Купер Джеймс Фенимор - Хижина на холме

и Белле. После некоторого колебания Роберт решил послать к отцу Мика; он не особенно надеялся на его сообразительность, но от Плиниев было бы еще труднее добиться толку. Через несколько минут прогремели выстрелы, и в ответ раздался глухой отдаленный залп. Минуту спустя послышался выстрел со стороны Хижины, и вслед за тем в библиотеку вбежал Мик с ружьем в руках.

   - Ну, что произошло? Говори скорее!

   С большим трудом удалось майору понять, что случилось. Оказалось, что индейцы вернулись на прежнее место, на скалу возле мельницы, и снова стали разводить там костры, чтобы приготовить себе завтрак. Джоэль, мельник и несколько рабочих, увидав пришедших, сильно испугались и стали стрелять в них. Индейцы ответили им тем же, а последний выстрел из ружья принадлежал Мику. Так как солнце уже взошло и ждать нападения в ближайшее время не приходилось, то Роберт послал одного из Плиниев за отцом, чтобы разузнать от него все обстоятельно. Через несколько минут явился капитан в сопровождении Вудса.

   - Вчерашние индейцы вернулись и остановились на прежнем месте, - ответил капитан на вопрос сына. - Мне показалось, что среди них есть белые. Я спросил об этом Стрида, и он подтвердил мое наблюдение.

   - Если среди них есть белые, то зачем же им скрываться? - спросил Роберт. - Им хорошо известен ваш характер, и следует узнать, зачем они пришли сюда.

   - Я пошлю за Стридом. чтобы узнать его мнение, - ответил, подумав, капитан. - Уйди в свою комнату, но оставь дверь приоткрытой, чтобы слышать, что он скажет.

   Джоэль был очень доволен, что его позвали. Всю ночь он продумал, что за человек был ночью с капитаном, и надеялся, что теперь ему удастся разузнать об этом. Войдя в комнату, он подозрительно осмотрелся.

   - Садись, Стрид, я хочу с тобой посоветоваться насчет индейцев. Мне кажется, там много белых, даже больше, чем самих индейцев.

   - Очень может быть, капитан, народ начал татуироваться с тех пор, как началась война против Англии.

   - Но я не понимаю, зачем понадобилось белым прийти к нам в таком виде? У меня нет ни одного врага среди американцев.

   - Я знаю, что вас любят колонисты, - ответил Джоэль. - Почему вы думаете, что там не индейцы, а белые?

   - Они действуют слишком открыто и в то же время очень неуверенно для индейцев.

   - Мне кажется, что посланный от них вчера был из племени мохоков.

   - Это, без сомнения, был индеец, но он совсем не умеет говорить по-английски, даже не понимает английской речи. Мы говорили с ним на народном голландском наречии, но наш разговор был очень краток: я боялся измены и торопился кончить его.

   - Да, измена - очень жестокая вещь, - наставительно произнес Джоэль, - ее надо остерегаться. Капитан в самом деле хочет отстаивать Хижину в случае серьезного нападения?

   - Ты сильно удивляешь меня, Стрид. Зачем же было мне строить эти укрепления, если бы я не был намерен защищаться? Зачем тогда понадобились бы мне палисады? Зачем я созвал сюда колонистов?

   - Я предполагал, что все это вы делаете только ввиду какой-нибудь неожиданности, а не с целью выдерживать осаду. Я не хотел бы, чтобы моя жена и дети подвергались подобной опасности в Хижине.

   - Я тебя позвал не за этим. Я хочу услышать твое мнение об индейцах. Что ты мне скажешь о них?

   Джоэль задумался.

   - Если бы можно было найти такого человека, который отправился бы туда с парламентерским флагом, то через несколько минут вы знали бы все.

   - Но кого же послать?

   - Если вы считаете меня пригодным для этой цели, - быстро предложил Мик, - то распоряжайтесь мною как своей собственностью.

   - Ну, Мик для этого не годится, - засмеялся Джоэль, - я думаю, он не отличит белого от индейца.

   - Ты жестоко ошибаешься, Стрид, думая, что я не отличу белого от индейца. Пусть только прикажет капитан, я сейчас же отправлюсь на мельницу.

   - Я никогда не сомневался в тебе, Мик, но я выбрал уже другого.

   - Капитан имеет кого-то в виду, - сказал Джоэль, пристально смотря на хозяина, - вероятно, того, кто был с ним ночью.

   - Совершенно верно. Его зовут Джоэлем Стридом.

   - Капитану угодно шутить. Я пойду, если со мной пойдет тот, кто вчера был с вами.

   - Хорошо, - сказал, входя в библиотеку, Роберт. - Я согласен.

   Капитан был удивлен появлением сына. На лице Мика выразилось страшное сожаление, что Джоэлю удалось-таки узнать, кто ходил с капитаном. Джоэль с любопытством взглянул на вошедшего, сейчас же его узнал, но потом отвернулся и притворился, что видит этого человека в первый раз.

   - Я не знаю этого господина; но если капитан ему доверяет, я согласен идти с ним когда угодно.

   - Очень хорошо, капитан Вилугби, - поспешно сказал майор, - чем скорее мы отправимся, тем лучше. Я готов и надеюсь, этот человек, которого вы называете Джоэлем Стридом, пойдет так же охотно, как и я.

   Джоэль ответил утвердительным кивком. Капитан увел Роберта в соседнюю комнату, переговорил с ним обо всем, и через минуту отец и сын вышли к Джоэлю.

   - Твоему спутнику я сказал все что надо; ты повинуйся ему. Поднимите белый флаг, как только выйдете за ворота.

   Роберт так торопился и с такой поспешностью перешел через двор, что его присутствие было замечено колонистами только тогда, когда он был уже у вторых ворот.

  

  

   Я не поклоняюсь солнцу, луне и звездам, я не поклоняюсь ни ветру, ни волнам, ни огню; я не преклоняю колен перед мудростью, добродетелью, свободой Истинный Бог, которого я почитаю, называется Иегова

   Монгомери

  

   Никто не узнал Роберта, когда тот переходил двор. Видели только, что с Джоэлем отправился еще какой-то человек с белым флагом в руках. Все поняли, что это парламентеры.

   Капитан был уверен, что теперь нельзя ожидать нападения со стороны индейцев, и распустил своих людей, исключая многочисленную стражу под командой Джойса. Увидев, что парламентеры отправились на переговоры, стража сильно заволновалась, не зная, что имеет в виду капитан. Джойс старался их успокоить, говоря, что если бы было что-нибудь серьезное, то капитан уже сообщил бы им об этом, как он поступал всегда, когда дело касалось какого-нибудь важного вопроса. Потом он перешел к воспоминаниям о своей военной жизни, стал рассказывать о ней. В это время к ним подошел капитан.

   - Осмотрел ли ты ружья сегодня, Джойс?

   - Еще на рассвете я осмотрел все.

   - И бойницы тоже, надеюсь?

   - Ничего не упущено. А помните, капитан, битву при крепости Дюкэн, какое участие мы там принимали?

   - Ты хочешь сказать о поражении Бреддока? Так?

   - Я не могу это назвать поражением, капитан Вилугби. Нас, правда, изрядно потеснили в этот день, но это вовсе не было поражением.

   - Но ты должен признаться, что если бы к нам не подоспела помощь, дело кончилось бы еще хуже.

   - Это так, но все-таки нельзя сказать, что мы проиграли сражение. Я помню, подоспевшим к нам отрядом командовал полковник Вашингтон.

   - Совершенно верно, Джойс. А знаешь ли ты, кто теперь этот полковник Вашингтон? Он главнокомандующий американской армии в войне против Англии.

   - В таком случае победа останется за ними. Он сумеет заставить повиноваться себе.

   - Как ты думаешь, он хорошо поступил, перейдя на сторону американцев?

   - Я ничего не думаю об этом. Кто поступил в его войско, должен повиноваться ему так же, как и тот, кто служит в королевском войске, должен исполнять приказания короля.

   - Скажи мне, ты сам кому думаешь подчиняться?

   - Я под командой вашей чести.

   - Если все настроены так, как ты, мы смело можем защищаться в своей Хижине, если бы даже индейцев было в два раза больше, чем их теперь на скале, - сказал, улыбаясь, капитан.

   - Как же иначе? - быстро спросил Джеми Аллен. - Нам некогда теперь разбирать, кто прав, кто виноват; вы здесь хозяин; и если мы будем защищать ваш дом и семью, Бог поможет нам одержать победу.

   - Ты никогда так хорошо не говорил, Джеми, - сказал Мик. - Будем стараться для капитана, и Господь поможет нам одолеть врага.

   Одни американцы, настроенные уже Джоэлем и мельником, не выказывали ничем своего желания защищать Хижину. Капитана это поразило; но, вспомнив об их всегдашней флегматичности, он перестал об этом думать и стал смотреть в трубу в ту сторону, куда пошли парламентеры.

   - Индейцы выслали двух человек к нашим посланным, сержант, - сказал он.

   Все с любопытством ожидали, что будет дальше.

   Перекинувшись несколькими словами, Роберт Вилугби и Джоэль спокойно пошли к скалам, держа белый флаг на виду.

   Но их приближение не произвело никакого впечатления на дикарей, равнодушно продолжавших готовить свой завтрак. Капитан весь ушел в свои наблюдения. Майор был совершенно спокоен, и чувство гордости зашевелилось в груди отца. Краснокожие продолжали свое дело, точно не замечали прибывших. Это показалось капитану странным.

   Минуты две спустя из среды индейцев отделились три или четыре человека, которые, поговорив между собой, подошли к парламентерам. Разговор между ними начался, по-видимому, в дружелюбном тоне.

   Спустя несколько минут Роберт Вилугби, Стрид, двое индейцев, встретивших посланных, и четверо потом подошедших оставили скалу и направились по тропинке, ведущей к мельнице. Здесь они скрылись из виду, и капитан не мог больше следить за сыном.

   Говоря о посланных, капитан назвал Роберта. Присутствующие были поражены, что майор здесь и теперь отправился для переговоров. Было уже поздно разуверять, да к тому же капитан подозревал, что Джоэль узнал майора, а потому нечего было надеяться, что секрет сохранится долго.

   - Извините, что я осмеливаюсь спросить. Но разве майор Вилугби оставил королевскую армию? Иначе он не мог бы быть здесь в такое время?

   - В другой раз я скажу тебе, Джойс, зачем он пришел сюда. Теперь я не способен думать ни о чем другом, кроме опасностей, которым он подвергается. На индейцев никогда не следует полагаться.

   Сержант взглянул на лагерь и лес, на прилегающие к долине горы.

   - Если будет угодно вашей чести, можно сейчас же послать отряд для освобождения майора! - предложил он.

   Капитан ничего не ответил и, опустив голову, направился к дому. Капеллан последовал за ним, а остальные остались наблюдать за неприятелем.

   Вдруг индейцы повскакивали со своих мест, с громким криком сбежали со скалы и скрылись по направлению к мельнице. Прождав напрасно с полчаса возвращения дикарей, сержант отправился с докладом о случившемся к капитану.

   Капитан рассказал обо всем жене, а та, в свою очередь, передала дочерям. Мод страшно была огорчена, и ее подозрения насчет Джоэля еще более укрепились. Когда вошел Джойс, семья сидела за завтраком, но почти никто ничего не ел, и все молчали. Сержант рассказал о случившемся.

   - Мне кажется, они хотят заставить нас погнаться за ними и из засады перестрелять всех! - сказал капитан после продолжительного раздумья.

   - Очень возможно. А может быть, они отступили; У них теперь два пленника, и они считают победу за собой.

   - Не огорчайся так, Вильгельмина. Если они взяли его в плен, то, во всяком случае, не убьют; им гораздо выгоднее получить за него хороший выкуп. Но еще ничего не известно наверное, сержант; очень может быть, что они собрались к мельнице на военный совет; они, равно как и их начальники, ничего не предпринимают без совета: возможно, что они просто хотят запугать нас.

   - Все может быть, но, судя по их движениям, я думаю, что они собираются отступить.

   - Я сейчас узнаю обо всем наверное! - воскликнул капеллан. - Меня, священника, они не тронут, и я удостоверюсь, кто там и что они думают предпринять.

   - Вы, мой дорогой друг, воображаете, что дикари уважат ваш сан?

   - Извините, капитан, - сказал сержант, - господин Вудс прав. Едва ли найдется хоть одно племя в колонии, которое осмелилось бы дурно обращаться со священниками.

   А между тем, пока сержант еще говорил, капеллан поднялся и незаметно вышел из комнаты.

   - Наш Роберт в руках индейцев, - заметила мужу мистрис Вилугби, - и если Вудс может совершить этот подвиг милосердия, неужели ты будешь удерживать его?

   - Мать всегда останется матерью, - прошептал капитан, поднимаясь из-за стола и делая знак сержанту следовать за собой.

   Едва успел капитан выйти из комнаты, как туда вошел Вудс в белом парике и белой священнической одежде. Он был очень взволнован и уверял мистрис Вилугби, Беллу и Мод, что с Божьей помощью ему удастся повлиять на дикарей. Сестры опустились на колени, чтобы принять от него благословение, после чего Вудс вышел из комнаты, перешел двор и направился к воротам. Джеми Аллен, почтительно поклонившись, открыл ему их, и Вудс пошел к скале.

   Окончив переговоры с сержантом, капитан подошел к палисаду, чтобы посмотреть, что делается у индейцев. Ему бросилось в глаза что-то белое, приближающееся к скале.

   - Кто это там в белом? - спросил он.

   - Капеллан Вудс. Я только не знаю, зачем он надел белое платье.

   - Как так, Вудс? Зачем ты открыл ему ворота?

   - Я не смел ослушаться священника, я думал, он идет молиться в часовню.

   Жалеть было уже поздно; к тому же у капитана блеснула даже надежда, что Вудсу, может быть, и удастся что-нибудь сделать для Роберта; он поспешно достал подзорную трубу и стал с интересом следить за ним.

   Добравшись до лагеря, капеллан обошел все палатки, заглядывая в каждую из них, потом спустился со скалы и скрылся из глаз.

   Проходили часы, не принося с собой ничего нового; на скалах все было тихо; ни одна человеческая фигура не показывалась там. День оканчивался, а парламентеры все еще не возвращались.

  

  

   Чтобы украсить мой список, природа предназначила бы мне много тех прекрасных деяний, которые делают честь роду человеческому, но я не нахожу этого здесь- изначально обращенные к добру, эти души, заблудшие в своих страстях, позволили увлечь себя злу.

   Кук

  

   - Что нам делать, Вилугби? - в отчаянии спрашивала мать, узнав, что и Вудс не возвращается. - Я сама пойду за сыном; они отдадут его матери.

   - Ты мало знаешь индейцев, Вильгельмина, если думаешь так. Не следует торопиться. Я надеюсь, что Вудс вернется и расскажет нам, что видел, а тогда уже мы решим, что лучше предпринять. Если же он скоро не вернется, то надо будет думать, что индейцы захватили и его.

   - Я не думаю, чтобы дела были так плохи, как вы думаете, - заметила спокойно Белла. - Если это американцы, ему нечего бояться. Если это индейцы, примкнувшие к англичанам, его опять-таки не тронут, лишь только узнают, что он священник.

   - Я уже думал об этом, дитя мое, и ты отчасти права. Но Бобу придется очень трудно - он не взял с собой никаких бумаг.

   - Но он мне дал слово воспользоваться именем Эверта, если попадет в руки американцев, а Эверт несколько раз говорил мне, что мой брат не может быть его врагом.

   - Да поможет нам Бог, дорогое дитя! - ответил капитан, обнимая Беллу. - Будем мужаться; еще ничего не известно, и, может быть, к вечеру мы опять все будем вместе.

   Капитан произнес эти слова улыбаясь, чтобы приободрить женщин, но никто ничего не сказал ему в ответ; ему не ответили даже улыбкой.

   Мать вся ушла в свои думы о сыне, Белла также приняла близко к сердцу заботы о Роберте. Что касается Мод, то она, по-видимому, страдала больше всех. Поцеловав их всех, капитан вышел из дома к своим людям.

   Те из колонистов, которые были по рождению американцами, волновались из-за отсутствия Джоэля. Правда, они и сами поддавались его наущениям, но мысль, что он может воспользоваться обстоятельствами и выдать сына капитана, им сильно была не по душе.

   Они видели, с какой добротой всегда относилась мистрис Вилугби к их женам и детям, как ласкова была Белла и как великодушна Мод. Словом, когда капитан подошел к своему гарнизону, выстроенному у палисада, ни у одного из американцев не было в мыслях изменить ему.

   - Смирно! - скомандовал Джойс, когда капитан подошел к ряду солдат, различавшихся между собой и цветом кожи, и ростом, и одеждой, и привычками, и происхождением.

   - Смирно! На караул!

   Капитан снял шляпу и не мог удержаться от улыбки при виде этого зрелища. Голландцы держали ружья правильно, но Мик перевернул свое ружье, положив его к себе на плечо не ложем, а дулом. Ружье Джеми было обращено вверх прикладом. Что касается американцев, то они довольно сносно справлялись со своим делом, но держали ружья как попало. Негры, которым очень хотелось видеть, как выглядит весь строй, стояли с вытянутыми вперед головами.

   - Потом дело пойдет лучше, ваша честь, - сказал Джойс - Капрал Джоэль знает хорошо военные команды и умеет учить. Когда он вернется, дело пойдет на лад.

   - Но когда он вернется, сержант⁷ Не скажет ли мне кто-нибудь, когда это случится?

   - Я могу вам это сказать! - воскликнул Мик.

   - Ты, мой добрый Мик? Но откуда же тебе знать, если мы все этого не знаем?

   - Нет, я знаю - он возвращается, я узнаю его шаги.

   Действительно, в этот момент у ворот появился Джоэль. Он точно с неба свалился: все смотрели по направлению к мельницам, но никто не заметил, как он подошел. Весть о его возвращении моментально разнеслась по всему дому. Женщины бросились к нему навстречу; всем хотелось слышать, что он будет рассказывать.

   - Может быть. Стрид, ты хочешь передать мне одному что-нибудь? - спросил капитан, стараясь не выдать своего волнения. - Или можно рассказать при всех?

   - Это как прикажет капитан, хотя я нахожу неудобным скрывать то, что касается всех.

   - Смирно! - скомандовал сержант. - Налево кругом марш!

   - Не надо, Джойс, - перебил капитан. - Пусть остаются. Ты видел, конечно, индейцев. Стрид?

   - Да, и они отвратительны, эти мохоки.

   - Зачем они пришли?

   - Они мне сказали, что Конгресс послал их схватить капитана и его семейство.

   Произнося эти слова, Джоэль обвел глазами присутствующих, чтобы видеть, какое впечатление произведут его слова на слушателей. Капитан казался спокойным, и недоверчивая улыбка скользнула по его губам.

   - Значит, ты пришел сюда, чтобы сообщить мне об этом?

   - Да, хотя это очень неприятное поручение.

   - Есть ли между ними лица, имеющие право на это?

   - Между ними один или два белых, которые утверждают, что действуют от имени народа. - Здесь Джоэль опять взглянул на американцев и даже подмигнул мельнику.

   - Если они уполномочены, то отчего же не подойдут сюда? Я никогда не сопротивляюсь тем, кто действует именем закона.

   - Да ведь теперь два закона: один - короля, другой - народа. Индейцы пришли от имени народа и могут думать, что капитан признает только законы короля.

   - Это ты тоже говоришь по их поручению?

   - Нисколько; я высказываю свой собственный взгляд. С ними я говорил очень мало.

   - А теперь скажи мне о твоем товарище, ты его, конечно, узнал?

   - Я не сразу узнал его, капитан. Я никогда бы его и не узнал в этом костюме. Я шел за ним и недоумевал, кто бы это мог быть? Потом я заметил, что у него ваша походка, вспомнил также, что видел его же с вами прошлой ночью, и что он занимает комнату рядом с библиотекой, и, приглядевшись внимательнее к чертам его лица, узнал, что это майор.

   - Что же с ним стало?

   - Индейцы его схватили. Они пришли за вами, но не преминули схватить и вашего сына, раз тот попал сам в их руки.

   - Но как же индейцы узнали, что он мой сын? Или тоже по походке?

   Этот вопрос застиг врасплох Джоэля. Он покраснел. Хорошо зная характер капитана, он был уверен, что, если не выпутается из беды, ему не миновать сильного наказания, раз капитан удостоверится в его измене.

   - А! Я был немного рассеян в начале рассказа; я лучше расскажу вам все по порядку.

   - Хорошо, чтобы нас никто не перебивал, пойдем ко мне: ты, Джойс, отпусти людей и сейчас же приходи к нам.

   Через две минуты капитан и Джоэль сидели в библиотеке. Джойс почтительно стоял; он не позволял себе никакой фамильярности с начальством. Вот что рассказал Джоэль.

   Как только они приблизились, навстречу вышли два начальника и очень хорошо приняли их; потом пошли в дом мельника. Здесь майор спросил одного белого, который служил переводчиком, зачем они пришли сюда. Те откровенно ответили, что по поручению Конгресса пришли конфисковать Хижину. Майор уверял, что капитан не принимает никакого участия в войне ни на той, ни на другой стороне. Тогда, к великому удивлению Джоэля, начальник сказал, что он очень хорошо узнал Роберта Вилугби и что человек, который имеет сына в королевской армии и скрывает его в своем доме, не может быть противником короля.

   - Каким образом этот начальник мог знать, что майор был в Хижине? - прибавил Джоэль. - Это очень странно, об этом никто не знал даже здесь.

   - И майор сознался, кто он?

   - Да, он уверял их, что пришел в Хижину только повидаться с семьей и имел намерение сейчас же отправиться в Нью-Йорк.

   - Что же они на это ему сказали?

   - Надо признаться, они только рассмеялись ему в ответ. Переговорив между собой, они заперли его в доме и выставили часового. Потом приступили с допросом ко мне. Спрашивали об укреплениях Хижины, о величине гарнизона, о том, сколько и какого рода оружие у нас имеется. И вы можете быть покойны на этот счет, - продолжал Стрид. - Прежде всего я им сказал, что у нас есть офицер, который участвовал в войне с французами; что вы имеете под своей командой пятьдесят человек. Насчет оружия я им ответил, что ружья большей частью двуствольные и что у вас есть карабин, которым вы в одном сражении убили девять индейцев.

   - Вы ошиблись, Джоэль. Действительно, у меня есть карабин, которым я убил их известного вождя, но я не вижу особенной причины, чтобы хвалиться этим.

   - Ничего, зато это очень подействовало на них; особенно они были поражены, когда я им сказал, что у вас есть пушка.

   - Пушка, Стрид? Зачем ты это выдумал? Ведь стоит им подойти к нам ближе, как они убедятся, что ее нет.

   - Это мы увидим, капитан. Дикие больше всего боятся пушек. А я им рассказал про нее целую историю.

   - Какую же?

   - Я им сказал, что вы отбили ее у французов.

   Действительно, капитан часто с гордостью рассказывал про свой подвиг, на который намекал Стрид. И теперь Джоэль очень удачно воспользовался этим, чтобы отвлечь от себя подозрения, которые уже начали закрадываться в душу капитана.

   - Об этом совсем не нужно было говорить, - скромно заметил капитан. - Это уже было так давно, да к тому же у нас нет пушки, чтобы доказать твои слова.

   - Извините, ваша честь, - сказал Джойс, - но я думаю, что Джоэль поступил вполне по-военному. В подобных случаях нельзя держаться святой правды, а надо стараться показать себя неприятелю сильнее, чем есть на самом деле.

   - К тому же, - прибавил Джоэль, - у нас есть и пушка, которую можно выставить.

   - Я понимаю, что хочет сказать Стрид. ваша честь. Я сделал из дерева пушку к большим воротам, как это всегда бывает в гарнизонах. Она уже готова, и я уже собирался на этой неделе поставить ее на место.

   - Она совершенно похожа на настоящую, и я уверен, - говорил Джоэль, - что индейцы примут ее за чугунную.

   Капитан велел Джоэлю рассказывать дальше. Но об остальном много распространяться не приходилось. Он обманул индейцев, притворившись, что вполне откровенен с ними и сочувствует им, так что был оставлен на свободе; правда, за ним все-таки присматривали, но делали это так небрежно, что, улучив удобную минутку, он убежал от них, спрятался в лесу и потом по руслу реки добрался до Хижины. На вопрос капитана, не видел ли Джоэль там Вудса, тот очень удивился, услышав, что капеллан пошел туда же; по-видимому, это известие было для него очень неприятно. Если бы два старых солдата были более наблюдательны, они заметили бы недобрый огонек, блеснувший в глазах Стрида. При этом вопросе Джоэль постарался, однако, скрыть неприятное впечатление и равнодушно ответил:

   - Если господин Вудс отправился к ним в священническом костюме, то его, наверное, схватили, так как народ был очень недоволен, что капитан держит у себя священника, который молится за короля.

   - Бедный Вудс! - воскликнул капитан. - Если бы он послушался меня и отказался от этих молитв, нам обоим было бы лучше.

   Так как Джоэль ничего больше не имел прибавить к своему рассказу, то капитан отпустил его и Джойса, а сам пошел к жене, чтобы рассказать обо всем слышанном.

   Это была очень печальная необходимость, но, К' удивлению капитана, жена и дочери отнеслись к его словам спокойнее, чем он ожидал. Они так исстрадались от неизвестности, что даже и эта неутешительная новость все-таки приободрила их. Мать думала, что колониальные начальники не позволят себе дурно обращаться с ее сыном. Белла рассчитывала, что имя ее мужа послужит брату надежной гарантией, а Мод, узнав, что Боб еще находится близко от нее, чувствовала себя просто счастливой, сравнительно с тем угнетенным состоянием, которое испытывала со времени его ухода.

   Переговорив с семьей, капитан задумался о том, что ему предпринять. Через несколько минут он сказал Джойсу, что тот может поставить пушку на колеса, и плотники под его руководством сейчас же взялись за дело.

   Весь день прошел спокойно; ни белые, ни индейцы больше не показывались, и капитан начал уже подозревать, что они ушли совсем. Эта мысль так укрепилась в нем, что он принялся за письма к своим друзьям, имевшим влияние в Альбани и Мохоке, прося их похлопотать за сына, как вдруг в девять часов вечера к нему пришел Джойс с делом, не терпящим отлагательства,

   - Что такое, Джойс, уж не заболел ли у нас кто-нибудь?

   - Ах, это было бы еще ничего, ваша честь. Дело обстоит гораздо хуже: несколько человек ушли из Хижины.

   - Да, это дело серьезное. Поди собери всех на перекличку.

   Через пять минут посланный был уже у капитана с известием, что все собрались. Капитан отправился к собравшимся и при первом же взгляде убедился, что гарнизон значительно уменьшился. Сержант с фонарем и листом в руке стоял перед оставшимися.

   - Ну, что же, Джойс? - спросил капитан с плохо скрытым беспокойством.

   - Ушла почти половина. Нет мельника, большей части американцев и двух голландцев.

   - Неужели они оставили своих жен и детей?

   - Жен и детей они забрали с собой.

  

  

   Все галлы рассеяны, они перешли на сторону Болингброка.

   "Ричард II"

  

   Известие об этом бегстве, да еще в такую пору - перед наступлением ночи, - произвело на капитана очень неприятное действие. Отойдя немного в сторонку, он спросил сержанта:

   - Кто же остался?

   - Мик О'Тирн, два плотника, три негра, Джоэль и три голландца, что недавно поселились у нас, да еще два подростка, которых Стрид нанял в начале года. Если прибавить вас и меня, то будет всего четырнадцать человек. Я думаю, достаточно еще, чтобы защитить дом в случае нападения.

   - Остались все лучшие и более достойные доверия. На Мика и негров я полагаюсь так же, как и на тебя. Джоэль тоже надежный человек; только я не знаю, как он выдержит первый огонь.

   - Капрал Стрид не бывал еще ни разу в сражении, но ведь рекруты делают иногда чудеса. Я хочу теперь разделить наш гарнизон на две смены, чтобы люди могли отдохнуть.

   - Мы с тобой будем стоять по очереди на часах, Джойс. Ты оставайся до часу ночи, потом я приду тебе на смену. Но мне нужно сначала поговорить с ними; в таких случаях это небесполезно.

   Они пошли во двор. Сержант держал свой фонарь так, что капитан мог видеть лица всех присутствующих.

   - Друзья мои, - начал капитан, - некоторые из ваших товарищей испугались и ушли из Хижины. Они не только ушли сами, но повели за собой жен и детей. Подумав, вы сами поймете, какому риску подвергли они себя. Поблизости здесь нет никаких селений, и им придется пройти до пятидесяти миль, страдать от голода и холода, боясь на каждом шагу натолкнуться на дикарей. Пусть Бог простит им и поможет пройти благополучно мимо всех опасностей. Если между вами есть еще кто-нибудь, кто не хочет оставаться здесь защищать Хижину, пусть признается в этом откровенно. Я выпущу того из ворот и дам с собой какое-нибудь оружие и провизии. Он может также взять с собой все, что ему принадлежит. Пусть здесь останутся только те, кто действительно этого хочет. Ночь темна, и теперь самый удобный момент уйти; прежде чем настанет день, можно уже быть далеко. Если кто хочет уйти, пусть скажет откровенно, не боясь ничего, ему сейчас же откроют ворота.

   Капитан остановился, но все молчали. Негры сверкнули по ряду выстроившихся своими черными глазами, точно хотели отыскать, дерзнет ли кто-нибудь оставить хозяина. Но, видя, что все молчат, они начали гримасничать от удовольствия. Мик был слишком взволнован, чтобы не высказаться.

   - О! - воскликнул ирландец. - Я им тоже желаю счастливого пути, но у них нет совести. Никогда ничего подобного не сделаю, даже если индеец пришел бы меня скальпировать.

   Капитан терпеливо выслушал этот короткий спич, поблагодарил всех за верность и отпустил. Потом, повернувшись к Джойсу с последними наставлениями, он вдруг заметил, благодаря свету фонаря, что кто-то стоит возле стены дома; капитан сообщил об этом Джойсу, и они оба направились в ту сторону, освещая себе дорогу фонарем. Когда они подошли ближе, на них сверкнули черные глаза индейца.

   - Ник! - воскликнул капитан. - Ты ли это? Зачем ты пришел сюда и как ты пробрался через палисад? Ты пришел к нам как враг или как друг?

   - Слишком много вопросов, капитан; обо всем спрашиваете разом. Ступайте в комнату с книгами, Ник пойдет за вами, скажет все что надо.

   Капитан поговорил тихо с сержантом, отдав приказание быть внимательным на часах, и направился в библиотеку, где с нетерпением ждала его жена с дочерьми.

   - О, Гуг, неужели случилось то, чего мы боялись? - воскликнула мать, как только показался капитан, сопровождаемый тускарором. - Неужели колонисты оставили нас в такую минуту?

   Капитан обнял жену, стараясь утешить ее, и указал на индейца.

   - Ник! - воскликнули все разом, и в каждом возгласе слышалось особое выражение.

   В восклицании мистрис Вилугби слышалось удовольствие: она считала его своим другом. Белла была полна страха за своего маленького Эверта, невольно вспоминая все злодейства дикарей. В тоне Мод слышалась энергичная решимость не падать духом при самых ужасных испытаниях.

   - Да, Ник, Соси Ник, - повторил индеец. - Старый друг; вы не рады видеть его?

   - Это зависит от того, зачем ты пришел сюда, - сказал капитан, - Ты с теми, кто теперь на мельнице? Но скажи мне прежде, как ты перебрался через палисад?

   - Деревья не могут остановить индейца. Надо много ружей, много солдат, капитан; здесь бедный гарнизон для Ника. Он всегда говорил: много щелей, чтобы пройти.

   - Но ты не отвечаешь на мой вопрос. Как ты пробрался через палисад?

   - Как? Конечно, по-индейски. Подошел как кошка, как змея. Ник - великий вождь, хорошо знает, как идет воин, когда томагавк вырыт.

   - И Ник так же хорошо должен помнить, как я наказывал его по спине. Припомни, тускарор, я не раз сек тебя.

   Это было сказано слишком сердито. Женщины вздрогнули и с беспокойством подняли глаза на капитана, как бы прося его остановиться, - он зашел слишком далеко. Лицо Ника стало страшным и зловещим; казалось, он снова переживал каждый полученный удар, и воспоминание об этом бесчестии было мучительно для гордого тускарора. Капитан Вилугби не ожидал такого действия своих слов, но было уже поздно, и ему оставалось только ждать, что будет дальше. После минуты молчания выражение лица Ника мало-помалу начало изменяться, оно снова обрело свое спокойствие и каменную неподвижность.

   - Послушайте, - начал серьезно индеец. - Капитан старый человек, его голова бела как снег. Храбрый воин, но мало ума. Зачем трогать рану? Умный человек не станет так делать. Зима холодна, много льда, много метели, много снега. Все ужасно. Потом, зима кончилась, настало лето. Все хорошо, все приятно. Зачем же вспоминать зиму, когда настало лето?

   - Затем, чтобы приготовиться к ее возвращению.

   - Нет, капитан неумно поступает, - ответил настойчиво Ник. - Капитан - вождь бледнолицых. Имеет гарнизон, хороших солдат, хорошие ружья, что же? Бьет воина, проливает его кров. Это очень жестоко; еще более жестоко трогать старые раны, вспоминать о страданиях и бесчестии.

   - Да, Ник, лучше было бы не вспоминать об этом; но ты сам видишь, в каком я положении: за палисадами неприятель, мои люди бегут от меня, все это тяготит меня, и, наконец, я встречаю на своем дворе постороннего человека и не знаю, как он пробрался сюда. Возьми себе этот доллар даром.

   Ник не обратил внимания на монету, и капитан вынужден был спрятать ее обратно в карман.

   - Скажи мне, как ты сюда пробрался и что привело тебя?

   - Капитан может спрашивать обо всем этом, но пусть не трогает старых ран. Как я прошел? Где часовой, чтобы мог остановить индейца? Часовой только один у ворот. Десять, двенадцать, три места еще есть. Через палисад можно перелезть. Солдата не было у ворот, когда Ник прошел. Раньше капитан был друг Ника; вместе шли по тропе войны, оба сражались против французов. Скажите, кто подполз к крепости с пушками? Кто открыл ворота бледнолицым? Великий тускарор сделал это.

   - Все это верно, Вайандоте. (Это было одно из самых славных имен Ника, и улыбка удовлетворения появилась на губах тускарора, когда он вновь услышал это имя, наводившее в прежнее время такой ужас на его неприятелей.) Все это верно. Тогда ты показал себя храбрым, как лев, и хитрым, как лисица. Этот подвиг прославил тебя.

   - Тогда у Ника не было рубцов! - вскрикнул индеец, и голос его зазвучал так, что мистрис Вилугби задрожала.

   - Скажи мне, зачем ты пришел к нам и откуда? Несколько минут он не отвечал. Потом лицо его приняло ласковое выражение.

   - Добрая женщина, - сказал он с улыбкой, протягивая руку мистрис Вилугби, - имеет сына, любит его, как грудного ребенка. Ник пришел от него.

   - От моего сына, Вайандоте! - воскликнула мать. - Что ты принес мне от него?

   - Принес письмо.

   Женщины радостно вскрикнули, и все трое невольно протянули руки. Ник вынул письмо из складок платья и передал его матери, мистрис Вилугби. Письмо было короткое и написано карандашом на листке, вырванном из какой-то книги. Вот что содержалось в нем.

   "Рассчитывайте только на стены и ружья. Среди индейцев несколько переодетых белых. Кажется, они узнали меня; они хотят заставить вас сдаться; но вы не сдавайтесь и запритесь крепче. Если Ник верен, он вам обо всем расскажет, если нет, он покажет это письмо индейцам, раньше чем передаст вам. Внутренние ворота и дом защищайте лучше, чем палисады. За меня не бойтесь, моя жизнь вне опасности".

   Все по очереди прочитали письмо. Мод последняя получила его и отвернулась, чтобы скрыть слезы, которые капали у нее из глаз на бумагу; прочитав письмо, она спрятала его к себе на грудь.

   - Он пишет, что ты расскажешь нам обо всем, - сказал капитан. - Я надеюсь, что ты будешь говорить только правду. Ложь недостойна воина. Это письмо никто не читал, кроме нас?

   - Вы все-таки не доверяете Нику? Нет, никто не читал.

   - Где ты оставил моего сына и когда? Где теперь краснокожие?

   - Бледнолицые всегда торопятся. Задают десять, один, четыре вопроса сразу. Внизу у мельницы, полчаса тому назад.

   - Я понимаю тебя; ты хочешь сказать, что майор Вилугби был на мельнице, когда ты пошел оттуда, и что это было не более получаса тому назад.

   Тускарор утвердительно кивнул головой и потом посмотрел на бледные лица женщин таким пронизывающим взором, что у капитана опять появилось подозрение, и следующие вопросы он начал задавать индейцу таким суровым тоном, какого никто не слышал от него с самого переезда на бобровый пруд.

   - Ты меня знаешь, Ник, и потому не доводи до гнева.

   - Что вы этим хотите сказать, капитан? - спокойно спросил индеец.

   - То, что кнут, который мне служил в той крепости, находится теперь в этой.

   Тускарор гневно посмотрел на капитана.

   - Зачем говорить теперь о кнуте? Даже начальник янки прячет кнут, когда видит неприятеля. Капитан никогда не бил Вайандоте.

   - Значит, ты забыл.

   - Никт