Жданов Лев Григорьевич - Наследие Грозного

Библиотека Альдебаран: http://lib.aldebaran.ru

Лев Григорьевич Жданов

Наследие Грозного

Третий Рим - 2

\s0 OCR и редакция: Вадим Ершов, 22.04.2005 http://publ.lib.ru/

"Третий Рим": Современник; Москва; 19955270018721\s0 \s2 Аннотация \s0 \s12 В романе "Наследие Грозного" раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличского, сбереженного, по версии автора, от рук наемных убийц Бориса Годунова.\s0 \s1 Лев Григорьевич Ждановаследие Грозного\s0 \qc\s0 \Часть IИМИТРИЙСИРОТА\s0 \s3 ГОРОСКОП\s0 лубокая осень стоит. Октябрь на дворе. Печальная пора для всех. А печальнее всего теперь - во дворце царей московских, в палатах и жилых горницах царя Ивана Грозного, как его прозвали потомки. Мучителя, тирана, как звали современники на Руси и за пределами ее.ечально тянутся дни и в теремах дворцовых, на половине молодой царицы, Марии Федоровны, из семьи Нагих,- хотя именно теперь и есть причина веселиться и ликовать ей самой и всему роду ее.ольше двух лет тому назад обвенчался Иван с молодой царицей. И не давал им Бог детей, не благословил этого брака.оска овладела царицей. Плохие вести стали доходить к ней.о старым обычаям, царь может свободно расторгнуть брак, если нет у царицы потомства. А Иван даже и переговоры завел с Елизаветой, королевой Англии, просит у нее в супружество племянницу, тоже Марию, Гастингс родом.осол Ивана, дворянин Федор Писемский, еще в августе 1582 года отправился ради этого сватовства и иных дел в Англию. В ноябре он представился в Виндзоре Елизавете, а в середине декабря, на втором приеме, повел речь и о сватовстве.о, на счастье русской Марии, ее далекая тезка заболела, в оспе слегла, по словам самой Елизаветы, и послу не смогли показать принцессы.а еще вопрос ему задали:А правду ли говорили наши купцы, только что прибывшие из Архангельска, что у вашей царицы Марии - сын родился?нал, не знал ли об этом Писемский,- но он решительно отрицал такое событие, причем пояснил:Государь Иван Васильевич по многим государствам посылал, чтобы невесту приискать. Да не случилось. И взял за себя государь в своем государстве простую боярскую дочь, не по себе. А ежели случится доброму делу быть, так государь наш, свою царицу оставя, сговорит за королевскую племянницу.о только месяца четыре спустя показали ему издали в саду Марию Гастингс.ежду тем купцыангличане сказали правду. печальное осеннее утро, когда только занимался мутный день, когда потоки размывали колеи на остывшей земле, а порывистый ветер колыхал и трепал деревья дворцовых садов,- 19 октября, на рассвете,- родился у царицы давно желанный и жданный ребенок, мальчик. По имени святого, память которого празднуется в тот день, Уаром назвали царевича и дали потом, на молитве, второе, родовое царское имя: Димитрия, удельного князя Углицкого.ам царьотец заботами угнетен, враги зарубежные его стеснили. Едва с Баторием помирился на очень тяжелых и унизительных условиях, а тут шведы насели...ына старшего, женатого царевича Ивана,- совсем недавно убил он своею рукой в припадке безумного гнева, какие еще находят порой на больного царя.ома - тоже непокойно, внутри царства башкиры, черемисы бунтуют, ближние бояре не оставляют "крамолы", куют заговоры... Турки грозят, татары напасть готовятся... Царевич Федор наследник такой неудачный, что Иван даже переговоры завел, нельзя ли принца Эрнста Габсбурга посадить на трон московский.елом ослабел Иван... Болезнь, давно пожирающая его внутри, теперь готова наружу прорваться.ухом совсем упал он, утомился. Руки опустились. тут сына судьба послала царю, как бы в утешение,- крепкого, здорового!равда, не на него, больше на мать похож малютка. Но такой плотный, крупный. Крикун неугомонный. И звонкий голос ребенка готов, кажется, вспугнуть черную, огромную птицу тоски и заботы, отчаянья и страха, которая опустилась на кровлю царского дворца, осенила свинцовыми крыльями сады и дворы кремлевские... всю землю Русскую, от края до края...очти разучился смеяться царь Иван за последние годы. Даже любимые шуты, уродцы и карлики не тешат его.олько детский лепет и смех быстро растущего крепышацаревича, его ясная улыбка, от которой двумя огоньками загораются темные, бойкие глазки,- только они и могут еще порою вызвать улыбку на хмуром лице царя.ерет он мальчика, пытливо вглядывается в смуглое личико, словно хочет чтото прочесть там, узнать о чемто затаенном. чем? Кто знает!..оберт Якоби, доктор, присланный царю Ивану королевой Елизаветой, оказался не только врачом, но и астрологом. В самую ночь перед появлением на свет Димитрия он улучил час, когда порывы ветра очистили немного небо, записал положение звезд и планет и на основании этих наблюдений составил гороскоп новорожденного царевича.огда Якоби явился для обычного утреннего осмотра к царю, первым вопросом Ивана было:А что, звездочет, готово ли твое начертание звездное для царевича моего?Царевича?..- смущенный, даже как будто опечаленный, ответил доктор.- Неудача, как назло, приключилась, государь. Сам знаешь, какая непогода и сейчас бушует. А ночью - руки своей не увидел бы никто в темноте, не то что светил небесных. Не вышло ничего, государь.лушает нахмурясь Иван.а сорок лет своего правления, принимая всяких послов иноземных, а больше всего - немецких и английских, подучился он чужой речи, почти все понимает, только сам не умеет говорить.е успел Богдан Бельский, служащий переводчиком, заговорить, как Иван, хмурясь, возразил:Ничего не вышло, говорит? Лжет! Скажи: уж мне доложено... знаю я от Ягана, которого он для помощи брал... Там больно нерадостные знамения обозначились. Что поделаешь, воля Божия. Скажи: меня уж трудно чем поранить. Все тело, душа вся в язвах... Места живого нету... Так пусть говорит. Доброе не знать - тяжелее, чем дурное услышать. Знать все хочу! Скажи.Ну, коли так,- я повинуюсь!- с поклоном произнес осторожный прорицатель, добыл из кармана небольшой сверток, развернул его перед царем и стал говорить, водя по чертежу бородкой гусиного пера, взятого с чернильницы, стоящей тут же: - Вот Арес, иначе Марс называемый. Кровавая планета - выше всех поднялась. Много крови вокруг ребенка вижу... И сам он целые моря крови прольет... Красное блистание Ареса превосходило всех. Кровавое дитя родилось, как думать я могу. Тут Геракл и Венус в треугольном сочетании с первой звездой. Войнами прославится дитя больше всего и от любви много приключений узнает, но печальный конец их ждет. Вот Сатурн сторожит на одной линии с этими двумя - и тем всякую добрую надежду отымает. Два раза перекрещивается линия Хроноса с Альдебараном и Альфой Овна. Будет дважды на троне сидеть царевич, дважды достигнет высоты, дважды родится... Дважды умрет...ван сначала слушал предсказателя с легкой улыбкой недоверия, но при последних словах слегка вздрогнул и насторожился.уеверный, как все люди его времени, Иван часто замечал, как люди надувают других, пользуясь такою слабостью, и это делало его очень недоверчивым.то бы ни делали и ни говорили ему, он прежде всего старался понять: с какой целью говорится это? Чего ожидают от него, какими расчетами вызваны известные действия? настоящем случае, как понимал царь, Якоби хотел блеснуть своими познаниями, побольше почета, внимания и денег надеялся заслужить.еожиданно пришлось говорить не то, что ласкает слух покровителя. Средство угождения, каким является счастливый гороскоп,- могло обратиться в источник разлада с ним, с Иваном. всетаки пришлось сказать то, что шептали звезды.о почему именно такие странные вещи предсказывает "немчин"? Не мог же он читать в душе Ивана... между тем, только зная планы царя, можно было заговорить о двойной смерти... о двойной жизни ребенка...менно двойственную жизнь задумал Иван создать для Димитрия. И никому еще не говорил об этом. Пора не настала. Откуда же проведал иноземец?ли в самом деле далекие, тихо мерцающие светила, звезды небесные - связаны таинственной нитью с жизненными путями, с судьбой жалких созданий, живущих на этой темной земле?адумался об этом царь и уже почти не слушает прорицателя.а тому немного и договорить осталось. Обычные для всех царственных гороскопов предсказания сообщает Якоби:Принцессу очень могущественную, в супруги получит царевич. Много союзов важных заключит. И завоюет большое царство. А под конец жизни - сам против себя войною пойдет... Вот эта линия - снова прямо к Аресу возвращается. И очень юным от меча падет царевич.На свое царство - войною? Падет от меча?- снова вслушиваясь в речь Якоби, переспросил Иоанн.- Постарался, начертил, вещун долговолосый... Спасибо молвить бы, да не за что! Все ли? Может, еще что нашел? Дальше чем порадуешь?В пустоте обрывается последняя линия. Некуда перекинуть ее... Не оставит потомства дитя по себе...Пресечется род, значит? Ээх, стоило бы твой бусурманский корень вывести за карканье, козел длиннобородый... Да сам я выложить правду дочиста приказал... не твоя вина, что и светила небесные против нас и рода нашего ополчаются... А и то сказать: от слова - не сбудется. Ты черти свои чертежи, лай что хочешь. А мы себя и наследье наше - предаем воле Божией. Вражье лепко,- что говорить,- да Божье крепко!, вставая, Иван осенил себя сугубым крестным знамением.коби, видя, что прием окончен, с низкими поклонами удалился.\У ЦАРИЦЫ\s0 есколько месяцев прошло с этого утра.репнет малютка и веселит отца.о было совсем почти не заглядывал Иван к царице, а теперь и на дню раза по два заходит, навещает опочивальню, отведенную для царевича, всегда окруженного целым штатом женской прислуги.десь и матушкабоярыня Василиса Волохова, пожилая, дородная, чванная такая.ебенка держит на руках кормилица, Арина, Жданова по отцу, жена боярина Тучкова,- некрасивая, но молодая, здоровая, кровь с молоком, женщина тихая, добрая. Скучает только: своего сына пришлось на чужие руки сдать ради чести царевича выкормить.ерет на руки малютку царь и все всматривается в смуглое, живое, круглое личико. Уж не ищет ли на нем признаков, отметок роковых, говорящих о том же, о чем сказали звезды? Или иное что хочет узнать государь? ребенок тянется ручками к отцовской бороде, к поределым, но длинным еще усам, теребит их, смеется, лепечет чтото... прежней, забытой, ласковой улыбкой озаряется угрюмое лицо Ивана. Так осенью сквозь тяжкие тучи прорывается порою закатный солнечный луч и озаряет рдеющим отблеском темные, влажные от непогоды кресты на печальном кладбище...риласкав ребенка, прошел с царицей Иван в ее повалушу.арко, душно здесь.олода, красива собой царица, но уж чересчур ленива. Полнота ли тому причиной или от природы она такова,- а не любит передвигаться, шагу лишнего не ступит без особой нужды.прочем, это общий недостаток знатных женщин ее времени. За полноту, за дородность ценят мужья их больше всего. А чем меньше двигаться, чем чаще и больше есть, тем тело скорее нагуливается.селся Иван, выслал прислужниц, жене сесть поближе приказал.Что, Марьюшка, словно невесела ты нынче?- спрашивает он ее.- Гляди, так потончаешь... Хаха...А с чево и веселой быть, государь? Кажись, только и мысли и думы моей: тебе бы угодить, свет батюшка. Вот и Господь молитвы услыхал мои грешные: какого царевича нам послал, на многие лета ему, нам на утешение! А ты, государь мой, все о том мыслишь: избыться бы меня... Вон, слышно, все за бусурманку сероглазую сватаешься. Меня и вон погонишь! Бедная я, горемычная... Куды с младенчиком денуся, где приклоню голову, сирота бесталанная, вдовица убогая?..От мужа от живого? Полно, буде. Уж запричитала, захныкала. Не стану и ходить к тебе, коли ты так... Молчи! Вот и ладно... Оботри слезыто. Улыбнися лучше. Знаешь меня: не сношу я реву бабьего. Тошно мне от плачу, от писку вашего! Не думаю я гнать тебя. Толкуем мы с Лизаветой с королевой. Да на то - особливые причины есть. Не твоего тут разума дело. Государское строительство вершится. Сказать - много можно. Пускай думает, что уж так я к ней душой тянуся. А она на ответ многое сделает, что мне надобно. Поняла? Что глядишь! Ничего не поняла. Э... да все равно. В думу тебя не посажу. И здесь, в повалуше, хорошо живешь. А вот об ином деле потолковать с тобою надо, которое ближе к тебе, чем та принцесса. О сыне сказать хочу...Слушаю, государь, ох слушаю... Да только ты, гляди, чего страшного не скажи. Я и обомру начисто. Уж коли у тебя брови хмурятся... да вот так подмаргивать ты зачнешь, наперед знаю: либо гневаешься, либо что особливое сказать хочешь. Сон я ноне плохой ви...Ну, буде! Сны еще станешь мне тут... на бобах не разложишь ли? Говорю: дело важное. Знаешь ты небось, как недруги, свои предателикрамольники злобою пышут... Только и думают извести бы им меня, государя, и весь род наш...Ох ведаю, государь, ведаю... Сама я собиралась сказать тебе: болярыня Пра...Стой! Слушай, что скажу... да помалкивай хоть малость. Ну и язык у тебя, Марья! Толстый такой, а как ворочается. В нем у тебя вся прыть и сидит, как я вижу... Цыц! Слушай... Чай, знаешь, какое прорицание звездное начертил Робертуслекарь Димитрию нашему?Тьфу, тьфу, тьфу! Чур меня, чур! Наше место свято! На его бы голову, бусурмана окаянного! Беду накликает, нечистая сила! И тебя, государь, с пути сбивает!Ну, еще чего придумаешь! Ты слушай! Слыхала, поди, был уж у меня первенец, Митя тоже... от покойницы, от Настасьи... Помяни, Господи, душу рабы Твоея!Оох, знаю... И то мне уж боязно, что имято такое неудачное моему сыночку дадено... Тот Димитрий чуть и годочку не пожил... помер...Помер?..- вдруг, бледнея и сжимая зубы, как будто от ощущения внезапной боли, проговорил Иван.- Не помер! Загубили... отравили... со свету сжили, окаянные... В те поры - брата, Володимира, в цари на мое место ладили. Так не хотели и корня моего оставить... Окаянные!Господи! Неужто ж на младенчика, на душу ангельскую, рука у людей поднялася!Поднялась! Почитай, у меня да у Насти на очах все и свершили... Чуял я уж беду. С покойницей мы сговаривались: как приедем на Москву - укроем подале царевича. Чтоб никто не прознал,- себе иное дитя, чужого возьмем... А как окрепнет наш - привезу его да покажу недругам: вот, мол, ваш государь будущий... Чужого если бы извести им удалось - так не жалко! Хахаха! Все было надумано... Да упредили вороги, в пути младенца извели. Ваню удалось поднять мне, так напустили на меня же порчу... своей рукой его...н не договорил, закрыл лицо и долго оставался так без движения.идела и царица не шевелясь, напуганная, бледная.\ЛУЧИ ЗАКАТА\s0 огда наконец царь, тяжело дыша, открыл лицо, усыпанное крупными каплями пота, и стал отирать его, Марья спросила робко:А как же... Федя? Вот, не причинилось же ему ничего... Живет царевич, дал Бог милости...Этотто? Что он им! И живет - как не живет. Кто захочет, тот и будет царем при Феде... Разве это мой отрод?! Так, Божие наказание... за все окаянства за мои... Молчи, говорю... Не поминай мне лучше. Слушай ты,- смиловался Господь. Дал нам дитя здоровое, смышленое. Видна уж вся складка у малого. Скоро весна придет. От солнца, от воздуху вольного он и краше расцветет, поди, чем ныне...Ох расцветет мой цветик, даст Господь, расцветет мой аленький... Ангелы Бо...Ну вот... и надумал я... - Иван сразу понизил голос.- Не дадут наши вороги и этому жить, как Мите первому не дали... Я молчу уж, а вижу все... Куют ковы бояре неугомонные... Пуще всего - Шуйские... да Сицкие, да Шереметевы, да все присные с ими! И удумал я теперь так наладить, как в давние годы надумано было. Возьмем гделибо схожего младенчика... За своего выставим. А родного, Митю,- укроем до времени, пока вырастет. Изведут если вороги наши чужого, так не жаль. А там, сам буду жив,- выведу царевича, посмеюсь над лиходеями. А помру без времени - и того лучше, ежели укроем мы до поры сыночка... Разумеешь, Марьюшка?Разумею, как не разуметь, государь! Дура я, да уж не такая, чтобы про дате свое ничего не понять. Разумом не смогу - сердце матери вещун. Оно скажет. Отнять у меня сына надумал, государь... убрать его, куды - неведомо?! Самому бы вольнее было на Машке на Гастинковой ожениться! Так ежели при царевиче,- и отец митрополит с отцами святыми, и бояре, гляди, скажут: "Негоже жену, ни в чем не повинную, вон гнать!" А не станет царевича - на что и я нужна! Уразумела, государь.тоит, даже словно выше ростом стала царица, последний поясной поклон отдала, выпрямилась - и застыла так: горящих глаз не сводит с мужа. досадой поднялся и царь, сердито посохом стукнул. Так и впилась сталь острия в половицы...от самый посох в руках Ивана, которым он Ивануцаревичу нанес смертельную рану около года тому назад.Слушай!- начал было Иван.о, взглянув в лицо Марье, он прочел в нем такую решимость, такое ограниченное, но неодолимое упорство, какое можно встретить только в душе у женщины, живущей больше инстинктом, чем сознанием,- убить можно такую женщину, но не переубедить.постылели кровь и убийства самому Ивану. досадой махнул он рукой и вышел, ни слова больше не сказав царице. Марья Федоровна, с необычной живостью и быстротой, направилась к Димитрию, взяла его у кормилицы, стала целовать, прижимать к груди и шепотом запричитала:Не отдам я тебя, ненаглядного моего, никуда, никому на свете... Ото всякого зла и напасти оберегу... Миленький, солнышко ты мое, дитятко мое роженное! Ото всех бед укрою... Жизнь на то положу...одойдя к иконам, упала на колени и, подымая ребенка к лику Богоматери, зашептала:Охрани Ты его и меня, Пречистая Матерь Бога Нашего, за всех перед Богом Заступница!о не удалось царице осуществить своего решения, не помогли ей ни молитвы, ни обеты, которые она твердила перед ликами святых день и ночь.опытался было Иван с другой стороны повлиять на царицу. Брату ее, Михайле, самому рассудительному из всей родни Нагих, он открыл свои замыслы, просил потолковать с упрямою сестрою.Не бывать тому!- ответила царица Марья. И повторила все то же, что говорила мужу.Дура ты, хоть и царицей стала,- отрезал ей раздраженный Нагой.- Ты о том бы хотя помыслила...Хоть дура, да умнее тебя! Обо всем я помыслила...Досказать дай! Твое царское величество о том бы подумало: сын, хоть и другой,- останется при тебе. Никто знать не будет, что не Митя это твой... И отец митрополит, и иные, кого поминаешь ты,- не скажут же, что бездетна ты, коли царское дитя при тебе! Ну, уразумела?..Аах, чем порадовал! А ты не знаешь, каков у нас государь? Не слыхал? Глазами не видал своими? Я уж додумалась... Он не то станет ждать: не изведут ли бояре младенчика,- сам повелит своему лекарю, бусурманину какомулибо... Живо уберут чужое дате. Вот я и ни при чем... И вон меня...Господи, хитра как ты стала! Да коли бы так, он и теперь может...Что? Младенца убить? Своего - пожалеет. И греха великого побоится. Буде с него, что одного сына забил... Как поминает его, трясется весь, ровно Иуда, пес старый... А чужого не пожалеет. Свой пусть гденибудь растет! И от меня руки его будут развязаны... Выходит, ты - глупей меня, дуры, братец родимый... Каково делото!