Главная » Книги

Верн Жюль - Миссис Брэникен

Верн Жюль - Миссис Брэникен


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16

   Жюль Верн

Миссис Брэникен

  
   Собрание сочинений в пятидесяти томах. М.: ФРЭД, 1996.
   Пер. с фр.
   OCR Кудрявцев Г.Г.
   Печатается по изданию: Книгоиздательство П. П. Сойкина, С.-Петербург, 1912 г.
  

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   Глава первая. "ФРАНКЛИН"
   Глава вторая. СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
   Глава третья. ПРОСПЕКТ-ХАУЗ
   Глава четвертая. НА "БАУНДАРИ"
   Глава пятая. ТРИ МЕСЯЦА
   Глава шестая. КОНЕЦ ТЯЖЕЛОГО ГОДА
   Глава седьмая. РАЗНЫЕ СЛУЧАЙНОСТИ
   Глава восьмая. ЗАТРУДНИТЕЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
   Глава девятая. РАСКРЫТИЕ ИСТИНЫ
   Глава десятая. СБОРЫ
   Глава одиннадцатая. ПЕРВОЕ ПЛАВАНИЕ В МАЛАЙСКОМ МОРЕ
   Глава двенадцатая. ЕЩЕ ОДИН ГОД
   Глава тринадцатая. ПЛАВАНИЕ В ТИМОРСКОМ МОРЕ
   Глава четырнадцатая. ОСТРОВ БРАУС
   Глава пятнадцатая. ЖИВАЯ НАХОДКА
   Глава шестнадцатая. ГАРРИ ФЕЛЬТОН
   Глава семнадцатая. ПРИ ПОСРЕДСТВЕ "ДА" И "НЕТ"
  

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

   Глава первая. ВО ВРЕМЯ ПЛАВАНИЯ
   Глава вторая. ГОДФРЕЙ
   Глава третья. ИСТОРИЧЕСКАЯ ШЛЯПА
   Глава четвертая. ПОЕЗД В АДЕЛАИДУ
   Глава пятая. ЧЕРЕЗ ЮЖНУЮ АВСТРАЛИЮ
   Глава шестая. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
   Глава седьмая. НА СЕВЕР
   Глава восьмая. ПО ТУ СТОРОНУ СТАНЦИИ АЛИС-СПРИНГС
   Глава девятая. ДНЕВНИК МИССИС БРЭНИКЕН
   Глава десятая. ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СТРАНИЦ ИЗ ДНЕВНИКА ДОЛЛИ
   Глава одиннадцатая. БЕДА И ЕЕ ПРЕДВЕСТНИКИ
   Глава двенадцатая. ПОСЛЕДНИЕ УСИЛИЯ
   Глава тринадцатая. У ИНДАСОВ
   Глава четырнадцатая. ЗАМЫСЕЛ БОРКЕРА
   Глава пятнадцатая. ПОСЛЕДНИЙ ПРИВАЛ
   Глава шестнадцатая. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
  
  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая - "ФРАНКЛИН"

   Каждый, кто собирается предпринять продолжительное путешествие и расстается с друзьями, подвергается риску никогда более не повстречаться с ними: возможно, что отъезжающие по возвращении не застанут тех, с кем им пришлось расстаться, или же им самим, быть может, не удастся возвратиться обратно. Соображения эти, однако, не тревожили моряков, входивших в состав команды судна "Франклин", снимавшегося с якоря утром 15 марта 1875.
   В этот день "Франклин" должен был выйти из порта Сан-Диего в Калифорнии, и ему предстояло совершить плавание в северных водах Тихого океана.
   "Франклин" - трехмачтовая шхуна, водоизмещением 900 тонн, с большим количеством кливеров, марселей и брамселей на своих мачтах - мог по справедливости быть назван красивым судном. Приподнятая корма, несколько ниже обыкновенного опущенная ватерлиния, рассекающий под весьма острым углом волну нос, наклоненные, расположенные, однако, в строго параллельных плоскостях мачты, снасти из гальванизированной проволоки, по крепости своей ничуть не уступающие полосовому железу, - все это, несомненно, давало право "Франклину" занимать главенствующее место среди самых совершенных по своей конструкции, изящных и стройных клиперов, которые нашли применение в торговом флоте Северной Америки, нисколько не уступая по быстроте хода лучшим паровым судам.
   Высокие качества "Франклина", равно как и личные достоинства его капитана, обусловливали настолько безграничную привязанность команды к этому судну, что ни один человек не счел бы для себя выгодным перейти на другой корабль, даже при повышенном вознаграждении. Вся судовая команда радостно готовилась к отплытию.
   "Франклину" предстояло совершить первое продолжительное плавание за счет торгового дома Уильяма Эндру, в Сан-Диего. Судно было зафрахтовано в Калькутту, через Сингапур, с грузом продукции американской промышленности; на обратном пути в порт, расположенный у берегов Калифорнии, на нем предполагалось привезти продукты из Индии.
   Капитану Джону Брэникену было двадцать девять лет. Наружность этого молодого человека была весьма привлекательна и отличалась выражением присущей ему решительности и силы воли. Ему свойственна была та храбрость, "храбрость в два часа ночи", по весьма меткому выражению Наполеона, обладая которой человек ни при каких обстоятельствах, как бы они ни были неожиданны, не потеряет присутствия духа. Густая шапка волос, живой и честный взгляд темных глаз придавали ему выражение больше силы воли, чем красоты. Вряд ли между его сверстниками можно было бы легко отыскать человека, обладающего более мощным организмом. Самым же существенным его достоинством было благородное, самоотверженное, всегда готовое помочь ближнему сердце, бьющееся в его груди. Джон Брэникен обладал темпераментом людей, незаурядное хладнокровие и самообладание которых дают им возможность совершать без малейших колебаний героические поступки. Он успел проявить эти свойства своей души уже в юные годы. Еще ребенком он однажды, во время ледохода, а в другой раз - с опрокинувшейся лодки, спас детей, которым грозила гибель в волнах.
   Несколько лет спустя после смерти своих родителей Джон Брэникен женился на Долли Стартер, тоже сироте, семья которой принадлежала к числу наиболее почтенных в Сан-Диего. Весьма скромное приданое молодой девушки соответствовало скромному общественному положению молодого моряка - лейтенанта на коммерческом судне. Впрочем, Долли являлась наследницей очень состоятельного дядюшки, Эдуарда Стартера, землевладельца в самой пустынной части штата Теннесси. Пока же приходилось существовать вдвоем и даже втроем - ибо в течение первого же года после свадьбы появился на свет маленький Уолтер, или Уайт, - на то, что зарабатывал Джон.
   Но молодой человек быстро делал карьеру. Он был капитаном дальнего плавания в том возрасте, когда сверстники его занимают обыкновенно должности помощников капитана или лейтенанта на коммерческих судах. Столь раннее производство было обусловлено, с одной стороны, его выдающимися способностями, а с другой - некоторыми особыми обстоятельствами, справедливо обратившими на него внимание.
   Действительно, Джон Брэникен пользовался популярностью и в Сан-Диего, и в других портах Калифорнийского побережья. Проявленная им самоотверженность создала ему репутацию не только среди моряков, но и среди судовладельцев Соединенных Штатов. Несколько лет тому назад перуанская шхуна "Сонора" потерпела крушение у входа в Коронадо-Бич; всему экипажу судна грозила гибель, если бы не удалось организовать сообщение между судном и берегом. Но всякая попытка доставить канат на судно неминуемо грозила бы смельчаку гибелью в волнах. Джон Брэникен, однако, не поколебался.
   Он бросился в волны, яростно бившие о берег, но вскоре был выброшен назад.
   Тщетно хотели удержать его от вторичной попытки, на которую от тотчас же решился, не заботясь о собственной жизни. Настояв на своем, он снова бросился в воду и добрался до судна. Благодаря этому подвигу Джона вся команда "Соноры" была спасена.
   На следующий же год Джону Брэникену представился снова случай проявить свое мужество во время бури, разыгравшейся в открытом море, на расстоянии пятисот миль от берега в западной части Тихого океана. Он был в то время лейтенантом на "Вашингтоне", капитан которого был смыт волнами вместе с половиной экипажа. Оставшись с полудюжиной большей частью раненых матросов на корабле, на котором были сбиты все мачты, Джон принял на себя управление судном, которое не слушалось уже более руля, сумел овладеть им, установив запасные мачты, и привести его в порт Сан-Диего. Этот, почти не поддающийся управлению остов корабля, в котором находился груз товаров стоимостью более чем на полмиллиона долларов, принадлежал именно торговому дому Эндру.
   Можно представить себе, какая встреча ожидала молодого моряка, когда судно стало на якорь в порте Сан-Диего. Единогласно признано было всеми, что должность капитана, которую Брэникену пришлось принять на себя вследствие несчастья в море, по праву принадлежит ему, и торговый дом Эндру предложил ему тотчас занять место капитана на "Франклине", только что спущенном на воду.
   Лейтенант принял это предложение, чувствуя себя способным командовать судном; что же касается команды, то пришлось лишь выбирать из массы изъявивших желание служить с ним, - настолько велико было доверие к молодому капитану.
   Вот в каких условиях предстояло "Франклину" совершить первое свое плавание под командой Джона Брэникена.
   Отплытие этого корабля являлось событием в городе. Торговый дом Эндру заслуженно пользовался репутацией наиболее почтенного в Сан-Диего. Занимая видное положение как по солидности связей, так и по устойчивости кредита, этот торговый дом находился под умелым управлением Уильяма Эндру. Почтенный судовладелец не только пользовался уважением, но и любовью своих сограждан.
   Поступок его по отношению к Джону Брэникену был одобрен всеми без исключения. Поэтому неудивительно, что на набережных утром 15 марта собралась толпа знакомых и незнакомых людей, чтобы прокричать приветствие молодому капитану.
   Экипаж "Франклина", не превышавший двенадцати человек с боцманом включительно, состоял из превосходных моряков, причисленных к порту Сан-Диего и проявивших на деле высокие качества. Помощник капитана, некто Гарри Фельтон, пользовался репутацией прекрасного офицера и хотя был старше капитана на пять или шесть лет, тем не менее не тяготился подначальным положением и не завидовал Брэникену. Он признавал за ним неотъемлемое право, в силу его заслуг, занимать положение капитана судна. Им обоим приходилось ранее плавать на одном и том же судне, и они питали друг к другу чувство взаимного уважения. Да и кроме того, все, что делал Уильям Эндру, всегда было удачно и хорошо. Гарри Фельтон и вся судовая команда были преданы ему и телом и душой. Большинство членов команды уже плавали на некоторых из судов, принадлежавших Уильяму Эндру.
   Поистине офицеры и матросы, бывшие на службе у торгового дома Уильяма Эндру, составляли как бы одну семью, постепенно увеличивавшуюся по мере преуспевания дел хозяина.
   Все эти обстоятельства вызывали подъем энтузиазма в команде "Франклина", отправлявшейся в новое продолжительное плавание без всяких тревог и опасений. Собрались отцы, матери, родственники попрощаться с ними, но все были веселы и спокойны, как бывает при проводах людей, которые не замедлят возвратиться обратно в скором времени. Раздавались пожелания:
   - Счастливого пути и скорого возвращения!
   И действительно, речь шла только о шестимесячном плавании, совершенно обыкновенном, в благоприятное время года - переходе из Сан-Диего в Калькутту и обратно, а вовсе не о какой-нибудь дальней экспедиции, на несколько лет. Все отъезжавшие уже участвовали во многих, гораздо более опасных плаваниях, и семьи не раз присутствовали при их отплытии.
   Все приготовления к тому, чтобы сняться с якоря, подходили к концу. "Франклин" - на одном пока еще якоре - постепенно вытянулся из ряда судов, стоявших на рейде. С места своей стоянки трехмачтовое судно могло спокойно выбраться из пролива без помощи буксира. Достаточно было поднять якорь, поставить паруса, и легкий ветер с моря должен был вывести судно из бухты в открытое море, даже без перемены галса.
   Капитан Джон Брэникен не мог пожелать более благоприятной погоды и попутного ветра, чтобы пуститься в открытое море, поверхность которого ярко сверкала от солнечных лучей. К десяти часам утра весь экипаж находился уже на судне. Ни один из матросов не мог отлучиться на берег, и путешествие как бы уже началось. С правой стороны судна, у сходней, находилось еще несколько портовых шлюпок, поджидавших тех, кто пожелал попрощаться с родственниками или друзьями на судне перед самым его отплытием. Хотя приливы и отливы вообще слабы в бассейне Тихого океана, тем не менее предпочтительнее было сняться с якоря во время отлива, который должен был вскоре наступить.
   В числе присутствующих на первом плане были Уильям Эндру и миссис Брэникен с кормилицей, державшей на руках маленького Уайта. Их сопровождали Лен Боркер с женой, Джейн Боркер, двоюродной сестрой Долли Брэникен. Помощника капитана Гарри Фельтона, как человека неженатого, не провожал никто. Несомненно, что Уильям Эндру не поскупился на добрые пожелания и ему.
   Гарри Фельтон находился в то время на баке, наблюдая за подъемом якоря. Слышен был уже металлический лязг цепи. "Франклин" постепенно выпрямился, и цепь все туже натягивалась. На грот-мачте развевался вымпел с инициалами торгового дома Эндру, тогда как национальный флаг на контр-бизани развернул по ветру свое полосатое полотнище, усеянное звездами, по числу штатов Союза. Раскрепленные паруса были уже приготовлены к установке, как только судно разовьет некоторую скорость.
   На самом краю капитанского мостика, следя за всеми действиями команды, стоял Джон Брэникен, выслушивая последние наставления Уильяма Эндру. Затем судовладелец передал коносамент молодому капитану, говоря:
   - Если бы вам пришлось почему-либо изменить первоначальный маршрут, поступайте, Джон, как признаете наиболее соответствующим нашим интересам, оповестив нас с первого же пункта, где вы бросите якорь. Быть может, "Франклин" войдет в один из портов на Филиппинских островах, так как вы ведь не предполагаете проходить по проливу Торреса.
   - Нет, мистер Эндру, - отвечал на это капитан Джон, - я не намерен подвергать "Франклин" опасностям плавания по морям, омывающим северные берега Австралии. Путь мой лежит через Гавайи, Марианские острова, затем Филиппинские, Целебес, Макасарский пролив, а оттуда в Сингапур, через Яванское море. Из Сингапура же в Калькутту путь прямой. Я не предвижу каких-либо изменений в этом маршруте. На случай же, если будет необходимость передать мне что-либо экстренно, адресуйте либо в Минданао, куда, вероятно, я зайду, либо в Сингапур, где я обязательно брошу якорь.
   - Хорошо, Джон. Вы же со своей стороны постарайтесь по возможности безотлагательно осведомиться насчет цен на товары в Калькутте. Возможно, тамошние цены вызовут изменения в первоначальных моих предположениях относительно товаров для обратного пути.
   - Не премину сделать это, мистер Эндру, - отвечал Джон Брэникен.
   В это время подошел Гарри Фельтон и сказал:
   - У нас все готово, капитан.
   - Начинается ли отлив?
   - Да!
   - Прекрасно, будьте готовы!
   И, обращаясь к Уильяму Эндру, капитан Джон повторил:
   - Еще раз благодарю вас, мистер Эндру, за предоставленную возможность командовать "Франклином". Надеюсь, сумею оправдать ваше доверие!
   - Нисколько не сомневаюсь в этом, Джон, - ответил Уильям Эндру, - я уверен, что не мог бы отдать в более надежные руки интересы моего дома.
   Крепко пожав руку молодого капитана, судовладелец с капитанского мостика направился к сходням. Тогда к мужу подошли миссис Брэникен в сопровождении кормилицы с ребенком, а также супруги Боркер. Момент разлуки приближался. Капитану Джону Брэ-никену оставалось лишь попрощаться с женой и родственниками.
