Сальгари Эмилио - Охотница за скальпами

то у подножия гигантского дерева почва состояла из толстого слоя мягкой и эластичной хвои и полуистлевшей коры.

   Конечно, прыгуны не удержались на ногах, но они моментально вскочили и, оглядевшись вокруг, бросились бежать к лесу, не выпуская из рук драгоценных ружей.

   Несколько секунд спустя до трапперов долетел свирепый крик, ясно показывавший, что их бегство открыто.

   - Шабаш, ребята! От этих дьяволов не уйдешь! - остановился, задыхаясь, Джон. - Вы делайте что хотите, воля ваша! А я так просто не сдамся!

   - Мы с тобой! - ответили остальные, сжимая свои карабины.

   Обнаружив бегство трапперов, индейцы послали за ними в погоню целый отряд всадников, и те мчались теперь, оглашая воздух яростными криками и размахивая лассо: Миннегага желала во что бы то ни стало захватить белых живьем. Воины повиновались ей беспрекословно, рискуя дорого заплатить за четверых врагов.

   Первый налетевший на беглецов индеец едва не свалил шерифа своим лассо, но пуля индейского агента поразила смельчака. Индеец, выпустив из рук конец лассо, сам свалился на землю бездыханным. Следом неслись другие всадники. Произошла яростная, но короткая схватка. Разрядив свои карабины и револьверы, белые отбивались ножами и прикладами. Индейцы наскакивали на них, пытаясь затоптать копытами коней или набросить лассо.

   Схватка кончилась именно так, как и следовало ожидать: четверо белых были сбиты с ног и опутаны по рукам и ногам петлями лассо.

   Разъяренные индейцы набросились было на обезоруженных врагов с ножами и томагавками, но руководивший нападением Сэнди Гук закричал:

   - Вы, идиоты! Не испортите этого скальпа, иначе Мин-негага расправится с вами!

   Он указал на Джона. Но индейцы, оставив в покое Джона, не решились притронуться и к остальным пленникам и оставили всех лежать на земле.

   Метис не торопясь подошел к индейскому агенту и ножом разрезал опутавшие его петли лассо. Когда Джон, оглушенный падением и сильно помятый, с трудом приподнялся, бандит протянул ему фляжку с жгучей жидкостью, говоря:

   - Хлебните-ка, кум! Угостил бы вас настоящим виски, да кабачок далеко отсюда. Это хотя и дрянной напиток, но все же несколько освежит вас. Вот только если вы вздумаете после этого петь, сделать это будет довольно трудно, потому что эта штука здорово обжигает горло.

   Индейский агент, руки у которого тряслись, а бледное лицо было покрыто холодным потом, машинально выпил несколько глотков ядовитой жидкости, перевел дыхание, посмотрел вокруг мутным взглядом, потом опять отхлебнул виски.

   - Ну, как вам нравится эта штука? - иронично осведомился Сэнди Гук. - Говорят, очень помогает от расстройства желудка, зубной боли, черной и белой меланхолии, выпадения волос, насморка, мозолей на пятках и прочего...

   - Будь ты проклят, предатель! - вместо ответа пробормотал индейский агент.

   - Удивительно скверные манеры у вас! - изумился бандит. - Я к вам всей душой, а вы нос воротите. Где это вы научились так ругаться? Я должен вас предупредить, что вы только даром порох тратите. Шкура у меня толстая, и ваши ругательства от меня отскакивают. Блохи и те доставили бы мне больше неприятностей, чем вся ваша ругань. Лучше успокойтесь. Послушаем, что скажут ваши товарищи.

   Минуту спустя трое остальных пленников присоединились к Джону. Освободив их от лассо, индейцы ограничились тем, что отобрали оружие и скрутили руки за спиной, лишив таким образом возможности оказать какое-либо сопротивление.

   - О Господи! - воскликнул Джон, увидев товарищей. - Бедняги! Вот видите, чем все кончилось? Напрасно вы не дали мне выполнить мое намерение: Миннегага удовлетворилась бы одним моим скальпом и оставила бы вас в покое, а теперь...

   - Будет ныть, Джон! - отозвался шериф. - Во-первых, рано или поздно, а помирать надо. А во-вторых, ободрав ваш скальп, Миннегага захотела бы увеличить свою коллекцию и нашими шевелюрами. В конце концов, то на то и вышло бы. Правда, мистер бандит?

   Сэнди Гук вместо ответа только пожал плечами.

   - Молчание - знак согласия! Так, по крайней мере, говорят у нас. Мои подозрения, Джон, как видите, были довольно основательны. Этот лжекраснокожий уклоняется от прямого ответа, но его можно понять и без слов.

   Сэнди Гук снова пожал плечами и, быстро взглянув на шерифа Голд-Сити, сказал:

   - Вы, шериф, драгоценная добыча! Думаю, что мои приятели, джентльмены прерий, были бы очень довольны, узнав, что вы пойманы индейцами. Очень может быть, что они открыли бы, так сказать, международную подписку в мою пользу, чтобы преподнести мне почетный диплом и позолоченный карабин. Ведь вы всегда были злейшим врагом нашей братии.

   - Могу только гордиться этим! - сурово ответил шериф. - Я делал то, что мне подсказывала моя совесть и чего требовал от меня мой долг.