ришлось и Нагому зубы сжать, чтобы не разразиться бранью, и уйти без всяких результатов.Не хочет? Ну и Бог с ней... Материнское сердце, оно и то сказать,- добродушно заметил Иван, выслушав доклад Нагого.- Пусть по ее будет!е понравилось это добродушие, такая уступчивость Нагому, который успел понять Ивана; он знал, что новый, более сильный ход придумал царь для выполнения своей воли. И захотелось вызнать Нагому: в чем этот ход.Твое дело, государь,- вкрадчиво заговорил он,- а моя такая дума: коли решил супруг и государь,- как же она смеет поперек что молвить?! Приказать бы изволил... Мне скажи... Я вырву у ей...Это чтобы крику не то что на всю Москву - на полземли слышно было? Нет, прискучили мне все крики да причитанья. Покоя я хочу, Михайлушка... Стар стал... ослаб, сам видишь. Баба, жена богоданная,- и та меня не слушает... А прежде бывало... Э, Бог с ней! Так, видно, надо... Иди с Богом, Михайлушка. За послугу спасибо. Не забуду и я тебя... Ступай себе.ак еще несколько недель прошло.пасение за царевича, желание укрыть его стали теперь почти единственными чувствами и стремлениями царя.Эх, Малюты нет у меня; вот уж сердечный был раб! Вернее пса, кремня надежнее. Он бы живо уладил все!ак думал нередко Иван.ольше десяти лет тому назад, в 1572 году, при осаде эстонской крепости Витгенштейн был убит этот самый лютый из опричников царских. Теперь его заменил более знатный родом человек, князь Богдан Бельский. нему и решил обратиться Иван. Бельский же и отец крестный Димитрия.нязь Бельский с дьяком Андреем Щелкаловым явились для обычного доклада царю.бсудив все дела, Иван, сделав надлежащие распоряжения, не отпустил их, как бывало обычно.Пождите оба,- пригласил он их,- хочу еще одно дело обсудить теперь...Хорошо надумал, государь,- первым отозвался Богдан, выслушав планы его,- и самому мне думалось... Да не одних Шуйских. Иные тоже есть... Вот хоть Годуновых, к примеру, взять...Что? Кого ж бы это? Не Федорыча ль? Он в роду умнее всех.Хотя бы Федорыча, государь. Самому тебе ведомо: царевич наш, свет Федор Иванович, не то - верит своему пестуну,- глядит его очами, ест из его рук! Скорее Слову Божию не поверит, в святом писании усумнится, чем в шурине в своем любезном. Может, тебе, государь, оно и по сердцу... А мне сдается все да кажется...Крестное знамение сотвори, Богдаша. Вот оно и казаться не будет. Ничего пускай не кажется. Первое дело,- зелен и Федорыч твой, и весь род его... Наполовину и доселе татаре они. Еще, поди, кумысом да кониной от их пахнет. Так мне ли, урожденному деду и отчину всех земель и царств моих,- страшиться мурзы полукрещеного? Чай, все помнят, каков их род, сами они откудова. Верю, он бы, может, и душою рад... Да не было того и не бывать вечно, чтобы на Руси татарское семя землей владеть стало... К себе приближаем мы восточных царей и царевичей... Мало того, дед, отец мой и я сам, из Москвы куда выходя,- сдавали царство им на время. Татарский клин в московскую стройку не затешется. А свой, познатнее,- сядет, да, гляди, уж и слезать с престола не захочет потом... Сажал я и сам князя Черкасского и друга своего Семена Бекбулатовича - в цари ставил... и прочь выставил, как пора пришла... Нет, Годунова мне и роду моему бояться нечего... И то я знаю: ни единого слова, ни малого шагу он без воли моей, без приказу не ступал и не ступит. Как луны лик от солнца, так и эти вельможи азиатские - от нас, от нашего величия свет и силу берут. От нас все и теряют. Не бойся Годунова, как я его не боюсь!В час добрый... Тебе с горы виднее, государь, чем нам, малым людишкам, холопам твоим. Как же теперь быть? С чего начинать, государь, в деле в твоем? Поведай.А вот что надобно... Мальчонку сыскать подходящего... Не трудно, поди. Году Мите нету. В эту пору они, ребята, все один с другим похожи. Моя Марья и не почует ничего!Достать можно, государь... И царица не всполошится. А вот с мамкой как? Мамки не обманешь... Да без нее и дела не сладишь, государь...Стой! Что на ум мне пришло... Кормилицы Оринки... Тучковой пащенка и взять можно... Совсем пойдет дело...Так ли, государь? Чай, будет знать Орина: на какой конец берут ее дитя? В том роде, как бы отвод громовой... Пожалеет ли? Потерпит ли сердце материнское?А зачем ей знать про то, чего и мы сами не знаем? Может, так, одне думы у нас черные... А Господь - вёдро пошлет... Простит нам грехи... Это - первое. А второе... Ей ты так сказать можешь... Я уж ломал котелокто свой... Надумал... Скажешь ты Орине: "Думается государю,- мне, значит,- что не соблюла верности царица, как Бог приказал. Того ради не желает, чтобы Димитрий царицын, как плод греха,- свою часть в царстве имел. Лучше хочет твоего сына, дитя честное,- родным назвать, дать ему долю в наследье своем..." Гляди, поверит баба. Оне свою натуру женскую лучше нас ведают. Так все и сладится... Мол, желает государь, все без шуму, чтобы толков про него не было. Понял, Богдаша?Все понял, государь... Дивиться лишь надо: откуда што берется у тебя, батюшка ты наш?!Ээх, брось. Не до похвал теперь... Ну, с тобой речь поведу, Андрей,- обратился Иван к Щелкалову.- Ты слышал? Твоя забота какая будет, не скажешь ли?Найти, куда бы укрыть царевича, да чтобы можно было глаз за ним иметь... Да заботу всякую: всего бы у него вдосталь хватало во всяк час. Не иначе что об этом думал приказывать мне, государь.Сказал, что печатью пропечатал, Андрюшенька,- совсем довольный похвалил Иван.- Так видите, ладьте поскорее, как порешено тут. В час добрый...ба вышли от царя.Слышь, Андрей Иваныч,- обратился в раздумье Бельский к Щелкалову,- что за новина такая приспела? Двоих сыновей вырастил... При себе! Все было ладно... А ныне!А ныне - зима на дворе... Годы к концу подходят. Вот и вспоминает человек поговорочку: дальше положишь, ближе возьмешь. Не боится государь Годуновых... Шуйские ему с присными спать не дают... А мне так...Да, да... И я от Годуна беды скорее чаю, чем от двора Шуйского... Но - царевичто при чем? Больно все не пообычному... Словно из книги читаешь сказание.Ну, зачем из книги? Мало ль и на наших очах такого бывало? Взять хотя бы родич твой, князь Иван Бельский... Как стали его изводить с чадами и домочадцами, он и послал сынка самого меньшого, княжича... Гавриилом, сдается, звали, не помнишь ли?Да, да... Гавриилом,- как будто смутясь, ответил Бельский.Так! Послал его в Старицу с холопом верным. Там и вырос княжич, да имя другое и прозвище взял, простым делом занялся, сапожным рукомеслом... А как овдовел - иноком объявился в Вологде. Целую киновию завел - Духовуто обитель... Совсем подвижником стал... Галактион ноне слывет... Да мало ли таких делов мы видели?Правда твоя... Может, и на благо Господь государя на дело на это навел... Будем исполнять волю царскую!тдали поклон и разошлись по своим делам оба ближайших пособника Ивановых. Осторожно стали они готовиться к выполнению задуманного царем плана.о Ивану не удалось при жизни увидеть свершение этого дела.ыстро стала развиваться смертельная болезнь, водянка стала душить царя. Сердце так плохо работало, что не помогали самые сильные снадобья, которыми лечили царя Ивана его доктораиноземцы. И 18 марта 1584 года, на 53 году жизни, скончался царь Иван Васильевич, государь обширных земель и многих народов,- в конце концов сокрывшись навсегда в узком, глухом склепе, где занял места не больше, чем самый жалкий бедняк во всем подлунном мире...е успели еще забыть Иоанна, как предчувствия Бельского сбылись: закипел мятеж по всей Москве... Против него направила удар рука Годунова, Шуйских и других бояр, их сторонников. Нагих - тоже звала к ответу чернь за мнимое покушение на жизнь юного царя, Федора, на место которого они будто бы решили возвести малютку Димитрия и править его именем. Углич, в удельный город, немедленно под стражей увезли царевича Димитрия с матерьюцарицей и со всей его родней.\В МОНАСТЫРСКОЙ КЕЛЬЕ\s0 емь лет прошло после смерти царя Ивана. Умирая, он назвал Верховную Думу, пятерых бояр, которым вручил управление царством и опеку над болезненным, почти слабоумным от природы сыном Федором, которому было в это время 27 лет.торому царевичу, годовалому Димитрию, обычный удел - Углич с областями - был назначен, как все давно знали.ервым из пяти являлся самый знатный, Гедиминович родом, воевода, князь Иван Мстиславский, осторожный, не злой, но безвольный вельможа. За ним стоял красивый, умный и прямой нравом Никита Романович, Захарьиных роду, родной дядя царский по его матери. Иван Петрович Шуйский, потомок Рюрика, хотя и не главной ветви, прославил себя военными подвигами. Эти трое составляли показную сторону нового органа власти, Верховной Думы.нязь Богдан Бельский, любимец покойного царя, Борис Годунов, шурин молодого царя, особенно хорошо знакомый со всем внутренним ходом государственной машины,- дополняли картину, внося в нее деловитость и являясь главной рабочей силой.о присутствие Бельского слишком живо напоминало об усопшем грозном господине, которому князь Богдан служил чересчур усердно.одунову, хотя он и притворялся лучшим другом князя,- не хотелось делить работы и власти ни с кем. Шуйским давно был ненавистен князь... Они нажали на скрытые пружины...спыхнул народный мятеж. Десятки тысяч москвичей, простых людей и ратников, кинулись в Кремль. Мятежники требовали смерти "изменника Бельского", обвиняя его, как и Нагих накануне, в желании извести Федора и самому воцариться...два успокоили толпу, объявив, что царь налагает опалу на князя.ервосоветника царского послали воеводой в Нижний Новгород, где он долго тосковал, благодаря Бога, что еще дешево отделался... После этого убрали пушки, стоявшие на площадях столицы, скрылись со всех улиц патрули... власть в царстве малопомалу начал забирать в свои руки один Годунов, для чего попытался привлечь на свою сторону обоих влиятельных, хотя и безродных людей,- двух братьев, дьяков думных, Андрея и Василия Щелкаловых. Даже в "названые сыновья" пошел к старшему брату, Андрею.лижайшие к царю Ивану люди, они отличались умом и глубокими познаниями во всей русской государственной жизни, которой заправляли немало лет.начала в сторону Романовых тянулись Щелкаловы. Но те оказались скромнее, не так честолюбивы, как Годунов. И последний сумел перетянуть к себе обоих братьев. Так казалось по виду.енчался на царство Федор, сначала даже желавший отказаться от трона,- и явился государем только по названию. Невенчанным царем на Руси стал Борис Годунов, при помощи сестры овладевший окончательно волей Федора. Вопреки убеждению царя Ивана, потомок мурзы татарского правил Московским царством как хотел. Умно, удачно правил, по общему показанию. так семь лет прошло.а богомолье в отпуск приехал дьяк Андрей Щелкалов, отпросясь у царя, вернее у Годунова, в самую тихую пору, в июле и до конца августа, когда снова закипает обычная работа в московских двенадцати приказах, включая сюда Разрядную палату, Земский, Казанский дворец, Таможенную избу и Челобитный разряд.тар уж очень дьяк Андрей.ольшой выпуклый лоб изрезан морщинами. Какието шишки выдаются и на облыселом черепе, обрамленном реденькими волосами. Полное лицо маловыразительно. На нем только краснеют под нависающими усами еще не совсем поблеклые, полные, красиво очерченные губы да двумя живыми огоньками поблескивают довольно большие, навыкате, глаза; отсутствие бровей и мясистый, сильно рдеющий нос придают странное выражение всему лицу: смесь чегото бабьего с признаками сильной мысли и упорного желания.о при первом взгляде на этого воротилуприказного, вершителя многих думных, государственных дел, можно без ошибки сказать, что он не рожден быть ни аскетом, ни мучеником за самое правое дело.наче, конечно, не смог бы он много лет оставаться правой рукой царя Ивана, не усидел бы на своем месте при Годунове, который правит теперь, прикрываясь именем Федора Иоанныча.обывав в КириллоБелозерской обители, посетив еще по пути несколько монастырей, где были приятели у набожного старика, Щелкалов накануне Успеньева дня поспел и в старицкий Успенский монастырь, с настоятелем которого был связан даже дальним родством.ейчас сидят они оба - хозяин и гость - в настоятельской келье и беседуют.гумен, отец Варлаам, хотя не носит такого земного, чувственного облика, как гость его, но и на старого аскета не похож.ысокого роста, благообразный, со склонностью к дородству,- Варлаам, благодаря сидячей монастырской жизни, выглядит много степеннее: не такой юркий, настороженный. Нет в нем холопских добродетелей, какие давала служба у Иванацаря, но нет зато и широты, зоркости взгляда и мысли.