   Известно уже, что Долли была всего только второй год замужем и ребенку их едва минуло девять месяцев. Хотя предстоящая разлука с мужем была для нее и тяжела, тем не менее Долли усилием воли поборола свою печаль. Двоюродная сестра ее Джейн, более слабая, не могла скрыть своего волнения. Она была искренно привязана к Долли, которая не один раз поддерживала и утешала ее в горестях жизни с мужем крутого и невоздержанного характера. Для Джейн не было тайной, что, хотя Долли и не высказывала своих тревог, она тем не менее испытывала их. Конечно, капитан Джон должен был вернуться обратно через шесть месяцев, но им предстояла во всяком случае разлука - первая со дня их свадьбы. Что же касается Лена Боркера, то он, будучи человеком незнакомым с душевными волнениями, ходил взад и вперед по мостику совершенно равнодушный, заложив руки в карманы.
   Привлекая к себе жену, капитан Джон обратился к ней со словами:
   - Дорогая Долли, разлука наша будет непродолжительной... Мы увидимся через несколько месяцев... Не бойся за меня! Нам нечего опасаться на таком судне и с таким экипажем! Будь мужественной, как и подобает жене моряка. К моему возвращению маленькому Уайту будет пятнадцать месяцев. Он уже будет большим мальчиком. Будет уже говорить, и первое слово, которое я услышу от него по возвращении...
   - ...будет твое имя, Джон! - отвечала Долли. - Оно будет первым словом, которое я научу его выговаривать! Мы будем постоянно говорить с ним о тебе! Джон, пиши мне при всякой возможности! С каким нетерпением я буду ожидать твоих писем. Пиши мне обо всем. Дай мне уверенность в том, что воспоминания обо мне всегда одинаково живы в твоем сердце и мыслях.
   - Да, я буду писать тебе, дорогая Долли... Я буду сообщать тебе последовательно о нашем путешествии. Письма мои будут отчетом о плавании.
   - Ах, Джон, я ревную тебя к этому морю, которое увлекает тебя так далеко от меня... Как завидую я тем, которые любят друг друга и могут не разлучаться! Впрочем, напрасно я об этом думаю.
   - Дорогая моя, помни лишь одно: эта разлука вызвана только желанием дать тебе и ребенку довольство и счастье! Настанет время, когда мы будем обеспечены, и тогда уже не будет надобности нам разлучаться!
   И, крепко поцеловав жену, он обратился к подошедшим к ним в это время Лену Боркеру и Джейн:
   - Дорогой Лен, я оставляю на вас жену и сына! Я поручаю их вам, единственным нашим родственникам в Сан-Диего!
   - Положитесь на нас, Джон, - отвечал на это Лен Боркер, пытаясь смягчить резкость своего голоса. - Долли не почувствует особой тягости разлуки.
   - Мы постараемся ее утешить, - прибавила к этому миссис Боркер. - Ты сама знаешь, дорогая Долли, как я нежно люблю тебя. Я ежедневно буду проводить с тобой по несколько часов...
   Разговор этот был прерван Гарри Фельтоном.
   - Пора, капитан, сниматься!
   - Хорошо, Гарри, - отвечал Джон Брэникен, - распорядитесь поднять кливера и контр-бизань.
   Помощник капитана удалился, чтобы исполнить приказание.
   - Мистер Эндру, - сказал молодой капитан, обращаясь к судовладельцу, - шлюпка вас ожидает, и если вам угодно...
   - Сейчас, Джон, - отвечал Эндру. - Желаю вам еще раз счастливого плавания!
   - Да, да... счастливого плавания, - хором подхватили все остальные провожавшие, спускаясь в шлюпку, ожидавшую их с правого борта "Франклина".
   - Прощайте, Лен! Прощайте, Джейн! - сказал Джон, пожимая им обоим руки.
   - Прощайте!.. Прощайте! - отвечала миссис Боркер.
   - И ты, Долли, уезжай!.. Пора! - прибавил Джон. - "Франклин" готов к отплытию.
   И действительно, поставленные паруса надувались, и корабль начал уже покачиваться.
   Капитан Джон проводил жену к сходням, и в то время, когда она уже заносила ногу на первую ступеньку лестницы, он смог еще раз крепко прижать ее к своей груди.
   И вдруг ребенок, которого Долли взяла на руки, потянулся к отцу, развел ручонками и пролепетал:
   - Па... па... ... па!
   - Дж , - воскликнула Долли, - тебе все-таки удалось услышать первое слово, произнесенное твоим сыном, до разлуки с ним!
   Несмотря на всю присущую Джону твердость, он не смог удержать слезы, которая омочила щечку маленького Уайта.
   - Долли, - тихо промолвил он.
   - Прощай!.. прощай!
   - Отчаливать! - крикнул он голосом, чтобы положить конец тягостной сцене.
   Шлюпка тотчас же отчалила, направляясь к набережной. "Франклин" дрогнул, так как ветер с моря начал уже надувать паруса. Большой фок расправился уже вполне, контр-бизань, как только был закреплен, поставил корабль слегка к ветру. Благодаря этому маневру "Франклин" описал дугу, чтобы избежать возможного столкновения с каким-либо из судов, стоявших на якоре при входе в бухту, и, взяв четверть румба влево, направился в море, держа курс с таким расчетом, чтобы не менять галса.
   Зрители, заполнившие набережную, были в состоянии оценить по достоинству эти маневры. Нельзя было представить себе ничего более грациозного, чем это судно, со своими изящными линиями, когда оно, повинуясь своенравным порывам ветра, несколько наклонялось. Маневрируя, судну пришлось в одном месте подойти к набережной совсем близко, и как раз в той именно части ее, где находились Уильям Эндру, Долли, Лен и Джейн Боркер.
   Молодой капитан еще раз взглянул на жену, родных и друзей и послал им всем последнее приветствие.
   - Прощайте! - крикнул он.
   - Ура! - отвечала толпа зрителей, махая сотнями платков. Капитан Джон Брэникен действительно был любим всеми. Разве он не был тем уроженцем Сан-Диего, которым этот город более всего гордился? Несомненно, весь город снова выйдет на набережную в тот день, когда судно возвратится.
   "Франклин", находившийся уже у выхода из бухты, вынужден был снова лавировать, чтобы разойтись с длинным почтовым пароходом, который втягивался в пролив. Оба судна отсалютовали друг другу, подняв национальный флаг Соединенных Штатов Америки.
   Неподвижно продолжала стоять на набережной миссис Брэникен, провожая взглядом постепенно удалявшегося "Франклина", подхваченного свежим северо-восточным ветром. Она решила следить за ним, пока мачты судна будут виднеться над стрелкой Айленда.
   Вскоре "Франклин" обогнул острова Коронадо, расположенные вне бухты. На одно лишь мгновение выступил еще один раз, благодаря береговой впадине, вымпел, развевавшийся на грот-мачте, и корабль скрылся.
   - Прощай, Джон, прощай! - прошептала Долли. В силу какого-то необъяснимого предчувствия она не в состоянии была закончить словами: "До свидания!"
  

