Хаггард Генри Райдер - Аэша

таться в плащи и следовать за ним. Мы ехали окраиной города, пользовавшейся дурной славой. Кое-где нам попадались кутившие люди и женщины легкого поведения, откидывавшие при нашем приближении свои покрывала. Мы спустились к реке, и так как мосты охранялись стражей, а мы избегали их, хан указал на большую лодку, на которой мы могли переправиться вместе с лошадьми через реку.

   Едва мы успели отъехать от берега, хан закричал нам вслед:

   - Ступайте, проклятые странники! Молите Горного духа, чтобы старая крыса и его племянница, твоя возлюбленная, рыжебородый, не увидели вас в свое волшебное стекло, а то мы можем опять встретиться.

   Быстрое течение подхватило нашу лодку и вынесло ее на середину реки.

   - Спешите, спешите! - кричал хан. - Смерть гонится за вами по пятам.

   - Не лучше ли нам причалить к берегу и убить этого злого человека? - сказал Лео.

   Он говорил по-английски, но сумасшедший хан чутьем догадался о значении его слов и, крикнув, что мы опоздали, пустился бежать так, что только плащ его развевался.

   С трудом добрались мы до противоположного берега, высадились, сели на лошадей и поехали, направляясь к горе, над которой поднимался столб освещенного пламенем дыма. Пришлось ехать по полям, и сначала мы двигались медленно. Наконец, мы выехали на дорогу. Луна спряталась за тучи, и стало так темно, что мы спешились и повели лошадей под уздцы, позволяя им щипать траву. Но вот занялась заря и окрасила в пурпур снежные вершины гор. Ночь прошла, и на сердце у нас стало веселее. Ненавистный город остался за нами. Мы ушли от прекрасной, страстной ханши, старого шамана и сумасшедшего хана, этого деспота-мученика, злобного чудовища и труса. Перед нами поднимались огненный светоч и снежная вершина таинственной горы, которую мы искали столько лет. Наконец-то мы разгадаем загадку или умрем! Бодро шли мы вперед навстречу своей судьбе.

   Мы ехали мимо полей и деревень. Поселяне бросали работу и смотрели нам вслед. Женщины брали на руки детей и убегали при нашем приближении. Нас принимали за придворных вельмож. Очевидно, народ боялся и ненавидел этих притеснителей. Между тем, мы немного приблизились к вулкану. Дорога шла в гору. Не имея возможности орошать эту местность, крестьяне, обрабатывая поля, надеялись только на дождь. Но лето стояло сухое, и рожь высохла раньше, чем успела заколоситься. Уныло бродили бедняки-землепашцы по своим нивам. Увидев нас, они узнали чужеземцев, которые, как они думали, принесли им засуху и стали преследовать нас, требуя, чтобы мы послали им дождь. Женщины и дети падали перед нами на колени и с мольбой указывали на гору, на ярко-синее безоблачное небо. Раз толпа чуть не преградила нам путь, и мы прорвались только благодаря своим лошадям. Чем дальше ехали мы, тем бесплоднее становилась местность, тем реже было население. Наконец только изредка стали попадаться стада. Должно быть, мы достигли границы территории хана. На рубеже Калуна возвышалось несколько каменных башен, но гарнизона здесь не было. Вероятно, форты эти были выстроены в древние времена. К вечеру мы дали отдохнуть лошадям, надеясь, лишь только выглянет луна, пуститься дальше в путь. Медлить было нельзя: наверно, Афина уже заметила наше отсутствие и выслала за нами погоню. Пока мы закусывали, лошади наши паслись поблизости. Одна из них начала валяться на земле, как это иногда делают животные, и я заметил, что ее подковы окрашены в красный цвет. Думая, что животное порезало ногу, я подошел поближе. Действительно, копыто и стрелка ноги лошади были окрашены каким-то составом - скорее всего, крови с мускусом или другим пахучим веществом. Точно также окрашены были и копыта другой лошади. У меня мелькнула страшная мысль, что хан нарочно велел смазать копыта наших лошадей пахучей смесью, чтобы собаки могли выследить нас. Мы поспешили оседлать своих скакунов, как вдруг вдали послышался лай собак.

   - Собаки смерти! - воскликнул Лео, бледнея.

   - Да, наш друг хан собирается охотиться на нас, - отвечал я. - Недаром он смеялся!

   - Что нам делать? - спросил Лео. - Не лучше ли бросить лошадей?

   - Мы это сделаем в крайнем случае. До горы еще несколько миль. Пешком нам никак не добраться.

   Мы поскакали во весь опор. Я оглянулся и в прозрачном вечернем воздухе увидел на равнине всадника и свору собак. Это был Рассен. Все было против нас. Но нам не раз случалось быть на краю смерти, и судьба помогала нам. Может быть, и сейчас откуда-нибудь подоспеет помощь. До гор оставалось три мили. Когда стемнело и луна спряталась за горы, собаки стали настигать нас: тьма не мешала им, мы же вынуждены были ехать медленнее, чтобы лошади не споткнулись и не сломали ногу. Но вот над горой, во второй раз за время нашего пребывания в Калуне, засиял свет. Должно быть, вследствие отражения от снега, свет этот был какой-то мягкий, фосфорический. Почва стала неровной, изрытой сурками и, если бы не этот неожиданный свет, хан давно настиг бы нас. Так неожиданно пришла к нам помощь. Когда из-за гор выплыла луна, огненный сноп погас, как по волшебству, и над вершиной вулкана по-прежнему стоял только столб красноватого дыма.

   Собаки лаяли все ближе и ближе. В тишине ночи стоял адский шум. Я вспомнил свору, которая мчалась в ночь нашего приезда за несчастным вельможей, навлекшим на себя гнев хана, вспомнил мчавшегося впереди всех пса с красной пастью и белыми, как слоновая кость, клыками. Вот и сейчас слышался лай этого рыжего с черным ухом пса, любимца Рассена - он был всего в полумиле от нас.

   Бешеная скачка продолжалась еще часа два, но эти часы показались нам вечностью. До горы еще было далеко, а лошади наши устали. Часть собак отстала, но зато наиболее упрямые находились всего в трехстах ярдах от нас. За ними следовал хан. Почуяв близость врага, лошади наши задрожали и напрягли последние силы. Бедные животные понимали, что им грозит смерть. Мало-помалу свора нагоняла нас. Тогда мы с Лео спешились, свернули в кусты и спрятались там. Оставленные нами лошади помчались дальше, собаки продолжали преследовать их и промчались мимо. Правда, хан заметил наш маневр и пытался отозвать собак, но разъяренные псы, чуя добычу, не хотели возвращаться. Мы с Лео воспользовались этой отсрочкой и побежали к реке. Там мы надеялись найти спасение, бросившись в воду, чтобы собаки потеряли наш след. Я был уже не молод и бежал медленнее Лео, а потому умолял его бежать, не обращая на меня внимания.

   Вот и река. Близко, совсем близко блестела вода. Помню, мне страшно захотелось пить. Но собаки догнали-таки нас. Мы слышали за собой стук копыт лошади хана и остановились у небольшого утеса, не добежав до берега. К счастью, за нами гнались только три собаки - остальные, очевидно, продолжали преследовать наших лошадей.

   - Если ты расправишься с собаками, я сведу счеты с ханом! - сказал Лео.

   Мы взяли мечи в правую руку, ножи в левую и ожидали. Собаки приблизились. Признаюсь, я испугался. Они были величиной со льва и такие же свирепые. Одна из них подпрыгнула, пытаясь схватить меня за горло, но я вовремя успел проткнуть ее копьем. Животное упало в предсмертной агонии на землю. Две другие собаки бросились на Лео. Лео метнул свое копье, но промахнулся - оно вонзилось в землю. Теперь мы были оба обезоружены, у нас оставались только ножи. Между тем подоспел хан. Обезумев от ревности, разгоряченный охотой, он ринулся вперед на Лео, натравливая на меня собак. Трудно вспомнить все, что произошло дальше. Я всадил свой нож в спину одной из собак, и она с отчаянным ревом забилась на земле; но другая, самая страшная из всей своры, любимица хана, впилась мне в руку пониже локтя так, что я выпустил от боли нож. Я отталкивал животное, но не мог с им справиться и упал на колени. Случайно левой рукой я нащупал булыжник и ударил им пса по голове, но он не выпустил моей руки, и мы продолжали бороться. В то же время я смутно видел, что Лео и хан также сцепились и борются, упав на землю. Несколько позже я заметил, что хан сидит, прислонившись к скале, и смотрит на меня. Мне пришло в голову, что он убил Лео. Но вот я почувствовал, что кто-то схватил собаку и заставил ее разжать челюсти.

   Это Лео поднял собаку за задние лапы и, повертев в воздухе, ударил головой о скалу.

   - Кончено, - услышал я голос Лео, - я исполнил предсказание шамана! Он взял меня под руку и повел к скале. Хан сидел, прислонившись к ней спиной. Он был еще жив, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Рассудок, казалось, вернулся к нему. Он печально взглянул на нас.

   - Вы храбры и сильны, - сказал он. - Вы убили трех собак, а мне переломили спину. Все случилось так, как предсказала старая крыса. Было бы справедливее, если бы я охотился со своей сворой за Афиной. Теперь она отомстит за меня. Она тоже преследует вас. Простите меня и бегите на гору. Я приду туда раньше вас. Там живет некто сильнее Афины...

   Губы хана вздрогнули, и он испустил дух.

  

  

   - Его не стало, но свет не много потерял с его смертью, - сказал я.

   - У бедняги тоже было мало радостей в жизни, - отвечал Лео, - поэтому не станем говорить о нем дурно. Смерть всех уравнивает... Да и, может быть, он не был таким дурным, пока его не свели с ума. Во всяком случае, не легко было с ним справиться. К счастью, мне удалось его бросить на землю так, что он ударился о камень. Если бы я не покончил с ним вовремя, я не смог бы спасти тебя от этого огромного пса, который собирался перегрызть тебе горло. Смотри - собака величиной с осленка! Ты сильно пострадал, Гораций?

   - Собака прокусила мне руку до кости, но я думаю, что не опасно. Пойдем скорее к реке. Я умираю от жажды. Но остальная часть своры, чего доброго, настигнет нас.

   - Не думаю, собаки занялись лошадьми и оставят нас в покое. Подожди немного, я сейчас вернусь.

   Лео подошел к трупу хана, взял его старинный меч и прикончил раненую и извивавшуюся в мучительной агонии собаку; потом он поднял наши копья и мой нож, поймал ханского коня, помог мне сесть в седло и повел под уздцы к реке. У меня начиналась лихорадка, и рука страшно болела. Припав к берегу, я с жадностью напился, смочив водой голову, и окунул в холодную воду раненую руку.

   Река была широкая, и мы не решались перейти ее вброд, но в тридцати ярдах от берега был островок. Лео взвалил меня себе на плечи и пошел по реке, к счастью, в этом месте довольно неглубокую. Положив меня на мягкую траву, Лео вернулся вторично на берег, переправил коня, перенес на остров оружие и стал делать мне перевязку. У меня оказалась сломанной даже кость. Лео промыл рану, обмотал руку шарфом, обложил поверх повязки мхом и вставил руку как бы в лубки, использовав для этой цели тростник. Во время перевязки со мной случился обморок.

   В эту ночь Лео приснился странный сон. Он видел, что к берегу прибежала свора собак смерти. Они пустились вплавь к острову и уже почти настигли нас, как вдруг на берегу острова появилась одетая в черное женская фигура. Женщина простерла над рекой какой-то предмет, и собаки в ужасе завыли и остановились. После этого одних унесло течением, другие доплыли обратно до берега и убежали. Темная фигура исчезла, и утром мы тщетно искали ее следы на прибрежном песке - это, очевидно, было видение.

   Утром я проснулся от острой боли в руке. Лео спал. Вдруг до меня долетел звук голосов, и я увидел на берегу две фигуры, мужчины и женщины, казавшиеся в утреннем тумане громадными. Я разбудил Лео. Он схватил копье.

   - Сложи свое оружие, мы не сделаем вам никакого зла! - раздался с берега мягкий, вкрадчивый голос Афины.

   Ее сопровождал шаман Симбри.

   - Вернитесь, - продолжала ханша, - клянусь, что мы не сделаем вам ничего дурного. Вы видите - мы одни.

   - Мы останемся здесь, пока не будем в силах продолжать путь! - отвечал Лео.

   Афина о чем-то пошепталась с Симбри, тот долго отказывался, наконец, оба пустили своих лошадей вброд и переправились на остров. Старик казался утомленным, ханша была бодра и прекрасна, как всегда.

   - Вы уехали далеко и оставили на своем пути печальный след, - начала Афина. - Там у скалы лежит убитый хан. Скажите, как вы его убили?

   - Я убил его вот этими руками! - отвечал Лео.

   - Знаю, - сказала она, - и не виню тебя. Так было предназначено. Свершилась воля судьбы. Я защищу тебя от тех, кто может отомстить за его смерть!

   - А может быть, и выдашь меня им. Что тебе нужно от меня, ханша?

   - Ответ, который ты должен был дать мне вчера. Помни, что только я могу спасти тебе жизнь и одеть на тебя корону и порфиру убитого хана!

   - Ты получишь ответ вот на той горе, - указал Лео. - Я тоже ищу там ответа!..

   - Я уже говорила тебе, что гору охраняют дикие племена. Ты найдешь там смерть.

   - Пусть смерть будет ответом на мой вопрос. Пойдем, Гораций!

   - Клянусь, - продолжала Афина, - там нет женщины, которая являлась тебе в видениях. Эта женщина - я!

   - Так докажи это там, на горе, - отвечал Лео.

   - Повторяю тебе, там нет никакой женщины, там есть только огонь да голос.

   - Голос, говоришь ты?

   - Голос Оракула. Голос духа, которого никто никогда не видел и не увидит.

   - Идем, Гораций! - сказал Лео, направляясь к коню.

   - Неужели вы ищете своей смерти? - спросил шаман. - Слушайте, я сопровождал на гору тело покойного отца ханши, и я был в этом проклятом месте. Не ходите туда!

   - Благодарим вас за предостережение, - возразил Лео. - Гораций, не теряй их из вида, пока я седлаю коня.

   Я взял в здоровую руку копье и стоял наготове; но шаман и Афина не собирались нападать на нас.

   Они о чем-то взволнованно шептались. Между тем Лео оседлал коня и помог мне сесть.

   - Мы пойдем туда, куда нас ведет судьба, и будь что будет, - сказал Лео. - На прощанье позволь поблагодарить тебя, ханша, за твою доброту. Забудь нас. Невольно я стал убийцей твоего мужа, и его кровь между нами. Вернись к своему народу и прости, если я невольно нарушил твой покой. Прости!

   - Благодарю за доброе слово, - сказала она, печально поникнув головой, - но, Лео Винцей, со мной не так легко расстаться. Ты звал меня на Гору. Хорошо же, мы там встретимся. Там я увижу Богиню, как всегда предсказывал шаман, да я и сама знала, что так должно случиться. Я померяюсь с ней силой, и мой царский венец будет принадлежать той из нас, которая победит!

   Сказав это, Афина повернула лошадь и поехала обратно через реку. Симбри поднял вверх в страхе и скорби свои костлявые руки и последовал за ней.

   - Ты переступила запретную черту реки, Афина, - сказал он, - теперь нам грозит война и гибель!

   Между тем мы с Лео тоже стали переправляться на противоположный берег. Местами вода была так глубока и течение так быстро, что мы рисковали утонуть. Но Лео вел коня под уздцы и, осторожно ощупывая дно копьем, благополучно вывел его на сушу. Берег был низкий и болотистый. Опасаясь погони, мы спешили, как только могли. Мы не знали тогда, что этот берег - священный и что никто не осмелился бы преследовать нас на пути к Горе. За болотом началась возвышенная равнина, покрытая скалами вулканического происхождения. Наконец мы пришли к широкой котловине, дно которой было покрыто лавой. На краю котловины высился утес, в нем мы увидели отверстие. Уже стемнело. Мы шли по слою застывшей лавы.

   Во тьме что-то белело. Что это? Человеческие скелеты! О, то настоящая долина Смерти! Огромное кладбище. Тут были тысячи скелетов. Казалось, здесь когда-то погибла огромная армия. Впоследствии мы узнали, что в давние времена дикари заманили войско Калуна в эту долину и, уничтожив его, оставили кости убитых, в назидание будущим поколениям, непогребенными. Мы стали искать выход из этой ужасной долины, но не смогли найти. Тут впервые на территории горы с нами случилось нечто неожиданное и странное.

   Нам стало жутко. Даже лошадь захрапела от страха.

   - Если мы не выйдем из этого проклятого склепа, то умрем здесь! - воскликнул я.

   Едва я произнес эти слова, как на груде костей, неподалеку от меня, что-то зашевелилось. Вот перед нами возникла закутанная в белый плащ, с белым покрывалом на лице, женская фигура. Она идет нам навстречу. Испуганная лошадь встала на дыбы и чуть не сбросила меня. На расстоянии десяти шагов фигура остановилась и поманила нас рукой.

   - Кто ты? - закричал Лео. Горное эхо отвечало ему, но фигура продолжала молча манить нас рукой.

   Желая убедиться, что это не галлюцинация, Лео хотел подойти к ней, но она быстро удалилась. Лео последовал за ней. Тогда она слегка ударила его в грудь, заставила отступить и указала рукой не то на утес, не то на небо, потом на скалу перед нами.

   - Что нам делать? - спросил Лео.

   - Я думаю, следовать за ней. Может быть, это вестник свыше, - сказал я, кивая головой по направлению к горе.

   - Или из преисподней, - отвечал Лео. - Не нравятся мне что-то глаза этого вестника.

   Между тем таинственное существо, легко минуя препятствия - скелеты и скалы, - повело нас по долине. Поровнявшись с ущельем, оно исчезло.

   - Это был призрак, - сказал Лео.

   - Призраки не наносят людям ударов, - возразил я. - Иди дальше.

   Лео повел моего коня. Мы шли по мрачной расщелине. Таинственный проводник по-прежнему двигался перед нами. Наконец мы пришли в узкую, высеченную в скалах пещеру, что-то вроде галереи. Проводник взял моего коня под уздцы. Животное испуганно захрапело и взвилось было на дыбы, но незнакомка ударила его слегка по голове, как ударила незадолго перед тем Лео, и лошадь покорно последовала за ней. Так мы вошли в туннель. Положение наше было не из веселых. Мы не знали, куда ведет нас ужасный проводник, не были уверены и в том, что он ведет нас не на смерть. Каждый раз когда из-под ног лошади срывался камень, он с гулом летел куда-то вниз. Когда же забрезжил свет, мы действительно увидели направо от себя пропасть. Дорога, по которой мы ехали, была не шире десяти футов. Выйдя из туннеля, мы очутились прямо перед Горой. У подножия ее тянулись полосы обработанной земли, и кое-где паслись стада овец и коров. Мы стали подниматься в гору по крутой тропинке, извивавшейся по берегу бурного потока. Не успели мы пройти и мили, как из-за каменных глыб со свистом и криком выскочили человек пятьдесят дикарей в звериных шкурах с копьями и щитами.

   О бегстве нечего было и думать.

   - Прощай, Гораций, - сказал Лео, вынимая меч.

   - Прощай, Лео, - отвечал я, вспоминая слова шамана и ханши, уверявших, что мы неминуемо будем убиты, если поднимемся на гору.

   Между тем наш таинственный проводник скрылся где-то за каменной глыбой. Я подумал, что это он предал нас в руки врага, но ошибся, так как вдруг на вершине скалы, как новая Аэндорская волшебница, появилась женская фигура и повелительно простерла руку. Увидев ее, дикари пали ниц. Потом один из них, по-видимому, вождь, согнувшись, подполз к ней, как собака, которую только что побили. Она молча указала ему на гору. Дикарь, казалось, понял ее; он подал знак, и вся шайка исчезла так же быстро, как появилась. Тогда женщина в белом пошла вперед, указывая нам путь.

   Выйдя из ущелья, мы увидели, к своему удивлению, разложенный костер, на котором кипел котел. Неподалеку лежала охапка корма для лошади. Очевидно, незнакомка приготовила все это для нас, и мы поели сами и накормили коня. Я пошел к горному ручью, смочил в холодной воде свою израненную руку, напился и наполнил фляжку водой. Женщина в белом продолжала стоять на скале, неподвижная, как жена Лота, превратившаяся в соляной столб. Проходя мимо нее, я предложил ей напиться, надеясь, что при этом она откинет с лица покрывало. Она поблагодарила легким кивком головы и отвернулась: она не хотела пить. Отказалась она точно также и от пищи, которую предложил ей Лео. Так нам и не удалось узнать, земное ли она существо, простая ли смертная. Когда мы немного освежились и отдохнули, женщина указала на заходившее солнце и на коня, дав понять, что следует спешить.

   По временам мы слышали свист: очевидно, дикари следили за нами, но не показывались. Мы начали подниматься на гору; шли в сумерках, а когда наступила тьма, шли в темноте, при свете звезд и горного снега, а впереди, молча, бесшумно, не оглядываясь, как привидение в своем белом саване, двигалась среди черных елей и можжевельника неведомая таинственная фигура.

   Мы все шли, поворачивая то вправо, то влево, пока не очутились в котловине. Прислонившись к скале, на противоположном краю ее стояли хижины. На площади перед ними собралась толпа в несколько сот человек мужчин и женщин. Они стояли кругом и, казалось, совершали какой-то ритуальный танец. Посреди круга стоял рыжебородый дикарь. Он был почти нагой; звериная шкура вокруг чресел составляла все его одеяние. Он странно раскачивался и выкрикивал: "О, а, а, о!" Толпа отвечала ему поклонами и вторила его крику, так что эхо раздавалось в горах. На голове дикаря стояла большая белая кошка с распущенным хвостом. Что за дикое зрелище, что за кошмар! Очевидно, то были приготовления к какому-нибудь языческому жертвоприношению. Мы приблизились узким ущельем и остановились так, что скала скрывала нас от глаз дикарей. Сделав нам знак, чтобы мы не показывались, женщина куда-то исчезла. Мы не знали, что делать, но как ни опасно было наше положение, происходившая перед нами сцена заинтересовала нас. Здесь разыгрывалась целая драма. Когда жрец кончил свои заклинания, дикари зажгли костер. Между ними были старик и очень молодая, красивая женщина. Старик упал на колени. Женщина зарыдала. Несчастные ожидали чего-то ужасного. Пламя костра разгоралось, озаряя ужасное сборище.

   Жрец с котом сидел на стуле. Ему принесли деревянный лоток. Кот прыгнул на лоток. Тогда жрец подошел к семерым построенным в ряд пленникам, держа кошку на лотке. Жрец медленно проходил мимо каждого, кот сидел спокойно, но когда очередь дошла до женщины, животное сердито заворчало и зашипело. Женщина вскрикнула, а все сборище завопило: "Ведьма! Ведьма!"

   Какие-то люди, вероятно, палачи, схватили несчастную и потащили ее к костру. Стоявший с ней пленник, должно быть, ее муж, пытался защитить ее, но не мог, потому что у него были связаны руки. Кто-то ударом свалил его на землю. Женщина вырвалась из рук палачей и бросилась к нему, желая закрыть его своим телом, но ее оттолкнули.

   - Я не могу видеть этого убийства! - воскликнул Лео и обнажил меч.

   Я не успел удержать Лео. Он выскочил из нашей засады, размахивая мечом. Я пришпорил коня и последовал за ним. Наше неожиданное появление поразило дикарей.

   Жрец сидел у костра и с жестокой улыбкой смотрел на свое животное, гладил кошку и давал ей кусочки сырого мяса. Он так углубился в это занятие, что не заметил нас.

   Лео с криком подскочил к державшему женщину палачу и ударом меча отсек ему руку. Дикарь закричал. Произошло замешательство, во время которого женщина ускользнула из рук своих мучителей и скрылась. Жрец вскочил и начал что-то сердито выговаривать Лео, который в свою очередь выругал его на своем родном английском языке. Вдруг испуганный кот прыгнул и вцепился бы в лицо Лео, если бы тот не успел схватить животное и ударить его о землю. Кот растянулся и судорожно забился у его ног. Тогда Лео словно одумался, поднял кота и, не помня себя от гнева, бросил его в огонь.

   Крик ужаса вырвался из уст дикарей при виде такого святотатства - кошка была священная. Как морская волна, толпа хлынула на нас. Я видел, как Лео отчаянно размахивал мечом, защищаясь от неприятеля. Отовсюду нас теснили все ближе и ближе к костру. Меня схватили чьи-то руки, огонь уже опалил мне волосы...

   Но вот перед костром появилась вся дрожавшая от гнева фигура в белом. На этот раз она была не одна. С нею было человек десять одетых в белое и вооруженных воинов с выбритой головой и большими темными глазами.

   При виде белой, фигуры и ее свиты дикари в ужасе разбежались, как стадо овец, завидевшее волка. Тогда один из одетых в белое жрецов обратился к дикарю-жрецу и сказал:

   - Собака, проклятая собака, поклоняющаяся животным, знаешь ли ты, что чуть не оскорбил людей, которые пришли поклоняться Богине Горы? Разве для того щадили так долго тебя и твое идолослужение? Говори! Отвечай скорее, твои минуты сочтены!

   Дикарь пал на колени перед фигурой женщины в белом и молил о пощаде.

   - Довольно, - сказал верховный жрец. - Она - судья, который судит, и меч, который убивает, я же - Слух и Глас. Неужели ты хотел ввергнуть в огонь людей, которым тебе велено было оказать гостеприимство за то, что они спасли жертву вашего варварства и убили животное, которому вы поклонялись? Ведь я все видел! Ты просто попал в ловушку, тебя и так уже слишком долго терпели!

   Негодяй валялся в пыли и молил о прощении.

   - Произнеси свой приговор, - обратился верховный жрец к женщине. - Он в твоей власти.

   Женщина в белом медленно подняла руку и указала на костер. Видя это, дикарь побледнел и свалился, как сноп. Он умер от ужаса и потрясения...

   Тогда верховный жрец призвал тех немногих дикарей, которые не убежали.

   - Взгляните, - сказал он, - и содрогнитесь при виде справедливого суда Гезеи. Каждого из вас, кто будет убивать и заниматься волшебством, постигнет такая же участь. Подберите эту собаку и бросьте в огонь, который он приготовил своим жертвам.

   Они исполнили его приказание и бросили труп своего вождя и жреца в костер.

   - Слушайте, - продолжал верховный жрец, - он заслужил такое наказание. Но вы, зачем хотели вы убить женщину? Может быть, потому что жрец ваш считал ее за колдунью? Нет, потому что она красива и он хотел отнять ее у мужа, но она не соглашалась. Но Око узрело, Глас рек и Вестник произнес приговор. Ваш жрец сам попал в расставленные им сети. Так будет с каждым из вас, кто помыслит или совершит зло! Таков справедливый приговор Гезеи, которая говорит с престола на Огненной Горе.

  

  

   Когда испуганные дикари разбежались и мы остались одни, жрец приветствовал Лео, прикоснувшись рукой к его челу.

   - Я знаю, что с тех пор, как вы перешли через священную реку, вас охраняла невидимая сила, - сказал он на том же ломаном греческом языке, на котором говорили при дворе Калуна. - Никто вам не причинил вреда; но эти презренные осмелились прикоснуться к вам. Если вы только захотите, они будут все преданы смерти у вас на глазах. Так повелевает богиня, которой я служу.

   - Они были ослеплены безумием. Не наказывай их за нас, - отвечал Лео. - Мы не хотим крови. Скажи, как тебя зовут, друг?

   - Называй меня Оросом.

   - Орос - хорошее имя для человека, живущего в горах. Итак, друг Орос, дай нам поесть, приюти и отведи поскорее к той, которой ты служишь, и к мудрому оракулу, к которому мы шли издалека.

   - Пища и кров ждут вас, - поклонился Орос. - Завтра же, когда отдохнете, я отведу вас, куда вы хотите.

   Мы последовали за ним к стоявшему у скал зданию, похожему на гостиницу. Дом был освещен, и в очаге горел огонь.

   - Войдите, - пригласил Орос во вторую комнату, по-видимому, спальню. - Здесь вы можете умыться и почистить с дороги платье.

   - А тебе, - обратился он ко мне, - я перевяжу укушенную собакой руку.

   - Как ты узнал об этом? - удивился я.

   - Неважно как, я все уже приготовил! - отвечал он степенно.

   В комнате было светло и натоплено, металлические тазы наполнены теплой водой, на кроватях лежало чистое белье и темное, обшитое дорогим мехом, платье. На столике стояли баночки с мазью, приготовлены были лубки и бинты для перевязки. По-видимому, Орос все знал, - даже что у меня с рукой. Он помог мне раздеться, промыл рану теплой водой со спиртом, приложил мази и сказал, что к утру опухоль спадет и тогда он вправит сломанную кость. Потом он помог мне умыться и переодеться. Лео также переоделся, и мы вышли к столу, совсем не похожие на запыленных и окровавленных странников, какими пришли. В соседней комнате был накрыт стол; мы молча поели и легли спать.

   Ночью я проснулся, почувствовав, что в спальне есть кто-то, кроме нас с Лео. При свете теплившегося ночника я увидел какую-то фигуру и тотчас же узнал нашего таинственного проводника. Видение устремило взор на спящего Лео. Вдруг оно тяжело застонало. Этот стон вырвался, казалось, из глубины души. Итак, это существо страдает и выражает свои страдания, как человек. Вот оно заломило в беспредельной тоске руки. Должно быть, Лео почувствовал его близость: он заметался и тихонько заговорил по-арабски:

   - Аэша! Аэша! - расслышал я.

   Женщина-призрак подошла к нему ближе. Он сел на кровати и в страстном порыве протянул руки.

   - Я долго искал тебя, Аэша. Приди ко мне, желанная моя богиня!

   Женщина тоже простерла ему навстречу руки. Я видел, как она дрожала. Она остановилась у постели. Лео снова лег. На его обнаженной груди темнела ладанка с локоном Аэши. Лео спал. Женщина тонкими пальчиками вынула из мешочка длинную шелковистую прядь волос, долго с грустью смотрела на нее, потом снова вложила в ладанку и заплакала.

   - Приди ко мне, дорогая моя, моя красавица! - послышался страстный шепот Лео.

   Как испуганная ночная птица, женщина вскрикнула и убежала. Мучительное любопытство овладело мной. Что могло значить все это? Ведь то был не сон! Кто эта ужасная, похожая на мумию, женщина, которая охраняла нас? Кто она, почему ее боялись дикари? Зачем она тайком во тьме ночной пришла сюда, как на свидание к любимому человеку? Ее присутствие разбудило меня и навеяло на Лео сны. Почему она вынула из ладанки прядь волос и как догадалась, что там? Почему нежная, страстная речь Лео так испугала ее?

   Орос назвал ее жрицей богини, исполнительницей ее приказаний, но что если она - Аэша, которую мы ищем? Что если мы пришли к цели и наш путь окончен? Если это Аэша, она изменилась. Это не та Аэша, которой мы поклонялись. Та, которой все повинуются, тоже носила свободную тунику, но ни туника, ни покрывало не могли скрыть ее лучезарной, жизненной красоты, и мы угадали ее раньше, чем она показала нам свое чудное лицо.

   А эта? Но нет, должно быть, я ошибся. Прав, конечно, Орос, утверждавший, что она лишь служительница богини. И сейчас она приходила ночью, чтобы донести пославшей ее, что видела.

   Усталость пересилила сомнения и страх, и я снова заснул. Проснувшись утром, я решил не говорить Лео о виденном.

   Было светло, когда я проснулся. Орос стоял у моей постели. На мой вопрос, который час, он с улыбкой ответил, что уже два часа пополудни и он пришел перевязать мне руку. Он говорил шепотом, чтобы не разбудить Лео.

   - Пусть спит, - сказал он, - он много выстрадал, и впереди его еще ждут новые страдания.

   - Что ты говоришь, друг Орос? Я думал, что на Горе мы будем в безопасности; ты сам, кажется, обещал нам это?..

   - Я обещал, друг...

   - Меня зовут Холли, - подсказал я.

   - ...друг Холли, что тело ваше будет в безопасности. Но человек не из одной плоти и крови. В нем есть душа, а душа тоже может страдать. Вы пришли в страну не просто как путешественники, а чтобы открыть древнюю тайну. Может быть, вы близки к цели, и вам вскоре суждено приподнять завесу. Но что если то, что вы увидите, заставит вас содрогнуться?

   - Я и мой приемный сын видели и пережили много удивительного. Мы видели Свет Жизни во всем его великолепии, видели Бессмертную, видели Смерть, которая, казалось, победила ее, нас же не тронула. Неужели ты думаешь, что мы испугаемся и отступим сейчас?

   Орос нисколько не удивился.

   - Хорошо же, - улыбнулся он, - через час вы пойдете навстречу своей судьбе. Я только должен был предупредить вас. Не знаю, должен ли я предупреждать также и его?

   - Лео Винцея? - сказал я.

   - Да, Лео Винцея, - казалось, вспомнил он знакомое ему имя.

   - По-моему, это излишне. Но если хочешь, скажи ему, когда он проснется.

   - Я тоже думаю, что это излишне, потому что, не сердись на сравнение, тигр - он кивнул на Лео - не испугается того, чего не боится волк, - он взглянул на меня. - Ну, видишь: опухоль на руке стала меньше, и рана заживает. Через несколько недель кость срастется, и ты будешь так же здоров, как до встречи с ханом Рассеном. Кстати, вы скоро снова увидите его и его красавицу жену.

   - Разве мертвые воскресают здесь на Горе?

   - Нет, но ханов Калуна приносят сюда для погребения. Кроме того, ханша хочет, кажется, вопросить Оракула.

   - Кто этот Оракул? - поспешно спросил я. - Я слышал о нем от Афины. Но чьими устами говорит вещий голос?

   Орос уклонился от ответа.

   - Ну вот, перевязка окончена, - сказал он. - Будь осторожен, не ушиби руку. Смотри, твой товарищ проснулся.

   Час спустя я уже ехал на отдохнувшем ханском коне. Лео отказался от предложенных ему носилок и шел рядом со мной, опираясь на копье, как на посох. Мы прошли мимо вчерашнего костра, в котором сгорел колдун со своим котом; остался лишь холодный серый пепел. Впереди, по-прежнему указывая путь, шла закутанная в белую тунику фигура. Населявшие деревню дикари расступались перед ней и простирались ниц. Одна женщина встала и, подбежав к Лео, поцеловала ему руку. Это была женщина, которую он спас накануне. С ней был ее муж. На его руках еще остались следы от вчерашних уз. Увидев это, наша спутница остановилась и взглянула на Ороса; тот строго спросил женщину, как она осмелилась прикоснуться своими презренными устами к чужеземцу, но простил ее, когда она сказала, что сделала это из благодарности. Кроме того, от имени богини Орос велел ее мужу быть вождем племени, а дикарям приказал повиноваться новому вождю, грозя непокорным наказанием. Не слушая благодарности четы и возгласов толпы, мы пошли дальше. Когда мы повернули в ущелье, то услышали пение и встретили процессию. Впереди ехала прекрасная ханша, за ней следовал старый шаман, ее дядя, за ними группа бритых жрецов в белых одеяниях несла гроб, в котором, весь в черном, лежал хан. Лицо его было открыто и исполнено достоинства, которого ему не хватало при жизни.

   Итак, мы встретились. При виде нашей молчаливой спутницы в белом, лошадь ханши испугалась и чуть не сбросила всадницу, но та сдержала ее.

   - Что это за горная ведьма, осмелившаяся преградить путь ханше и ее покойному супругу? - вскричала Афина. - О, гости мои, я встречаю вас в дурном обществе! Должно быть, эта женщина ужасно безобразна, иначе она не стала бы скрывать свое лицо.

   Шаман дернул ханшу за рукав, а жрец Орос с поклоном просил ее не произносить таких неосторожных слов, которые могли навлечь неслыханную беду. Но ханша вся кипела ненавистью.

   - Сбрось с себя эти тряпки, скрывающие твое безобразие, колдунья! - кричала она. - Напрасно мнишь ты запугать меня этим саваном, скрывающим смерть!

   - Замолчи, прошу тебя, госпожа! - молил Орос. - Перед тобой жрица богини и с нею Сила.

   - Не думает ли она померяться силой с ханшей Калуна? - продолжала Афина. - Пусть покажет эту силу. Я знаю эту силу Горной Ведьмы. Она колдовством заманила сюда моих гостей и принесла смерть моему супругу.

   - Молчи, племянница! - с искаженным от страха лицом сказал старый шаман в то время, как Орос поднял руки, умоляя какую-то невидимую силу простить безумие женщины, чтобы кровь ее не обагрила руки слуг богини. В то же время Орос смотрел на женщину в белом. Она подняла руку, как тогда, когда произносила приговор над колдуном, но остановилась на мгновение. Рука ее указывала на ханшу. Слова замерли на устах Афины. Гневный блеск ее глаз погас, краска сбежала с лица. Она была бледна и недвижна, как мертвец. Потом, как бы собрав все силы, она жестоко ударила лошадь хлыстом и проехала мимо нас. Симбри последовал за ней. Схватив его лошадь под уздцы, Орос сказал ему:

   - Слушай, кудесник, мы встречались с тобой раньше на похоронах покойного хана, отца Афины. Предостереги ее, чтобы она не говорила так о правительнице этой страны. Если бы уважение к умершему хану не остановило нас, не быть бы ей в живых. Прощай, увидимся завтра.

   Мы пошли дальше и скоро вышли из темного ущелья. Тут я заметил, что таинственная спутница наша исчезла. Я спросил Ороса, не осталась ли она с ханшей, но жрец с улыбкой ответил, что она пошла вперед предупредить Гезею о приближении гостей. Я взглянул на отвесную, увенчанную снегом, скалу. Куда могла она так быстро уйти? Разве скрылась в пещерах и галереях, которых в горе не меньше, чем ячеек в медовых сотах?

   Целый день поднимались мы на гору. Дорогой Орос рассказал нам, что давно-давно, со дня сотворения мира на этой горе существовал культ поклонения огню. Главной жрицей была женщина. Две тысячи лет тому назад страну завоевал полководец Рассен. Он стал ханом Калуна и поселил на горе новую жрицу, служившую египетской богине Гезее, или Изиде. Она изменила древнее учение, заменив простой, чистый культ поклонения огню новой верой в Духа Жизни, или Природы. Орос говорил, что жрица этого божества вечна. Когда она умирает, ее дочь, родная или приемная, заменяет ее и носит то же имя Гезеи, или Матери. Она является смертным очень редко. На горе живут триста жрецов и столько же жриц. Им разрешено жениться, и новых жрецов и жриц набирают из их потомства. Таким образом возникла особая раса людей.

   К вечеру мы пришли в котловину, засеянную рожью. Поля были так хорошо защищены со всех сторон, что, несмотря на высоту местности, давали богатый урожай. Миновав поля, мы пришли в уютный городок, дома которого были построены из лавы. Это оказались жилища жрецов. Причудливо выкованные железные ворота в конце главной улицы раскрылись перед нами. Мы отдали лошадей слугам и пошли по узкому коридору. Коридор вел к другим окованным железом дверям, которые тоже раскрылись перед нами. Мы отступили, ослепленные светом. Представьте себе самую большую из известных вам католических церквей, увеличьте ее во много раз, - и вы получите представление о храме, в котором мы очутились. Стены, многочисленные колонны и своды оказались тщательно обточенными руками человека. Должно быть, над отделкой храма трудились огнепоклонники прошлых тысячелетий.

   Храм освещался столбами пламени. Орос сказал нам, что пламя это никогда не угасает, так как источник его вечен; но, по желанию, можно заложить камнями отверстия, из которых вырывается газ и огонь, и тогда в храме станет темно. Какими ничтожными казались мы себе, три человеческих существа, в этом обширном, залитом светом храме!

   В глубине между двумя колоннами высился простой алтарь, закрывавшийся завесой, сотканной из серебряных нитей. На алтаре стояло большое серебряное изображение женщины с крыльями. Женщина эта была прекрасна; вся фигура ее дышала грацией. Полуприкрытый ее крыльями, сидел у нее на коленях, прижавшись к ее груди, младенец. Статуя, несомненно, являлась олицетворением материнства. Младенец был здоровый и красивый. Он спал и, должно быть, испугался во сне каких-то злых и мрачных теней. Правой рукой женщина указывала на небо. Человеческое и божественное слились в ее изображении. Казалось, один взмах крыльев, и женщина отделится от земли и унесет свою драгоценную, небом посланную, ношу далеко от всех ужасов земной жизни, туда, где царит вечный мир... Статуя изображала испуганного ребенка на руках матери; символический же глубокий смысл ее был - спасение человечества божеством.

   Пока мы любовались на дивное изваяние, вошедшие с нами жрецы и жрицы выстроились вокруг круглого зала. Храм был так велик, что издали они казались нам детьми. Они запели священные гимны. Дивная красота" святилища и пение потрясли нас до глубины души.

   - Подойдите, странники, - сказал нам Орос, - и приветствуйте Мать.

   - Где она? - шепотом спросил Лео.

   - Вот там, - отвечал Орос и, взяв нас обоих за руку, подвел к алтарю.

   Пение зазвучало как-то особенно торжественно, и пламя засветило ярче. Орос простерся ниц перед алтарем, потом сложил руки и наклонил голову. Страх и надежда наполнили наши души. Много лет странствовали мы, и вот, кажется, были у цели. Лео побледнел и дрожал.

   Время тянулось мучительно долго. Прошли, казалось, часы, годы, века, пока мы тут стояли перед задернутым серебряной завесой алтарем. Все прошлое пронеслось перед нашими глазами, начиная с событий в пещерах Кор. А вокруг раздавалось пение, и пламя шипело, как змея...

  

  

   Завеса раздвинулась. Перед нами открылась комната, посреди которой стоял престол, на нем - женщина, закутанная с головы до ног во что-то белое, волнистое. Было темно, и мы могли только различить, что женщина держала в руке, украшенной драгоценными камнями, скипетр, имевший форму Символа Жизни.

   Мы последовали примеру Ороса и пали ниц, а когда поднялись, услышали нежный звук колокольчиков. Закутанная в белое ручка простерла над нами жезл, и послышался серебристый голосок, говоривший на чистом греческом языке.

   - Приветствую вас, странники из далекой страны! Вы пришли в этот храм к оракулу и хранителю тайн. Встаньте и не бойтесь меня. Это я выслала вестника и слуг, чтобы провели вас сюда. Привет вам! Как тебя зовут? - спросила женщина Лео.