дравый, ясный ум и невозмутимое добродушие созерцателя освещают внутренним огнем его серые глаза.ечерняя служба отошла. Свободен теперь Варлаам. Может в беседе душу отвести с приятным редким гостем.Слышишь, чадо,- обратился он прежде всего к своему келейнику, послушнику лет семнадцати, простоватому, бесцветному на вид,- покличь питомца нашего, Митю. Хочу показать сиротинку боярину. Не будет ли милости какой малому? А ты, чадо, просился ноне к родне на часок... Так благословляю тебя... Иди. Погости тамо. Хочешь, так и заночуй. Знаемы мне твои сродники: люди простые да богомольные... Худа тебе не будет. А к празднику наутро и придешь с ими... Ступай со Христом!ослушник ушел.Ну, теперя свободно толкуй, брате: что нового в миру творится? Как Русскую землю Господь милует? Были слушки у нас, да разные... Одна надежда: ты очи откроешь. А не ты, так кто больше? Сказывай, брате!Эх, много говорить, мало слушать, отец честной! Того не слышно, что при покойном государе творилось. Реками кровь не течет... Да пролилась зато ныне одна струйка малая... и может от нее больше потопу быть, чем от всего Белаозера.Слыхал, знаю... Осмелилсятаки... поднял руку! Ужли такую силу забрал? Мнит, что уж скоро и до конца добежит, трона коснется рукою нечистою, татарскою?Мыслит... Да вот, слушай...Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас!- раздался за дверьми детский, звучный, както бодро звучащий голос.А, вот и сиротка Митя наш... Пусть войдет, послушает. Как мыслишь, брате?Пускай, пускай... Емуто боле всех дела знать надобно. Пригодится, гляди, когда ни есть... Зови, погляжу я... давно не видал...Аминь,- громко сказал Варлаам,- входи, Митя. Звал я тебя.тепенно вошел в келью мальчик лет восьмидевяти по внешнему виду.н был высок ростом, но широкоплеч и крепко сложен для своих лет.редних размеров, квадратно очерченный лоб выступал над глазами, которые так и горели из глубоких орбит и поражали каждого своим выражением, какимто тяжелым, сверкающим взглядом, который замечается у эпилептиков или людей, вдохновленных, охваченных какойнибудь великой идеей.овольно широкий рот с тонкими, хорошо очерченными губами казался меньше оттого, что мальчик был довольно полон и боковые мускулы вокруг рта както выдались наружу, вздулись немного, как будто они постоянно находились в сильном напряжении. От этого и губы имели слегка капризный вид, а раздувающиеся ноздри нервного, широкого носа говорили об упрямстве мальчика, об его порывистой натуре.емные, почти черные, густые волосы падали назад, открывая довольно большие, мясистые, правильно вылепленные уши. Верхняя часть ушной раковины глядела вперед, выдавая музыкальность ребенка. Лицом он был смугл. Редкие, широкие, но крепкие, блестящие зубы при улыбке скрашивали немного дикое выражение лица.отя и правильно сложенный, он выделялся одной особенностью, когда стоял прямо перед кемнибудь: одна рука была у него много короче другой, хотя обе были развиты очень сильно. Да на лице, под правым глазом, у самого носа, на смуглой коже лица выдавалась розоватая круглая бородавка.о и без этой отметины лицо мальчика трудно было забыть каждому, кто видел его хотя бы однажды...огда мальчик отбил обычные поклоны, Варлаам привлек его ближе к себе и, держа за руку, сказал:Добей хорошенько челом боярину Андрею Иванычу, ближнему думному дьяку царскому. Толковал я боярину, как ты, при своих младых летах,- в грамоте, в письме да в читании научен. Как Бога чтишь, Матерь Его Пречистую и всех святых Божиих, как любишь горячо молитвы творить, что порой, дитя малое,- и про еду, и про сон забываешь... Как послушен и добронравен был и у стариков, где жил раней, и у меня, с той поры как Бог велел мне приютить тебя, сироту... Все я сказал... Да уж не стыдись, не рдей, словно свечка зажженная. И про то не скрыл, что порою себя сдержать не можешь, неоглядчив в споре да в игре приключаешься... Горяч больно, не по доле по твоей, сиротской,- взглядывая с какойто загадочной улыбкой на Щелкалова, укорительно произнес Варлаам, грозя мягкой рукой мальчику.- Ты бы свой норов помнил. От худого отвыкал по малости. Тогда и вовсе парень славный станешь. Гляди, иноком посвятишься... Годы пройдут, на мое место, на игуменское попадешь... Из сирот бездомных... Бог - все может, помни, Митя...альчик зарделся больше прежнего, как будто старик нечаянно проник в самые сокровенные его мысли. В то время не было другого исхода для честолюбия у самого умного и чистого сердцем сына народа, как монастырь и клобук игумена.Я... я не стану более, отче святый... Игры брошу... не стану обижать никого... Ну их. Они сами виноваты. А меня во грех вводят. Неотесы, непонятливые... А я с ними и водитьсято не буду. Позовут играть, а я не пойду, на молитву стану... И скуки не будет... и без греха.Так, так... Рассудил каково? И живо! Кабы всю жизнь ты так... Ну, что Бог даст... Слушай, Митя: ежели впрямь свое сердце горячее смирить, гордыню обуздать... Так не то игумном, в монастырьке, в обители какой невеликой... Слыхал, поди, отцы владыки, митрополиты всея Руси - из нашей же братии, из иноков смиренных бывают, кого изыщет Господь... Только много труда и муки надо ранее принять, чтобы благодать земную пролил Он на помазанника Своего... Терпение, послушание... Слова никогда не молвить лишнего. Для себя жить перестать, об людях, о братьях своих думать и молиться... Несчастных - жалеть... Сильным - претить зло делать, слабых чтобы не обижати. На таком пути, раней чем митры святительской, и терниев мученических достать можно... Как Бог пошлет... А и от владычного трона вселенского та узкая тропочка вовсе мимо, близенько идет...\ЗЛОЕ ДЕЛО\s0 а мальчика так повлияла картина, неожиданно развернутая перед ним умным иноком, что он совсем онемел, застыл в напряженном созерцании, будто уж видел перед собою все будущее; но не венец мученика,- а золотые палаты митрополитов Московских и их сверкающее алмазами и жемчугом одеяние.Гляди, боярин, сироткато наш: ровно галчонок, даже рот приоткрыл, как кус увидал покрупнее... Закрой ротто, чадо!- с ласковой насмешкой коснулся Варлаам розовеющих губ мальчика.от совсем смутился, тихо отошел к окну.Ну, Бог с тобой. Показал я тебя боярину. А теперь как думаешь? На волю пойдешь али послушаешь, что боярин про Москву да про иные дела толковать станет?Послушаю, отче... Благослови уж...Ладно. Только... гляди!- тон Варлаама сразу изменился. Он заговорил торжественно, властно, как пастырь, господин над детьми своими: - Гляди, может, то услышишь, чего другим знать не надобно. Что и мне, и боярину доброму горе может принести, коли пронесешь единое лишнее слово... Так помни: слышал и умерло. Ты уж понимать можешь, девятый годок тебе... Слыхал, Митя?Слыхал... Господь меня побей...Стой. Али забыл: не призывай имени Господня всуе, не клянися без нужды. Сказал слово,- чтобы оно тебе тверже стали было! Сказал "нет",- чтобы уж иначе не сталося... Это тоже помни, если неохота тебе рабом остаться, ежели господином людей и душ быть тебе манится. Ну, сиди, слушай... Да после и забудь, что слышать тут привелось. Говори, боярин. Знаю мальчика: умрет с ним...елкалову даже не требовалось этого подтверждения со стороны монаха. Он все время не сводил глаз с мальчика и убедился, что с ним можно говорить как с равным. Только опыта не хватает, а от природы - богато одарен "сирота"..., погладив седую редковатую бороденку, Щелкалов заговорил:Так, так... Постарому все идет, катится, словно воз с горы. Никто не тянет, да и помехи ему нет прежней. Вот и ладно оно кажется. Государь наш благоверный, видать, и сам в митрополиты али в патриархи возжелал, как теперь на Руси учреждается, все по воле нашего преславного правителя... Раненько подымается государь, чуть не до свету. Тут - молитва. Отец духовный со крестом приходит. Икону выносят, какого святого чтут в сей день... Водой святою совершают кропление царя и покоев его. Там к царице идет царь со здорованьем и вместе к заутрене шествуют. Часу в шестом утра - служба кончается. Бояре ждут государя, ближние, кто на поклон являться может, в покои царские. Тут до девяти время проходит. В девять сызнова к обедне, до одиннадцати. Там трапеза большая, после отдыху, от полудня до часу. Сон после трапезы до трех часов. В баню потом либо куда на реку, поглядеть боев кулачных, медвежьей травли изволит государь. Отдых потом до службы до вечерней. По вечерне - с царицей сидит государь сызнова, в покоях в своих. Песни поют сенные девушки, шуты тут, карлицы забавляют государя, тешат пресветлого. А тамо - и на опочив пора...Так без отмены безо всякой изо дня в день? Когда же царь дела свои делает?И, чего захотел! А правитель у нас на что же? Его светлая мочь, ближний боярин, великий конюший, наместник царства Казанского и Астраханского... Он все ведает.наешь сам: шести дней по смерти Грозного царя не минуло, сумел он к Шуйским подбиться, дружка нашего, князя Богдана Бельского далече сослать... А там - и Шуйским черед пришел... Всех, почитай, с Москвы сослали. Ивана Петровича в пути изловили, не чаявши, да на Белоозеро, стратига, воеводу преславного... А Андрея Иваныча в Каргополь... Да там скоренько и отошли обое. Сказывают, удавить их повелел потихоньку бояринправитель... Без суда, Бога не бояся, людей не стыдяся... И весь род ихний, Татевых князей, Урусовых, Быкасовых, Колычевых - кого куды послали, по городам, от Астрахани до Вологды. Простых людей казнили много...а на что уж князя милого, Ивана Мстиславского, кого и Грозный царь всю жизнь свою щадил, иным не в пример,- и того зачернил перед царем Годунов, сослал, насильно постриг в обители Белозерской, Кирилловской... Головиных, Воротынских - всех развеял... Один стоит у трона, когда послы к царю являются. Бояре и князья - поодаль сидят. Царь - тот безгласен на троне, все яблоко державное да скипетр разглядывает да улыбается. Борис привет принимает и ответ на него послам дает. Да чего... знаешь сам: митрополита - старца Дионисия, столь ученого и праведного мужа, за его заступку перед царем, что о Шуйских жалобился, правителя обличить смел,- и святителя Годунов с престола согнал; его вместе с тезкой твоим, с Варламом Крутицким,- по монастырям заточил! Как смели заодно с ним не петь! И дружка своего, Иова Ростовского, потаковщика ведомого, не то в митрополиты - теперь и в патриархи усадил... Задарил патриархию Константинопольскую,- добился чести. Может не то владыкоймитрополитом - патриархом всея Руси посвоему править... А сам и жен не щадит... Княжну Мстиславскую заточил безвинно в обители, малютку Евдокию, дочку Марии Владимировны Старицкой,- умертвил, а мать постричь велел... Да и не перечесть всего... Только шито да крыто свои дела делает... Поворовски, не поцарски, как покойный... Вот и не знают многие, славят правителя за его благочестие, за доброту фарисейскую...Господи, Господи!- с сокрушением вздохнул Варлаам.- Слыхали мы тут много. Да все не верилось. А уж коли ты говоришь...Зря слова не молвлю, знаешь меня. И на очах у меня все творится. От когокого, от нас с братом концов не схоронить... Иные тоже знают многое, да молчат. Нет в царстве сильнее человека, чем правитель. Он с родом своим может в месяц единый сто тысяч ратников на поле выставить... Казной - мало чем царя беднее... Половину доходов земли именем царским себе пожаловал... И задумал он тут свое дело последнее, самое богопротивное!Сказывай, сказывай... Охота знать, как оно там было? И верно ли все, что тут молва доносила в обитель нашу тихую?арлаам даже ближе подвинулся к гостю, и глаза его загорелись огнем любопытства.итясирота все ловил своим молодым острым слухом, хотя и не двигался с места, как будто застыл, окаменел там.Всем давно явно обозначилось, чего желает Бориса душа ненасытная. Мало ему власти царской, отродью татарскому, коего все в рындах давно ли видели, в самом рабском унижении! Теперь и бармы, и шапку Мономахову норовит похитить, как власть над землей в руки взял.ужды нет, что писать, читать плохо смыслит, лукавством все взял! Очистил путь перед собою. Между троном и Борисом - один царь стоял, хилый, слабоумный, да отрок во Угличе... Потому, по всякому правилу, Димитрий - наследник трона, коли не дал Бог государю сыновей доселе... Вот и надо было последнюю былинку затоптать... Чиста чтобы дорога стала... А в Угличе государыня вдовая уж и совсем притихла. Раней от сыновнего имени пыталась было образумить Бориса. Писала как бы от царевича: уймисьде, кровопийца! А тут, как взял Борис власть непомерную, совсем напугалась государыня, вдовица сирая. Притихла. Видит, на пасынка плоха надежда: обошел его правитель! Недаром все с волхвами да со звездочетами якшается... Только уж теперь он на Углич походом пошел. Будь не такое дело его высокое, что рядом с царем стоит,- сам, поди, не побрезговал бы, руки в крови неповинной смочил бы. Да не под стать. Пришлось своих на совет звать: как от "углицкой помехи" - как сам называет - им, Годуновым, поизбавиться? Тогда, мол, и в царстве покой настанет. А умрет Федор - смуты не станет никакой... И порешили они на совете своем дьявольском то, что и совершилось потом... Изо всех - один нашелся Годунов не разбойник: Григорий Васильич, дворецкий царский. Стал другим навстречу говорить: "Чтоде, мол, удумали? Царское семя губить! Извести младенца невинного!" А ему Борис на ответ: "Вот, слыхал, поди: строит из снегу младенец изображения наши... Твое и других, а меня - выше всех... И сабелькой рубит руки, ноги тем "боярам снеговым", а мне - все по шее норовит... И приговаривает: "Подрасту, так и будет всем Годуновым, когда на царство сяду... А Бориске - первее всех!" Или того хочешь? Выбирай! А уж если не помощник ты роду, то прочь иди. Да не мешай хотя!" Так и отошел от них Григорий Васильевич... А Борис еще прибавил: "Недели нет, как похвалялся царевич: "Еду сам на Москву, челом стану бить братугосударю, на Годунова пожалуюсь. Погляжу: меня задавить не прикажет ли, как Шуйских князей?!" Коротко сказать, так все поджег, что терпеть нельзя. И стали искать: кто бы на злое дело пошел?Нашли, злодеи?Как не найти! И служить правителю охота, и наград посулил немало за дело диавольское... Да слушай, что дале было... Есть дворянчика два: Загрязский Володька да Ченчугов Никешка. Воистину благодетелем им явился правитель, когда плохо приключилось молодчикам. Любит людей закупать Борис. Вот и призвал он их, поведал, чего ждет. Какой услуги просит... И много наград сулил. Да побоялись греха обое. Не пошли на злое дело. Взял с них клятву Борис, что молчать станут про тайну страшную,- и с глаз прогнал... Уж выручил тут из заботы дядька царский, Андрей, окольничий, Лупп прозванием, Клешниных роду. Задарил, закупил дьяка нашего московского Михайлу Битяговского, который с сыном Данилкой послан был на Углич - хозяйство вести царицы и царевича, казну отпускать, службу служить всякую... Жаден на золото оказался Михайло. А сынок на посулы пошел, что будет ему много прибыли и чести от дела. Мамкубоярыню Волохову да сынка ее беспутного, бражника, зернщика, круговую голову Оську, прихватили... Да еще одного, Микитку Качалова... И пытались они раней дите царское, сироту,- ядом изводить. Да была и от князя Богдана, с Нижнего, и с Москвы царицематери весть дадена. Оне две, с мамкой, с Ориной, ровно орлицы над орлятами,- над дитей висели. Сами не отведавши, куска ему не давали, глотка не пропускали... дворня вся, челядь, за царицу и царевича душу готова была положить. Угличане - утромвечером Бога молили: дал бы доли скорее царевичу, на царство сести... Пришлось злодеям нагло, середь бела дня свое дьявольское дело порешить...Хватило духу у окаянных...Хватило... И улещал, и грозил правитель, скорее бы по приказу делали... А сам - поверишь ли? Стороной повестил матушкуцарицу: стереглась бы тех извергов, словно бы по умыслу Шуйских они на царевича подкуплены. Его такая дума была: повершат рабы дело зверское - родня царевича будет знать, кого винить, не утерпит, чтобы не расправиться с извергами. Тогда не станет никого, кто бы на него, на Бориса, слово обличения сказал.Оох!- легким вздохом донеслось невольное восклицанье, которое вырвалось из груди мальчика, теперь уже стоящего почти за плечами Варлаама.\КОГО УБИЛИ?\s0 ловно не слыша восклика детского ужаса, Щелкалов продолжал, как будто читая по свитку знакомую запись:В пятнадцатый день мая это было... Горестный час! К полдню близко. Люди по хатам разошлися... И в терему у царицы, в верху его, столы накрыли. С поварни вотвот еду понесут.азморило, сказывают, государыню вдовую... Истомилась от зною, сидя и вздремнула в горенке в своей... А всему делу заводчица, Волохова, и намани дите обреченное: "Ишьде, не скоро еще столы! Парнишки каково весело во дворе зыкают, игру завели... Ты бы шел, родимый!" Кормилка, Тучкова, и не пускать,- так она облаяла: вседе в покоях в пору такую дите держать не след. Добраде дитяти не желаешь... И лекарьде, Волошин, бает: "На вольной прохладе пусть дите резвится!" - "Какая, мол, прохлада: солнце палит, все попрятались!" Ии, свару завели обе боярыни... Тут, на крыльце на нижнем стоят и спорятся, как оно и допрежь много раз бывало. Знала Василиса проклятая, что делала... А царевич - шасть во двор, к паренькам норовил пройти, которы там в свайку бавились, в кольцо попадали.олько глядь - ему навстречу, отколь ни взялся,- Оська Волохов, который у матери в светелке целое утро сидел, время стерег... Поклон отдал царевичу... И тянет ему орехов горсточку: "Не пожелаешь ли, мол, орешки свежие". А дите охоче было на них. Берет, спасибо молвит... Убрусец свой в одну руку взял, орехи щелкать хочет, к парнишкам пройти... Те видят издали дите. А Оська и пытает: "Никак, царевич, ожерелко у тебя новое?"Так, так, и нам так сказывали... Царевичто что же?- перебил Варлаам.Известно, дите! Оська Волохов - свой человек, почитай, родной... Всегда тута... Он ему и шейку протянул тоненькую... головку поднял и бает: "Нет, все то же... старое, Осенька..." А Осенька, ровно змий ядовитый, ножом блеснул - и по шейке по ангельской... Да, видно, рука дрогнула, что на младенца поднял нож, Каин окаянный... Мало кольнул... Ронил нож, сам закрыл голову руками - прочь побежал, как Иуда, за которым бесы гонятся... А они тут, за плетнем, и ждали: Данилко Битяговский да братан его, Качалов... Сродники они. И напустились: "Ты что это? Всех губишь! Не дорезал... Гляди, на крыльцо он побежал, кровь роняет... Добивай ступай, не то!.." Сами ножи вынули. А Оська рванулся и из глаз пропал.Господи...Грех великий... Дитето уязвленное ко крыльцу бежит, а племянник Орины, Бажанка Неждан, Тучковых, его опередил, кричит: "Царевича режут! Оська царевича сгубил!" Орина навстречу дитю... скатилась, сказывают, себя не помня... Сам понимаешь, больше матери жалела малого... Он