Глава вторая - СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

   Будет нелишне описать несколько подробнее характер миссис Брэникен, которой придется в этой повести занять одно из главных мест.
   К описываемому времени Долли (уменьшительное от Доротея) исполнился двадцать один год. Она была уроженкой Америки. Не вдаваясь в глубокое исследование ее генеалогии, легко было проследить принадлежность к латиноамериканской нации, правильнее выражаясь, мексиканской, от которой происходит большинство семейств в этой местности. Действительно, мать ее была уроженкой Сан-Диего, а город этот существовал уже в то время, когда Нижняя Калифорния еще принадлежала Мексике. Широкая бухта, открытая приблизительно три с половиной века тому назад испанским мореплавателем Хуаном-Род-риго Кабрильо, получившая сначала название Сан-Мигуель, приобрела настоящее свое наименование в 1602. Впоследствии, в 1846 г., провинция эта сменила трехцветное знамя на полосатое, усеянное звездами, - национальный флаг Соединенных Штатов - и окончательно вошла в состав Соединенных Штатов Америки.
   Среднего роста, с лицом, оживленным блестящим взглядом больших, глубоких, темных глаз, с густым румянцем на лице, длинными волосами, темная шатенка, с ногами и руками несколько большего размера, чем у чисто испанского типа женщин, с уверенной, но вместе с тем грациозной поступью, с выражением лица, отмеченным одновременно энергией и душевной мягкостью, миссис Брэникен являлась истинной красавицей.
   Существуют женщины, относиться к которым безразлично совершенно невозможно, и Долли до своего замужества по справедливости считалась одной из самых красивых девушек в Сан-Диего, хотя красота здесь встречается весьма часто. В ней чувствовались серьезность, вдумчивость, здоровый ум и природные духовные дарования - словом, такие качества, которые еще полнее разовьются после замужества.
   Да, не могло быть сомнения в том, что Долли, сделавшись миссис Брэникен, сумеет исполнить свой долг во всяких обстоятельствах, как бы затруднительны они ни были. Давая себе ясный отчет в действительном смысле жизни, она обладала возвышенной душой и твердой волей. Любовь к мужу укрепляла ее в понимании своего долга. Если бы пришлось, она охотно отдала бы свою жизнь за Джона, так же как и Джон за нее свою, и оба они отдали бы жизни за своего ребенка, который пробормотал слово "папа" именно в тот момент, когда молодому капитану приходилось расставаться с ними. Сходство маленького Уайта с отцом уже в то время было разительно; что же касается цвета кожи, то он унаследовал темный колорит своей матери.
   Несомненно, миссис Брэникен почитала бы себя счастливейшей женщиной в мире, если бы Джону представилась возможность оставить службу моряка. Но как могла бы она подумать даже удерживать мужа около себя в то время, когда последовало его назначение на должность капитана "Франклина"? Наконец, необходимо было позаботиться и о приобретении средств для содержания семьи, которая, вероятно, не ограничится единственным ребенком.
   Приданое Долли едва давало средства к существованию. Очевидно, Джон Брэникен мог рассчитывать в будущем на наследство, которое дядюшка должен был оставить своей племяннице, и лишь стечение совершенно неправдоподобных обстоятельств способно было лишить их этого состояния, имея в виду, что Эдуард Стартер, шестидесятилетний старик, не имел иных наследников, кроме Долли. Двоюродная сестра ее, Джейн Боркер, принадлежавшая к женской линии этого семейства, не состояла в родстве с дядюшкой Долли. Таким образом, Долли предстояло быть богатой в будущем, но, быть может, пройдет и десять, и двадцать лет, прежде чем она фактически сделается владелицей этого состояния. А из всего этого вытекала необходимость для Джона Брэникена усердно работать в настоящем, чтобы не опасаться за будущее. В силу всех этих соображений он твердо решил продолжать морскую службу и трудиться для преуспевания торгового дома Эндру, тем более что был заинтересован в специальных торговых операциях "Франклина", а так как он был не только выдающимся моряком, но вместе с тем и весьма опытным коммерсантом, то все предвещало, что ему удастся приобрести известный достаток в ожидании получения наследства дядюшки Стартера.
   Скажем несколько слов об этом американце, типичном представителе своей расы.
   Он был братом отца Долли, а следовательно, родным дядей молодой девушки, сделавшейся миссис Брэникен. Они остались сиротами, и старший его брат, отец Долли, позаботился о воспитании младшего.
   В силу этого Стартер-младший навсегда сохранил к отцу Долли живое чувство признательности. Обстоятельства сложились для него благоприятно: ему удалось попасть на путь, который приводит к богатству, тогда как Стартер-старший неизменно обретался на пролесках, редко приводящих к желанной цели. Братья расстались, но, хотя их и разделяло огромное расстояние, младший брат из штата Теннесси не прекращал сношений со старшим, дела которого удерживали его в штате Нью-Йорк. Овдовев, последний поселился в СанДиего, родном городе своей жены, где и скончался в то время, когда свадьба Долли с Джоном Брэникеном была уже решена. Свадьба эта была сыграна тотчас по истечении срока, положенного для траура, и молодые супруги не обладали никаким иным состоянием, кроме весьма скромных, денежных средств, перешедших к Долли по наследству после смерти ее отца.
   Незадолго до этого на имя Долли Брэникен пришло письмо от дядюшки. Письмо это было первым письмом его к племяннице - и последним.
   По содержанию своему оно в кратких и вполне определенных выражениях устанавливало следующее.