   - А я разве говорю что-нибудь против? - удивился Сэнди Гук. - Одни грабили и убивали, другие ловили этих грабителей и убивали их. Каждый делал свое дело. Но, между нами говоря, должен признаться, что мне очень жаль видеть вас в плену, шериф.

   - Правда?

   - Ей-богу! Клянусь честью...

   - Честью бандита?

   - Эх, Боже мой! Не потребуете же вы, чтобы я клялся честью порядочного человека, когда я и в самом деле являюсь бандитом? - сказал Сэнди Гук глухо. - Нет, право, хотите верьте, хотите нет, но мне очень жаль, что все сложилось так.

   Сэнди Гук, который казался серьезно взволнованным этим разговором, угрюмо махнул рукой. Потом обратился к индейцам, окружавшим пленников:

   - Ну, идем! Сахэм вас ожидает.

   Спешившиеся индейцы окружили пленников живым кольцом и повели их в лагерь Миннегаги. В это мгновение раздался чудовищно громкий взрыв: взорвался порох, остававшийся в большом количестве в дупле, где прятались трапперы. Огромное дерево, прожившее несколько тысяч лет, тяжело рухнуло на землю, застонавшую при его падении. Удар был так силен, что даже люди, находившиеся на значительном расстоянии от упавшего великана, с трудом удержались на ногах. Дерево пылало гигантским костром, распространяя вокруг себя нестерпимый жар. К счастью, оно легло вдоль поляны и потому пожар не мог распространиться по лесу.

   Не обращая внимания на пылающее дерево, индейцы привели своих пленников в лагерь Миннегаги, состоявший из полудюжины вигвамов.

   Миннегага, уже знавшая об удачном завершении погони, ожидала пленников на полянке перед вигвамами, сидя верхом на белой лошади. Охотница за скальпами была подобна бронзовой статуе. Она закуталась в знаменитый белый плащ Яллы, так что пленникам были видны только ее лицо, обнаженные руки да мокасины, богато расшитые красным и синим шелком и украшенные несколькими скальпами.

   Увидев ее, Джон невольно остановился и вздрогнул: Миннегага до того была похожа на свою покойную мать, что показалась трапперу призраком Яллы, вставшим из могилы на берегах Сэнди-Крик, где похоронили ее окровавленный труп после Чивингтонской битвы.

   Позади Миннегаги, взгромоздившись в седло высокой черной лошади, курил свой неразлучный калюме молчаливый старик, ее отец.

   Увидев перед собой пленников, Миннегага устремила свой горящий взор на невольно побледневшего индейского агента. Угрюмая и злая улыбка играла на ее губах.

   - Давно мы не встречались с вами, мистер Джон! - сказала она медленно и насмешливо. - Сколько раз приходила и уходила из прерии весна, а нам все не доводилось увидеть друг друга.

   Индейский агент угрюмо опустил глаза и не отвечал ни слова.

   - Где скальп моей матери? Он не украшает твоих мокасин, Джон?

   - Я - не индейская собака! Белые убивают своих врагов, но не украшают своих сапог их скальпами,

   - Однако ты оскальпировал мою мать?! - вскричала Миннегага полным ненависти голосом.

   - Я не сделал ничего сверх того, что требует закон, господствующий в прерии. Если бы я не победил твою мать, она не пощадила бы меня и теперь мой скальп украшал бы твой вигвам.

   - Да, но моя мать была индианка и она следовала заветам предков, тогда как ты - бледнолицый и в ваших краях нет обычая скальпировать своих врагов.

   - Это верно, когда речь идет о наших краях, где нет таких зверей, как вы, краснокожие. Но мне-то пришлось всю мою жизнь провести в прериях, и поневоле сам я превратился в подобного вам, по крайней мере, наполовину стал индейцем.

   - Хорошо! Мы и будем на тебя смотреть как на подобного нам! - ответила Миннегага, делая угрожающий жест рукой.

   - Эх, я знаю, что меня ждет! - глухо пробормотал Джон. - И, однако, ведь это тебя, Миннегага, еще ребенком я провез на своей лошади от Ущелья Смерти до берегов Соленого озера, это тебя я оберегал" защищал от стаи степных волков! Если бы тогда я оставил тебя в степи, хищные звери растерзали бы тебя, у твоего племени не было бы женщины-вождя и ты не стала бы знаменитой охотницей за скальпами. Если бы кто-нибудь сделал столько же для меня, сколько я сделал в свое время для тебя, я помнил бы это и был бы благодарен такому человеку.

   - Благодарность! - засмеялась Миннегага. - Во-первых, тебе платили за службу и ты был обязан делать то, что тебе приказал твой вождь, полковник Деванделль. Во-вторых, разве не ты убил мою мать? Разве не ты снял с ее головы скальп? И теперь великая Ялла осуждена скитаться печальной тенью у ограды небесных полей Маниту, не смея вступить туда, где охотятся на бизонов ее предки, пока в моих руках не будет твоего скальпа.

   - Мой скальп? Так бери же его! Ты не услышишь ни единого стона, когда твой нож коснется моей кожи.

   - Око за око! Таков закон прерий! За скальп моей матери ты заплатишь мне своим скальпом! А чем ты заплатишь за ее жизнь, отнятую тобой?

   - Ага! - воскликнул Джон. - То ты довольствовалась моим скальпом, а теперь тебе понадобилась еще и моя жизнь?

   Он напряг все силы, чтобы освободить связанные руки и броситься на Миннегагу, но попытка не удалась. Узел на веревках, которыми были связаны руки Джона, оказался затянут слишком туго. Он стоял беззащитный, безоружный перед глядевшей на него свысока индианкой.

   - Мой отец, Красное Облако, и другие вожди нашего племени будут судить тебя, бледнолицый, - промолвила Миннегага.

   - К черту эту гнусную комедию! - закричал индейский агент. - Я знаю, что такое ваш суд! Вы привяжете меня к столбу пыток, подвергнете невыносимым истязаниям, а потом ты меня оскальпируешь. Так нечего ломать комедию и даром тратить время. По лицам твоих воинов я уже вижу, каков будет приговор...

   - Напрасно! Разве ты способен читать в сердцах? Наш закон велит, чтобы воины моего племени судили тебя свободно, и никто не прикоснется к тебе раньше, чем совершится суд.

   - Будь по-твоему! Пей мою кровь! Но зачем ты взяла в плен моих товарищей?

   Миннегага горящими глазами поглядела на Гарри, потом на Джорджа.

   - Лица этих двух, - сказала она, показывая сначала на Гарри, потом на Джорджа, - напоминают мне о той ужасной ночи в Ущелье Смерти. Тогда пал от вражеской руки мой брат, Птица Ночи, молодой вождь сиу, и его смерть пока еще не отомщена. Тогда шестнадцать бледнолицых спаслись бегством от нашей мести. Скальпы четырнадцати храню я в своем вигваме, но двух скальпов там еще нет.

   - Мистер Тернер! - сказал Гарри. - Вы говорили правду, что нельзя доверять этой твари. Она добирается и до наших скальпов. Видите?

   - А ты чего ожидал? - обратился к Гарри его брат Джордж, который отнюдь не казался взволнованным, услышав приговор. - Может быть, ты думал, что в нашу честь эта индейская мисс устроит праздник с фейерверком? - И он беззаботно рассмеялся. Невольно рассмеялся и Гарри.

   Эти люди, всю свою жизнь прожившие в прерии, привыкшие ежеминутно подвергаться опасности, отлично знали, как расправляются со своими пленниками краснокожие. Они давно уже сроднились с мыслью, что, попав когда-нибудь в плен к индейцам, погибнут от их руки, как погибали многие и многие их товарищи. Одно только не могло не волновать их: сознание того, что кровожадные краснокожие, раньше чем нанести смертельный удар, подвергнут их жестоким пыткам.

   Миннегага, насладившись видом плененных врагов, наконец обратила свое внимание на их спутника, шерифа из Голд-Сити, и, по-видимому, собиралась допросить его, как вдруг на сцене появился новый персонаж. Это был белый, обнаженный до пояса. На его груди, раскрашенной черными и красными кругами, виднелось несколько еще сочившихся кровью ранок или, точнее сказать, царапин.

   - Держите их! Позовите полисмена и арестуйте их! Это те жулики, которые обобрали меня! Я их нанял, чтобы они устроили охоту на бизонов и охраняли мою персону. Они не выполнили принятых на себя обязательств, охоты не устроили и допустили, чтобы индейцы взяли меня в плен. Отберите у них прежде всего мои деньги...

   Как читатели, конечно, уже догадались, это был эксцентричный англичанин, лорд Вильмор. Он и до сих пор не мог успокоиться и наконец нашел удобный момент, чтобы свести счеты с Джоном и его спутниками.

   Услышав его крики, Джон возмутился до глубины души.

   - Браво! Отлично! - воскликнул он. - И вы против нас? Английский лорд и американский бандит в союзе с краснокожими против честных людей! Однако у вас тоже белая кожа, как и у нас!

   - Не имею ничего общего с такими проходимцами, как вы! Вы все бесчестные люди! - кричал, размахивая кулаками, англичанин.

   - И я, по вашему мнению, бесчестный человек? - задал вопрос эксцентричному лорду шериф из Голд-Сити.

   Вильмор медленно и презрительно осмотрел его с ног до головы, потом высокомерно сказал:

   - Вы не были мне представлены. Я не знаю, кто может вас рекомендовать, но раз вы находитесь в компании с этим сбродом, то, я думаю, вы одного поля ягода. В прерии нет честных людей.

   - Благодарю за лестное мнение о жителях прерии! - иронически поклонился англичанину Бэд Тернер. - Однако, милорд, должен вам сказать, что я - шериф из Голд-Сити и как представитель законной власти могу подтвердить, что мои товарищи - Джон, индейский агент, и оба траппера - безусловно честные люди, пользующиеся всеобщим уважением. Советую вам воздержаться от оскорблений, а кроме того, рекомендую понять, что вы позволяете себе возводить на честнейших людей тяжкие обвинения без малейших к тому оснований. За это вы можете поплатиться.

   Лорд Вильмор сделал такую высокомерную гримасу, так презрительно посмотрел на шерифа, смерив его взглядом, что все окружающие невольно расхохотались. Не удержалась даже сама Миннегага, которую, казалось, очень забавляла эта сцена.

   - Ао! - воскликнул лорд Вильмор, делая характерный жест рукой. - Имеете вы какие-либо бумаги, удостоверяющие вашу личность? Покажите мне хотя бы вашу визитную карточку.

   - Вместо запаса визитных карточек, милорд, я привык , носить с собой добрый запас пуль, которыми и угощаю тех, кто слишком интересуется моей личностью. Если бы я не знал, кто вы на самом деле и сколько мозгов находится в вашей башке, то я при случае угостил бы вас моими свинцовыми визитными карточками! - серьезно ответил Тернер, стараясь сдержать свой гнев.

   Но на шального англичанина его слова не произвели никакого впечатления.

   - Я не дерусь никогда с янки. Я просто колочу их! - сказал он. - Тут, в Америке, похоже, не найдешь никого, кто заслуживал бы имя джентльмена. Поэтому если у вас чешутся зубы, то я не прочь дать вам хороший урок бокса...

   В эту дикую сцену вмешался Сэнди Гук, который положил руку на плечо лорда со словами:

   - Ваша светлость! Вы - иностранец! Вам простительно не знать многого. Но я должен вас предупредить, что этот человек действительно шериф.

   - Мне наплевать!

   - Очень хорошо! Если у вас слюны так много, то, пожалуй, плюйте. Но вот еще что: у нас в прериях этого человека зовут Истребителем. Он на своем веку отправил на тот свет гораздо больше людей, чем вы когда-нибудь отправите бизонов. Мы все знаем, что он расправлялся без пощады и с теми, кто обращался к нему с гораздо большим уважением, чем вы.

   - Меня это не касается! Вы - бандит, Джон - бандит, вы все - бандиты! И больше ничего!

   Он был великолепен в своем высокомерном презрении. И хотя его поведение вызывало невольное раздражение, тем не менее окружающие понимали, что его надо признать положительно невменяемым. Сэнди Гук и Бэд Тернер молча пожали плечами, а Джон пробормотал:

   - Что разговаривать с полоумным!

   Миннегага положила конец этому нелепому объяснению, махнув рукой своим воинам. Индейцы, грубо подталкивая, погнали пленников к одному из вигвамов. Белые не оказывали никакого сопротивления, да, в сущности, и не могли оказать его, потому что руки у них были туго связаны. Кроме того, они боялись вызвать раздражение и ухудшить свою и без того незавидную участь, попав в новую переделку.

   Приведя пленников в отведенное для них место, индейцы не развязывая им рук просто втолкнули их в вигвам. Бедняги уселись на шкуру бизона, а у входа вокруг вигвама расположились шестеро молодых воинов, вооруженных с ног до головы. Ясно было, что при таких обстоятельствах нечего- было и думать о попытке спастись бегством.

   - Ну, ребята! - промолвил хладнокровно Тернер, - мне кажется, что мы попали в хорошую переделку. Боюсь, никакое страховое общество не согласилось бы теперь застраховать наши шкуры даже по полдоллара за штуку. Выкрутиться будет довольно трудно. Генерал Честер не подает никаких признаков жизни. Возможно, нам следует заняться составлением своих завещаний. Эх, черт бы побрал этого генерала Честера! Я начинаю думать, что он глух, слеп и нем. Кругом все горит, а ему и горя мало. К примеру, пожар: ведь дым должен быть виден за сто километров. Теперь еще нет засухи, довольно далеко до сезона степных пожаров. И будь на его месте мало-мальски опытный траппер, он бы поинтересовался тем, что происходит в прерии. В распоряжении генерала имеется немало разведчиков, и он должен был бы выяснить, что тут творится.

   - А вы, шериф, еще надеетесь на помощь Честера? - осведомился Джон. - Напрасная надежда. Никому мы не нужны, никто к нам не придет на выручку. Я знаю, что спасения нам нет.

   - Джон, я вас не узнаю! Зачем падать духом? Если бы я был таким малодушным, каким оказались сейчас вы, то мои кости давно бы белели где-нибудь в прерии. Человек должен надеяться, пока в его жилах есть хоть капля крови.

   - Дорогой шериф! - вмешался траппер Гарри. - Я думаю, что на этот раз правы не вы, а Джон, не во гнев вам будет сказано. Здорово мы вляпались, как никогда. Не в человеческих силах вырвать нас из когтей этих краснокожих дьяволов, родных братьев ягуара и гризли.

   - И ты туда же? Хвост поджал? - засмеялся шериф. - А я повторяю снова: хотя мы и сидим в западне, но мы еще живы. Никто из нас не ранен. Все кости наши целы. А вы вспомните, скольких индейцев мы отправили на тот свет за это время. А ведь это те самые краснокожие, которых ты, Гарри, считаешь такими страшными...

   - Слабое утешение! Завтра и мы узнаем, чем угощают добрых людей на том свете.

   - Завтра? Что будет через двадцать четыре часа? Нам это не дано знать, приятель. За двадцать четыре часа мало ли что может случиться? Всемирный потоп, землетрясение, которое заставит провалиться половину Америки, да мало ли еще что.

   - За двадцать четыре часа и генерал Честер может пожаловать, не так ли, шериф?

   - Почему бы и нет? Знаешь, есть такая песенка, которую я люблю напевать при подобных обстоятельствах. Постарайся запомнить ее: "Все может быть, все может статься, и ни за что нельзя ручаться"...

   В это мгновение закрывавшая вход в вигвам шкура бизона отодвинулась в сторону и на пороге появился Сэнди Гук, за которым следовало двое индейцев. Они внесли несколько подносов, заставленных излюбленными кушаньями индейской кухни. Тут были свежеиспеченные лепешки, великолепная вареная рыба, икра, какая-то каша и еще кое-что. Ко всему этому прилагалась порядочная бутылка виски.

   - Добрый день, джентльмены! - раскланялся бандит. - Как вам нравится помещение? Жаль, наш водопровод испортился: вам не придется принять горячую ванну. А если вы вздумаете побриться, то придется обойтись без парикмахера: каналья в стельку пьян.

   Как ни грубы были шутки Сэнди Гука, но пленники невольно улыбнулись и как-то приободрились.

   Бандит поставил перед ними еду и подмигнул.

   - Не правда ли, наша маленькая Миннегага - удивительно гостеприимная хозяйка! Ей очень неловко, что она больше ничего не может вам предложить. Но Миннегага рассчитывает, что вы окажете честь ее угощению. Кушайте на здоровье, не стесняйтесь. Вам надо подкрепиться до того, как вы предстанете перед вашими судьями.

   - Вы удивительно любезны! - отозвался Тернер. - Мы очень благодарны мисс Миннегаге. Разумеется, она права: если мы свалимся от слабости раньше, чем нас привяжут к столбу пыток, господа краснокожие не получат никакого удовольствия, пытая нас.

   - Зачем такие черные мысли, джентльмены? Зачем вы забегаете вперед? Вас ведь еще не судили?

   - Будет вам! Знаем мы, чем кончаются эти суды. Комедия, и больше ничего. И чем скорее кончится вна, тем лучше.

   - Мне было бы очень приятно насладиться нашей поучительной беседой, джентльмены, но, к сожалению, человек - раб своего долга и я должен покинуть вас. Примите выражение моего искреннего сожаления.

   С этими словами бандит раскланялся и вышел, сопровождаемый двумя индейцами, не обращая внимания на ругательства, которые посылали ему вслед Гарри и Джордж.

   - Перестаньте, ребята! - успокоил их шериф. - У этого человека такая толстая шкура, что словами его не проймешь... Подумаем лучше о том, как мы будем есть? Ведь руки у нас связаны, а ногами ничего не сделаешь.

   Словно услышав его слова, в вигвам вошли четверо вооруженных индейцев, которые сначала связали пленникам ноги, а потом освободили им руки. После этого краснокожие удалились, дав бледнолицым возможность расправиться с завтраком.

   - Нет, какова любезность? - засмеялся Бэд Тернер, с аппетитом принимаясь за еду. - Ей-богу, не будь этого маленького недоразумения, а правильнее сказать

   - этой чисто женской капризной настойчивости в желании пополнить свою коллекцию скальпов нашими шевелюрами, Миннегагу можно было бы признать образцовой хозяйкой. Ее любезность превышает все, что я мог ожидать. Начинаю подозревать, что тут дело не обошлось без поэтического чувства: если индейская мисс приложила массу усилий, чтобы заполучить нас в свои ручки, то это вызвано не чем иным, как романтическими наклонностями молодой особы. Бьюсь об заклад, она влюбилась в кого-то из нас. Но в кого? Ты, Джон, слишком стар, годишься ей в дедушки, а вы, ребята, к сожалению, умеете только ругаться и не обладаете хорошими манерами. При всей моей скромности вынужден предположить, что именно моя эффектная наружность произвела такое грандиозное впечатление на краснокожую красотку...

   Трапперы, забыв о своем незавидном положении, дружно расхохотались,

   - За чем дело стало, шериф? - толкнул его в бок индейский агент. - Делайте предложение, женитесь! Мы будем шаферами. Миннегага устроит пир на весь мир и угостит нас на славу.

   - Ладно! Надо подумать сначала! А чтобы хорошо подумать, надо наполнить свои желудки тем, что имеется в нашем распоряжении. За дело же, джентльмены!

   Пленники дружно налегли на принесенное в вигвам угощение. Нескольких глотков виски хватило для того, чтобы заставить несчастных почти совершенно забыть об ожидавшей их участи. Трапперы отдали должное угощению и, покончив с ним, начали непринужденно разговаривать. Примерно через полчаса в вигвам вошел Красное Облако, сопровождаемый шестью вооруженными воинами.

   - Совет уже собрался и ожидает вас, бледнолицые! - сказал он. - Смело предстаньте перед лицом ваших судей!

   - Ух ты, старый шут! - выругался Гарри, поднимаясь на ноги.

   Четверо пленников вышли под конвоем индейцев. Бэд Тернер прихватил бутылку, в которой оставалось еще порядочное количество виски.

   - Если нам придется слишком много болтать, - сказал он, - у нас найдется чем промочить горло.

  

   Великий совет избрал для заседания типи самой Минне-гаги. Суд состоял из председателя, роль которого играл Красное Облако, его помощника Сэнди Гука и четырех избранных краснокожих воинов, носивших забавные имена: тут были Тяжелые Мокасины, Белая Птица, Горбатый Бизон и Проворные Ноги.

   Миннегага, являвшаяся представительницей обвинения, не входила в состав суда.

   При появлении пленников импровизированные судьи поднялись и приветствовали их неопределенным возгласом, звучавшим довольно зловеще. После этого приветствия судьи и обвиняемые расположились друг против друга на бизоньей шкуре. Вход в вигвам был занавешен, а по кругу разместились две дюжины вооруженных карабинами воинов.

   Суд приступил к разбору дела.

   Красное Облако набил табаком свою трубку, взял прямо пальцами уголек из горевшего посредине костра, наполнявшего типи едким дымом, зажег трубку, сделал две или три затяжки, потом передал соседу, то есть Сэнди Гуку. Тот в свою очередь, затянувшись несколько раз, передал трубку Горбатому Бизону. От Горбатого Бизона трубка перешла к Белой Птице и так далее.

   Пленники ожидали, что придет и их очередь, но они не удостоились такой чести, и даже Миннегага не получила трубки. Когда ритуал закончился, Красное Облако обратился к своей дочери:

   - Обвиняй!

   Миннегага поднялась со своего места, одним движением сбросила с себя великолепный плащ, величественно выпрямилась, поразительно напоминая собой покойную мать, и, показывая рукой на Джона, индейского агента, заговорила:

   - Перед вами, наиболее храбрыми и знаменитыми воинами нашего племени, я обвиняю этого человека в том, что он скальпировал мою мать! Он убил великого сахэма сиу!

   Потом, повернувшись к трапперам Гарри и Джорджу, она продолжала:

   - Я обвиняю перед вами, о воины, этих двух бледнолицых в том, что они расстреляли моего сводного брата, великого воина Птицу Ночи, в Ущелье Смерти. Я жду, что вы отомстите за погибших.

   - Хорошо! - произнес Красное Облако, который тем временем получил обратно свою трубку и целиком погрузился в ее раскуривание. - Хорошо! Ты сказала! Теперь будет говорить бледнолицый с седыми волосами. Послушаем!

   Джон, к которому были обращены эти слова, неуверенно махнул рукой, словно отказываясь говорить. Но потом сказал:

   - Правда, я скальпировал мать Миннегага, но только потому, что я должен был отомстить ей: вначале Ялла скальпировала моего командира, а своего бывшего мужа полковника Деванделля. Я ничего не сделал против обычаев, царящих в прериях. Но зачем об этом рассказывать так долго? Моя участь решена! Я это знаю и только одно могу сказать: перестаньте разыгрывать комедию! Вам нужен мой скальп. Вы решили убить меня. К сожалению, я беззащитен и не могу сопротивляться. Вы можете убить меня, но помните, что настанет час и вы за мой скальп заплатите своими, потому что мстители уже близко!

   - Длинные Ножи с востока еще далеки, - промолвил равнодушно Красное Облако, - если белый человек надеется на их помощь, то он жестоко ошибается. Сидящий Бык позаботится о том, чтобы разогнать их или уничтожить в дебрях Ларами. Пусть говорят теперь другие обвиняемые.

   - Что говорить-то! - отозвался Гарри. - Ну да, я принимал участие в расстреле этого самого, как его, - Птицы Ночи. Смешно было бы отказываться. Я был не один. Там было много других солдат. Командир отдал приказ расстрелять пленника! Разве воин может отказаться, если ему приказывает вождь? Я только исполнил мой долг. Вот и все!

   - Питал ли ты ненависть к Птице Ночи? - спросил Красное Облако.

   - Разумеется, никакой ненависти! Тогда я его видел в первый и в последний раз в жизни.

   - Что имеет сказать твой товарищ?

   - То же самое! - ответил Джордж. - Брат сказал все, мне нечего добавить.

   - Пусть говорит четвертый! - обратился к Бэду Терне-ру Красное Облако. - Зачем ты явился в наши степи?

   - Охотиться на бизонов!

   - Разве в твоем родном краю нечего есть, что ты пришел на наши земли истреблять бизонов, которых Великий Дух предназначил исключительно для нас?

   - А разве вы не слышали? - вызывающе ответил шериф. - В Арканзасе наводнения. Посевы погибли. Я - человек семейный, и у меня мягкое сердце. Чтобы не видеть мою жену и детей умирающими с голоду, я отправился в прерию охотиться на бизонов.

   - И попутно служить разведчиком у великого вождя Длинных Ножей?!

   - Кто тебе это сказал, старик?

   - Дети прерии хитрее, чем ты думаешь, бледнолицый!

   - Ты - великий человек, старикашка! - засмеялся Бэд Тернер.

   - Почему ты говоришь так? - удивился индеец.

   - Хочу выдать тебе диплом великого... дурака! Если бы я был разведчиком американского генерала, то явился бы сюда не в одиночку, а с целым отрядом! Наконец, если бы я действительно вел разведку, то постарался бы не попадаться на глаза моим краснокожим братьям.

   - Хуг! Твой язык ворочается хорошо! Но глаза краснокожих видят лучше, чем глаза бледнолицых.

   - А язык краснокожих создан для того, чтобы говорить чепуху. Не городите ерунды! Вам нужен мой скальп, так берите его, не тратя времени на ненужные церемонии.

   Потом Бэд Тернер обратился к Сэнди Гуку:

   - Хотя бы вы, мистер Сэнди, указали моему дражайшему краснокожему брату, что он напрасно тратит время.

   Сэнди Гук молча улыбнулся, а Красное Облако обратился к дочери со следующим вопросом:

   - Что ты еще хочешь сказать? Миннегага мрачно ответила:

   - Белый человек всегда был и будет врагом краснокожего. Этого довольно.

   Судьи, которым, по-видимому, пришелся по душе довод Миннегаги, ответили на него одобрительными восклицаниями. Слушая эти восклицания, Бэд Тернер пробормотал:

   - Ей-богу, нравятся мне эти краснокожие обезьяны. Что бы они ни услышали, на все они одинаково отвечают своим "хуг!". Попробуй разберись, что оно означает!

   - Что ты говоришь, бледнолицый? - обратился к нему Красное Облако.

   - Я высказал пожелание, чтобы Великий Дух поскорее отправил вас всех к чертям!

   Индеец молча затянулся и следя за кольцами дыма промолвил:

   - Пусть белые возвратятся в свой вигвам! Суд решит их участь!

   Красный Мокасин, иначе Сэнди Гук, поднялся со своего места, позвал стражу и повел пленников в их тюрьму. По дороге Джон обратился к нему:

   - Эх вы, Сэнди! Как вам не стыдно? Как-никак вы такой же белый, как и мы, а связались с этим краснокожим сбродом и не произнесли в нашу пользу ни единого слова!

   - А на кой черт! Будто вы знаете индейцев хуже, чем я? Сделав несколько шагов, он вдруг неожиданно прошептал на ухо Джону:

   - Надейтесь!

   - На что? - вздрогнул от неожиданности Джон.

   - Генерал Честер приближается!

   - Ты не врешь?

   - Хотите, чтобы я вам давал честное слово?

   - Я боюсь верить.

   - А вы попробуйте! Скажу вам еще одно. Вы, Джон, меня еще не знаете. Оправдываться не буду, но вспомните пословицу: не так страшен черт, как его малюют. И представьте, я никогда не забывал, что я - белый. Я только не люблю суетиться без толку.

   Джон со вздохом ответил:

   - Боюсь верить... Во всяком случае, что толку от прибытия Честера? Пока он сюда доберется, ваши краснокожие приятели уже сдерут с меня шкуру и снимут скальп.

   - Не так скоро. Не падайте духом. Я думаю, все еще уладится. Но будет болтать.

   Тем временем стража довела пленников до их вигвама, а когда они вошли внутрь, Сэнди Гук аккуратно расставил часовых и возвратился в типи Миннегаги, чтобы принять участие в прениях суда.

   Едва затихли шаги удалявшегося бандита, как взволнованный полученными сведениями Джон рассказал все своим друзьям. Нечего и говорить, какое впечатление произвела на пленников сенсационная новость о приближении отряда генерала Честера. Трапперы оживленно заспорили по этому поводу, обсуждая все доводы за и против возможного спасения. И странно: в то время как Бэд Тернер оставался скептиком и относился недоверчиво ко всей этой истории, ссылаясь на свое отношение к Сэнди Гуку, Джон словно ожил и, окрыленный надеждой, готов был признать Сэнди Гука милейшим человеком. Правда, при этом он не отрицал, что Сэнди "немного эксцентричен". Индейский агент говорил:

   - В сущности, у него доброе сердце.

   Кончилось тем, что и остальные пленники прониклись надеждой на помощь Сэнди Гука. Шериф из Голд-Сити подвел итог:

   - Черт его знает! Все может быть! В самом деле, кто согрешит да покается, из того иногда очень порядочный человек может выйти. Признаюсь, он почему-то внушает мне самому некоторую симпатию. Но подождем - увидим. Скоро суд решит нашу участь.

   - Наша участь решится не раньше чем завтра на рассвете: вы же знаете, что у индейцев принято давать приговоренным к смерти хорошо отдохнуть, прежде чем подвергнуть их пыткам и скальпированию. Подождем...

   В это мгновение поблизости от тюрьмы-вигвама ясно послышался топот копыт быстро скачущей лошади.

   Джон, не закончив начатой фразы, прислушался, потом сказал взволнованным голосом:

   - Гонец! Должно быть, вести о генерале Честере.

   - Слава Богу! - воскликнул Гарри.

   - Не торопитесь радоваться! - остановил его Бэд Тернер. - Как бы нас не прикончили именно потому, что приближается Честер.

   Джон потихоньку подошел к выходу из вигвама и приподнял закрывавшую его шкуру бизона. Он увидел, как вихрем промчался всадник на белом мустанге, покрытом пеной. Оставив коня у типи Миннегаги, он говорил что-то, оживленно жестикулируя, подбежавшим к нему индейцам. Даже члены суда прервали заседание и вместе с Миннегагой слушали доклад гонца.

   - Явно речь идет о приближении наших войск! - прошептал индейский агент. - Ох, в самом деле боюсь, как бы краснокожие не поторопились расправиться с нами, узнав о приближении отряда Честера. Хоть бы этот проклятый Сэн-ди Гук сжалился над нами.

   - А что он может сделать? - спросил Гарри. - Все равно бежать некуда! Сторожат нас, как волков в зверинце.

   - Да хотя бы развязал нам руки и притащил сюда наши ружья или револьверы.

   - А что мы с ними будем делать? - стоял на своем Гарри. - Разве мы не были вооружены, когда покинули дупло? Все равно нас перехватали, словно накрыли шапкой стайку воробьев. Кончится тем, чем кончилось и раньше.

   Пока пленники переговаривались, весь лагерь индейцев охватила тревога. Всадники носились туда и сюда. Пешие индейцы торопливо разбирали вигвамы и нагружали запасных вьючных лошадей. Некоторые молодые воины собирались в группы и обсуждали что-то.

   - Ну, так и есть! Наши братья близко, иначе индейцы не суетились бы так! - бормотал Джон. - Собираются удирать, значит, - не надеются на свои силы, чтобы дать отпор. А ведь их немало тут. Значит, не иначе как весь отряд Честера идет сюда. А мы вынуждены сидеть и ждать, когда придут нас резать как баранов.

   В это мгновение из типи Миннегаги вышел старый вождь Воронов в сопровождении нескольких молодых воинов и быстрыми шагами направился к пленникам. Одновременно другая группа воинов под предводительством Сэнди Гука пошла по направлению к каньону, причем лошади были тяжело навьючены какими-то тюками. Не зная еще, о чем пойдет речь, Джон почувствовал, как мороз разлился по его спине и на лбу выступил холодный пот.

   - Что-то будет, что-то будет? - тревожно бормотал он. - Эх, я желал бы, чтобы все было кончено. Хуже нет сидеть и ждать, что с тобой случится. И что эти краснокожие дьяволы копаются? Когда нам приходилось расправиться с кем-нибудь из их братии, мы долго не тянули...

   Шаги быстро идущих людей послышались совсем рядом, и на пороге вигвама показался Красное Облако, сопровождаемый шестью или восемью воинами.

   - Не шевелитесь, если вам дорога жизнь! Следуйте за мной, бледнолицые! - скомандовал он.

   - Что? Суд уже закончился? - осведомился Тернер.

   - Не твое дело! Твое дело повиноваться, - сухо ответил индеец.

   В мгновение ока вошедшие в вигвам индейцы вытащили пленников и, скрутив им руки за спиной, усадили на коней. Маленький отряд тронулся в путь, и пленники заметили, что Красное Облако ведет их по тому же направлению, по которому ушел раньше отряд Сэнди Гука.

   Все происходящее вокруг живо интересовало несчастных пленников. Они дорого заплатили бы за то, чтобы наконец узнать, что происходит. Но единственный человек, который мог им что-то рассказать, Сэнди Гук, был далеко. Обращаться с вопросами к индейцам пленники не решались, как не решались и переговариваться друг с другом, боясь недвусмысленных угроз угрюмого любителя курения Красного Облака. Минут через тридцать отряд добрался до берега каньона, на дне которого шумел бурный поток. Берега каньона представляли удивительное зрелище. Когда-то, должно быть, поток был намного богаче водой, она источила берега, прорыв бесчисленное множество ходов в толще скал и образовав, таким образом, целый лабиринт.

   Отряд прошел вдоль берега каньона еще пятьсот или шестьсот метров, затем остановился у подножия одной высокой скалы, где виднелась темная трещина, напоминавшая вход в пещеру. Здесь к отряду присоединились Сэнди Гук и его товарищи. Казалось, Сэнди Гук чем-то раздражен: его лицо было мрачно, как ночь, и он нервно постукивал по скалам прикладом своего карабина, рискуя раздробить ложе драгоценного оружия.

   - Ну что, готово ли? - спросил его Красное Облако.

   - Да, готово! - сердито ответил Сэнди.

   - Так поскорее!

   Индейцы стащили с лошадей беспомощных пленников и понесли их в пещеру. Пройдя двадцать шагов, они без всяких церемоний швырнули пленников на землю. Этой операцией руководил прибывший вместе с отрядом Красного Облака Горбатый Бизон.

   - Что вы делаете? - закричал прерывающимся голосом Бэд Тернер, которому тоже изменило его привычное хладнокровие.

   - Исполняем то, что решено судом! - ответил индеец.

   - Что будет с нами, проклятая краснокожая собака?

   - Зачем так волнуется бледнолицый? Вы пока побудете здесь, потому что у нас нет времени привязать вас к столбу пыток и-послушать, как вы будете петь песню смерти. Потом, если нам повезет, мы вернемся, чтобы взять вас отсюда и предать казни.

   - Негодяи! Убийцы!

   - Успокойтесь, бледнолицые! Здесь вам не грозит никакая опасность. Сюда не заберется никакой медведь. Змей тоже нет, - отвечал хладнокровный индеец.

   - Где Красный Мокасин? Пришли его к нам! Мы должны сделать важное признание! - пустился на хит