Чарская Лидия Алексеевна - Сирена

"justify">   Этот выстрел пояснил все. He расспрашивая больше ни о чем людей из замка, юноша кинулся вдоль берега, со всех ног, прямо по направлению рыбацкой деревни, где мелькали, точно плясали, маленькие, бледно сиявшие огоньки и сновали потерявшиеся, опешившие, растерянные в своем отчаяния люди...

   He помня себя, Сережа бежал изо всех сил навстречу вихрю и буре к злополучной прибрежной слободке... Вот ближе и ближе слабо мерцающие огоньки, вот они ярче горят в сгустившейся темноте ночи... И чем ближе они, тем безнадежнее и печальнее звучат людские голоса, вопли, крики и стоны...

   В каких-нибудь полчаса юноша достиг деревни.

   - Что такое? Что случилось? - крикнул он, заслонив рот руками для сохранения звука от натиска ветра.

   Но его никто не понял.

   Тогда он повторил свой вопрос по-немецки. Высокий коренастый латыш с фонарем приблизился к нему вплотную.

   - Несчастье, господин, - произнес он дрожащим голосом. - Наши молодцы ушли вчера в море с сетями... И теперь гибнут... Иолас, сын старой Ирмы, тоже... Наш любимец, гордость приморской слободки... И Иоганн, и Фридрих... И Андек с ними... Жалко, господин!.. Старая Ирма и мать Андека воют... Душу раздирают их слезы... А поделать ничего нельзя... Идти за ними все то же, что на смерть... У каждого из нас есть жены и дети...

   Он тряхнул прямыми, как палки, волосами, развеваемыми вихрем, и отошел в сторону, махнув рукой. Сережа увидел камень, торчавший на берегу. У камня были две женщины, старые, седые, с развевающимися по ветру космами волос. Одна из них сидела, тупо раскачиваясь из стороны в сторону, обеими руками обхватив колени... Ее морщинистое лицо носило следы безумия, горя... Свет фонаря, прикрепленного к камню, падал на ее глаза, сверкавшие страшным огнем все потерявшего в жизни человека... Другая женщина неистовствовала... По морщинистому лицу катились градом слезы... Костлявые руки тянулись к морю. Она дико и неистово вскрикивала каждые три минуты:

   - Иолас! Мой Иолас! Сын мой ненаглядный!

   Около нее была девушка, вернее, девочка лет пятнадцати, хорошенькая голубоглазая Ида, сестра Иоласа... Она ломала свои худенькие, еще детские ручки и, рыдая, голосила:

   - Братец! Братец Иолас! Где ты? Где ты?

   Их крики рвали сердце Сережи. Он бросился в самую середину толпы метавшихся по берегу латышей и закричал неистово, заглушая на миг самый ропот бушующей стихии:

   - Да нельзя разве их спасти! Спасти! Спасти.

   - Спасти! Спасти! Спасти! - словно издеваясь над ним, ответило эхо моря... Люди не отвечали...

   Они только взглянули на него, как на безумного, и, покачивая головами, ответили криком чего-то, чего нельзя было разобрать за стоном ветра и бури.

   И снова замелькали люди с фонарями, снова рокотало море, и старуха Ирма и тоненькая Ида выкрикивали громкими, дикими, теперь уже охрипшими надорванными голосами:

   - Иолас! Иолас! Где ты, Иолас?

   И вдруг крики стихли... Точки двигающихся по берегу огоньков остановились... Люди тоже перестали метаться... Все взоры, как по команде, устремились куда-то в одну точку, к противоположной стороне берега, от моря.

   И Сережа повернул голову вслед за остальными...

   - Она! - закричало несколько десятков голосов... По откосу берега с фонарем в руке скользила небольшая женская фигурка... При свете фонаря, высоко поднятого над головой, можно было разглядеть короткую грубую холщовую юбку, неуклюжую синюю куртку, какую носят шведские и финские моряки, и мужскую матросскую фуражку, надвинутую на лоб и окруженную красными, пышными, развеянными по ветру кудрями.

   - Сирена! - сорвалось заглушенными бурею звуками с уст Сережи.

   - Пасторская дочка! - эхом отозвались ему люди на берегу.

   В несколько прыжков она была среди них, странная девушка с огненно-красными до колен волосами.

   - Выстрел с моря... Наши гибнут... Лодку мне... - прозвучал отрывистыми звуками ее звонкий голос...

   - Но, барышня! - И высокий седовласый латыш выступил вперед, обнажая голову.

   - Что "но"? Что "но", старый Мартус? - И темно-красные брови Сирены грозно сдвинулись над переносицей. - He думаешь ли ты противоречить мне, старина? He поможет!.. Ой вы! Иоганн... Петер рыжий... Брат Андека, Мартин, ко мне и живо баркас! В одну минуту! - быстро скомандовал ее звучный молодой голос.

   - Но, барышня... В такую бурю... Мы не смеем... Вы идете на верную гибель... Нет, положительно не смеем пустить вас...

   И старый Мартус низко опустил свою седую, как лунь, голову.

   - Слушай, старина! - Маленькая, сильная загорелая рука Сирены легла на плечо старого рыбака. - Ты жил много... Больше всех здешних слободских жил ты на свете. Твоих красавцев сыновей тоже взяло когда-то море. Видишь, вон плачет старая Ирма... мать молодца Иоласа. Ты знаешь, старина, что значит для родительского сердца потерять ребенка! Недаром же ты стал весь белый, как гребень седой волны, старик... He мешай же мне, Мартус, не мешай, старина, сделать большое дело...

   - Но, барышня, вы погибнете в море! - послышались робкие голоса из толпы...

   - Погибну? - и странным смехом залилась необычайная девушка. - Да разве вы не знаете, что проповедует мой отец в церкви? Положи жизнь за ближних твоих... Если бы он не уехал напутствовать умирающего, то был бы здесь тоже. - И гордая, как маленькая королева, она двинулась к мосткам, полуснесенным вихрем. Здесь прикрепленный к столбу, вбитому в дно моря, качался баркас... В одну минуту рыбаки бросились за нею и преградили ей дорогу.

   - Там гибель... и смерть... Гибель и смерть! - затаенным ужасом звучали вокруг нее голоса.

   И вот в ту же минуту раздался новый выстрел с моря.

   - Это Иолас... Андек... У них есть ружье... Я знаю... Иду!! Иду!! К вам на помощь! - прозвенел, прорезав дикий рев моря, звонкий крик Сирены, похожий на крик ночной птицы... И одним прыжком она вскочила на баркас...

   - Кто со мною? - прозвенел оттуда ее голос...

   - Я с вами, барышня! - и молодой латыш, почти мальчик, впрыгнул в баркас.

   - Ага, Мартин! С Богом поезжай спасать брата! - крикнула весело Сирена, дружески хлопнув юношу по плечу.

   - И я! - и Адам Ленд присоединился к храбрецам.

   - Возьмите и старого Мартуса. Если девушка-ребенок не боится моря, мне ли, отжившему старику, трусить темной пучины, поглотившей моих бедных сыновей.

   - И меня тоже! - прозвучал голос Якова Дена, считавшегося одним из лучших гребцов.

   - И меня! И меня возьмите с собой, Сирена! - послышался откуда-то голос из-за спин и голов рыбаков, и прежде, чем Сирена могла ответить, Сережа Скоринский тоже прыгнул в баркас...

  

  

  

   Нелегкая работа предстояла гребцам. Зловещий вихрь метал легкое суденышко из стороны в сторону... Черные волны то высоко выбрасывали баркас на гребне своих валов, то стремительно низвергали его в пучину...

   Казалось, вот он исчезнет навеки в черной клокочущей пропасти, называемой морем... На веслах сидело четверо...

   Адам, Яков, Мартус и юноша Мартин...

   Фонарь, прикрепленный на корме, освещал слабым светом напряженные, суровые и угрюмые лица латышей... Они гребли изо всех сил, напрягая мышцы, но ветер и волны были вдвое, втрое, вдесятеро сильнее их. Они бросали, как щепку, баркас вправо и влево, и расстояние от берега до лодки уменьшалось с убийственной медленностью... Сирена правила рулем и изредка отдавала краткие приказания... И странно! Беспрекословно повиновались гребцы этой необычайной девушке, почти ребенку, знавшей море, как свои пальцы на руке.

   - Вправо! Забирай вправо, Мартин! - одиноко звенел ее резкий, властный голос среди бушующей стихии. - А ты, Адам, приналяг... Вот я вижу вдали огонек старого Петера!..

   Сережа, находившийся один без дела в баркасе, взглянул вперед и в надвигающемся мраке ночи увидел яркую звездочку в вышине.

   - Я буду править на огонь! - ни к кому не обращаясь, заявила Сирена и с силой, трудно ожидаемой от ее маленькой руки, повернула руль... Потом глаза ее неожиданно встретились с глазами Скоринского.

   - Вы умеете править? - сурово прозвучал ее голос, и, не дождавшись его ответа, она произнесла:

   - Садитесь на руль... Я должна отыскать "их" глазами!

   Сережа повиновался. Он невольно подчинился этому властному существу, распоряжавшемуся в море, как дома.

   Старший Мартус, после долгого молчания, произнес мрачно:

   - Здесь близко грифы... Если мы завязнем в них - конец. Баркас разобьет вдребезги, как игрушку...

   - Жаль старую Ирму... Брата Андека постигнет та же участь... Все мы погибнем в пучине, - откликнулся Адам, с последними силами налегая на весла...

   Mope бушевало... По-прежнему грозно вздымались седые гребни... заливая баркас... Из сил выбивались гребцы, налегая на весла... С нахмуренным, сосредоточенным лицом стояла на коленях посреди баркаса Сирена, держась обеими руками за его борта, и напряженным взглядом мерила даль... Ее зеленые глаза сверкали, как у кошки, и лицо, казалось, было белее гребня седой волны...

   Вдруг она вздрогнула и закричала:

   - Я вижу там... Я вижу там... белеет их парус...

   - Где, где? - вырвалось из груди пяти человек.

   - Там!

   Маленькая рука вытянулась вперед. Где-то вдали белела точка... Это был парус, во все стороны бросаемый на крыльях ветра.

   - Они погибнут... Это ясно, как день! Без весел им ничего не поделать, - произнес Яков Ленд, не переставая грести.

   - Мы должны их спасти! Должны, во чтобы то ни стало! - И голос Сирены зазвучал суровыми, упрямыми нотами.

   Снова налегли с удвоенной силой на весла люди. Снова воцарилось молчание, значительное и мрачное, как эта ночь. Совсем стемнело... Только яркая звездочка одинокого огонька сияла на маяке.

   Только ее, да белый парус и видно было среди сгустившейся темноты... Вот она ближе и ближе... Вот неожиданно вынырнула огромная плывучая башня с фонарем, вся вымокшая от брызг фигура человека.

   - Мой старый Петер! - кричит Сирена, изо всех сил напрягая свой звонкий голос, - идем на помощь туда! - И она махнула рукою куда-то вдаль, неопределенно.

   - Спаси вас Бог, барышня! - прозвучал старческий голос с верхушки маяка.

   Снова ночь... Снова молчание... Только волны ревут, не умолкая, как безумный...

   И вдруг отчаянный треск... Грохот... и белая точка с быстротою молнии исчезла в волнах.

   - Погибли... Паруса не видно, все погибли! - вырвалось снова стоном из груди пяти человек.

   Только Сирена по-прежнему молчала, напряженно вглядываясь в темноту своими кошачьими глазами.

   Новый выстрел прозвучал над морем среди общего хаоса звуков...

   - Так и есть! Они успели достигнуть серого камня, - радостно сорвалось с уст девушки, - и вскарабкались на него! Иолас, Иолас, - напрягая голос и сложив руки рупором, прокричала она.

   - А-а-а-а-а! - долетело откуда-то заглушенным звуком...

   - Так и есть! Гребите скорее!.. Они на скале, - прерываясь от волнения, звенел голос Сирены... - Надо торопиться, иначе порывом ветра их снесет в море...

   - Но, барышня... путь к серому камню опасен: там подводные грифы встречаются на каждом шагу, - несмело произнес старый Мартус.

   - Так что же? Им погибать, что ли, по-твоему, старина? - И снова грозно сверкнули на старика зеленые глаза Сирены.

   Точно серое привидение, выскользнул из мрака большой камень... На плоской площадке его копошились люди... Иолас, Андек и другие пять молодцов из рыбацкой слободки.

   Отчаянно борясь с волнами, баркас причалил к скале.

   - Закиньте веревку! Закидывай веревку! - крикнул под самым ухом Сережи знакомый голос... - Зацепи и за камень... Так... Теперь прыгай, Иолас!.. Андек... все вы... другие!

   Баркас отчаянно закачался, едва не черпая воды...

   Раз!

   Темная фигура соскользнула со скалы и с шумом прыгнула на дно лодки... За ней другая... Третья... Еще и еще... Юноша Мартин ринулся к брату и замер в его объятиях.

   - Что? Назад! - повелительными нотами прозвучал голос Сирены. - Ты хочешь погубить всех нас, мальчишка!

   Мартин, сконфуженный, застыл на своем месте.

   И снова, в следующую же минуту, голос Сирены прозвучал в баркасе:

   - Правьте на маяк! На маяк правьте, молодцы!

   Под шум, свист и лепет бури снова повернул баркас. Иолас стоял на коленях на дне лодки и говорил спокойно, закуривая свою трубку:

   - Кабы не вы, несдобровать бы нам... Думал, уж не увижу свою старуху... Еще малость и сбросило бы нас в море... Уж последнюю трубку докуривал на скале... А теперь долой с ваших мест!.. Мы будем грести обратно.

   И четверо из вновь прибывших заняли места Мартуса, Адама, Якова и Мартина... И снова запрыгала, завертелась лодка, легкая, как ореховая скорлупка, на груди расходившихся валов.

   Андек, изо всех сил налегая на весла, с трубкой в зубах, говорил медленно и тягуче:

   - Жаль нашей лодки... Пошла камнем ко дну... Дорого заплачена... другую не скоро купишь...

   И вдруг замолк сразу.

   Отчаянный, оглушительный треск раздался под ними. В тот же миг баркас накренился на бок, и огромный вал набежал с шумом и поглотил всех, сидящих в нем...

  

  

  

   Первое, что почувствовал Сережа, было ощущение колючего холода, охватившего его со всех сторон... Студеная движущаяся масса покорно расступилась перед ним и спокойно накрыла его своей хрустальной пеленою...

   - Я тону! - вихрем пронеслось в его мыслях, - я тону! Прощай, мама! отец! Наташа!

   Он попробовал плыть и не мог... Бешеные валы закружили его, как щепку... В дикой пляске водоворота он не мог сделать ни одного движения ни рукой, ни ногой... Непонятная слабость заполнила все его члены... Голова закружилась... дыхание сперло в груди... Он слабо крикнул и, лишившись чувств, пошел ко дну, как камень ..............

   .............................

   .............................

   Прошла минута, другая... Несколько сотен минут... Несколько десятков часов, быть может... Сережа не мог сообразить, сколько именно, когда открыл глаза и удивленным взглядом обвел окружающую его обстановку. Он находился в странной комнате - круглой, как внутренность башни. Сквозь крошечное оконце пробивались солнечные лучи, радостные и пугливые, как целое стадо веселых молодых змеек. Близко, близко за стеною шумело море, но не бурное и грозное, каким он запомнил его в последнюю минуту, а тихое и кроткое, как всегда.

   - Где я? - произнес слабо юноша, озираясь тем же изумленным взором.

   Обветренное, морщинистое, бритое лицо и седая голова склонились над ним.

   - He бойтесь, молодой господин, - прозвучал над ним добродушный голос, - вы на маяке у старого Петера.

   - А те? Где остальные? Они погибли? - взволнованно вскричал Сережа.

   - Живы и уже отправились на берег. За ними выслали лодку. Слава Богу, не погиб никто... Все спаслись, к счастью. Ваша лодка разбилась о подводный гриф вблизи маяка, и я успел выкинуть вам спасательные круги...

   - Но я... я не мог видеть круга, я лишился чувств. Кто же спас меня? - живо заинтересовался Сережа.

   - О, вас спасла молодая барышня... Она сильна, как барс, и плавает, как рыба... Недаром она находится большую часть времени в море, - не без гордости заключил старик.

   - Где же она, Сирена? - спросил с живостью Скоринский.

   - Здесь я! - послышался вдруг веселый голос, и смеющееся личико Сирены просунулось в дверь.

   Сережа быстро вскочил, шагнул к девушке и глубоко прочувствованным голосом произнес:

   - Вы спасли мне жизнь, как мне благодарить вас? Вы поступили, как героиня.

   Она вскинула на него удивленными глазами.

   - Я поступила так, как поступил бы каждый человек на моем месте, monsieur Serge.

   - Моя мать будет горячо молиться за вас, узнав, что вы спасли ее сына. А мы? Мы будем друзьями, не правда ли, Сирена? - спросил Сережа, протягивая ей руку.

   - Конечно, если дружба дочери Морского Гребня вам не страшна, - улыбнулась она лукаво, - Елена Рам с ее старым отцом будут рады вас видеть в пасторском доме.

   И прежде, чем он успел ответить что-либо, Сирена исчезла за дверью, легкая и быстрая, как птица.

   На лестнице послышались голоса.

   Это поднимался на маяк барон с сыновьями, чтобы взять Сережу с собою в замок.

   Сканирование, распознавание - Kapti,

   Перевод в современную орфографию и вычитка - Глюк Файнридера

   Кафтан.