Уоллес Эдгар - У трех дубов

stify">   - Вот. - Она указала пальцем на стул, на котором лежало нечто похожее на два носовых платка, они были крепко склеены чем-то друг с другом.

   - Где вы их нашли?

   - Под ванной. Я точно знаю, что они там не лежали, потому что я лично занимаюсь уборкой в ванной комнате.

   - Пятна крови, - сказал Сократ, протягивая Штейну один из окрашенных в темно-красные пятна носовой платок.

   - Это еще не все, - с торжествующим видом сообщила женщина. - Я стала думать над этим и вспомнила об аптечном шкафчике мистера Джефри, который, как у большинства господ, находится в ванной комнате.

   Она открыла дверцы белого лакированного настенной шкафчика и указала на разбросанные пузырьки и бинты.

   - Кто-то побывал в этом шкафчике, - и она указала на кровавый отпечаток пальцев, - что вы на это скажете?

   Сократ осторожно вынул клубок бинтов и под ними нашел открытый флакон с йодом, часть которого была пролита, по-видимому, в спешке, на полку, на что указывали высохшие коричневые пятна.

   - После этого я стала тщательно обыскивать все уголки, - сказала полная важности миссис Говард, - по-моему кто-то промывал свою рану под краном ванны.

   Маленькое пятно на безукоризненной белизне ванны доказывало правильность ее предположении.

   - Вы должны были стать сыщиком, миссис Говард, - пошутил Сократ и продолжил, обернувшись к Штейну - Итак, несомненно одно: мистер Джефри определенно возвращался сюда и обработал йодом свои раны. Почему же он не остался дома? Что заставило его снова исчезнуть?

   - В какое время мог здесь побывать мистер Джефри, миссис Говард? - спросил Штейн.

   - Об этом я не могу ничего сказать. Мы все, закончив свою работу, легли спать в обычное время и не имели никакого представления, что с мистером Джефри что-то случилось, пока нас не разбудила полиция в три часа утра.

   - Покажите мне теперь, пожалуйста, спальню, - попросил Сократ после того, как еще раз осмотрел все вокруг.

   Мистер Джефри был, как рассказывала экономка, очень аккуратным, почти педантичным человеком и всегда сам укладывал белье в гардероб.

   - Сначала мы осмотрим его костюмы, - предложил Сократ, останавливаясь у платяного шкафа. Второй костюм, который он снял с вешалки, мог испугать любого, сомневающегося в судьбе Джефри. Это был темный охотничий пиджак, левое плечо которого было жестким на ощупь.

   Сократ подошел с ним к окну.

   - Этот пиджак был на нем, когда его ранили, так как одно плечо совсем пропиталось кровью. Итак, мистер Джефри жив.

   - Но где же он?

   Сократ пожал плечами.

   - Мне кажется, что через один или два дня мы узнаем причину его исчезновения. Большое спасибо, миссис Говард, - обратился он к экономке. - И не беспокойтесь больше о своем хозяине.

   Четверть часа спустя Сократ стоял на крыльце "Принценгофа" и только теперь прервал свое молчание, которое хранил всю дорогу от белой виллы до дома Боба Штейна.

   - Это открытие освобождает от большой заботы, - заметил он в своей обычной спокойной манере.

   - Как это понимать? - спросил пораженный Штейн. - Вы так близко к сердцу принимали исчезновение Джефри?

   - К сердцу? Это, пожалуй, не совсем верное выражение. Однако благодаря тому, что Джефри находится в живых, я получаю отсрочку приговоренного к виселице. Потому что покушавшийся на Джона Менделя должен был сначала устранить Джефри, прежде чем взяться за меня.

   - Вас? Вас?.. - медленно повторил Штейн. - Следовательно, вы считаете, что вам угрожает опасность?

   - Я убежден в том, что он меня не пощадит и способ убийства, вероятно, будет довольно оригинальным для нас двоих, способ моего уничтожения должен быть очень привлекательным, - добавил он громко.

   Вскоре после их прихода появились Молли и Лексингтон.

   Боб Штейн предоставил Молли самую лучшую комнату в доме - большую, с видом на парк. Молли была обрадована известию о ее друге.

   - Он находится где-нибудь поблизости? - спросила она Сократа во время послеобеденной прогулки.

   - Не думаю.

   - Но почему же он скрывается?.. Ведь он не совершил ничего плохого.

   - Нет, Молли. Мистер Джефри за последнее время ничего плохого не совершил.

   - За... за последнее время? - заикаясь спросила она.

   - У мистера Джефри позади тяжелая жизнь, - осторожно начал Сократ, может быть, сейчас наступил момент рассказать Молли о ее родстве с Джефри... - Однако вам следует подумать о том, мое дитя, что нынешнему мистеру Джефри вряд ли можно поставить в вину неблагоразумное поведение в молодости. Я уже сказал, у него была очень тяжелая жизнь, и по вине одного человека он испытывал много превратностей.

   Молодая девушка побледнела.

   - Не думаете ли вы, что он принимал участие в убийстве мистера Менделя?

   - Наоборот, он совершенно не виновен в этом, - успокоил ее Сократ. - Только у него есть маленькая тайна, которую необходимо раскрыть.

   - Но ведь это не причина, чтобы прятаться. Чего же он может бояться?

   - Повторения своего неприятного приключения, - серьезно проговорил он. - Ну, а теперь не ломайте свою хорошенькую головку. Вот идет Лексингтон, который гораздо лучше меня развлечет вас.

   - Тебя в гостиной ждет курьер из Лондона, Сок, - сказал он, и Сократ поспешил к дому.

   Курьер оказался служащим "Лондон Сюррей банка".

   - Наша дирекция послала меня по инициативе Скотленд-Ярда. Я веду счета мистера Джефри в филиале банка в Лофбури.

   - Одну минуту, - попросил Сократ и провел посетителя в столовую. Если вы ничего не имеете против, мы пойдем в сад или лучше всего к грядкам с капустными кочанами, которые если и имеют сердце, то не имеют ушей.

   Когда они очутились между грядками овощей, молодой служащий продолжал свой рассказ.

   - Мы прочли сообщение об исчезновении мистера Джефри, к сожалению, слишком поздно, так как за час до этого мы оплатили его чек на пятьсот фунтов. Вот он.

   - Кто его предъявил?

   - Наш кассир сказал, что сам мистер Джефри.

   - Не показалось ли кассиру что-нибудь необычным в поведении мистера Джефри?

   - Показалось, конечно. У него была толстая повязка на голове, и на вопрос кассира он ответил, что его сбил мотоциклист.

   - Он не говорил, что собирается уезжать?

   - Нет.

   Сократ задумчиво потер подбородок.

   - Могу ли я спросить, какой счет мистера Джефри?

   - Наш директор считает, что вам на этот вопрос я могу ответить. У него четыре тысячи фунтов наличными и еще значительная сумма в ценных бумагах. Мистер Джефри шесть лет назад получил наследство от своей очень зажиточной тетки, которая была нашей клиенткой, и таким образом сам стал нашим клиентом. Когда вчера наш директор прочел сообщение о его исчезновении, он счел за лучшее проинформировать об этом Скотленд-Ярд.

   - Большое спасибо за ваши труды, - сказал Сократ. - В том, что мистер Джефри жив, я убедился еще сегодня утром. Когда был предъявлен чек?

   - Вчера в половине двенадцатого и ввиду известия...

   Сократ удивленно посмотрел на него.

   - Известия? Что вы хотите этим сказать?

   - О, проклятие, - вырвалось у молодого человека. - Я совсем позабыл об этом. Взгляните сюда.

   Он повернул чек.

   Вплотную к перфорированной линии отреза тонким карандашом было написано следующее:

   "С. С. Не покидайте Молли. Д."

  

   В том, что это сообщение предназначено именно ему, не было никакого сомнения. Джефри совершенно точно рассчитал что банк тотчас обратится в Скотленд-Ярд, и чек, таким образом, попадет в руки Смита.

   "С. С. Не покидайте Молли. Д."

   Следовательно, молодой девушке угрожает опасность, и только самому Джефри было известно, в какой форме она проявится.

   - Простите меня, сэр - сказал молодой служащий, - ведь эта строчка обнаружена в кабинете директора. Мы всегда следуем обычаю осматривать чек, когда клиент выдает его сам, хотя в данном случае кассир не сделал этого. И когда чек попал в кабинет директора, он наткнулся на эту фразу.

   "Итак, - размышлял Сократ, - Джефри и далее намеревается оставаться в своем убежище и не в состоянии защитить Молли от грозящей ей опасности, которая, по его мнению, определенно существует".

   На одной из машин Штейна он отвез служащего банка на вокзал и вернулся как раз к ужину. Ни Штейну, ни своему брату он ничего не рассказал о причинах этого визита. Можно с полным правом утверждать, что трудно было найти более скрытного человека чем Сократ Смит, и едва ли нашелся бы второй такой человек, который настолько не нуждался бы в чьей-либо помощи. Он не считал нужным советоваться с кем бы то ни было, и Боб Штейн, который знал его привычки, сделал вывод, что открытие в ванной комнате Джефри сделало его таким молчаливым. Несмотря на свою замкнутость, Сократ с затаенной радостью наблюдал за безупречным поведением Штейна по отношению к Молли и Лексингтону. Видно, он решил больше не спорить с судьбой, примирился с тем, что эти двое предназначены друг для друга, и относился философски к этому.

   - Ну, старина, - зашумел он, когда Сократ пожелал ему доброй ночи, - эти три дня были для вас богаты событиями.

   - Три дня? - переспросил Сократ. - Они мне кажутся тремя годами.

   - Я говорил сегодня с Молли о "Фальдфрицене", - продолжал Штейн. - Она хочет выстроить новый дом и затем продать имение. Слишком много ужасных воспоминаний связано у нее с этим местом. Я согласился с ней.

   - Хотелось бы надеяться, что она не начнет строительство, пока я не закончу свои розыски.

   - Вы еще надеетесь найти какие-нибудь вещественные доказательства в мусоре среди руин?

   Сократ, смеясь, кивнул.

   - С того утра там на меня работают три человека под руководством способного лондонского чиновника, большого специалиста своего дела из Общества по оказанию помощи.

   - Ага. То-то я вчера заметил, что какие-то люди рылись там, и еще удивился, зачем они это делают. Мне все это кажется напрасной тратой времени.

   - Это и мое мнение, - присоединился к нему Сократ. - Но вы сами знаете, что иногда при кажущейся совершенно безнадежной работе может совершенно случайно попасть в руки ценнейший материал для всего следствия.

   На следующее утро, как обычно, он направился к "Фальдфрицену". Однако ничего ободряющего там не получил.

   - За всю мою жизнь я не встречал такого полного разрушения, как это, - гласил приговор лондонского специалиста. - Все деревянные части дотла сгорели.

   - А как обстоит дело с остатками письменного стола?

   - Я их тщательно просеял. Кстати, мистер Смит, не вы ли здесь бродили вчера ночью.

   - Я? Почему вы так решили?

   - Один из моих людей видел кого-то прогуливавшегося с карманным фонарем по пепелищу.

   - В котором часу это было?

   - Вскоре после десяти. Вот этот человек - он проживает там, в домике по ту сторону долины, - возвращался обратно из паба, который закрывается в половине двенадцатого. Он думал, что это вы и не обратил внимания на этого человека.

   Сократ опустил голову. Что нужно было этому незнакомцу на развалинах, что он искал?

   - Поручите с сегодняшнего дня кому-нибудь ночью дежурить здесь. И еще: рабочие ни в коем случае не должны пользоваться павильоном. Вчера я наблюдал, как двое из них расположились там на завтрак.

   - Я уже предупредил их, - ответил чиновник.

   Они медленно поднялись по дороге, ведущей к павильону.

   - Это очень ценный мрамор, - объяснил Сократ, открывая дверь в павильон. - Проклятье!..

   Разбитая на два куска, на полу лежала мраморная плита стола; мраморное кресло, или трон, как его называла Молли, также было опрокинуто.

   - Мои люди не могли это сделать, - запротестовал чиновник, указывая на обломки мрамора. - Сэр, что вы об этом скажете?

   Цоколь кресла, который Смит считал массивным, в действительности был пустотелым, на дне его стоял плоский ящик. Оловянный ящик со взломанным замком был пуст, за исключением одного листа бумаги, вероятно, в спешке позабытого или не замеченного грабителем. Это был титульный лист, на котором энергичным почерком Менделя, хорошо знакомым Сократу, было написано:

   "Сообщение Джона Менделя, бывшего инспектора уголовного отделения Скотленд-Ярда, о событиях в "Луже на болоте" от 27 февраля 1902 года".

   Кроме этого листа Сократу Смиту, несмотря на самые тщательные поиски, ничего найти не удалось. Ночной незнакомец с карманным фонарем забрал себе все остальное.

   Итак, записки Джона Менделя еще существуют... Но у кого они сейчас в руках?

   Были вызваны двое рабочих, которые поставили снова на цоколь оставшееся целым сиденье.

   - Вор избавил себя от труда сбросить эту тяжесть. Посмотрите-ка, мистер Смит, задняя часть кресла имеет шарниры, и тяжесть так отлично сбалансирована, что до статочно небольшого усилия руки, и кресло открывает отверстие в цоколе.

   Когда Сократ снова вернулся в "Принценгоф", то узнал что Боб Штейн уехал на свою ферму, расположенную в десяти милях отсюда. Своего брата после долгих поисков нашел в тенистом местечке, где он был занят требующим особого внимания делом: держал моток шерсти для Молли.

   - Мне очень жаль, Лекс, что я помешал вам, - начал Сократ, когда затащил влюбленного молодого человека в свою комнату, - но ты сейчас сам убедишься в важности моего дела: я нашел тайник, где находился дневник Джона Менделя.

   - Вместе с рукописью?

   - Нет, только эту страницу.

   Лексингтон торопливо пробежал глазами немногие строчки.

   - Да, это, очевидно, заглавный лист. Ты думаешь, что и остальное находилось там?

   - Кто-то имел настолько веские причины уничтожить рукопись, что для своей цели не остановился даже перед поджогом. Видимо, какие-то угрызения совести мучили Джона Менделя сильнее, чем то обстоятельство, которое привело к двоемужеству мать Молли. Более того, он ожидал, что человек, которого так боялся, предпримет попытку овладеть его исповедью - ведь таковой она и является. Вот почему он хранил ее в павильоне.

