времени встрѣчался мѣстный житель въ остроконечной шапкѣ, съ руками въ карманахъ и съ трубкою во рту, лѣниво направлявш³йся въ одну изъ кофеень, гдѣ только и можно было застать немного движен³я и жизни.

   У Карабины было полно. Передъ входомъ, подъ навѣсомъ, виднѣлось множество синихъ куртокъ, загорѣлыхъ лицъ и черныхъ шелковыхъ фуражекъ. Косточки домино глухо постукивали no деревяннымъ столамъ, и атмосфера, хотя подъ открытымъ небомъ, была пропитана запахомъ можжевеловой водки и крѣпкаго табаку.

   Антон³о хорошо зналъ эту кофейню, гдѣ щеголялъ своею щедростью въ первое время послѣ женитьбы.

   Дядя Марьяно былъ тутъ, одинъ за своимъ столомъ, безъ сомнѣн³я, поджидая алькада или другихъ важныхъ гостей; онъ курилъ свою носогрѣйку, съ пренебрежительнымъ снисхожден³емъ слушая чтен³е дяди Рори, стараго корабельнаго плотника, который, вотъ уже двадцать лѣтъ, являлся каждый Бож³й день въ кофейню и читалъ тамъ газету, отъ заголовка до страницы объявлен³й,въ присутств³и нѣсколькихъ рыбаковъ, которые, въ дни отдыха, слушали его отъ полудня до вечера:

   - "Засѣдан³е открыто. Сагаста начинаетъ рѣчь..."

   Тутъ, прерывая чтен³е, онъ говорилъ своему ближайшему сосѣду:

   - Видишь? Этотъ Сагаста - негодяй...

   И безъ дальнѣйшихъ объяснен³й поправлялъ очки и продолжалъ складывать буквы, гудя изъ-подъ полусѣдыхъ усовъ:

   - "Милостивые государи! Отвѣчая на сказанное вчера..."

   Но прежде чѣмъ проч³сть имя того, кѣмъ вчера было что-то сказано, дядя Гори клалъ газету, чтобы бросить взглядъ превосходства на своихъ слушателей, которые ждали, разинувъ рты, а потомъ энергически прибавлялъ:

   - А этотъ - просто забавникъ!..

   Паскуало, нерѣдко проводивш³й цѣлые дни въ благоговѣн³и передъ ученостью этого человѣка, теперь на него и не взглянулъ, а перенесъ свое почтительное вниман³е на дядю, который соблаговолилъ вынуть изо рта трубку, привѣтствовать новоприбывшихъ восклицан³емъ: "Гей, ребятки!" и позволить имъ занять стулья, предназначенные для его высокихъ друзей. Антон³о отвернулся отъ остальныхъ и сталъ смотрѣть на игру за сосѣднимъ столомъ, гдѣ со страстью перекидывались костяшки, испещренныя черными точками; потомъ онъ нѣсколько разъ обвелъ глазами закоптѣлую залу, отыскивая за прилавкомъ, подъ хромолитограф³ями изъ морской жизни, дочь Карабины, главную приманку заведен³я.

   Марьяно, по прозван³ю "Кальяо", хотя это прозвище никогда не говорилось ему въ глаза, доживалъ уже седьмой десятокъ, что не мѣшало ему быть еще крѣпкимъ, имѣть твердую походку, мѣдно-красное лицо, глаза табачнаго цвѣта, сѣдые усы дыбомъ, какъ у стараго кота, и во всей своей особѣ что-то задорное, напоминавшее о дуракѣ, который выигралъ четыре копейки.

   Его прозвали "Кальяо"{Кальяо - крѣпость въ Перу, послѣдняя, остававшаяся за испанцами въ южной Америкѣ.} за то, что онъ не менѣе десяти разъ въ день толковалъ о битвѣ при Кальяо, знаменитомъ сражен³и, въ которомъ онъ участвовалъ юношей, какъ простой матросъ, на кораблѣ "Нуманц³я". На каждомъ словѣ онъ поминалъ Мендеса Нуньеса, котораго постоянно иазывалъ дономъ Касто, точно былъ закадычнымъ другомъ великаго адмирала; а слушатели восторгались, когда онъ удостоивалъ разсказать имъ, что происходило въ Великомъ Океанѣ, изображая пушечные залпы, данные знаменитымъ кораблемъ:

   - Бумъ! Бумъ! Брумъ!

   Вообще, онъ былъ человѣкъ замѣчательный. Онъ промышлялъ контрабандой въ ту пору, когда всѣ смотрѣли на нее сквозь пальцы, начиная съ начальника порта до послѣдняго стражника. Еще и теперь, когда представлялся случай, онъ охотно принимзлъ участ³е въ подобныхъ предпр³ят³яхъ; но главнымъ его дѣломъ была благотворительность, состоявшая въ раздаван³и ссудъ рыбацкимъ женамъ, причемъ процентовъ