   Несмотря на расстояние, отделяющее Стартера-младшего от племянницы, и то обстоятельство, что последняя совершенно была ему неизвестна, ибо ему не пришлось ни разу ее видеть, он, Стартер-младший, тем не менее памятовал о том, что у него есть племянница, родная дочь его брата. Причиной тому, что ему не пришлось видеть своей племянницы, главным образом служило расстояние, которое между Теннесси и Калифорнией превышает несколько сотен миль, и Стартеру-младшему отнюдь не угодно было совершать такой необходимый для знакомства с племянницей переезд.
   Исходя, однако, из соображения, что если Стартеру-младшему такой переезд представлялся слишком утомительным, то он в равной мере должен быть утомительным и для его племянницы, дядя заканчивал свое письмо обращением к ней не беспокоиться.
   В действительности человек этот был настоящим медведем; конечно, не американским гризли с пушистым мехом и страшными когтями, а человеком с обликом медведя, избегавшим всякого человеческого общения.
   Обстоятельство это не должно было, однако, вызывать тревоги в Долли. Приходилось мириться с положением племянницы медведя, но медведь этот обладал тем не менее сердцем дядюшки. Он не забыл своих обязательств по отношению к Стартеру-старшему, и дочь его брата будет впоследствии единственной наследницей его состояния.
   К последнему своему заявлению Стартер-младший присовокуплял, что состояние его и в настоящее время представляло достаточный интерес для того, чтобы не отказываться от него, ибо оно заключалось в сумме до пятисот тысяч долларов, и были налицо все условия к тому, чтобы оно постепенно увеличивалось в будущем, так как все дела по земельной собственности в штате Теннесси последовательно улучшались. Имея в виду, что все состояние его заключалось в земельной собственности и скоте, он выражал уверенность, что ликвидировать дело возможно будет без всяких затруднений на очень выгодных условиях, и не могло быть и речи о недостатке покупателей.
   Хотя все приведенное было изложено в столь положительном и несколько грубоватом тоне, свойственном представителям старой Америки, тем не менее сказано было весьма точно и определенно, именно: все состояние Стартера-младшего перейдет целиком по наследству миссис Брэникен или ее детям в том случае, если род Стартеров будет продолжен через ее личное посредство. В случае же преждевременной кончины миссис Брэникен без прямых или иных наследников все состояние должно было перейти во владение государства.
   В заключение письма обращалось внимание еще на два пункта.
   Стартер-младший был холост. Таковым намеревался он оставаться и впредь.
   Ту глупость, которую обычно совершают люди в возрасте от двадцати до тридцати лет, он не намеревался, конечно, совершить в шестидесятилетнем возрасте, - вот буквальная выдержка из его письма.
   Стартером-младшим приложены будут все усилия к тому, чтобы обогатить племянницу свою возможно позднее.
   Им приняты будут все меры к тому, чтобы отойти в лучший мир не ранее как по достижении столетнего возраста, и не следует ставить ему в вину проявляемого им настойчивого желания продолжать свое существование до крайних пределов, существующих в этом направлении. Наконец, Стартер-младший обращался к миссис Брэникеи с просьбой - даже с приказанием - не отвечать на его письмо! Надлежало не упускать из виду, что не существовало почти никаких путей сообщения между городами и той местностью, которой он владел в Теннесси. Что же касается его лично, то он предупреждал, что не будет более переписываться, и единственное письмо, которое последует от него, во всяком случае не собственноручное, будет заключать в себе уведомление о его смерти.
   Таково было содержание странного послания, полученного миссис Брэникен. Не могло быть никакого сомнения в том, что она была единственной наследницей своего дядюшки. Ей предстояло в будущем владеть состоянием в пятьсот тысяч долларов.
   Но так как Стартер-младший весьма определенно выражал намерение пережить столетний возраст - а настойчивость северных американцев общеизвестна, - то Джон Брэникен весьма разумно поступил, не покинув своей службы. Весьма вероятным представлялось, что благодаря личным своим дарованиям, мужеству и сильной воле ему удастся приобрести достаточное для жены и ребенка состояние гораздо раньше того времени, когда Стартеру-младшему угодно будет выразить свое согласие на переселение в лучший мир.
   Таково было положение, в котором находились молодые супруги в то время, когда "Франклин" отплыл к западной части Тихого океана.
   Покончив с изложением всех этих подробностей, относящихся к прошлой жизни семейства Брэникен, естественно теперь перейти к более близкому знакомству с единственными родственниками семейства Брэникен в Сан-Диего, мистером и миссис Боркер.
   Последнее существенно необходимо для уяснения себе всех дальнейших происшествий, описание которых и составляет предмет настоящей повести. Лен Боркер, уроженец Америки, которому минул в то время тридцать один год, обосновался в столице Нижней Калифорнии несколько лет тому назад. Он был типичный янки, с невозмутимым выражением лица, с жесткими чертами; это был человек весьма решительный, деятельный и сосредоточенный, крепкого телосложения и неизменно замкнутый в себе. Существуют на свете такие натуры, которые по справедливости могут быть уподоблены домам, входы в которые весьма тщательно заперты и ни для кого и никогда не открываются. Не было, однако, никаких неблагоприятных слухов в Саи-Диего об этом малообщительном человеке, женитьба, которого на Джейн породнила его с Джоном Врэникеном. Неудивительно поэтому, что последний, не имея иных родственников, кроме Боркеров, поручил им Долли и ребенка. Собственно говоря, поручение это главным образом относилось к Джейн ввиду нежной дружбы, которая существовала между двоюродными сестрами.