   Лексингтон размышлял некоторое время, потом пробормотал:

   - Не мог ли это быть Джефри? Если ему так необходимо было уничтожение этой рукописи, то не могли он и убить Джона Менделя?

   - Кто может это знать? - прозвучал неопределенный ответ Сократа, хотя он не разделял подозрения Лексингтона. Затем резко уклонился от этой темы.

   - Послушай, Лекс, я нанял нового камердинера.

   - Что? Ты что, собираешься уволить старого Септимуса?

   - Нет, совсем нет, но я не могу перевести его сюда. Чужой дом и чужие люди не доставят старику удовольствия, Ты ведь знаешь, как он горд тем, что за свою жизнь не удалялся больше чем на две мили от Риджент-парк. Вместо него здесь будет Франк.

   - Кто он и что собой представляет этот Франк?

   - Редкий тип среди слуг. Он даже учился в Оксфорде, был в свое время секретарем у помощника директора полиции, а выглядит так, словно сам в один прекрасный день станет директором полиции.

   - Итак, другими словами, он сотрудник уголовной полиции?

   - Совершенно верно. И мне он очень нужен.

   - А как к этому отнесется Штейн?

   - Он не должен ничего знать. Согласись, что это не совсем корректно: введение в частный дом тайком полицейского. Все же я получил инструкцию, - он лукаво усмехнулся при мысли об известной бумаге, - которой должен следовать. Между прочим, я тоже считаю, что Боб Штейн не является в достаточной степени защитником Молли. И ты тоже таковым не являешься, - отметая все протесты брата, сказал он. - Ты слишком влюблен, а это в какой-то мере расслабляет тебя. Франк, напротив, будет отлично справляться с этим.

   - Ого! А я сам не могу защитить Молли?

   - Нет. Тем более, что тебя здесь не будет. Я как раз решил нанести визит этой "Луже на болоте", и ты будешь меня сопровождать. Думаю, что это старая ферма возместит нам все затраченные усилия на поездку в Девоншир...

   - Ах, вот почему ты пригласил Франка!

   - Конечно. И к тому же Франк, насколько я знаю, обручен с очень хорошенькой молодой девушкой, дочерью профессора патологии Стейна, так что тебе не угрожает никакая опасность.

   Франк появился в полдень. Это был молодой человек приятной наружности, который тотчас же принялся за чистку платья Сократа Смита, уборку и выразил пожелание поселиться в комнате для прислуги.

   - Вам неприятно, Боб, что я навязал еще одного человека? - спросил Сократ Штейна, когда тот возвратился из своей поездки.

   - Ни в малейшей степени. Но что случилось с вашим старым слугой, который так заботился о вас в Риджент-парк?

   - Септимус ненавидит всякие путешествия и, кроме того, он начал быстро уставать, - невозмутимо солгал Сократ. - Я его успокоил тем, что он теперь будет обслуживать Лексингтона... А теперь я хочу сообщить вам нечто очень важное.

   В уютном кабинете Штейна он рассказал ему о своем открытии в павильоне.

   - Да, - произнес Штейн. - Хранить свою маленькую тайну под мраморным сиденьем? Что могло быть в этой рукописи?

   - По всей вероятности, какая-то неблаговидная история. Я хочу проследить все поступки и поведение Менделя 27 февраля 1902 года.

   - В таком случае я могу вас избавить от лишнего труда, - проговорил Штейн, подходя к запертому шкафу, - В 1902 году мы много работали вместе, и у меня была привычка делать заметки о нашей совместной деятельности. Вот здесь у меня соответствующая тетрадь 1902 года... 27 февраля... Ага, Мендель и я обыскивали пароход "Антрим", предназначенный для отправки в Бильбао. Никаких следов Деверу. В воскресенье возвратились в Лондон.

   - В таком случае Мендель не мог быть в этот день в "Луже на болоте", а узнал о происшедшем там позднее от кого-то, - заключил Сократ.

   - Кажется так. Где, между прочим, находится эта "Лужа на болоте"? Название указывает на Девоншир...

   - Совершенно верно. Эта ферма находится по дороге в Акбуртон; заброшенная усадьба, которая, по-видимому, принадлежит одному французу.

   - Почему бы вам не посмотреть на нее?

   - Я и намереваюсь съездить туда завтра с Лексингтоном. Упоминал ли когда-нибудь при вас Мендель эту усадьбу?

   - Нет. Знаете, Сок, я все более и более убеждаюсь в том, что Мендель был сумасшедшим.

   - Сумасшедшим?

   - У него были разные странные галлюцинации. Я уверен, что его жизни никто никогда серьезно не угрожал, и то, что он нашпиговал все свое имение этими автоматическими приспособлениями сигнализации тревоги, нужно воспринимать как симптом мании преследования.

   - Но его кончина, собственно говоря, доказывает, что у него действительно были все основания для страха за свою жизнь, - сухо возразил Сократ.

   - Это потому, что он был убит? А если есть некто, который его застрелил, и это было совсем другое, чем то... я бы сказал, воображаемое, чего он ожидал? Мендель всегда был чрезвычайно подозрительным парнем. В каждом мрачном необитаемом доме он чуял тайну; в каждой разрушенной постройке представлял себе различные таинственные преступления. Не забывайте, что он ежегодно совершал на автомобиле продолжительные путешествия по Девонширу во время своих отпусков. Возможно, что в одну из своих поездок он проезжал мимо "Лужи на болоте", и его фантазия мгновенно связала это необычное, необъяснимое название с каким-нибудь романтическим привидением.

   - Будь что будет. Я обязательно должен взглянуть своими глазами на эту "Лужу на болоте".

   - И наверняка переживете большое разочарование, - закончил Штейн, и на губах его заиграла тонкая улыбка. - Бедняга Мендель! После своей смерти он доставляет нам больше хлопот, чем при жизни.

   Покидая комнату, Сократ обернулся, стоя на пороге.

   - Вы не будете возражать, если Франк будет спать в моей гардеробной? У меня там хранится множество мелочей, представляющих известную ценность для будущего судебного процесса.

   - Разумеется нет. Если вы не хотите все это хранить в моем сейфе... Кажется, ваш камердинер выглядит вполне прилично, только... - он бросил критический взгляд на ноги Сократа, - вашим ботинкам он должен уделять побольше внимания.

   Немного позже Сократ взялся за своего слугу.

   - Велдон, вы дьявольски плохо чистите обувь. Мистер Штейн сделал мне по этому поводу замечание.

   - Я искренне сожалею, мистер Смит, - извинился Франк. - Обувь - это мое слабое место. Обещаю вам основательно заняться этим, как только мы вернемся в Лондон.

   Открыв дверь в свою гардеробную, Сократ объяснил:

   - Вы будете спать здесь, Франк; сюда нужно будет перенести кровать. Рядом находится комната мисс Темальтон. Спать вы обязаны днем, а ночью, во время моего отсутствия, вам следует бодрствовать. Лучше всего, если будете находиться здесь в темноте с открытой дверью.

   - Вы ожидаете покушения на эту даму?

   - Я уверен в этом, - ответил Сократ.

  

   На следующий день рано утром братья покинули "Принценгоф". Их провожала Молли Темальтон, которая долго махала вслед поезду. Потом было утомительное путешествие, Только глубокой ночью они достигли Эксетера. До наступления дня предпринимать что-либо было невозможно; оба были настолько утомлены, что проявили интерес только к комфортабельным постелям в отеле "Корона". Но прежде чем пойти спать, Сократ еще раз поговорил по телефону с Молли, к досаде Лексингтона, узнавшего об этом разговоре позже. На следующее утро после раннего завтрака они сели в машину, взятую напрокат. Миля за милей проносился мимо них пустынный ландшафт, пока машина не помчалась вниз по крутым переулкам Акбуртона и не достигла болота.

   - Вероятно, это здесь, - сказал Сократ, указывая на здание, одиноко возвышающееся на горизонте. - Странно, Дартмур известен отсутствием леса, а эта ферма кажется окруженной поясом деревьев.

   - Нет, сэр, это не деревья, - вмешался в разговор шофер. - Это стена.

   - В таком случае, она довольно высока, - удивленно заметил Сократ.

   - Совершенно верно. Она обошлась дороже, чем само поместье, - рассмеялся шофер. - В округе эту ферму называют "Французской диковинкой".

   В самом деле, ограда была так высока, что когда машина остановилась около дома, то не видно было крыши здания.

   - Очень большой эту ферму назвать нельзя, - разочарованно сказал Сократ.

   - Так ведь это, вообще-то, не ферма, - ухмыльнувшись сказал шофер. - Домишко, ничего более. Свое имя он получил от лужи, находящейся в пятнадцати минутах езды отсюда. Лужа, через которую протекает ручей. Иногда там даже можно наловить жирную форель.

   Братья обошли по периметру владение, которое представляло собой правильный прямоугольник, каждая сторона которого была равна двадцати пяти метрам. Зубцы пятиметровой ограды были усеяны осколками стекол, и единственный вход был через крепкие дубовые ворота.

   - Ну, Лекс, теперь мы должны осмотреть изнутри эту крепость, - сказан Сократ.

   Он попробовал открыть ворота большим ключом с металлической пластиной, но ключ не поворачивался. Тогда Смит, который захватил с собой масленку, накапал немного масла в замочную скважину. Вторая попытка открыть ворота увенчалась успехом. Ключ повернулся с пронзительным скрипом, и ворота со скрежетом приоткрылись на несколько сантиметров. Однако предстояло преодолеть еще одно препятствие, потому что с внутренней стороны ворот вырос громадный куст, который своими ветвями прижимал створки ворот.

   - По меньшей мере лет двадцать эти ворота не открывались. Лекс, возьми у шофера топор; я купил его сегодня утром.

   Но прошло еще немало времени, пока они протиснулись в сад и очутились в совершенно запущенном месте, заросшем кустарником и травой. Окна маленького дома были закрыты ставнями, и над всем витал дух разрушения и тления, которые не могло разогнать даже солнечное утро летней поры.

   - Нет никакого смысла обыскивать сад. Мы лучше ограничимся домом. Пойдем, - сказал Сократ после короткого обзора сада.

   Второй замок тоже потребовал обильной смазки. Дверь открылась, причем скрип петель вызвал у Лексингтона дрожь. Они очутились в просторной прихожей. Толстый спой пыли покрывал дубовый стол, который вместе с затканной паутиной висячей лампой составлял всю меблировку этой комнаты. Из двух дверей в комнате Сократ открыл левую, следствием чего было паническое топанье крошечных лапок.

   - Мыши, - констатировал он, подошел к окну и открыл ставни.

   Комната была скудно обставлена мебелью, о качестве которой было трудно судить. Ковер наполовину изъеден мышами, которые использовали шерсть для утепления своих гнезд, а слой пыли на картинах был настолько толст, что не сразу можно было догадаться, что они изображают. В другой комнате, несколько большей, с двумя окнами, их обдал своеобразный запах затхлости. Стол посередине комнаты был накрыт как бы к обеду, с одной стороны стоял слегка отодвинутый стул. Слева от тарелки возвышался покрытый слоем пыли маленький, черный, цилиндрической формы предмет.

   Сократ сдул покрывавшую его пыль, которая плотным облаком взвилась вверх.

   - Сигара. Видишь, как она здесь прожгла скатерть? У английских курильщиков не встретишь такой тонкий, неплотно свернутый стержень.

   Он вышел из комнаты, а затем вернулся с веником.

   - Открой окно, Лекс, я буду подметать.

   Только он начал мести, как остановился, низко нагнутся и весь напрягся при виде пятна на неокрашенном полу: такие пятна ему и раньше при разных обстоятельствах приходилось неоднократно видеть...

   - Лекс, ты знаешь, что это такое? Кровь...

   - Ты уверен в этом?

   - Через две минуты я скажу точно, - ответил Сократ, соскабливая это место своим перочинным ножом. Поднеся крошки к окну, он стал рассматривать их через лупу.

   - Совершенно ясно различимые кристаллы... Анализ, который я проведу после нашего возвращения в отель, подтвердит мои предположения. Да, это кровь. Однако чья она?

   Его острый взгляд ничего не пропускал, но больше ничего не удалось открыть; тогда он снова взялся за веник, пока весь пол не оказался чистым.

   - Так, - с оживлением сказал он, - здесь следы крови ведут дальше, к двери. Вероятно, мы их сможем проследить и, в прихожей.

   Его предположения оправдались: там на полу тоже имелись пятна, которые, вероятно, вели в сад. Но на пороге у двери ветер и дождь уничтожили следы.

   Серьезные и задумчивые, братья вернулись в комнату, которая, очевидно, служила столовой.

   - Что это такое? - внезапно воскликнул Сократ, указывая на круглую дырку в потолке.

   Не ожидая помощи Лексингтона, он взобрался на стол и своим перочинным ножом отковырнул штукатурку настолько, что мог нащупать находящиеся под ней балки.

   - Думаю, что это здесь, - сказал он.

   Он ловко продолжал орудовать ножом, и скоро в его руке оказался кусок металла темного цвета.

   - Скажи же наконец, что ты там нашел? - торопил его Лексингтон.

   - Пулю, мой милый, и ничего больше. Именно пулю. Которая прошла уже сквозь чье-то тело, потому что потеряла свою форму, прежде чем вонзиться в дерево.

   - Так, значит, здесь произошло убийство? - прошептал его брат.

   - Убийство или попытка к нему.

   На верхнем этаже дома находились две спальные комнаты. Но только на одной из кроватей были подушки и одеяло - изношенное и разъеденное. Рядом с кроватью стоял раскрытый чемодан, совершенно пустой, из чехла которого вырезали пластинку с наименованием фирмы или чьей-то фамилией. Пуст был и лежавший под кроватью второй чемодан.

   - Странно, - проворчал Сократ. - Путешествующие обыкновенно не имеют привычки таскать под мышкой свое платье, свернутое в узел, и оставлять свои чемоданы. Может быть, кухня даст нам какое-либо объяснение?

   Кухня была в задней части дома и представляла собой большую комнату с низким потолком. Оба ее окна были обнесены решетками, и сверх того закрыты крепкими ставнями с железными штангами. Понадобилось больше часа работы, чтобы открыть их и дать доступ дневному свету в помещение кухни.

   Первый взгляд Сократа упал на неуклюжую старинную французскую плиту. Внутри ее были громадные горы золы, которая даже частично высыпалась наружу и смешалась с пылью на полу.

   - Пусть меня назовут сельским старостой, если это не остаток воротника! - воскликнул Сократ через некоторое время, роясь в серой пыли. - Но, к сожалению, больше ничего здесь нет. Пойдем обратно в столовую, Лекс.

   На решетке камина также было большое количество золы. С безграничной тщательностью слой за слоем разрывал Сократ пепел в камине, и его труды были вознаграждены. Зажатый между двумя кирпичами, лежал сильно обожженный треугольный кусочек бумаги. Сократ осторожно пинцетом вытащил его и снова согнулся над своим увеличительным стеклом.

   - Черт возьми!

   Лексингтон, полный любопытства, заглянул к нему через плечо и тщетно пытался проникнуть в путаницу лиловых линий на желтой бумаге, которая заставила всегда хладнокровного Сократа издать удивленный возглас.

   - Что ты об этом думаешь? - спросил Лексингтона старший брат.

   - Мне кажется, что это кусочек какой-то этикетки.

   - Неверно, неверно, мой мальчик. Совершенно неверно. Это клочок банковского билета в сто или тысячу франков: это установит эксперт. Если ты этот клочок бумаги будешь держать против света, то увидишь на нем следы водяных знаков.

   - Но, Сок, кто же станет сжигать банкноты? - запротестовал пораженный Лексингтон.

   - Тот, кто может себе позволить сжигать деньги, - последовал ответ. - Здесь нам делать больше нечего с нашими инструментами. Итак, в отель, в ванну.

   Они, вероятно, представляли собой довольно забавное зрелище, так как при виде их шофер разразился веселым хохотом.

   - Вероятно, там было много грязи, сэр?

   - Немало этой грязи мы захватили с собой, - пошутил Сократ.

   На обратном пути шофер осведомился, не хотят ли они купить эту ферму, потому что в Эксетере они выдали себя за покупателей, интересующихся этой усадьбой.

   - Возможно, возможно, - ответил Сократ. - Не могли бы вы нам порекомендовать садовника? Надежного человека, который смог бы скосить здесь всю траву и уничтожить все заросли.

   - Это я могу взять на себя, сэр. Я живу в Акбуртоне, и у меня будет отпуск на четырнадцать дней.

   Это предложение пришлось Сократу по душе, человек производил положительное впечатление.

   - Хорошо. Я прикажу изготовить для вас ключ от ворот и перешлю его вам. В дом, однако, вы входить не должны. И если при приведении в порядок сада найдете что-нибудь интересное, то должны это сохранить для меня.

   Когда Сократ часом позже принял ванну в гостинице и снова принял приличный вид, он сказал своему брату:

   - Это счастливая случайность, что нам удалось нанять этого человека. Если бы я послал туда людей из города, наверняка не обошлось бы без лишних разговоров.

   - Что, собственно говоря, ты надеешься там найти? - спросил его Лексингтон.

   - Что? Никогда ведь неизвестно, что найдешь.

   - А как ты себе представляешь это преступление?

   - По-моему, человек, который лишился жизни в этом доме, был Деверу, банковский грабитель. Очень многое говорит за то, что его убил Джон Мендель.

  

   - Убил его? - повторил Лексингтон, когда пришел в себя от удивления. - Но ведь Деверу ускользнул в Южную Америку?

   - Если он действительно ускользнул, то моя теория, конечно, превращается в ничто.

   - Боб Штейн в своих записях констатировал, что в этот день Мендель находился вместе с ним в Кардифе...

   - Они могли находиться там в этот день, если ты подразумеваешь 27 февраля, о котором упоминает Мендель в своем "сообщении" на заглавном листе. Но отсюда совершенно не следует, что в этот день Деверу был убит. Наконец, Боб Штейн мог только приблизительно сказать о дне, когда он работал вместе с Менделем, то есть до воскресенья, когда они вернулись в Лондон. Потому что вслед за этим Боб Штейн провел четырехнедельный отпуск в Швейцарии. Шеф тогда очень обиделся на них за то, что они упустили Деверу. Вероятно, этот отпуск для Штейна был очень кстати, чтобы не показываться на сердитые глаза начальнику.

   - А что случилось в этот знаменательный день, 27 февраля? - настойчиво спросил Лекс.

   - Вот именно это мы и должны выяснить.

   После обеда они отправились в обратный путь и остановились в Лондоне на ночь. Утром продолжили свой путь, так как Лексингтон еще вчера тщетно пытался связаться по телефону с "Принценгофом". Там никто не отвечал, и телефонистка высказывала предположение, что была нарушена связь или абонента не было на месте.

   - Ты расскажешь Штейну о своем открытии? - спросил Лексингтон.

   - Нет. В данном случае слишком откровенные разговоры могут помешать.

   - Я не понимаю.

   - В таком случае придется пояснить это тебе на примере, ты, невинный агнец, - засмеялся Сократ. - Итак, предположим, что я поделюсь с Бобом Штейном своими подозрениями о том, что Мендель убил Деверу. Что может произойти дальше?.. Боб постарается доказать мне посредством своих записей в тетрадях, заметками и прочими документами, что Мендель в этот или другой день не мог быть в "Луже на болоте". Для работника полиции ничего не стоит придумать алиби для обвиняемого, против которого обвинение еще не полностью сформулировано... Я расскажу Бобу Штейну лишь про открытие одного очень запущенного дома посреди невероятно одичалого сада. И только когда смогу бесспорно доказать виновность Менделя, расскажу об этом Штейну. Тогда я смогу арестовать человека, который в ночь на третье июня застрелил Джона Менделя.

   Когда они подъехали к дому, Боб Штейн сидел на террасе с сигаретой в зубах.

   - Хэлло, со счастливым возвращением, - приветливо крикнул он. - Успешно?

   - Не очень, - ответил Сократ.

   - Почему же вы не привезли с собой Молли? - спросил Штейн.

   - Молли?.. Что это значит?

   - Да то, что она вчера после обеда уехала в Лондон, - пояснил Штейн, и если бы он бросил бомбу, это не произвело бы большего эффекта. - Я думал, что между вами была договоренность, и для того, чтобы она успела на поезд в 3.15, я сам доставил ее в Гвильдфорд.

   - Был ли с ней какой-нибудь багаж? - спросил Сократ.

   - Только ручная сумочка. А что? Что-нибудь не так?

   - Ведь она мне твердо обещала до моего возвращения никуда не отлучаться. - Голос Сократа звучал со странной настойчивостью. - Говорила она вам, что собирается делать в Лондоне?

   Штейн отрицательно покачал головой.

   - Я думал, что вы хотите встретиться с ней, поэтому и не задавал никаких вопросов.

   Обеспокоенный недобрым предчувствием, Сократ поднялся в свою комнату.

   - Франк, что случилось с мисс Темальтон? - тихо спросил он, когда дверь в комнату закрылась за ним.

   - Этот же самый вопрос занимает меня целое утро, - ответил человек из Скотленд-Ярда. - Следуя вашим инструкциям, я выспался вчера после обеда и всю ночь находился в засаде. Только сегодня утром, около половины шестого, когда одна из горничных принесла мне чашку чая, я узнал об отъезде мисс Темальтон.

   - Когда вы видели ее в последний раз?

   - Незадолго перед тем, как лечь спать, я встретил ее в библиотеке, где она сидела в кресле и читала книгу. Я тоже хотел взять что-нибудь почитать. А она воспользовалась случаем, попросив, чтобы я забил гвоздь в ее туфельке. Больше я, к сожалению, ничего не знаю.

   Лексингтон, бледный и расстроенный, казался сразу постаревшим, и, чтобы его как-то успокоить, Сократ сказал, хлопнув брата по плечу.

   - Хладнокровие, Лекс, вероятно, ее вызвал в Лондон нотариус.

   Но ни нотариус, ни другие лица, к которым обращался Сократ, - никто не звонил в "Принценгоф".

   - Я не хочу рисковать, - сказал Сократ. - Лекс, сообщи полиции о том, что она пропала. А также как можно скорее уведоми Скотленд-Ярд.

   - Я, как это могло со мной случиться? - упрекал себя Франк. - Это я виноват во всем.

   - За вами нет никакой вины. Вы поступили точно по моим инструкциям. Конечно, мне не могло прийти в голову, что средь бела дня нам тоже следовало наблюдать за ней...

   - Вы считаете, что это...

   - Очень серьезно, - ответил Сократ на неоконченный вопрос Франка. - Ее первое исчезновение было игрушкой, и его легко было разгадать. Но это? Это мне совсем не нравится.

   Последующий опрос Боба Штейна не прибавил никакой информации.

   - Вы проводили Молли до самой платформы? - допытывался Сократ. - Или простились с ней у входа в вокзал?

   - У билетной кассы. Я. дурья голова, ни разу не спросил...

   - Почему вы вообще должны были спрашивать? - перебил его Сократ, чьи нервы начали понемногу, сдавать. - Гвильдфорд очень оживленный городок, через вокзал которого проходит за день до пяти тысяч пассажиров. И поэтому мне кажется бесцельным спрашивать о ней у служащих.

   - И все же я проедусь туда и попытаюсь что-нибудь разузнать, - сказал Боб Штейн. - Я также могу взяться за окружающие местечки, если... Если она вернулась обратно, - закончил он. - Я не совсем уверен, что она уехала в Лондон. Может быть, это была только уловка с ее стороны?

&nbs