Хаггард Генри Райдер - Завещание мистера Мизона

Мизон станет торговаться, но, если он согласится заключить с ней контракт на несколько лет, то, вероятно, выдаст ей вперед еще сто фунтов. Таким образом, продав рукопись, она будет иметь в руках желанные две сотни.

   Решившись принести эту жертву, Августа тяжело вздохнула и легла спать, усталая, с тяжестью на сердце.

   Она заснула. Когда она спала, какой-то призрак, которого она не могла видеть, стоял у кровати Дженни, и сильный голос призывал к себе из тьмы.

   Смерть вошла в эту скромную комнату.

   Еще одна человеческая душа покончила счеты с жизнью и навсегда покинула землю!

   На рассвете Августа проснулась. Ей показалось, что какое-то холодное дыхание повеяло ей в лицо. Она прислушалась. Кровать Дженни стояла у противоположной стены узкой комнаты, и она могла слышать ясно все ее движения, так как больная девочка спала беспокойно. Теперь она не слышала даже дыхания сестры. Тишина стояла мертвая, подавляющая. Августа соскользнула с постели и зажгла свечу. Она подошла со свечой к белой кроватке сестры.

   Дженни лежала на боку, бледное лицо ее покоилось на бледной руке. Глаза были широко раскрыты. Когда Августа поднесла свечу к ее лицу, Дженни не шевельнулась, не закрыла глаз. Ее рука, о Боже, ее пальцы были холодны как лед!

   Августа поняла все. В отчаянии подняв руки, полная ужаса, она громко закричала...

  

   На следующий день после смерти маленькой Дженни Смиссерс мистер Юстас Мизон прогуливался по Бирмингему, засунув руки в карманы, с видом нерешительности на приятном, благородном лице. Юстас Мизон был не особенно убит переменой своих жизненных обстоятельств. Это был молодой и довольно беззаботный джентльмен с веселым характером. У него не было ни жены, ни детей, и он хорошо знал, что сумеет как-нибудь прожить со своей сотней фунтов и полученным образованием. Его нимало не смущали разрыв с почтенным дядюшкой и потеря огромного наследства.

   Забрав свое имущество в замке Помпадур и поселившись в отеле, Юстас больше не хотел и вспоминать о дяде. Зато он много думал о красивых серых глазах Августы Смиссерс, о ее характере, о книге "Обет Джемимы". Эта книга была теперь одним из лучших популярных произведений и пользовалась заслуженным успехом, а Юстас резко отличался от других молодых людей своей начитанностью. В конце концов, постоянно вспоминая о глазах Августы, о ее книге, о слезах, Юстас Мизон начал ощущать что-то вроде любви к ней.

   Прогуливаясь по улицам Бирмингема, он встретил клерка, которого видел в фирме Мизона и который был уволен в один день с ним, и узнал от него адрес мисс Смиссерс. Юстас продолжал свой путь и добрался до тихой улицы, где жила Августа. Увидев дом, указанный клерком, Юстас позвонил.

   Служанка отворила дверь и с любопытством посмотрела на него. Мисс Смиссерс была дома, да!

   Служанка проводила молодого человека до полуоткрытой двери и внезапно исчезла. Юстас заглянул в дверь и заметил Августу, одетую в черное платье, сидевшую на стуле со сложенными руками. Бледное лицо ее казалось каменным, глаза блуждали.

   Юстас в нерешительности стоял у двери, как вдруг зонтик выскользнул у него из руки и с шумом упал на пол.

   Августа встала и, увидев молодого человека, сделала несколько шагов ему навстречу, изумленно вглядываясь в его лицо.

   - Прошу извинения! - пробормотал Юстас. - Я вошел сюда без предупреждения, потому что ваша служанка убежала... Я - Юстас Мизон!

   Лицо Августы омрачилось.

   - Если вы пришли ко мне от издательской фирмы "Мизон и К°"... - произнесла она и вдруг умолкла, как будто пораженная новой мыслью.

   - О нет! - возразил Юстас. - Я не имею ничего общего с "Мизон и К°", кроме имени. Я пришел к вам, чтобы выразить свое сожаление о том, что дядя так дурно поступил с вами. Вспомните, я был тогда в конторе!

   - Да, да, - ответила Августа, краснея, - вы были так добры ко мне!

   - Видите ли, - продолжал Юстас, - я поссорился со своим дядюшкой, лишился места и его наследства, так как он обещал не оставить мне ни шиллинга! Вероятно, теперь, - добавил молодой человек задумчиво, - он уже уничтожил свое завещание.

   - Вы хотите сказать, мистер Мизон, что вы поссорились с дядей из-за меня, из-за моей книги?

   - Вот именно. Ну, так что же из этого? - пожал плечами Юстас.

   - Это рыцарский поступок с вашей стороны! - ответила молодая девушка, смотря на него с любопытством. Она была удивлена, встретив рыцаря, способного ломать копья из-за нее. - Мне совестно вспомнить, что я устроила такую сцену в конторе, - произнесла она после минутного молчания, - но мне страшно нужны были деньги... Теперь уже не то, теперь - все кончено!

   В ее голосе звучали ноты такого безысходного горя! Это еще больше возбудило интерес молодого человека. Зачем ей так нужны были деньги и почему теперь нужда в них отпала?

   - Мне очень жаль, - сказал он, - но скажите мне, зачем вам нужно было столько денег?

   Августа взглянула на него.

   - Если вам угодно, я покажу вам... - тихо произнесла она. Юстас поклонился, ожидая, что будет дальше. Августа подошла к боковой двери, повернула ручку и вошла в маленькую комнату. Молодой человек последовал за ней.

   Это была спальня сестер. Солнечные лучи озаряли чистенькую бедную комнатку, скромную меблировку, железную кровать и что-то лежащее на ней, покрытое простыней. Августа подошла к кровати, тихо отвернула простыню и открыла окаймленное золотистыми волосами, прелестное личико маленькой Дженни, загадочно улыбавшейся на смертном одре.

   Юстас отступил назад с громким восклицанием. Он не был подготовлен к такому зрелищу, и видение смерти глубоко поразило его. Августа, уже свыкшаяся с мыслью о смерти Дженни, не подумала, что внезапно подвести живого человека к телу умершего, не предупредив его, - не особенно любезный и тактичный поступок. Вид смерти приводит в ужас каждого живого человека, особенно молодого! Юность и сила - жизнерадостны, но смерть сгоняет улыбку веселья и молодости и напоминает, что все люди смертны!

   - Прошу извинить меня, - прошептала Августа, поняв свою бестактность, - я забыла... вы ничего не знаете... вас поразило... Простите меня!

   - Кто эта девочка? - спросил Юстас, с трудом переводя дыхание.

   - Моя сестра! - отвечала Августа. - Мне нужны были деньги, чтобы спасти ее от смерти! Когда я сказала ей, что не смогла достать денег, она огорчилась и умерла. Ваш дядя убил мою сестренку! Пойдемте!

   Пораженный до глубины души, Юстас последовал за хозяйкой в гостиную. Несколько опомнившись, он принялся извиняться, что побеспокоил ее в такую тяжелую минуту.

   - Я рада видеть вас! - проговорила Августа искренне. - Я не видела за эти дни никого, кроме доктора и гробовщика. Ужасно тяжело сидеть постоянно в одиночестве, лицом к лицу со своей тоской и скорбью! Если бы я не была так глупа и не подписала бы контракт с мистером Мизоном, я могла бы продать свою новую книгу и увезти отсюда Дженни. Тогда она, быть может, и поправилась бы. Теперь со всем этим покончено и помочь ничему нельзя!

   - Если бы я знал! - воскликнул Юстас. - Я одолжил бы вам денег! У меня есть сто пятьдесят фунтов!

   - Вы очень добры! - тихо отозвалась Августа. - Об этом не стоит и говорить, поздно! Поздно!

   Юстас встал, раскланялся и ушел. Только на улице он вспомнил, что не спросил Августу, что она намерена предпринять. Вид умершей Дженни так поразил его, что все вылетело у него из головы. Он утешал себя мыслью, что может через неделю, уже после похорон, зайти к ней.

  

   Через два дня Августа проводила останки своей любимой сестры к месту вечного успокоения, вернулась домой пешком, села перед камином и задумалась. Что делать ей теперь? Оставаться здесь невозможно! Ей будет невыносимо тяжело смотреть на пустую софу, где постоянно лежала бедная Дженни. Куда ей деться и что предпринять? Она могла бы писать, но контракт с Мизоном - серьезное препятствие, так как обязывает ее отдавать ему всякую литературную работу. Написать об этом в газетах - значило бы еще более раздражить злобную натуру Мизона. Конечно, она может прожить, получая семь процентов с книги, но согласится скорее умереть с голоду, чем дать возможность Мизону эксплуатировать свой труд. Раз и навсегда решив, что не пойдет к Мизону, Августа начала думать, как бы ей устроиться иначе. Перспектива была невеселая!

   Литературный успех не принес Августе практической выгоды, потому что в Англии на него смотрят иначе, чем в других странах. Британец питает в душе некоторое презрение - если не к литературе, то к авторам. В его понятии литература нераздельна с бедностью и чердаком. Поклоняясь деньгам, англичане презирают литературу. Дерево узнается по плодам! - говорят они. Нельзя сказать, чтобы Англия не ценила таланта. Все человечество преклоняется перед талантом, хотя боится его и завидует ему, и больше думает о мертвом гении, чем о живом. Оно оплакивает мертвеца так, что камни могут растрогаться. Несмотря на огромный успех своей книги, Августе некуда было обратиться за помощью. У нее не было литературных знакомств. Двое писателей из Лондона да несколько незнакомых людей прислали ей благоприятные отзывы на ее книгу. Этим все и ограничилось. Если бы она жила в Лондоне, тогда все было бы иначе, но, к несчастью, она не могла жить там.

   Чем больше Августа думала, тем мрачнее казалось ей будущее. Но вдруг ее осенило: отчего бы ей совсем не уехать из Англии? Здесь ей нечего делать. В Новой Зеландии у нее есть двоюродный брат-священник, которого она никогда не видела. Он читал ее книгу и по этому поводу прислал ей очень милое письмо. Одну выгоду принесла ей ее книга - она приобрела ей друзей. Этот кузен, наверное, примет ее к себе, хотя бы на короткое время, и она найдет возможность писать и зарабатывать себе кусок хлеба в другой стране, где мистер Мизон не будет властен над ней! Почему бы ей не поехать туда? У нее осталось еще двадцать фунтов, а когда она продаст скудную меблировку и книги, денег вполне хватит для того, чтобы купить билет второго класса и еще оставить себе немного на дорогу. В крайнем случае, если даже все задуманное не осуществится, ей не будет хуже, чем здесь!

   В этот же вечер она села писать письмо своему двоюродному брату-священнику.

  

   Во вторник вечером огромный пароход стоял в гавани Темзы, готовый к отплытию. Это был описанный во всех газетах "Канчаро", который поражал силой своих машин, красотой конструкции и чрезвычайной быстротой хода - восемнадцать узлов. "Малыш Канчаро", как насмешливо называли его моряки, представлял собой последнее слово техники и искусства. Все в нем - от электрического освещения до паровых труб - было сделано по новой системе. Этот пароход по роскоши убранства походил на великолепный дворец, а по удобству - на лучший американский отель. Удивительно красивый с виду, он, казалось, собирал теперь всю свою силу и энергию для предстоящего пути. Тысячи и тысячи миль отделяли его от той гавани, где его могучее сердце на время перестанет биться и будет отдыхать! Наконец он двинулся, все скорее и скорее. Винты заработали... Вода забурлила у бортов... Вперед! Выпустив огромный столб дыма, "Канчаро" быстро побежал вперед... Береговая линия Англии слабо виднелась вдали, пока окончательно не исчезла...

   Высокая, стройная девушка, стоявшая на носу корабля, задумчиво смотрела на воду. Когда берег Англии исчез из виду, Августа повернулась и пошла в каюту. Она была очень печальна. Разумеется, ей нечего было особенно жалеть в Англии. Маленькая могила с белым крестом - это все, что осталось там. Друзей у ней не было, плакать было некому. Невольно вспоминалось ей милое, красивое лицо Юстаса Мизона, его доброта. С тоской Августа думала, что никогда не увидит этого приятного, симпатичного человека. Почему он не пришел еще повидаться с ней? Она хотела бы проститься с ним и сказать ему о своем отъезде. Написать ему? Августа не знала его адреса. И зачем писать? Всему конец. Англия осталась позади.

   В то время, когда "Канчаро" мчался уже на всех парах, Юстас Мизон стоял у двери дома, в котором до отъезда жила Августа.

   - Уехала! - повторил он ответ отворившей ему служанки. - Мисс Смиссерс уехала в Новую Зеландию? Ее адрес?

   - Она не оставила адреса, сэр, - мрачно проговорила служанка, - и уехала два дня тому назад на первом пароходе из Лондона!

   - Как называется этот пароход? - спросил Юстас в отчаянии.

   - Кан... Кон... Кончер!.. - ответила служанка и захлопнула дверь перед его носом.

   Бедный Юстас! Он поехал в Лондон, пытаясь поступить куда-нибудь на службу, и после многих затруднений ему удалось получить место лектора по латинскому, французскому и староанглийскому языкам в одном общественном учреждении с окладом в сто восемьдесят фунтов в год. Затем он помчался обратно в Бирмингем, чтобы повидать мисс Смиссерс, которую глубоко и страстно полюбил. Юстас решил употребить все усилия, чтобы почаще видеть Августу, и, если будет возможно, открыть ей свою любовь. Бедный юноша! Приехать из Лондона в Бирмингем ради красивых серых глаз и узнать, что обладательница этих глаз уехала в Новую Зеландию, не оставив ему ни словечка, ни адреса! Это было очень тяжело! Но что оставалось делать... Юстас снова отправился на вокзал, и всю дорогу до Лондона ворчал и сокрушался.

   Августа, удаляющаяся на пароходе "Канчаро", совершенно не подозревала о любви Юстаса. Подчиняясь какому-то болезненному ощущению, она спустилась вниз, в каюту. В эту минуту какой-то человек грубоватого вида обратился к ней и сказал, что, если она желает в последний раз увидеть родной Альбион, ей надо выйти на палубу и смотреть в сторону гавани - тогда она увидит береговые огни!

   Желая побороть приступы морской болезни, Августа послушалась и, выйдя на палубу, долго смотрела на мелькавшие вдали огоньки, посылая им "прости" через громадное водное пространство. Августа стояла, слегка придерживаясь, потому что пароход начало качать. Вдруг она увидела толстого человека, который бежал, шатаясь и держась за перила, очевидно, совершенно больной. Испуганная, она следила за ним глазами. Вдруг человек упал и со слабым стоном покатился в сторону борта. Повинуясь чувству сострадания, молодая девушка бросилась к нему и протянула ему руку. С ее помощью больной поднялся на ноги. В слабом сумеречном свете Августа ясно различила толстое, грубое лицо мистера Мизона. Да, несомненно, это был ее враг, человек, являвшийся причиной смерти ее любимой сестры. С восклицанием ужаса и отвращения Августа отдернула руку.

   - О-о! Мисс Джемима Смиссерс! - сказал мистер Мизон, пытаясь придать былую важность голосу и манерам. - Что вы тут делаете?

   - Я еду в Новую Зеландию, мистер Мизон, - отвечала она, - и не ожидала, что буду иметь удовольствие ехать в вашем обществе!

   - Вы едете в Новую Зеландию? Я тоже еду туда, потом в Австралию! Что ж, вы вздумали бежать от нашего контракта? Это нехорошо, мисс, нехорошо! У нас есть агенты в Новой Зеландии и отделение в Австралии... Если вы хотели поискать что-нибудь лучше фирмы "Мизон"... Пожалуйста!.. О Небо! Я чувствую страшную боль во всех членах!

   - Не беспокойтесь, мистер Мизон! - продолжала она. - Я не буду теперь печатать книг!

   - Очень жаль, - возразил он, - потому что на вашу работу есть спрос! Издатель может нажить деньги на ней! Надеюсь, что вы путешествуете во втором классе, мисс Смиссерс, так что мы едва ли еще увидимся! Для человека в моем положении неудобно знакомство с пассажирами второго класса, особенно с молодой дамой-писательницей!

   - Не бойтесь, мистер Мизон! - заметила Августа. - Я не имею ни малейшего желания рекламировать наше знакомство!

   И она ушла, не желая видеть своего врага, который начал стонать и охать. Раздумывая об этой странной, неожиданной встрече, она ушла в каюту, где и оставалась, больная и беспомощная, целых три дня.

   На четвертое утро Августа появилась на палубе, совершенно оправившись и с превосходным аппетитом. Позавтракав, она уселась на первое свободное место. Ей не хотелось встречаться с мистером Мизоном и в то же время хотелось избежать рассказов своей компаньонки по каюте. Эта особа смертельно надоела ей, рассказывая разные скандальные истории о мужчинах и женщинах, которых она знала. Эти рассказы, может быть, и были интересны, но всегда однообразны и злоязычны.

   Августа сидела и смотрела на белые гребни волн, как вдруг на палубе появился человек в блестящей форме, с книгой в руке. Сначала, по этой блестящей форме, Августа приняла его за капитана, потом разглядела, что это был только его помощник.

   - Будьте добры, мисс, - произнес он, подходя к девушке и сняв шляпу, - капитан просил меня засвидетельствовать вам свое почтение и узнать, вы ли та молодая дама, которая написала эту книгу?

   Августа взглянула на книгу. Это был "Обет Джемимы". Она ответила утвердительно, и помощник капитана исчез.

   В это утро ее ожидал еще один сюрприз.

   Снова появился помощник капитана, дотронулся до шляпы и сказал, что имеет приказание капитана перенести ее вещи и поселить ее в другой каюте. Сначала Августа отказалась, обладая чисто британским упрямством; она не выносила чужих приказаний и чужого вмешательства.

   - Приказано капитаном, мисс! - возразил помощник. Молодая девушка согласилась и не пожалела об этом.

   Она очутилась в прелестной каюте в передней части парохода, недалеко от машин. Вероятно, это была офицерская каюта, потому что над кроватью висело изображение молодой дамы, несколько полок с книгами, было несколько телескопов и других инструментов.

   - Разве это моя каюта? - спросила Августа.

   - Да, мисс! Так приказал капитан. Это каюта мистера Джонса, второго офицера. Он поместился с мистером Томасом и уступил каюту вам!

   - Это очень любезно со стороны мистера Джонса! - пробормотала Августа, недоумевая о причине такой перемены. Но ей суждено было еще удивляться в этот день.

   Через несколько минут, когда она собиралась уходить из каюты, вошел джентльмен в капитанской форме.

   За ним следовала красивая, хорошо одетая дама.

   - Прошу извинения, - произнес он с поклоном, - мисс Смиссерс, не так ли?

   - Да!

   - Я - капитан Элтон. Надеюсь, вам понравилась ваша новая каюта? Позвольте мне представить вам леди Холмерст, супругу новозеландского губернатора. Леди Холмерст, вот мисс Смиссерс, сочинение которой вас так заинтересовало!

   - О, я очень счастлива познакомиться с мисс Смиссерс! - сказала леди. - Капитан Элтон обещал мне, что мы будем сидеть рядом за обедом, и у нас будет время поговорить. Я была очарована вашей книгой! Прочла ее три раза. А ведь это много для светской женщины!

   - Я думаю, что тут вышло недоразумение, - произнесла Августа робко, с краской на лице. - Я - пассажирка второго класса на пароходе и не могу обедать вместе с вами, леди Холмерст!

   - Никакого недоразумения, - отвечал капитан, весело смеясь. - Вы - моя гостья, мисс Смиссерс, и, пожалуйста, без возражений!

   - Когда мы имеем счастье встретиться в жизни с истинным талантом, мы не должны упускать случая выказать ему наше почтение! - добавила леди Холмерст, грациозно наклонив голову.

   Августа чувствовала искренность комплимента, хотя находила, что он преувеличен.

   Она покраснела и поклонилась, не зная, что сказать.

   Вдруг она услышала резкий голос Мизона, смягченный некоторым оттенком почтения. Мистер Мизон разговаривал с лордом Холмерстом, маленьким, коротеньким человечком, у которого были величественные манеры и добродушное лицо.

   Губернатор английских колоний, лорд Холмерст очень гордился своим саном. Обычно губернаторы колоний не имеют большого значения в глазах англичан. Но здесь, на пароходе, который нес лорда Холмерста к берегам его епархии, он был великой и важной персоной, и он отлично понимал это. Забавно было видеть важную осанку и величественные манеры маленького человечка, который становился все внушительнее по мере того, как пароход уходил от берегов Англии и приближался к Новой Зеландии.

   - Повторяю вам, сэр, - говорил мистер Мизон, - что наследственность авторского права высоко чтится нашей страной! Мы дальновидны. Одно поколение добывает деньги, следующее - покупает на эти деньги титулы. А ваши титулы? Вы занимаете высокое положение, сэр, но ваш отец был, вероятно, такой же торговец, как я!

   - Не совсем верно, мистер Мизон! - отвечал ему лорд Холмерст. - Скажите мне лучше, кто эта красивая девушка, с которой беседует моя жена?

   - Теперь, сэр, - продолжал, не слушая его, Мизон, который, как все буржуа, питал суеверное благоговение перед аристократией, - я делаю хорошие дела... у меня есть капитал... помешает ли моему наследнику, - допустим, что у меня есть наследник, - воспользоваться этим капиталом и с его помощью занять такое же высокое положение, как ваше?

   - Верно, совершенно верно, мистер Мизон. Прелестная мысль... Простите... Я вижу, моя жена делает мне знак подойти! - он быстро пошел, сопровождаемый Мизоном.

   - Джон, дорогой мой! - сказала леди Холмерст. - Позволь тебя познакомить с мисс Смиссерс! Это автор чудной книги, которой мы так увлекались! Мисс Смиссерс, мой супруг!

   Лорд Холмерст, не особенно далекий в делах, очень любил красивых женщин. Он вежливо раскланялся с Августой и любезно заявил ей, что необычайно рад познакомиться с ней. Мистер Мизон застал эту сцену и, удивленный, остановился, соображая, что ему делать. Леди Холмерст, не поняв причины его замешательства, хотела представить его Августе. Когда он двинулся к ней, протянув руку, Августа, твердо решившая не иметь ничего общего с ним, отвернулась.

   - Я знаю мистера Мизона, леди Холмерст, - произнесла она холодным, твердым тоном, - и не желаю иметь с ним дела. Он дурно поступил по отношению ко мне!

   - Так! - пробормотал себе под нос лорд Холмерст. - Я не удивляюсь, что он опротивел ей. Умная девица!

   Леди Холмерст, несколько удивленная, молчала.

   - О, я вижу, - сказала она, поняв, в чем дело, - мистер Мизон, вероятно, издал "Обет Джемимы"! Я слышу звонок к обеду. Пойдемте, мисс Смиссерс, или мы потеряем места, обещанные нам капитаном!

   Дамы ушли, оставив мистера Мизона в одиночестве. Как жаль, что на пароходе не было клерков, на которых он мог бы выместить свою злобу!

   - Теперь, моя дорогая мисс Смиссерс, - обратилась к Августе леди Холмерст, когда они сидели после обеда и болтали при лунном свете, - не скажете ли вы мне, за что вы не любите мистера Мизона, которого я, правду говоря, тоже недолюбливаю?

   Августа поведала леди Холмерст всю свою печальную историю. Как рада была бедная девушка найти нового, симпатичного друга, которому можно излить все свои горести!

   - Честное слово, - произнесла леди Холмерст, со слезами на глазах выслушав печальную историю смерти маленькой Дженни, - все, что я услышала от вас об этом ужасном человеке, заставляет меня думать, что он просто негодяй! Я придумала отличный план проучить его и расскажу об этом мужу! Мизон будет горько оплакивать ваш контракт. Это так же верно, как то, что меня зовут Бесси Холмерст!

   Леди Холмерст кивнула своей красивой головкой с самым хитрым видом.

  

   С этого дня путешествие на пароходе "Канчаро" стало веселым и приятным для Августы.

   Лорд и леди Холмерст были очень любезны с ней, а за ними и все пассажиры первого класса, так что мисс Смиссерс сделалась весьма популярной особой на пароходе. Ее книга переходила из рук в руки, и Августе в конце концов надоело выслушивать комплименты. Кроме того, она была очень красива, а красивая женщина всегда интересна для всех! В первый раз в жизни благодаря своей молодости, красоте и таланту Августа оказалась настоящей героиней. Леди Холмерст рассказала всем ее историю. Сначала всеобщее поклонение ужаснуло молодую девушку, не видевшую в жизни ничего, кроме горя, бедности и унижения. Но потом она успокоилась и принимала все как должное, подобно страннику, долго бродившему в сырости и темноте ночи и внезапно увидевшему дивный свет и тепло, у которого он мог отогреться и отдохнуть. Торжество Августы было полное: когда все общество, собравшееся на пароходе, узнало ее историю с Мизоном, оно отступилось от богача, и никакие деньги не могли вернуть ему расположение гордых аристократов! Этот делец, обладатель миллионов, хозяин огромного предприятия, был отвергнут всеми. Даже клерк, ехавший попытать счастья в Новой Зеландии, не хотел говорить с ним. Мистер Мизон глубоко чувствовал это общее презрение. Его, богача, смеют презирать люди, которых он мог трижды купить, и все из-за какой-то ничтожной девчонки!

   Это страшно злило Мизона. Однажды утром лорд Холмерст, в продолжение нескольких дней выказывавший ему крайнюю степень нерасположения, окончательно добил его, не заметив протянутой для приветствия руки и пройдя мимо.

   - Хорошо, лорд, прекрасно! - бормотал мистер Мизон, когда фигура губернатора исчезла из виду. - Мы еще потягаемся с вами! Я что-нибудь да значу в английской прессе! Те, у кого много денег и большие связи, могут писать что угодно, не боясь даже губернатора колонии!

   Он гневно погрозил кулаком.

   - Вы, кажется, сердитесь, мистер Мизон? - раздался чей-то голос около него. - Чем вам не угодил губернатор?

   Это был плотный молодой человек с добрым лицом и большими усами.

   - Что он сделал мне, мистер Томби? Он просто уничтожил меня! Он не подал мне руки и прошел мимо, не заметив меня!

   - А-а! - протянул мистер Томби, богатый новозеландский землевладелец. - Как вы полагаете, почему он это сделал?

   - Почему?! Я знаю, почему. Все из-за этой девчонки!

   - Из-за мисс Смиссерс? Вы так думаете? - спросил мистер Томби со странным блеском в своих глубоко посаженных глазах.

   - Да, из-за мисс Смиссерс. Она написала книгу, за которую я ей заплатил пятьдесят фунтов. Затем она согласилась, чтобы я печатал все, что она напишет в течение пяти лет, за известный процент... Это весьма обыкновенная вещь, когда имеешь дело с идиотами... Случилось так, что книга имела успех, и вдруг девица приходит ко мне и просит еще денег, помимо тех, что уже получила от меня. Когда я отказываю, она сердится и устраивает целую сцену!.. Оказывается, она нуждалась в деньгах, чтобы увезти свою больную сестру, или тетку, или еще кого-то, подальше из Англии. Родственница ее умерла, она отправляется теперь в Новую Зеландию и рассказывает всему свету, что я был причиной этой смерти и ее бедности!

   - Разумеется, это вам не нравится, мистер Мизон?

   - Конечно, Томби! Но дело - делом! Если мне и удалось кое-что заработать на книге легкомысленной девицы, что же тут особенного? Она стала опытнее - вот и все, она - не первая и не последняя. Но если она еще будет наговаривать на меня, я начну преследовать ее за клевету!

   - На законном основании, я полагаю, да...

   - Проклятая девчонка! - продолжал Мизон, нахмурив седые брови. - Она наделала мне массу беспокойства. Я поссорился из-за нее со своим племянником, а теперь она уронила меня в глазах всех этих людей, и я уверен, что эта история будет известна по всей Новой Зеландии и Австралии!

   - Да, - ответил мистер Томби, - это неловко для вас! Теперь, с вашего позволения, мистер Мизон, я скажу вам несколько слов. Вам никогда не приходилось слышать правды о вас самих, я вам скажу ее. Если вы не вор, то очень яркая имитация его... Вы берете книгу молодой дамы, наживаете на ней сто на сто и платите ей пятьдесят фунтов. Вы связываете ее договором, для вас, несомненно, выгодным, и когда она приходит к вам просить денег, указываете ей на дверь. И теперь вы удивляетесь, мистер Мизон, что эти почтенные люди не хотят иметь с вами ничего общего. Добавлю, что мое мнение таково: единственно достойное вас общество - это общество трусов и пошляков! Доброго утра!

   Молодой человек ушел, покручивая свои большие усы, с видом злобы и негодования.

   Второй раз в жизни мистер Мизон слышал правду из уст молодого человека и, к своему горю, не мог разнести его и прогнать, как поступал с собственными клерками. Мистер Томби, от которого он рассчитывал услышать слово утешения, чуть не проклял его. Разумеется, на то была своя причина. Серые глаза Августы крепко задели сердце мистера Томби, как и Юстаса Мизона. Любовь его с каждым днем становилась все сильнее, так как он постоянно видел Августу и говорил с ней. Во время путешествия зернышко зарождающейся любви дает пышный росток. Страсть разгорается от постоянного общения с объектом почитания. Супружеские узы крепки, пока горячи, и задолго до окончания томительного медового месяца охлаждаются вовсе или бывают едва теплыми. Но в путешествии супружеское счастье прочнее.

   В этот самый вечер маленькая трогательная сценка с оттенком некоторой меланхолии произошла на "Канчаро".

   Мистер Томби и мисс Смиссерс стояли, опершись на перила, и наблюдали фосфорическое свечение воды. Мистер Томби нервничал до болезненности, мисс Смиссерс размышляла о том, что усы ее спутника весьма пошли бы какому-нибудь герою ее повести. Мистер Томби взглянул на усеянное звездами небо, на котором ярко сияло созвездие Южного Креста, и перевел взгляд на море. Но вдохновение не шло к нему на помощь. Наконец он сделал над собой отчаянное усилие.

   - Мисс Смиссерс! - сказал он дрожащим от сильного волнения голосом.

   - Что вам угодно, мистер Томби? - спокойно спросила Августа.

   - Мисс Смиссерс, - продолжал он, - мисс Августа, я не знаю, что вы думаете обо мне, но я скажу вам все, я не могу сдерживаться более. Я люблю вас!

   Августа немного отступила. Мистер Томби, правда, был очень, даже чрезвычайно любезен с ней, и она знала, что нравилась ему. Но объяснения в любви она вовсе не ожидала, и эта неожиданность поразила ее.

   - Мистер Томби! - произнесла она удивленным тоном. - Вы знаете меня не более двух дней!

   - Я полюбил вас, как только увидел! - искренне ответил он. - Прошу вас, выслушайте меня! Я знаю, что недостоин вас! Но я горячо люблю вас и буду вам хорошим мужем! У меня есть средства. Если вы не захотите жить в Новой Зеландии, я брошу все и поеду в Англию. Можете ли вы полюбить меня? Если б вы знали, как сильно я люблю вас, вы бы, наверное, согласились!

   Августа старалась собраться с мыслями.

   Этот человек, очевидно, любил ее, она не могла сомневаться в искренности его слов. Он нравился ей, этот джентльмен. Если она выйдет за него, то все ее горести и печали окончатся, она может опереться на его сильную руку! Женщина, даже талантливая, не создана для того, чтобы бороться с жизнью самостоятельно. Пока она думала это, доброе лицо Юстаса Мизона встало перед ее глазами, и слабое чувство досады и неприязни к человеку, предложившему ей свою руку, зародилось в ее груди. Юстас Мизон, конечно, ничто для нее. Ни одного слова любви или нежности не было произнесено между ними; вероятнее всего, она никогда больше не увидит его! Но все же, это красивое, симпатичное лицо явилось препятствием между ней и мистером Томби. Много женщин имели в прошлом такое прекрасное видение... Увы! Эти образы нашей миновавшей юности имеют свойство воскресать и появляться из могилы забвения.

   Августа была женщина умная, с характером и честным, благородным сердцем, она не способна была пожертвовать всем ради стремления к удобствам жизни и богатству.

   В несколько секунд она уже приняла решение.

   - Я очень благодарна вам, мистер Томби, - произнесла она, - вы оказали мне большую честь, но я не могу быть вашей женой!

   - Неужели? - пробормотал несчастный Томби, не ожидавший такого ответа. - И мне не остается никакой надежды? Может быть, вы любите кого-нибудь?

   - Никого, мистер Томби, мне очень жаль, но я должна сказать вам, что не изменю своего решения.

   Он закрыл лицо руками, но через минуту снова поднял голову.

   - Да, жаль, - повторил он за Августой. - Но этому помочь нельзя. Я никогда не любил до вас ни одной женщины, и никогда не полюблю! И такое глубокое чувство, - добавил он с усмешкой, - пропадает даром! Что поделаешь! Прощайте, мисс Смиссерс! Расстанемся мирно!

   - Разумеется, мы останемся друзьями, - подтвердила она.

   - О нет, - возразил он, снова усмехнувшись, - дружба между нами невозможна... Или любовь, или равнодушие!.. Вы писательница, мисс Смиссерс! Может быть, когда-нибудь вы напишете книгу и объясните, почему иные люди отдают другим всю любовь, всю нежность своего сердца, когда это никому не нужно... Еще раз прощайте!

   Мистер Томби взял ее руку, поцеловал, поклонился и исчез. Очевидно, он был незаурядный молодой человек и по-джентльменски перенес отказ. Августа посмотрела ему вслед, глубоко вздохнула и смахнула слезы. Потом она повернулась и пошла к леди Холмерст, которая сидела и болтала с капитаном, наслаждаясь напоенным южными ароматами воздухом. Когда Августа подошла ближе, капитан раскланялся и ушел. Леди Холмерст и Августа остались вдвоем.

   - Что хорошего, Августа? - спросила леди Холмерст - она уже называла подругу по имени.

   - О чем вы, леди Холмерст? - переспросила девушка.

   - На чем вы порешили с молодым человеком, с мистером Томби?

   - Я полагаю, мистер Томби немного поспешил! - ответила Августа.

   Они переглянулись и тотчас же поняли друг друга. Леди Холмерст кое-что знала о делах Томби.

   - Леди Холмерст, - сказала Августа, сразу "схватив быка за рога". - Мистер Томби сказал мне...

   - И предложил вам руку и сердце... - добавила леди Холмерст, любуясь созвездием Южного Креста. - Вы заметили, что он поспешил!

   - Он сделал мне предложение, - продолжала Августа, - и я сожалею, что не могла ответить ему согласием.

   - Ах! Мне очень жаль, что так случилось! - воскликнула леди Холмерст. - Мистер Томби - красивый молодой человек и настоящий джентльмен! Я думаю, что для вас было бы хорошо стать его женой, это очень упростило бы ваши будущие дела! Конечно, пока вы будете в Новой Зеландии, я позабочусь о вас. Понятно, что, пока вы не устроитесь у своего кузена, вы будете жить у нас, в губернаторском доме!

   - Вы очень добры ко мне, леди Холмерст! - прошептала Августа, подавив рыдания.

   - Пора бы, моя дорогая, - произнесла леди, положив свою маленькую руку на красивую головку Августы, - забыть "леди Холмерст" и называть меня просто "Бесси"! Это звучит и лучше, и короче!

   Августа, не сдержавшись, зарыдала, - ее нервы были сильно расстроены.

   - Вы не знаете, как дорога мне ваша доброта! - всхлипывая, говорила она. - У меня никогда не было друга, и со смерти моей дорогой сестры я была так одинока!..

  

   Обе красивые женщины долго толковали и строили планы на будущее.

   Пока они беседовали, небесный голос, управлявший миром, произнес свое грозное слово. На пароходе звучала музыка, слышались веселый смех, нежные голоса и пение... А небо облекалось мраком. Никто не подозревал об опасности. Да и какая могла грозить опасность на огромном пароходе, который несся с быстротой ласточки по волнам? Пассажирам нечего было бояться. Путешествие близилось к концу, и матери убаюкивали детей со спокойным сердцем, как будто находились на земле Англии. Они не предчувствовали грозившего несчастья... И слава Богу, что мы не можем предугадать будущее. Страх будущего отнял бы у человека разум, сделал бы его безрассудным и сумасшедшим!

   Леди Холмерст встала с кресла и заявила, что идет спать, но до этого ей хочется поцеловать своего маленького сыночка Дика, который занимал со своей няней отдельную каюту. Августа пошла с ней. Они поцеловали спящего ребенка, хорошенького пятилетнего мальчика, и простились, собираясь лечь спать.

   Через несколько часов Августа проснулась, чувствуя какое-то странное беспокойство. Целый час она пролежала, думая о мистере Томби, прислушиваясь к всплескам воды и к шагам вахтенных матросов. Но странное чувство тревоги все усиливалось.

   Августа встала, оделась кое-как, потому что едва могла найти в темноте свое платье, связала узлом волосы, накинула ульстер [2], висевший на двери, и прошла на палубу.

  

   [2] - Ульстер - длинное свободное пальто, обыкновенно с поясом

  

   Близился рассвет, но ночь была очень темна.

   Августа смутно разглядела очертания парохода, и ей стало легче, когда она вдохнула свежий ночной воздух, прислушалась к дикой песне ветра.

   Было что-то успокаивающее в быстром движении судна...

   Августа была одна. Она протянула руки вперед, словно хотела схватить что-то незримое. В сердце ее зарождалось какое-то сладкое чувство. Ей казалось, что в эту минуту она может написать нечто великое, лучшее, чем писала прежде. Чудные мысли, настоящее вдохновение рождались в ее душе под влиянием окружающей тишины и мрака. Ей слышался голос умершей Дженни, воображение рисовало ее витающей, подобно белокрылой птице, над мрачной бездной моря и любовно вглядывающейся в лицо сестры, которую она так горячо любила.

   От Дженни мысль ее перенеслась на Юстаса Мизона. Что делал он там, в Бирмингеме? Ей пришло в голову, что она интересуется им, и вспомнился один его взгляд, который был ей так понятен. Она пожалела, что не оставила ему записки.

   Быть может, она напишет ему из Новой Зеландии. Ее размышления были прерваны чьими-то шагами. Она очутилась лицом к лицу с капитаном.

   - Мисс Смиссерс! - воскликнул он. - Что вы тут делаете в такой час? Сочиняете романы?

   - Да, - ответила она, засмеявшись, - я не могла спать и пришла сюда! Конечно, это смешно!

   - Если вам хочется написать что-нибудь, вы бы могли найти место получше, чем здесь! "Канчаро" летит стрелой... Это красиво... Его трудно догнать... Мы идем со скоростью семнадцать узлов. Надеюсь прибыть к острову Кергелен в семь часов по моему хронометру!

   - Что это такое, остров Кергелен? - спросила Августа.

   - О, это пустынное местечко, почти необитаемое, где китобойные суда запасаются водой. Я слышал, что несколько лет тому назад сюда была послана астрономическая экспедиция, чтобы наблюдать за прохождением Венеры. Но погода была туманная, никто ничего не увидел. Ну, мне пора! Доброй ночи! Вернее, доброго утра!

   Едва он успел произнести эти слова, как раздался дикий крик: "Вперед, вперед!"

   Десятки голосов ответили на это криком:

   - Держи прямо-о!.. Прямо держи... во имя Неба!

   Быстрым прыжком капитан бросился на мостик.

   В ту же минуту паровая машина прекратила свою работу, цепи оглушительно загремели... Снова крик: "Китобойное судно... огней сюда! Огней!" В ответ раздался ужасный вопль откуда-то, что находилось впереди парохода.

   Треск, шум такой, какого Августа никогда не слыхала, страшный толчок... Она упала на колени и на руки... Огромная масса корабля содрогнулась... Рассекая воду, он шел вперед с ужасающей быстротой, врезался в китобойное судно, разрезал его на две части и прошел над ним...

   Отчаянные крики неслись во мраке ночи... Августа вскочила на ноги и почувствовала новый толчок, сопровождаемый страшным шумом. "Канчаро" давил остатки злосчастного китобойного судна!

   Через несколько секунд все было кончено.

   Августа видела что-то черное, плававшее по воде и потом погрузившееся в бездну... Затем она услышала глухой шум, который все усиливался и разросся до рева... Мужчины, женщины, дети - пассажиры корабля - бежали с криками и стонами, с побелевшими от ужаса лицами, похожие на призраков. Одни - почти раздетые, едва успевшие набросить на себя кое-что, другие в пальто, третьи, закутанные в простыни, держали в руках свое платье. Сотнями заполнили они палубу (пассажиров на "Канчаро" было около тысячи человек) с ужасным ревом, словно грозные духи ада! Волосы вставали дыбом на голове от этих криков. Августа старалась сохранить присутствие духа и не поддаться общей панике. Смелая и хладнокровная по натуре, она поняла, что пароход находится в большой опасности. Ясно, что столкновение дорого обошлось ему... толчок был ужасный! Вероятно, через несколько минут он пойдет ко дну...

   И через несколько минут она должна умереть!

   Ее сердце замерло от ужаса, но она еще раз превозможет себя... Конечно, жизнь ее не была веселой, однако она не делала ничего дурного, ей нечего бояться смерти!

   Вдруг мысли ее обратились к другому. Где леди Холмерст? Где ее мальчик со своей няней?

   Побуждаемая желанием узнать, что сталось с ними, Августа побежала к салону. Рассвело. Большая часть пассажиров толпилась на палубе, и она с трудом пробралась к каюте, где спал ребенок.

   В каюте было светло, но няни нигде не было. Она ушла и бросила ребенка, который сладко спал, улыбаясь всем своим маленьким невинным личиком.

   Толчок разбудил мальчика, но, не имея понятия о кораблекрушениях и опасностях, он снова заснул.

   - Дик, Дик! - позвала его Августа.

   Мальчик проснулся и сел, зевая, снова намереваясь заснуть.