   Доверие капитана Джона к Лену Боркеру, несомненно, не было бы проявлено им, если бы только ему было известно вероломство этого человека, скрытое под непроницаемой маской лица, его презрение ко всем законам, отсутствие уважения как к самому себе, так и к правам ближнего. Увлеченная довольно привлекательной внешностью и попавшая под его влияние, Джейн вышла за него замуж пять лет тому назад в Бостоне, где проживала со своей матерью. Вскоре после этого брака, который оказался впоследствии столь печальным, мать Джейн скончалась. Личное приданое Джейн и наследство после матери были способны обеспечить жизнь молодых супругов, если бы Лен Боркер был человеком, придерживающимся обычных, прямых путей. В действительности произошло совершенно иное; растратив частью состояние своей жены и подорвав личный кредит в Бостоне, Лен Боркер решился покинуть этот город. Переселившись на другой конец Америки, куда не могли дойти вести о его сомнительном прошлом, он рассчитывал, что при возобновлении своей деятельности на далекой окраине сможет еще найти благоприятную для себя обстановку, совершенно для него потерянную в Новой Англии.
   Джейн, узнавшая уже к тому времени о делах своего мужа, выразила без малейшего колебания свое согласие покинуть навсегда Бостон, дальнейшее пребывание в котором представлялось весьма неудобным; к тому же она была счастлива открывающейся возможности сойтись с единственной оставшейся у нее родственницей. Они поселились в Сан-Диего, где Долли и Джейн снова сблизились. Впрочем, в течении уже трех лет своего пребывания в этом городе, благодаря умению прятать концы не вполне чистых дел, Лену Боркеру удалось отвлечь от себя всякие подозрения.
   Таковы были обстоятельства, которые привели к тому, что обе двоюродные сестры свиделись еще в то время, когда Долли не была замужем за Джоном Брэникеном. Молодая женщина и девушка быстро сблизились и подружились. Хотя можно было ожидать, при нормальном положении вещей, что Джейн будет руководить Долли, но в действительности произошло обратное. Долли была сильна духом, Джейн - слабохарактерная, и вскоре молодая девушка сделалась нравственной опорой молодой женщины.
   Положение Лена Боркера между тем постепенно осложнялось. Остаток состояния его жены, вывезенного из Бостона, почти весь был растрачен.
   Человек этот, игрок правильнее выражаясь, принадлежал к разряду тех людей, которые рассчитывают исключительно на удачу и все в жизни ожидают от последней. Направление это, идущее совершенно вразрез с разумом, неминуемо должно было повлечь за собой и в действительности повлекло одни лишь весьма прискорбные последствия.
   Водворившись в Сан-Диего, Лен Боркер открыл контору на Флит-стрит, одну из тех контор, весьма схожих с притонами, в которых происходят предварительные обсуждения всяческих афер, независимо от того, соответствуют ли они по существу своему общеустановленным понятиям о законности и порядочности, и в которых принимаются решения, служащие началом в задуманном деле... Совершенно небрезгливый в выборе средств, умеющий превращать возражения, делаемые ему, в доводы, подтверждающие справедливость выставляемых им лично положений, весьма склонный рассматривать чужую собственность как свою, Лен Боркер не замедлил смело ринуться в двадцать различных афер, которые одна за другой проваливались, унося каждый раз и часть оставшихся у него денег. К началу этой повести Лен Боркер доведен был до крайности, и нужда постепенно давала уже себя чувствовать даже в домашнем обиходе.
   Благодаря, однако, тому, что ему удавалось пока сохранять в тайне все свои неблаговидные делишки, он продолжал пользоваться некоторым доверием, что и позволяло ему увеличивать постепенно число уже обманутых людей, измышляя и осуществляя все новые дела.
   Настоящее положение его неминуемо должно было завершиться пагубной для него развязкой. Недалеко было уже время предъявления к нему взысканий. Быть может, тогда предприимчивому янки, переселившемуся в Западную Америку, пришлось бы снова прибегнуть к уже раз испытанному средству избавления, то есть покинуть Сан-Диего, как покинут был им в свое время Бостон. А между тем каждый умный и честный человек, поставленный в одинаковые с ним условия, то есть обосновавшись в городе со столь значительным торговым оборотом, с каждым годом возрастающим, давно бы нашел возможность пробить себе дорогу. Но для этого необходимо было наличие таких качеств, которыми Лен Боркер вовсе не обладал, а именно - прямоты и честности.
   Надо заметить, что о таком положении дел Лена Боркера не подозревал решительно никто из его знакомых. В торговых и промышленных сферах не подозревали даже, что этот искатель приключений быстрыми шагами приближался к гибельной развязке. И когда развязка наступила бы, весьма вероятно, что общественное мнение отнеслось бы сочувственно к бедствиям Боркера и приписало бы катастрофу не его нечестности, а неблагоприятно сложившимся обстоятельствам!
   Таким образом, хотя Джон и не питал к нему чувства глубокого расположения, тем не менее никогда не сомневался в его добропорядочности.
   Он был уверен в том, что Лен убережет Долли во время ее одиночества, что дом Боркера будет всегда открыт для Долли и она найдет в нем радушный прием как родственница и подруга Джейн.
   Лен Боркер не только не мешал дружбе двух молодых женщин, но даже всячески поощрял ее, смутно сознавая те выгоды, которые она могла для него представить в будущем. Он хорошо знал и то, что Джейн не проболтается и сохранит в тайне от сестры и недочет в их домашнем обиходе, и запутанность в его делах.
   Хотя Джейн и убедилась в совершенном отсутствии совести у своего мужа и в его способности на самые низкие поступки, она тем не менее всецело находилась под его влиянием. Боясь его, она являлась совершенно послушным его воле ребенком, всегда готовым, повинуясь его жесту, всюду следовать за ним, в какой бы части земного шара ему ни пришлось спасаться, ища убежища. И, наконец, просто из самоуважения Джейн никогда бы не решилась жаловаться Долли на свои жизненные неудачи. И хотя Долли смутно подозревала, что Джейн далеко не счастлива в своей семейной жизни, она не слышала от нее самой ни одной жалобы.
  

Глава третья - ПРОСПЕКТ-ХАУЗ

   Тридцать лет тому назад Нижняя Калифорния - приблизительно третья часть штата Калифорния - имела не более тридцати пяти тысяч жителей. Ныне же в этой местности население возросло до ста пятидесяти тысяч. К указанному выше времени вся Нижняя Калифорния, расположенная на крайнем западе Америки, была совершенно необработана и пригодна лишь для скотоводства. Кто мог бы в то время предвидеть, какое блестящее будущее ожидало эту местность, столь уединенную, единственные пути сообщения с которой ограничивались на суше немногими грунтовыми дорогами, а на море - одним лишь рейсом, обслуживавшим береговые пристани. И тем не менее, начиная уже с 1769 , к северу от бухты Сан-Диего, на расстоянии нескольких миль, на материке, существовало городское поселение, что дает Сан-Диего право на признание за собой древнейшего населенного пункта в Калифорнии.
   В то время когда население Северной Америки героическим усилием сбросило с себя владычество Англии и образовало союз Северо-Американских Штатов, Калифорния принадлежала мексиканцам, но в 1846 Сан-Диего выступил в защиту своих гражданских прав и, освободившись от власти Мексики, присоединил Калифорнию к союзу Штатов.
   Бухта Сан-Диего превосходна. Иногда ее сравнивают с бухтой Неаполя, но правильнее будет сравнивать ее с бухтами Вито или Рио-де-Жанейро. Площадь ее - двенадцать миль в длину и две мили в ширину - совершенно достаточна как для стоянки коммерческого флота, так и для маневрирования военной эскадры, ибо Сан-Диего считается одновременно и военным портом. Почти овальная по форме, с узким выходом в открытое море, на западе стиснутая между стрелками Айленд-Лом и Коронадо, эта бухта укрыта от ветра со всех сторон. Волнение в ней бывает редко и незначительно, и не представляет ни малейшей опасности для судов; глубина же ее позволяет укрываться в ней судам с осадкой в двадцать три фута. Этот порт по своим удобствам является единственным на всем западном побережье, к югу от Сан-Франциско и к северу от Сан-Квентина.
   Очевидно, что, обладая такими преимуществами, старый город не мог долго пребывать в прежних границах. Вскоре в окрестностях, доселе покрытых кустарниками, пришлось приступить к постройке бараков для размещения кавалерийского отряда. Там же благодаря почину Хортона возник пригород, который к настоящему времени вошел уже в черту самого города, расположенного на холмах, к северу от бухты. Рост города совершался с обычной у американцев быстротой. Израсходованы были миллио

Категория: Книги | Добавил: Ash (09.11.2012)
Просмотров: 698 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа