Главная » Книги

Буссенар Луи Анри - Приключения в стране тигров, Страница 4

Буссенар Луи Анри - Приключения в стране тигров


1 2 3 4 5 6

ав у изголовья кучку земли в виде подушки, зарядил ружье, положил его около себя, чтобы было под рукой, воткнул тесак в землю, завел часы, уложил мальчика на пушистый атласный мех и сам лег рядом с ним.
   Как все впечатлительные люди, парижанин долго не мог заснуть. Он не сомкнул глаз до полуночи, прислушиваясь к нестройному концерту лесных обитателей: выл шакал, лаял олень, ревел тигр, рычала черная пантера, мычал лось и ухали и чувикали ночные птицы. Заснул он только в первом часу.
   Среди этого концерта он, уже засыпая, различил как будто и крик слона, бирманцами называемый звукоподражательно: бооль. Слонов было, по-видимому, несколько, потому что бооль слышался неоднократно и в разных направлениях. Этот крик похож отчасти на звук выстрела из большого ружья в лесу.
   Ночь прошла без приключений: костер потух, но звери держались в почтительном отдалении, отгоняемые запахом тигровой шкуры, служившей ложем двум друзьям.
   Фрикэ проснулся до рассвета, с поляны ему был виден восток. В самый момент появления солнца на горизонте он быстро сориентировался.
   Зная, что река Ян, на которой находилась шлюпка, течет с севера на юг, он решил, что следует идти с востока на запад, если он хочет достичь реки.
   Но сделать это было далеко не просто. Трудностей предстояло еще больше, чем накануне.
   Если бы идти открытой местностью, он без труда выбрал бы себе надлежащее направление. Компас заменило бы солнце. Но ведь предстояло идти опять тековым лесом, через листву которого лучи совершенно не проникали.
   - Я, конечно, попробую идти все время прямо,- сказал Фрикэ.- Но боюсь, что это бесполезно, потому что я все равно же вскоре сверну вправо. Километра не успею пройти, как уже опишу поворот. Во всяком случае, чтобы противодействовать этому, буду забирать влево. Попробую. По дороге может встретиться какой-нибудь ручей, впадающий в нашу реку.
   План был очень хорош. Если, в самом деле, попадется такой ручей, то путники спасены. Им останется лишь идти по течению, разводя по ночам костры и производя время от времени выстрелы, звуки которых по воде разносятся быстрее и громче, чем по лесу.
   Разумеется, шлюпка поспешит им на помощь. Но передвигаться по берегам тропических рек весьма затруднительно, потому что влажная почва этих берегов бывает густо покрыта всевозможною растительностью, затрудняющей путь. Однако Фрикэ не такой человек, чтобы бояться трудностей. Убедившись, что мальчик еще ничуть не ослаб, он покинул поляну и углубился в лес.
   Шел он неторопливо, понимая, что нужно беречь свои силы и не переутомлять мальчика. После полуторачасового пути, полагая, что пройдено как раз такое расстояние, которое они пробежали накануне, в погоне за калао, Фрикэ остановился.
   К несчастью, он все же так и не знал, в каком направлении движется. Может быть, он шел не к шлюпке, а от шлюпки.
   - Впрочем, в этом можно удостовериться. Наверное, Андрэ нас ищет. По всей вероятности, он пошел в лес и дал соответствующие наставления людям, оставшимся на шлюпке. Звук наших выстрелов знаком им всем. Выстрелю два раза из ружья. Может быть, мне ответят.
   Он приложился и дважды выстрелил, чередуя выстрелы так, чтобы можно было догадаться, что это сигнал.
   Выстрелил и молча подождал некоторое время.
   В ответ - ни звука. Даже эхо не прокатилось: плотные лиственные своды приглушили звук.
   - Дело дрянь,- сказал парижанин.- Мы сбились с дороги. Куда теперь идти? Если бы хоть на минуту увидеть солнце, можно было бы определить направление. Хоть бы маленькая полянка встретилась! Назад, что ли, идти? Или повернуть налево? Или направо? Остается одно - идти вперед наудачу, не встретится ли какой-нибудь текущий ручей. В дождливое время года это не редкость, но теперь засуха, почти все ручьи пересохли, так что и по ним трудно ориентироваться. Все, как на грех, против нас. Ну, пойду вперед, наугад! Была не была! Куда-нибудь выйду.
   Среди этих размышлений Фрикэ пытался беседовать с Ясой. Разговор получался довольно скудный, ввиду взаимного непонимания. Но мальчик упорно спрашивал у Фрикэ французские названия всевозможных предметов и запоминал их. Фрикэ, в свою очередь, узнавал у Ясы бирманские слова, но, нужно сознаться, запоминал их не в пример хуже, чем тот французские. Много было смеха по поводу коверкания тех и других слов при произношении. Так, занимаясь взаимным обучением, два друга пробыли в пути еще полтора часа.
   - Итак, мы идем вот уже три часа,- сказал Фрикэ, поглядев на часы. Этому проклятому лесу конца не будет. Ни полянки, ни ручейка, ни горушки, только мох под ногами и бесконечная колоннада, поддерживающая зеленый свод, непроницаемый для солнечных лучей. Если нам сегодня так же везет, как и вчера, то это значит, что мы удалились от исходного пункта верст на двадцать. Такое бывало. Повторим-ка еще раз наш сигнал, хотя я боюсь, что только даром патроны истратим.
   Опять раздался парный выстрел - и опять ничем не отозвался безмолвный лес. Только на этот раз оба выстрела сопровождало многократное и очень громкое эхо.
   - Эхо!- сказал Фрикэ.- Значит, характер местности меняется. Тут поблизости должны быть или гора, или ручей, или река. Вперед, вперед!.. А! Начался подъем, и довольно крутой. Поднимемся и мы. Горы - это хорошо. С высокого места хорошо видно, в этом наше спасение.
   На земле виднелись многочисленные крупные следы, валялись сломанные молодые деревья. На многих старых стволах была содрана кора.
   Фрикэ продолжал:
   - Тут только что прошло большое стадо слонов. Следы совсем свежие. Жаль, что нельзя на них поохотиться, а то парочка бивней явилась бы тоже недурным украшением нашей коллекции.
  

Глава X

Болезнь Белого Слона бирманского императора.- Лечение без всякого результата.- Дурное предзнаменование. - Что такое белый слон?- Альбинос или больной?- Белый или серый?- Откуда такое обожествление слона?- Буддизм на Востоке.- Переселение душ.- Очень трудно отыскать преемника.- Торг с уполномоченным.- Новые справки, новая экспедиция.- Заем у Схен-Мхенга.- Поиски Белого Слона.

  
   Здоровье Белого Слона бирманского императора вот уже в продолжение года внушало тревогу окружающим.
   Мрачный, печальный, раздражительный, он почти ничего не ел и, видимо, близился к смерти от изнурения, хотя и медленного, но неисцелимого. А между тем он был трижды священным животным и в продолжение восьмидесяти лет олицетворял собою три вида власти: религиозную, военную и гражданскую.
   Окружающие всячески старались развеселить Его степенство, но усилия их были напрасны.
   К статусу, которым он пользовался на правах принца крови, прибавились и неисчислимые богатства. Слон сделался самым богатым вельможей в государстве. Его воон, или министр, будучи изобличен в злоупотреблениях по административной и финансовой части, был представлен на собственный верховный суд Его степенства. Схен-Мхенг, или Государь-Слон, презрительно обнюхал его концом хобота, бросил на землю и наступил ему на голову своей гигантской ногой. Голова сплющилась, как яйцо всмятку.
   Сделано это было в состоянии чудовищной рассеянности. Что слону до всех министерских перемен и государственных тонкостей.
   Прежде у него был только один драйвинг-гаук - весь из золота с драгоценными камнями и с украшенной рубинами и сапфирами хрустальной ручкой. Теперь щедрый император поднес ему еще один, пожалуй, роскошнее прежнего. Драйвинг-гаук - это такой кинжал, который слоновожатые употребляют вместо кнута, когда управляют слонами.
   На пурпурной тиаре {Головной убор древних персидских и ассирийских царей.}, сверкающей рубинами и алмазами дивной красоты, обновили материю. Император сам своими августейшими руками прикрепил к ней алмазную эгретку {Торчащее вверх перо на головном уборе.}. Каждый день на слона надевался парадный костюм. На голове у него была, как у знатных вельмож и у самого императора, прикреплена дощечка с прописанными на ней всеми его титулами; на лбу сверкал полумесяц из драгоценных камней; в ушах болтались огромные золотые серьги. Похудевшее тело покрывал роскошный пурпуровый чепрак, вышитый золотом и шелками и сверкавший жемчугом и драгоценными камнями. Любимые вожатые держали над ним четыре золотых зонтика, и для того, чтобы он мог всегда любоваться своим великолепием, за яслями было установлено большое зеркало, выписанное с огромными затратами из Парижа, с Сен-Гобенской зеркальной фабрики.
   Наконец, сами знаменитые золотые ясли были всегда наполнены свежей сладкой травой, вкусными почками, сочными плодами, которые император, по безумной восточной расточительности, приказывал осыпать драгоценными камнями.
   Ничто не помогало. Исхудавшее громадное тело Схен-Мхенга свисало на толстых ногах. Хобот бессильно болтался между бивнями; неприятный, подчас жестокий взгляд оставался тусклым и неподвижным в красноватых, как у альбиноса, окружьях.
   Слон оставался ко всему равнодушным, бесчувственным. Лишь изредка, и то понемногу, притрагивался он к лакомствам, которыми его наперебой угощали слуги, сторожа, чиновники и даже сам император.
   Все предвещало близкую развязку. Каждый понимал, что Схен-Мхенг умирает.
   Смерть Белого Слона, если ему на тот момент не подыскан преемник, считается в Бирме предвестием великих бед. На императора и его семью падут всевозможные беды. На империю обрушатся разные катаклизмы: мировые ураганы, землетрясения, наводнения, голод. Поэтому всюду были разосланы указы, во исполнение которых каждый подданный обязан был следить и справляться, не появится ли где белый слон, потенциальный преемник Схен-Мхенга. Тому, кто найдет или хотя бы только укажет местонахождение такого слона, назначалась огромная награда.
   Однако, что такое белый слон? Действительно ли он существует в природе и можно ли его считать абсолютно белым?
   Одни говорят - да. Другие делают оговорки.
   Достопочтенный отец Сан-Джермано в своем "Описании Бирманской империи" рассказывает о белом слоне, обнаруженном в 1806 году к величайшей радости императора, у которого незадолго до этого пал священный слон.
   Сан-Джермано утверждает, что этот слон был белый. Говорят, что этот слон был еще жив до недавнего времени и что именно о нем так печалилась теперь Бирма.
   Бирманский инженер-капитан Юл видел белого слона в 1850 году. Капитану он показался нездоровым. Его белизна "напоминала те белые пятна, которые бывают нередко на ушах и хоботе у обыкновенных слонов". В общем, по мнению капитана, слона можно было назвать белым.
   Ясно и определенно.
   С другой стороны, француз Анкетиль, историк Бирмы, в этой белизне, далеко не чистой, усматривал просто следствие кожной болезни, вызвавшей патологические изменения на коже и в эпидерме. Из его слов следует, что белый слон - вовсе не альбинос, а просто больное чесоткой или даже проказой животное.
   И цвет его вовсе не белый, а бело-серый. На коже много трещин, пятен, бугров. На хоботе, на сочленениях заметны серозные пустулы {Гнойники.}; из которых вытекает серозная жидкость. Характером такой слон нисколько не напоминает обыкновенных слонов, которые так добродушны, терпеливы и покорны. Он вял и в то же время болезненно-раздражителен. Ростом он очень велик, голова огромная. Походка нетвердая, вразвалку. Взгляд напряженный. Глаза тусклые и всегда красные. Подходить к нему надобно с опаской. Своих вожатых, сторожей он убивает и калечит десятками. Не может же такого быть, чтобы он понимал исключительность своего положения и потому зазнался. "По-моему, он просто больной",- резюмирует Анкетиль.
   Возможно, что французский писатель прав, тем более, что и капитан Юл нашел Белого Слона в болезненном состоянии.
   Кем бы ни был Белый Слон: альбиносом, белым, серым, худосочным, золотушным,- во всех случаях он в Сиаме и Бирме животное священное.
   Откуда, однако, возникло это обожествление худосочного, толстокожего животного буддистами Сиама и Бирмы?
   Кажется, вот откуда.
   Буддистов на земном шаре насчитывается около трехсот пятидесяти миллионов, не меньше. Буддизм является господствующей религией на больших малайских островах - Яве, Суматре, Борнео; в Тибете, Монголии, Пегу, Лао, Непале, Бутане, Ассаме, на Цейлоне; в Индии; в Манипури, Бирме, Сиаме; на полуострове Малакке, в Камбодже, Кохинхине и в особенности в громадном Китае.
   Буддизм произошел от брахманистской религии; это, так сказать, реформированный, видоизмененный брахманизм, разделяющийся на множество сект, весьма терпимо относящихся друг к другу.
   Все секты одинаково признают Верховного Будду, вечно сущего, олицетворяющего безусловный Разум и непрестанно ведущего человечество к совершенству. С этой целью он время от времени воплощается в пророков, являющихся людям учить их в жизни добру.
   На этих пророков, этих провозвестников распространяется часть божественной власти, так как они представляют собой частичное воплощение Будды. Божественный элемент должен через их посредство проявить себя всякий раз в течение определенного периода времени, продолжительность которого трактуется различными сектами по-разному. Разброс в мнениях составляет от нескольких тысяч до миллиона лет. По окончании этого времени Будда откроет эру человеческого счастья, нравственного совершенства, вечного покоя, одним словом - начнется для людей нирвана, или созерцательное состояние, безусловно свободное от внешнего мира и всяких материальных потребностей.
   Но воплощения Будды совершаются не сразу, а лишь после целого ряда переходов из одного существования в другое. Другими словами, Будда воплощается в человека лишь после того, как перебывает в телесной оболочке целого ряда низших животных. Вследствие этого буддийские духовные лица - ламы и бонзы, или талапойны, обязаны питаться исключительно растительной пищей, из уважения ко всякому живому существу.
   Принцип святости жизни распространяется последовательно с человека на всех животных, на млекопитающих, на гадов, рыб, насекомых и даже моллюсков.
   Из животных самое сильное и умное - слон. И буддисты полагают, что в слонов перевоплощаются самые видные пророки. Что касается редчайшего Белого Слона, то уж в нем, конечно, воплощается достойнейший из всех избранных, заканчивающий этим цикл своих превращений.
   Таким образом, Белый Слон, заключая в себе душу одного из Будд, одной из частиц Верховного Будды, становится сам чем-то вроде Будды.
   Понятна теперь та тревога, которая овладела императором, всем двором и всею Бирманской империей со времени болезни Белого Слона.
   Король сиамский гораздо счастливее своего соседа: у него всегда имеется на лицо особей шесть белых слонов, так что сиамцы почти гарантированы от той катастрофы, которая грозила Бирме. Там не может случиться междуцарствия, разве что наступят какие-нибудь исключительные обстоятельства.
   Император бирманский, когда его слон стал болеть, отправил к своему сиамскому брату посольство с просьбой уступить одного из белых слонов, причем ассигновал на это огромную сумму денег. Сиамский король отказал наотрез, несмотря на все просьбы. Но посол не смутился. Он написал своему государю, что дело устроено и что он везет Схен-Мхенга. Потом, с той абсолютной бессовестностью, которая характерна для всех азиатских чиновников, он отправился в увеселительную поездку по английской Индии и около полугода жил там роскошно, как набоб. Истративши последнюю рупию, он вернулся в Мандалай в трауре, выражая полное отчаяние.
   - Где мой слон? - вскричал пораженный монарх, не видя ожидаемого Будды.
   - Прикажи отрубить мне голову! - жалостливо сказал министр, коснувшись лбом ступеньки трона.
   - На что мне твоя голова! Мне нужен слон.
   - Увы! Коварные англичане, из страха и мести, отравили Государя-Слона. Их власть над Индией должна была прекратиться, как только Схен-Мхенг вступил бы на твою землю.
   - Проклятые англичане!- вскричал император.
   - Проклятые англичане!- вторил весь двор, в том числе и вернувшийся посол, никак не думавший отделаться так дешево.
   А слон продолжал хворать, приводя в отчаяние монарха, который нигде не мог разыскать себе новое божество.
   Разные проходимцы принялись спекулировать на монаршей доверчивости, эксплуатировать народные верования и порядком-таки трясли императорскую казну.
   Из двух или трех отдаленных округов сообщали о встречах с белыми слонами - будто бы в тековых лесах, в местах не доступных для человека.
   Император снаряжал несколько экспедиций, обошедшихся очень дорого, но поручал их тем же подозрительным личностям, и экспедиции не дали никакого результата, а рупии перекочевали из казначейства в карманы мошенников.
   Император был в отчаянии. Опасались за его здоровье.
   Тут выискался один бедный пунги, или монах, явившийся к императору и доложивший, что ему известно подлинное местопребывание белого слона и что он берется проводить туда лиц, которым будет поручена поимка.
   Монах, следовательно, ему можно верить. У императора возродилась надежда. Тут же собрали новую экспедицию.
   К несчастью, мнимая покупка слона у сиамского короля и выдача крупных авансов обманщикам, обманувшим доверчивого императора, почти совсем истощили казну. Но тут выручил опять же монах. Он присоветовал гениальный выход: отнести часть расходов на поиски будущего Схен-Мхенга на счет Схен-Мхенга существующего.
   Совет был принят. К слону явилась торжественная депутация с грамотой от императора, написанной на пальмовом листе. Император настоятельно просил Белого Слона не гневаться за то, что часть его доходов будет употреблена для отыскания ему преемника, и клятвенно уверял, что сделанные расходы будут возмещены в самом непродолжительном времени.
   Разумеется, Государь-Слон ничем не выказал своего несогласия с подобным передвижением сумм, и экспедицию тут же начали готовить.
   Пунги говорил, что белый слон живет в районе реки Киендвена и что в тех местах его видят довольно часто. Монах был совершенно уверен в возможности его поимки и брался навести охотников на верный след.
   Был выстроен огромный плот с дощатым полом и с балдахином из желтого шелка на столбах, украшенных богатой резьбой. Плот предназначался для будущего Будды, и тянуть его должны были лодки сперва до Иравади, а потом по ее притоку, Киендвену, до того места, где, по словам бонзы, обитал белый слон.
   Шесть других плотов, гораздо комфортабельных, предназначались для дюжины обыкновенных слонов, с которыми предполагалось ловить белого слона. Эти плоты также должны были буксироваться парусными или гребными лодками. Слонов должны были сопровождать их вожатые, которые только одни и умеют управлять ими. На буксирных судах должны были поехать многочисленные загонщики, дрессированные лошади, опытные наездники; сюда же следовало погрузить съестные припасы для людей и животных, чтобы больше не приходилось тратить времени на их заготовку.
   Водный путь был короче и не так утомителен, поэтому экспедиция могла прибыть на место в совершенно свежем и бодром состоянии. Утомиться могли только гребцы, да и то в случае безветрия или встречного ветра. Некоторым из них предстояло, быть может, и умереть, но об этом никто не стал бы горевать. Для обеспечения благополучия и безопасности империи и императора требовались жертвы. Это в порядке вещей.
   Ветер в момент отплытия флотилии был довольно слабый, но гребцы усердно, не жалея себя, налегли на весла, и лодки, скользя по воде, быстро скрылись вдали при неистовых криках собравшегося народа. Гребцы работали изо всех сил. Благодаря попутному ветру и течению, флотилия в один день проплыла все сто километров, отделяющих Мандалай от места слияния Иравади с Киендвеном.
   По Киендвену плавание предстояло более трудное, потому что там нужно было идти навстречу течению, но зато расстояние было короче - всего лишь около пятидесяти километров. С другой стороны, течение было чрезвычайно быстрое, так что от гребцов требовались нечеловеческие усилия.
   Ни один из них не оказался недостойным поставленной задачи. Все были молодцами, так что пунги, когда экспедиция остановилась у селения Амджен под двадцать второй северной параллелью, с полнейшим основанием пообещал им в награду все блага загробной жизни.
   Тут же немедленно состоялась и высадка на берег для продолжения пути по лесам.
  

Глава XI

Ловля диких слонов.- Искатели следов.- Злобное отношение ручных слонов к диким.- Загоны, обнесенные забором.- Самки-приманщицы.- Председательство.- Экспедиция действует.- Министр.- Разведчики.- Гауда.- Опасность солнечного удара.- Иссушающая жара.- Первые следы.-Слоновье пастбище.- Будда велик! - Белый слон.- Неуместное любопытство начальника экспедиции.- Неосторожность.- Тревога.- Выстрел.- Смерть Белого Слона.

 []

  
   Для ловли диких слонов бирманцы используют те же способы, что и индусы.
   Способы эти настолько результативны, что практичные англичане освоили их при поимке вьючных слонов для нужд собственной армии.
   В Бирме каждый дикий слон является собственностью императора, который один имеет право распорядиться им - после того, как его поймают, конечно.
   В этих целях образованы, в зависимости от конфигурации местности, особые округа или участки, в которых на средства государственной казны содержатся чиновники особого назначения с целым штатом служащих. Такой штат составляют отборные люди, пользующиеся почетом и различными завидными привилегиями за исполнение, действительно, очень сложных и трудных обязанностей. В эти обязанности входит не только поимка слонов, но и их укрощение, дрессировка и разведение. Вполне заслуженными бывают обычно те крупные награды, которые выдаются лучшим разведчикам и лучшим дрессировщикам, а равно лицам, проявившим в отдельных случаях особую ловкость и неустрашимость.
   Для ловли слонов существуют, собственно, два способа. Первый заключается в преследовании диких слонов слонами ручными, прошедшими дрессировку. Этот способ очень опасный. Тут нередки весьма драматичные инциденты.
   Вот разведчики выследили стадо слонов. Охотники, верхом на ручных слонах, его окружают и начинают атаку на самого сильного и красивого. Они преследуют его без устали, без пощады, стараясь набросить ему на шею мертвой петлей аркан, привязанный другим концом к сбруе верхового слона. Если вожатому это удается, он трубит в трубу и сзывает на помощь себе товарищей. Дикого слона окружают, стараются остановить, задержать, даже повалить, если нужно. Когда это удается, как правило, при помощи ручных слонов, которые вообще обнаруживают какую-то странную, непонятную злобу к своим диким родичам, его поручают надзору собратьев.
   В этой отчаянной борьбе дикий слон не жалеет своих окультуренных сородичей и наносит им тяжкие удары. Достается и слоновожатым. Случается, что, обезумев от полученных ран, дикий слон бросается бежать напролом, не обращая внимания на преграды, натыкаясь на деревья, и сваливается в какой-нибудь овраг, увлекая за собой ручного слона и его вожатого.
   Все трое погибают.
   Во время такой охоты строго запрещается стрелять в слона, за исключением тех случаев, когда он легко может уйти от охотников или когда он безусловно угрожает жизни кого-нибудь из них.
   Гауду, или беседку в виде большого ящика, прикрепленного ремнями на спину слону, некоторые охотники заменяют открытым седлом, когда охота происходит в местности неровной, холмистой, или в джунглях. Но это довольно опасная замена, потому что ручные слоны во время охоты приходят в азарт и забывают, что на них сидят люди. Тряска бывает такой сильной, что охотник может упасть с седла и разбиться до смерти.
   Второй способ заключается в использовании загонов, обнесенных забором. Этот способ приемлем только весной, в период гона животных.
   Для этого существует многочисленный штат служащих и самки-приманки, выдрессированной отлично, даже идеально.
   В Бирме и в Индии такой способ называется кеддой. Собственно, слово это значит "загон", или "загородка", но им заодно обозначается и сам способ охоты.
   Из толстых бревен и неотесанных древесных стволов устраивается круглый загон на таком месте, где растет особенно любимая слонами трава. Бревна должны быть очень крепкие, потому что слоны сильны. Внутри первого загона ставится второй, точно такой же формы и из такого же приблизительно материала. Между бревнами должно быть такое расстояние, чтобы мог свободно пройти человек, а слон не мог бы просунуть даже головы. Таким образом, между двумя заборами образуется коридор в ширину около четырех метров, снабженный раздвижными барьерами.
   Разумеется, кедда выстраивается ко времени появления слонов.
   Когда загонщики и разведчики выследят стадо, выпускаются самки для приманки, отлично понимающие, что от них требуется. В поисках самцов они заходят иногда очень далеко.
   Совершая эту коварную акцию, самки обнаруживают изумительную ловкость.
   Они подзывают дикого слона нежным криком, приближаются к нему с отлично разыгранным смущением, ласкают хоботом и незаметно увлекают в загон. Ворота опускаются. Слон попался.
   Не ясно одно: какое удовольствие находят коварные слонихи-соблазнительницы в этакой службе? Ведь сами они всего какой-нибудь год назад, свободные и дикие, гуляли по лесу. Откуда же вдруг такое полное рабское подчинение воле человека?
   Но это еще не все. Заманив слона за забор, самка иногда ухитряется сама так его опутать, что он теряет всякую способность защищаться. Тогда охотникам и делать больше ничего не приходится.
   Но случается и иначе. Бывает, что приманенный слон, увидев необыкновенное приспособление, вдруг проявляет недоверчивость настоящего дикаря и упирается, не идет в загон, несмотря на заигрывание обольстительницы. Тогда она пронзительным криком выражает неудовольствие. Этот крик заменяет сигнал, по которому на изумленного дикаря набрасываются ручные самцы и волей-неволей заставляют его протиснуться в коридор. Если он упрямится, они зашибают его почти до смерти. Но все-таки заталкивают в загородку.
   И тогда через щели между столбами в загон проникают люди, они протягивают по земле веревки, о которых спотыкается пойманный слон, опутывают его арканами - словом, подчиняют его полностью.
   Дикое и злобное животное через полгода становится образцом кротости и смышлености. Оно все понимает, и управлять им может даже ребенок.
  
   Отряд охотников, высланный императором по подсказке монаха, намеревался действовать по первому способу.
   Командир отряда был на правах министра и имел от императора неограниченные полномочия, как его представитель. Поскольку начальник округа своевременно не уведомил императора о нахождении там белого слона, его приказано было немедленно сместить и выслать в Мандалай для привлечения к ответственности за такое серьезное упущение. Чиновнику грозило обвинение в государственной измене, пытка и мучительная казнь, ибо никто не допускал и мысли о том, что он не знал о присутствии священного животного в подведомственном ему участке. А если и вправду не знал, то такая халатность была тем более преступна при сложившихся обстоятельствах.
   Лодки и плоты были пришвартованы к берегу, уставшие от двухдневной работы гребцы получили заслуженный отдых, а охотники направились в лес.
   Впереди ехали конные разведчики из отборнейшего штата, всегда состоящего при императоре для укрощения слонов, а также на случай, если ему самому вздумается поехать на охоту.
   Они получили самые подробные топографические указания и должны были рассредоточиться в разные стороны веером, обследовать всю местность и немедленно скакать к главному отряду, как только нападут на нужный след.
   В отряде было двенадцать слонов, из которых только на двух были гауды, а на остальных десяти простые седла. На каждом слоне ехало по два человека: вожатый - на шее и охотник - в седле. В гаудах сидели: в одной сам министр, в другой - его чиновник.
   Гауда, как мы уже говорили, представляет собой ящик, крепко привязанный ремнями к спине слона. В нем две скамейки - одна против другой, так что двое могут свободно сидеть, не мешая друг другу. Позади - седло вроде кучерского для слуги, держащего зонтик даже тогда, когда нет ни дождя, ни солнца - только для этикета,- и опахало от мух, что никогда не лишнее.
   К углам ящика привинчиваются железные кольца, в которые вставляются столбики для палатки из кисеи на случай жары; в дождливую же пору натягивается более плотная материя. Палатка формой напоминает балдахин гондолы. Ее покрывают тентом.
   Императорской гауде придают форму трона. Верхнюю часть закругляют куполом и венчают ее хти - священной императорской эмблемой из позолоченного металла, какую можно видеть на куполах всех пагод.
   До леса долго двигались по выжженной солнцем равнине. Слоны настолько страдали от зноя, что вожатые боялись, как бы с ними не сделалось солнечного удара, хотя головы их и были выкрашены белой масляной краской. Но вот стали появляться отдельные деревья, потом группы их, и вскоре начался большой лес.
   Наступил вечер. Сделали привал на опушке. Разведчики пока не обнаружили новых следов, а лишь старые, трех-или четырехнедельной давности.
   Монаха это ничуть не удивило. Он объяснил, что трава на равнине выгорела от солнца и сделалась жесткой, невкусной, вследствие чего слоны перешли на другое пастбище. На следующий день к вечеру охотники, наверное, на них набредут.
   Наутро боох, ведающий всею организационной частью охоты, разослал загонщиков, как и накануне, веером. Монах улыбнулся, но не стал ему возражать, а только заметил, что это бесполезно, потому что он, монах, ведет охотников правильным путем и приведет куда нужно.
   До полудня ничего интересного не было замечено. Министр стал уже косо поглядывать на монаха. Пунги был невозмутим.
   - Ты уверен, что не ошибся, пунги?
   - Я сказал, что ты увидишь слонов еще до вечера - и так будет. Как ты нетерпелив, точно белый или женщина! Умей ждать.
   Прошло еще три часа. Бонза во все время не сказал больше ни слова.
   Головной слон вступил на тропу, хорошо утоптанную животными. Тропа вела к большому круглому лугу, расположенному, точно озеро, среди леса, деревья которого по мере продвижения отряда делались все выше и выше.
   Почва становилась болотистою. Среди густых кустов и водянистых растений журчали струйки свежей, прозрачной воды.
   - Сюда слоны приходят на водопой,- спокойно проговорил монах и прибавил, указывая на луг: - А вот здесь их пастбище.
   - Хорошо, если бы так! - отвечал министр.
   - Слушай и убедись в этом сам.
   Раздался быстрый лошадиный топот. Появился загонщик на взмыленном коне.
   - Господин!.. Слоны!..- кричал он, запыхавшись.
   - А белого слона нет?
   - Схен-Мхенг среди них. Будда велик!
   Со всех сторон прискакали другие разведчики, подтверждавшие слова первого. Все ожили, ободрились, преисполнились энергии.
   Усталость была забыта, тревога тоже. Все наперебой поздравляли друг друга. Каждый как бы видел перед собой обрадованного императора, щедро раздающего награды направо и налево.
   Слонов было немного. Не более десятка. Вожаком стада был Схен-Мхенг.
   Они мирно паслись на другой стороне луга, так что ручных слонов можно было расставить за деревьями по опушке совершенно незаметно. Так и сделали. Окружили слонами всю луговину. Всадники также взяли ее в кольцо. Дикие слоны были видны сквозь деревья. Успех облавы не вызывал сомнений. Министр, замирая в трепетной надежде, вздумал разглядеть поближе белого слона, расхаживавшего в стаде. Он сошел с гуады, тихо прокрался сквозь чащу и подошел к стаду метров на двести.
   Это было очень неосторожно. В стороне от стада, шагах в пятидесяти, следовательно, не далее ста пятидесяти шагов от опушки, стоял на страже сам вожак стада - громадный белый слон. Без сомнения, это был тот самый слон, которого видел монах. Цвет его был, собственно говоря, не совсем белый, а скорее блеклый, беловатый.
   Увидав это живое воплощение Будды, министр не удержался и вскрикнул от радости.
   Тотчас же вслед за этим возгласом послышался гнусавый трубный рев, похожий на звук тромбона.
   Белый слон подавал стаду сигнал опасности. Громадные мастодонты шарахнулись, насторожили уши, подняли хоботы, завертели короткими хвостами - и бросились в лес.
   Проклиная себя за неуместное любопытство, министр хотел было приказать своему отряду скорее пуститься в погоню за слонами, как вдруг в лесу прогремел чудовищно-громкий выстрел.
   Белый слон остановился, как вкопанный, испустил ужасный крик, зловеще слившийся с отголоском выстрела, и тяжело рухнул наземь.
  

Глава XII

Утомительность ходьбы по лесу.- Если нельзя идти, то надобно бежать.- На холмах.- Под гору.- Поляна.- Солнце.- Фрикэ убеждается, что шел не к шлюпке, а от нее.- Кобра-капелла, или очковая змея.- Пора! - Воды!..- Муки Тантала.- Еще минута ожидания.- После жажды - голод.- Четыре тысячи килограммов мяса на двоих.

 []

  
   Итак, Фрикэ произнес: "Горы - это хорошо: сверху будет видно, в этом наше спасение".
   То, что он так громко назвал "горами", было всего лишь лесистыми холмами, высотой не больше четырехсот метров. Он решил подняться на один из них. Как человек опытный, он не пошел по прямой, хотя подъем и не был крутым, а зигзагами.
   Мальчику это казалось слишком скучным. Против такой медленной, спокойной ходьбы Яса протестовал прыжками и скачками, постоянно забегая вперед и возвращаясь обратно.
   Фрикэ останавливал его, урезонивая тем, что по горам в жарком климате ходить быстро нельзя, что если он не уймется, то скоро вспотеет и выбьется из сил.
   Действительно, уже через четверть часа мальчик прибежал к Фрикэ весь мокрый, точно из бани, и жалобно попросил пить. Он чувствовал себя совершенно разбитым.
   - Что, уморился? Я ведь предупреждал... На, выпей кофе. И давай посидим минут пять, передохнем.
   Они сели на корень громадного тека, протянувшийся по земле точно спина крокодила, отдохнули и продолжали подъем.
   Адская жара начинала действовать и на Фрикэ. Внизу тоже было жарко, но на холмах стало вовсе невыносимо. Однако он все-таки продолжал подъем, превозмогая усталость и делая частые остановки ради ребенка.
   Однако вскоре мальчик совсем выбился из сил и едва-едва передвигал ноги.
   - Давай сюда руку, я тебя поведу. Ты умираешь от жажды? Вот отпей немного. Довольно. Через некоторое время получишь еще, а я обойдусь.
   Сделали отдых более продолжительный. Когда встали, мальчик оказался не в силах двигаться.
   Фрикэ вытер ему лоб, пару раз обмакнул лицо лоскутком коры, содранным с дерева, и дал ему выпить еще несколько капель воды с кофе. Передав ему в руки самодельный веер, парижанин сильной рукой поднял его наверх и посадил себе на спину.
   - Гай-да! Поехали! - крикнул он со смехом.- Вот что значит нужда! Сам еле двигаюсь, а вот взял груз - и ничего: иду с грузом. Здесь оставаться нельзя; место нехорошее.
   И он шел и шел, опасаясь, что если остановится, то уже не в силах будет идти дальше.
   - Ух, больше не могу! - сказал он, наконец, и вовремя успел спустить мальчика на землю, иначе рухнул бы вместе с ним. Но он не упал, а сначала прислонился к дереву, потом сел под ним, будучи не в состоянии не то что двигаться, но даже думать.
   И на беду все питье вышло, не осталось ни капли влаги. Нечем было смочить горло, освежить пересохший язык.
   - Кажется, finita la commedia {Представление окончено (ит.).},- пробормотал бедный юноша.
   Глаза его блуждали, горло сдавили спазмы. Лиловые губы совершенно запеклись.
   Вдруг он радостно вскрикнул. Несколько минут отдыха все-таки взбодрили его, застилавший глаза туман рассеялся. Он теперь мог яснее видеть и разглядел, что находится на площадке, а не на склоне. Он достиг вершины!
   Возможно, что по другую сторону есть вода. Он встал и храбро пошел. Отдохнувший мальчик мог теперь идти сам. Сцуск был легким и довольно быстрым.
   Вскоре они очутились на неширокой поляне, ярко озаренной солнцем.
   Фрикэ невольно рассмеялся, забыв свои мучения.
   - В добрый час! Ловко! Шли целый день, думая, что на запад, а пришли как раз на восток. Стало быть, шлюпка позади нас. Если monsieur Андрэ пошел на поиски, то у него будет много хлопот. Вставай мальчуган! Если не хочешь больше идти, так побежим.
   Два друга нашли на кустах несколько кислых ягод, которыми слегка утолили жажду, и стали спускаться - поневоле бегом - по крутому спуску, продираясь сквозь густую траву, хворост и всякую мелкую растительность.
   Теки, по-видимому, кончились, к великой радости Фрикэ, которому они надоели. Появились другие лесные породы.
   Пришлось пустить в ход тесак, прочищая дорогу. Фрикэ не терял энергии, забывая голод и жажду. У него теперь появилась надежда.
   Вдруг раздался свист. Характерный. Фрикэ остановился.
   - Змея? - вскричал он.- Я и то удивлялся, что их не видать. Бррр!.. Мурашки по спине. Надо идти осторожнее.
   Через два шага он опять услыхал свист и остановился смертельно бледный. В двух шагах от него поднималась змея, готовая к атаке.
   По широкой шее с темно-желтой чешуей он узнал ужасную "найю", или очковую, называемую так за два кружка на голове, напоминающие очки.
   Эта змея, толщиной с руку и длиной не больше двух метров, очень опасна своим ядом и особой злобностью. По-португальски она называется кобра-капелла. Ее укус смертелен. Фрикэ понял, что он погиб, если допустит хоть малейшую оплошность.
   Стрелять некогда. Надо защищаться иначе.
   - Кобра!.. Очковая!..- пробормотал он.
   И в ту же минуту змеиная голова, точно подброшенная пружиной, кинулась к нему на грудь, грозя впустить в нее ядовитые зубы-крючки. Фрикэ взмахнул тесаком - и голова отделилась от туловища, но все-таки, по инерции, упала ему на грудь.
   - Это не в счет,- сказал Фрикэ.- Она уже мертвая.
   И снова он в пути. Вдруг до его слуха опять долетел шум...
   - Вода!..- воскликнул он.- Ручей!..

 []

   И бросился вперед, как сумасшедший.
   Вскоре он у ключа. Вода чистая, свежая, холодная. Но пить ее сейчас, не остывши, безумие. Надобно подождать.
   - Яса! - крикнул Фрикэ мальчику.- Беги скорей сюда!
   Мальчик примчался со всех ног и прямо кинулся к водоему.
   Фрикэ без церемоний ухватил его за штанишки со словами:
   - Стойте, господин! Вы все утро сосали, как из рожка, воду с кофе, я вам ничего не говорил, а теперь погодите. Я не хочу вашей смерти. Ужо вместе напьемся.
   Тяжко было ждать. Но вот прошли томительные минуты, и оба друга утолили жажду, от которой горело все их нутро.
   Жажда прошла - начался голод.
   Что бы такое съесть? Пойти поискать какой-нибудь дичи.
   Фрикэ долго бродил по лесу, но ничего не попадалось. Вдруг взгляд его упал на лужайку, на которой паслось целое стадо слонов.
   - Слоны! - вскричал он, вытирая платком потное лицо.- Чего же лучше! Я бы довольствовался и меньшим - например, косулей, зайцем, фазаном, и даже павлином. Слон весит четыре тысячи килограммов. На завтрак двоим этого чересчур много. Жаль убивать. Но с другой стороны, что же нам делать? Не умирать же с голоду. Вот там ходит большой серый самец. Подстрелим его.
   Парижанин пополз по траве к стаду. Слоны не могли его почуять, потому что он был с подветренной стороны.
   Вдруг все стадо, охваченное непонятной паникой, покинуло пастбище и галопом помчалось в лес, на опушке которого находились Фрикэ и Яса.
   Оба спрятались за де

Другие авторы
  • Березин Илья Николаевич
  • Гребенка Евгений Павлович
  • Дриянский Егор Эдуардович
  • Щепкина-Куперник Татьяна Львовна
  • Каннабих Юрий Владимирович
  • Санд Жорж
  • Жукова Мария Семеновна
  • Полетаев Николай Гаврилович
  • Глинка Федор Николаевич
  • Зубова Мария Воиновна
  • Другие произведения
  • Писемский Алексей Феофилактович - В водовороте
  • Катаев Иван Иванович - Сердце
  • Коцебу Август - Письмо одного Немца к приятелю, содержащее критику на драматические сочинения Г. Коцебу
  • Парнок София Яковлевна - Стихотворения
  • Екатерина Вторая - Всякая всячина
  • Стасов Владимир Васильевич - Александр Николаевич Серов
  • Анненский Иннокентий Федорович - Образовательное значение родного языка
  • Тынянов Юрий Николаевич - М. Назаренко. Роман "Пушкин" в контексте литературоведческих работ Ю. Н. Тынянова
  • Каменев Гавриил Петрович - Стихотворения
  • Андерсен Ганс Христиан - Тетушка Зубная боль
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (20.11.2012)
    Просмотров: 510 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа