Кервуд Джеймс Оливер - Золотоискатели

, у выхода несколько выравнивала стремительный и бурный бег свой и, хотя местами и сохраняла яростный вид, все же внушала надежду, что по ней можно будет проплыть на пироге.

   Немного отдохнув, они дошли до знакомой им расщелины в скале. Отсюда они проникли уже однажды во внутренность некоторых подземелий и теперь могли с известной уверенностью ориентироваться. Именно в этом месте они разбили свой лагерь.

   Как и все предыдущие ночи, эта ночь была очень ясна и прекрасна. Родерик не мог и не хотел так скоро попрощаться с изумительными красотами ночи и снова остался один, как и накануне. Очень поздно огромная и ослепительная луна поднялась в небе и осветила верхние края ущелья, отчего еще темнее стало на его дне.

   Родерик не мог бы в точности определить, сколько времени он сидел так, держа ружье на коленях и пристально глядя на догорающий костер. Вдруг из-за ближайшей скалы раздался такой страшный крик, что юноша, несмотря на свое самообладание, задрожал всем телом. Он моментально вскочил с места и пробовал в свою очередь, закричать, но язык его в полном смысле слова прилип к гортани. И через мгновение он увидел перед собой какое-то длинное и очень гибкое существо, которое под ярким светом луны отливало всеми оттенками растопленного серебра.

   Родерик в полной уверенности, что видит перед собой рысь, немедленно поднес ружье к плечу, но еще до того, как он успел выстрелить, раздался второй, не менее потрясающий и яростный крик, от которого у юноши застыла вся кровь в жилах.

   Он выстрелил и подбежал к скале. Рыси не оказалось на месте. Ясно было, что он промахнулся и что зверь убежал. Да, все это было так, но крик, который он дважды слышал!.. Такой крик никоим образом не могла издать рысь! Что же все это значит?

   Все это продолжалось несколько секунд, не больше, но Родерик был так взволнован, что невозможно было бы описать его состояние.

   Он оставался на том месте, на котором стоял, и вдруг увидел Мукоки и Ваби, которые были разбужены его выстрелом и поспешили к нему, желая узнать, что случилось.

   - В чем дело? - живо спросил Ваби.

   - А в том дело... в том дело, что я, очевидно, грезил наяву! Мне почудились два страшных крика, и потом мне показалось, что я совсем ясно увидел рысь.

   Мукоки начал кряхтеть и качать головой, а Ваби, нисколько не стесняясь, расхохотался.

   - Опять,- закричал он,- у тебя история с рысью? Прошлой зимой ты уже принял эту большую кошку за индейца Вунга. А теперь ты услышал какие-то необыкновенные крики. Тебе, в общем, страшно везет! Идем спать! Очевидно, здешние ночи слишком действуют на тебя, а поэтому тебе следует ложиться спать одновременно со мной и Мукоки. Так-то здоровее и спокойнее будет!

   - Если ты думаешь, что это был кошмар, то жестоко ошибаешься! - воскликнул Родерик.- Уверяю тебя, что ты ошибаешься!

   И он прибавил с большей энергией:

   - В первый раз я сам думал, что мне что-то приснилось, но теперь я глубоко уверен в том, что крик действительно раздался. Я не могу в точности сказать, кто кричал: может быть, человек, а может быть и рысь!

   Голос товарища звучал так убедительно, что Мукоки и Ваби против воли глубоко задумались. Родерик от волнения все еще продолжал время от времени вздрагивать. Для того чтобы не стать жертвами нежелательной случайности, было решено, что каждый из золотоискателей будет по очереди дежурить до самого утра.

   Но до утра ничего особенного не произошло. Несмотря на пышную зарю и яркий свет дня, Родерик не мог прийти в себя. Ему все еще казалось, что эти два отчаянных крика стоят в его ушах.

   Нет, нет! Никоим образом не может быть, чтобы ему только почудились эти стоны! А не подал ли голос дух ущелья, который не пожелал, чтобы вновь прибывшие добрались до схороненных здесь сокровищ? Не он ли, в самом деле, закричал:

   - Ни шагу дальше!

   Родерик был, однако, настолько умен, что хранил про себя свет мрачные предположения.

   Пирога была отнесена ко входу в пещеру, и все трое заняли в ней свои места. Мукоки, как всегда, поместился на корме, Ваби - на носу, а Родерик между ними.

   Течение, точно щепочку, подхватило легкую лодчонку, и начался спуск к тому месту, где предполагалось местонахождение золота. В продолжение всего дня не произошло ни одного инцидента, который надо было бы отметить особо. Пирога шла совершенно нормально под ловким управлением опытных людей, которые чрезвычайно умело регулировали веслами ее скорость.

   Так уходили миля за милей, и без конца продолжалось дефиле высоких, крутых скал, забрызганных водой, похожих на немых, бесчисленных стражей, застывших по обе стороны узкого речного ложа. Проезжая мимо, Родерик легко узнал то место, где он в свое время убил серебристую лисицу.

   Как только солнце стало клониться к закату, решили в целях предосторожности сделать привал. Мукоки выбрал устье небольшой речонки, где очень легко можно было вытащить пирогу на берег и разложить костер.

   В этом месте ущелье значительно расширялось, и с одной его стороны можно было даже разглядеть большой кусок неба. Одна из стен казалась более мягкой и рассыпчатой, и на ней отразилось влияние времени и частых перемен погоды. Она спускалась уступами, и то там, то здесь в ней торчали отдельные кусты и кустики, чахлые травы и жалкие деревца.

   Едва только все вышли на берег, Родерик и Ваби, даже не отдохнув и не расправив онемевших членов, стали взбираться по отлогому склону и без больших трудностей достигли его вершины. Они радостно и глубоко вздохнули, вырвавшись на некоторое время из цепких, страшных объятий ущелья. Они послали сверху веселое и звучное приветствие Мукоки, который казался им теперь не больше мухи. Старый индеец, энергично взявшийся за ужин, в ответ махнул им рукой и продолжал свое дело.

   А затем, несмотря на то, что наверху царил еще яркий день, молодые люди поспешили спуститься вниз, к устью речки, где уже сгустились вечерние сумерки.

   Мукоки казался очень озабоченным, и его медная маска на лице выдавала волнение, которое обуревало его. Можно было думать, что по мере приближения вечера он все больше думал о тех таинственных криках, которые Родерик услышал предыдущей ночью.

   Он думал о Волке, о старом верном товарище, который привел к их костру так много своих собратьев... Волки когда-то растерзали его жену и единственного ребенка, и он питал теперь к ним ненависть до самого гроба.

   К сожалению, теперь не было под рукой Волка, который помогал бы ему так, как помогал когда-то.

  

   Как только Родерик и Ваби уютно устроились под выступом высокой скалы на ложе из тончайшего песка и укрылись меховыми одеялами, Мукоки бесшумно поднялся с места и, в свою очередь, начал взбираться по откосу.

   Принимая во внимание царившую вокруг темноту, этот подъем надо было признать чрезвычайно рискованным, и старый индеец двадцать раз был на волосок от гибели. Но, крепко цепляясь за все встречные кусты и кустики, он безостановочно карабкался вверх, словно находился во власти непреодолимой силы или же навязчивой идеи, которая гнала его все выше и выше.

   Целый и невредимый, он добрался до вершины скалы и стал пристально осматривать все то, что его окружало.

   Где мог находиться Волк?

   Ясно было, что где-нибудь здесь, в этих безграничных пространствах, которые на восток тянулись до Гудзонова залива, а на север - до самого Арктического океана.

   Мукоки провел так целый час. Над ним высоким, нежным покровом повисло звездное небо, которое довольно поздно озарилось светом ущербленной луны, показавшейся из-за горизонта, словно опрокинутый корабль.

   Воспользовавшись таким освещением, он наклонился к земле и как будто стал искать следы, которые в данное время интересовали его больше вселю остального - волчьи следы! И, не найдя ничего, он выразил глубокое разочарование на своем обычно бесстрастном лице. Оставив поиски, он бродил некоторое время взад и вперед. Подойдя к сухому дереву, которое почти лишилось своей коры и высилось в голубоватом воздухе, словно призрак или белый скелет, Мукоки услышал совсем близко от себя, на расстоянии нескольких ярдов, легкий шум.

   А затем, в то время как он своими возбужденными от волнения глазами всматривался в темноту, он увидел мгновенную, как молния, яркую вспышку огня, вслед за которой немедленно последовал выстрел.

   Повинуясь голосу инстинкта, Мукоки упал ничком на землю, и не успел он еще подняться на ноги, как услышал отчаянный крик, крик чисто человеческий, в котором однако не было ничего человеческого. Это был такой ужасный, невыразимый звук, что индеец, продолжая лежать на земле, в свою очередь, издал глухое ворчание, словно в ответ на стон, еще дрожавший в воздухе. Ему казалось, что вся кровь застыла в его жилах, и он, как мертвый, оставался лежать на том самом месте, на котором упал.

   Затем он рискнул сделать несколько осторожных движений и чисто механически потянул к себе ружье, с которым не разлучался. Но кругом царило уже полное спокойствие, и ничто его не нарушало.

   Спустя некоторое время, новый крик, не менее страшный разорвал воздух. Траппер прекрасно понимал, что ни единый зверь постоянно живущий в Белой Пустыне, не может издавать подобных звуков. Так кричать мог только человек! Но Мукоки готов бы поклясться самым святым для него на свете, что за всю свою жизнь он не слышал такого человеческого рева.

   У него не хватало отваги подняться с земли, и, весь дрожа и стуча зубами, он продолжал прислушиваться к крикам, которые послышались снова, но уже на более далеком расстоянии. Нет, не крики! Послышался еще один крик, который пробудил многократное эхо, заставившее задрожать от внезапного ужаса всех зверей и птиц и вырвавшее из горла Мукоки ряд глубоких вздохов, похожих на рыдания.

   Старик пришел в себя лишь после того, как кругом воцарилась прежняя тишина, нарушаемая лишь мягким шелестом листвы. Если бы он принадлежал к белой расе, он первым долгом стал бы анализировать звуки, которые так потрясли его, но Пустыня и ее обитатели были единственной сферой, понятной ему. И в этой сфере не было места человеку или зверю, которые могли бы та, кричать.

   Вот почему он в продолжение доброго часа оставался на том же месте, в том же самом положении и дрожал так, как может дрожать только первобытное, дикое существо во власти стихийного страха.

   Но все же с течением времени он сделал было попытку понять, то, что произошло. Как-никак он слишком долго общался с белыми, часто бывал в фактории, и эти обстоятельства не могли не оказать влияния на его психическую жизнь. Суеверия и предрассудки, свойственные его расе, были в значительной мере смягчены культурой.

   Итак, он стал раздумывать над тем, что произошло. В него кто-то выстрелил. Он ясно слышал, как пуля со свистом пронеслась над его головой, а затем ударилась в ствол сухого дерева. Стрелял человек. Надо полагать, что этот же самый человек и кричал. Но что за человек? И откуда он взялся?

   Он постарался мысленно припомнить всю гамму воинственных кличей своего племени, а также все страшные восклицания своих врагов, но ничего общего не нашел.

   Что же это за крик? Что все это значит?

   В конце концов эти размышления еще более усилили его первоначальный ужас, и он почувствовал состояние, знакомое только загнанному зверю. Наконец он успокоился настолько, что мог подняться с места, спуститься в ущелье и присоединиться к товарищам. Обычно индеец точно так же скрывает свой страх, как белый скрывает допущенную им ошибку. Но Мукоки находился в таком возбужденном состоянии, что немедленно разбудил молодых людей и голосом, все еще дрожащим от волнения, рассказал все то, чему он был свидетелем.

   Родерик при первых же словах его вскочил с места. Не имели эти крики тот же самый источник, что и стоны, которые он слышал две ночи подряд и которые заставили его выстрелить в воображаемую рысь?

   - Очень может быть,- высказал Ваби свое предположение,- что мы в данном случае имеем дело с одиноким индейцем из племени Вунга, который все время следит за нами и просто хочет испугать нас своими дикими воплями?

   - Нет, нет, только не Вунга! - вскричал Мукоки.- Ни единый Вунга не может кричать подобным образом! Это я знаю и утверждаю! К тому же он не только кричал, но и выстрелил в меня!

   В общем, выяснилась следующая, более или менее правдоподобная версия. Какой-то человек, никому неведомый, следует по стопам троих золотоискателей или, точнее говоря, направляется вдоль верхнего края ущелья к той же цели, что и они.

   Снова было решено, что в целях безопасности необходимо, чтобы все время кто-нибудь дежурил. Время тянулось бесконечно медленно и мучительно для всех, и, в сущности говоря, никто не спал до самой зари. Невыясненная опасность и неопределенность положения заставляли лихорадочно работать мозг каждого из них. "Кто мог стрелять в Мукоки?" - вот в чем был основной вопрос.

   Как только достаточно рассвело, Родерик и Ваби попросили индейца показать им место, где все произошло.

   Индеец не заставил себя долго просить, немедленно стал подыматься по откосу и предложил молодым людям следовать за ним, что те, конечно, и сделали.

   Мукоки был так глубоко и страшно потрясен событиями последней ночи, что, карабкаясь вслед за ним, юноши испытывали такую же робость, как и он сам. Ваби неоднократно видел своего старого друга на краю гибели. Они так много пережили вместе, что казалось, Мукоки уже ничем не мог поразить его, однако никогда до сих пор он не замечал, чтобы старик так волновался. Чем грознее бывала опасность, тем больше энергии проявлял старый траппер, и это всегда спасало его от верной смерти. Теперь дела обстояли как будто иначе.

   Держа все время наготове ружье, старик старался идти так, чтобы под его ногами не зашуршала самая крохотная былиночка. Он готов был немедленно остановиться при первом же шорохе листвы, ударе птичьего крыла или прыжке белого зайца.

   Таким образом они добрались до мертвого дерева, которое стояло с печально разбросанными по сторонам ветвями и без коры.

   - Вот здесь! - вполголоса произнес Мукоки.- Вот здесь все и произошло, и здесь он стрелял в меня!

   - Однако малого не хватало, чтобы пуля попала в тебя! - вдруг вскричал Ваби.- Погляди-ка сюда!

   И он указал на круглое отверстие, которое находилось в стволе мертвого дерева на высоте человеческого роста.

   Родерик успел уже вынуть из кармана нож и начал сверлить в Дереве отверстие, надеясь найти пулю, которая должна была засесть там.

   - Она недалеко находится! - сказал он через минуту.- Я уже нащупываю ее. Я думаю, что она засела на глубине двух дюймов, не больше.

   - Довольно странно! - произнес Ваби, подойдя поближе. - Дерево настолько прогнило, что пуля должна была засесть по меньшей мере в середине ствола. Ты что скажешь, Муки?

   Старик не успел высказать свое мнение, так как Родерик издал крик изумления и живо повернулся к товарищам. В одной руке он держал нож, направленный кверху, а другой указывал на кончик лезвия.

   Как только Мукоки и Ваби взглянули по указанному направлению, они выразили такое же великое удивление, что и Родерик. На кончике ножа, на ярком солнце сверкало что-то небольшое и желтое.

   - Еще одна такая же пуля! - почти задыхаясь, закричал Ваби.- Еще одна золотая пуля!

   Все трое застыли на мгновение, лишившись дара речи.

   Но Родерик скоро опомнился и начал с прежним рвением ковырять ножом в отверстии и через пару минут вытащил всю пулю.

   - Клянусь Цезарем! - воскликнул Ваби.- Я ровно ничего не понимаю!

   Лицо Мукоки сразу прояснилось.

   - Ясно следующее,- сказал он.- Человек, который убил медведя, совсем не умер! Он не умер, он стрелял в меня... и тем же золотом... и из того же ружья.

   Все, что говорил старик, настолько отвечало правде, что никто не выразил ни малейшего сомнения. И там здесь существовало одно и то же таинственное существо.

   Мукоки немедленно направился к тому месту, где по его предположениям должен был стоять стрелявший. К нему на помощь поспешили молодые люди, и все трое самым тщательным образом осмотрели участок, прилегающий к месту ночного происшествия.

   - Рысья шерсть! Здесь недавно прошла рысь!

   Ваби тотчас же отозвался на крик индейца и, подбежав к увидел клок шерсти, повисший на одном из кустов.

   - Да, это рысь! - сказал он, и в тоне его одновременно звучали серьезность и ирония.- Рысь, вышиной в четыре фута... Правду сказать, мне до сих пор не приходилось встречать таких рысей, но на свете все может быть, не так ли?

   - В таком случае это...

   Родерик не осмелился закончить свою мысль.

   - Это, так сказать от рыси! - произнес Ваби.- Другими словами, я хочу сказать, что человек, который сегодня ночью стрелял в Мукоки, имел на плечах рысью шкуру.

   Мукоки одобрительно кивнул головой.

   Поиски продолжались, не дали никаких положительных результатов.

   След, оставленный босым человеком, был настолько слаб, что его едва-едва можно было разглядеть. Вместо того чтобы терять время на поиски, которые по всем данным были обречены на неудачу, и, кроме того, подвергаться опасности в виде новой золотой пули, было решено как можно скорее вернуться в ущелье. Наши друзья стали спускаться вниз, в надежде, что более или менее близкое будущее раскроет им загадку трагических криков в ночи и золотых пуль.

   Час спустя пирога была спущена на воду, и охотники продолжали свой прерванный путь.

  

   Лодка проворно неслась вниз по течению, и со стороны Мукоки требовалось только твердо править веслом, которое в данном случае заменяло руль.

   Старый индеец снова нахмурился и задумался. Слишком много непонятных и более чем странных вещей произошло за столь короткий срок.

   Приблизительно в полдень путешественники пристали к довольно удобному месту и наскоро позавтракали. Ваби воспользовался случаем и отвел Родерика в сторону.

   - Вот что я хотел сказать тебе,- начал он.- У нашего Мукоки голова работает как надо, но вся штука в том, что вера его во все сверхъестественное еще достаточна сильна, и это ложится лишним грузом на то, что смущает нас троих.

   - О чем же, по-твоему, он думает?

   - Среди его племени поныне распространена старинная легенда, согласно которой время от времени появляется страшный воин, посылаемый на землю Великим Духом, и требует человеческой жертвы! Когда-то, во времена от нас далекие, предки Мукоки и его соплеменники совершили великие грехи, и только смерть, на которую периодически Великий Дух обрекает какого-либо человека, может искупить эти грехи.

   Этот фантастический воин невидим. Он обладает страшным голосом, который останавливает кровь в жилах человека, заставляет дрожать от испуга горы и задерживает бег горных потоков. Он вооружен громадным луком и золотыми стрелами, которыми убивает намеченные жертвы.

   Я боюсь, что Мукоки может сделать из всего того, что случилось ночью, соответствующие выводы и подумать, что этот невидимый воин избрал именно его своей очередной жертвой. Теперь ты легко можешь понять, какое создается положение. Будем надеяться, что вся эта путаная история с криками и золотыми пулями очень скоро разъяснится и рассеет все наши подозрения и неприятности и суеверные предположения нашего старого товарища и друга!

   - Что касается меня лично, - ответил Родерик,- то по причинам совершенно иным я тоже хочу, чтобы как можно скорее все разъяснилось. Но пока что нам остается одно: как можно скорее продвигаться вперед!

   - Совершенно с тобой согласен!

   В этот самый момент на вершинах скал, окаймлявших ущелье, послышался странный шум, напоминающий свист зимнего ветра в сумрачных сосновых рощах. Этот звук ширился, приближался и повторялся многократным эхо, и никак нельзя было определить источник его. Вдруг он превратился в пронзительный крик и снова замер для того, чтобы через мгновение возродиться в виде жалобного стона, от которого застыла кровь в жилах золотоискателей, живо вскочивших на ноги. Так же живо все трое подали в сторону, под защиту скалистого навеса, боясь, как бы незнакомец не стал снова стрелять золотыми нулями. Они стояли с приложенными к плечу ружьями и готовы были в любую минуту стрелять в то кошмарное, неведомое чудище, которое, по их мнению, могло появиться только сверху.

   И совершенно неожиданно новая мысль пронеслась в мозгу Родерика Дрюи. Эта мысль мелькнула быстрее молнии и перенесла его в тот цивилизованный мир, в котором он до сих пор жил. И тут то он нашел ключ к разгадке тайны.

   Он задрожал от ужаса и молчал вплоть до тех пор, пока не друзья не сделали ему немой знак выйти из-под навеса и следовать за ними в пирогу.

   Только в эту минуту он подошел к Мукоки и Ваби и вполголоса, все еще дрожа от волнения, пробормотал:

   - Человек, который стрелял в нас...

   - Ну? - нетерпеливо воскликнул Ваби.

   - Ну... этот человек... сумасшедший! Ногти Ваби вонзились в его руку.

   - Что ты говоришь? Я не понимаю!

   - Я говорю, что этот человек - сумасшедший! Родерик еще больше понизил голос и повторил:

   - Сумасшедший! Человек, который стрелял в Мукоки и медведя, который две ночи подряд пугал меня своими страшными кошмарными криками, который заряжает свое ружье золотыми пулями - сумасшедший! Я нисколько не сомневаюсь в этом! Ми того: он - буйный помешанный! Я вспомнил только то, что так же самые страшные крики я слышал однажды в доме для сумасшедших в Детруа.

   Словно в подтверждение этих слов, как живой комментарий совсем близко снова раздался отчаянный, раздирающий душу стон...

   - Буйный помешанный! - повторил Ваби, потрясенный подобным открытием.

   Что касается Мукоки, то казалось, что подобное объяснение, данное белым другом, принесло ему громадное облегчение. Он выпрямился и снова схватил ружье,

   - Не стреляйте, Муки,- властно приказал Родерик.- Если или завтра или когда-нибудь вообще вы увидите этого несчастного человека, вы должны пожалеть его от всего сердца. Ведь подумайте: этот человек страдал так много и так сильно, что в конце концов лишился от голода рассудка. По-моему, убить его - это самое страшное преступление на свете! Мукоки немедленно опустил ружье.

   - Да, я понимаю,- проговорил он.- Вы, конечно, правы. Он голодный, может быть, и сейчас. И от этого сошел с ума. Понимаю! Он - как собака!

   - Да,- согласился Ваби.- Я тоже нахожу, что наш Род совершенно прав. Этот человек сошел с ума и обозлился так, как только может злиться и яриться голодная собака, которая готова броситься на первого встречного и разорвать его в куски. Так еще бесятся собаки, проглотив рыбью кость! Белые люди от сильных страданий тоже подчас превращаются в бешеных собак!

   - Наша мораль запрещает нам причинять зло подобным несчастным людям! - заявил Родерик.- Мы ограничиваемся тем, что запираем их в специальных домах, которые по величине своей - я говорю о каждом доме в отдельности - превосходят все помещения Вабинош-Хоуза, вместе взятые! Там мы их соответственным образом одеваем, следим за ними и не прекращаем бдительного надзора над ними до самой их смерти.

   Казалось, что это заявление не вполне убедило Мукоки.

   - Злые, бешеные собаки иногда очень больно кусают!- продолжал настаивать он.- По-моему, гораздо безопаснее сразу покончить с ними.

   Но тут вмешался Ваби, который решительно стал на сторону своего друга.

   - Я согласен с тобой, Муки, что с ними надо покончить. Но при условии, что это - последнее средство. Помнишь, у нас однажды взбесилась собака после того, как она проглотила рыбью кость. Но мы сделали все возможное, извлекли кость, и собака окончательно выздоровела. Наш прямой долг сейчас заключается в том, чтобы приложить все силы и спасти эту "бешеную собаку" в образе человека. Он несомненно уверен теперь в том, что все люди на свете - его враги! Надо переубедить его в этом пагубном заблуждении. И надо еще по возможности уберечься от его золотых пуль. Но не убивать его! На это мы не имеем никакого нравственного права!

   Родерик подошел поближе к Ваби и шепнул ему на ухо:

   - У меня создалось впечатление, что Мукоки вполне понял наши намерения. Он не убьет теперь человека без крайней необходимости, но в конце концов ничего нельзя заранее сказать. Могут создаться такие условия, при которых нам все же необходимо будет покончить с ним, раз от этого будет зависеть наша собственная жизнь. Увы! Сейчас эта жизнь поставлена на карту! Очень может быть, что в эту самую минуту, как мы беседуем о нем, он стоит наверху и следит за каждым нашим движением. Его надо очень и очень остерегаться, потому что у каждого сумасшедшего своя слабая струнка.

   - Бррр! - воскликнул Ваби. - Нельзя сказать, чтобы ты сообщил нам очень веселые вещи! Так или иначе, нам прежде всего надо сесть в лодку, а там будет видно. Живей, живей, потому что мы и без того потеряли много времени.

   Пирога была живо подхвачена течением и понеслась но пенящимся, бурно играющим водам.

   Несмотря на выраженные им гуманные соображения, Родерик отдавал себе полный отчет в той страшной опасности, которая угрожала им. Пожалуй, в этом отношении он знал больше своих товарищей, но не хотел раскрывать им всей правды.

   Ваби имел очень слабое представление о нравах и особенностях сумасшедших, что не мешало ему знать, что нет ничего опаснее безумца на свободе. Этот чудак, стреляющий золотыми пулями, мог преследовать их день и ночь в продолжение многих недель и даже месяцев. Можно было судить по некоторым данным, что им обладал большим упорством, которое ничто на свете не в состоянии было остановить. Как для дикого зверя, для него не существовало ни времени, ни пространства, и можно было ожидать, что он в любую минуту и в любом месте появится на их пути со своим старым ружьем и золотыми пулями. Во мраке ночи он мог добраться до них и задушить... Он так одичал, что по выносливости мог сравниться с самым сильным обитателем Пустыни и, во всяком случае, превосходил каждого из золотоискателей... Вот о чем думал Ваби.

   В реку справа и слева вливалось множество горных ручьев и речек, и с каждой милей она становилась все шире и стремительнее в своем беге. День близился к концу, как вдруг Ваби, который по-прежнему занимал место на носу, издал тревожный крик: он увидел глыбу, с неимоверной быстротой катившуюся с вершины горы. Мукоки сделал чрезвычайно быстрое движение веслом, желая избежать опасности, но от чрезмерного напряжения весло сломалось пополам. Родерик, не теряя времени, быстро перебросил ему одно из своих весел, но секундного промедления было вполне достаточно для того, чтобы легкая посудинка потеряла свое твердое и определенное направление. Течение, которое, казалось, удвоило свою и без того страшную силу, могучей лавиной схватило пирогу и с такой головокружительной быстротой понесло ее вниз, что никакой человеческой мощи не было достаточно для того, чтобы остановить ее.

   При таких условиях борьба со стихией потеряла всякое значение.

   Через несколько минут до слуха золотоискателей донесся глухой рев воды, и все трое тотчас же поняли, что это грохочет водопад.

   - Первый каскад! - прокряхтел Мукоки.

   Не оставалось места никаким сомнениям. Пирога приближалась к первому водопаду, указанному на плане, который был начерчен да березовой коре. До этого места Мукоки дошел прошлой зимой и вернулся.

   В то время это был небольшой каскад, который теперь, судя по оглушительному шуму и сильнейшему течению, превратился в самый настоящий водопад.

   Золотоискатели с беспомощным видом смотрели друг на друга и на пирогу, которая несла их на верную смерть. Удары веслами, которыми они стремились достичь берега, не оказывали ни малейшей помощи и ни на йоту не отклоняли лодку от направления, придаваемого ей рекой.

   На ближайшем повороте показался водопад, а затем и его длинные водяные космы, которые время от времени, словно легкая материя, вздувались в воздухе.

   Казалось, катастрофа неминуема, как вдруг какое-то противоположное подводное течение подхватило пирогу и, в свою очередь, закружило ее, но уже в обратном направлении. Такая борьба двух течений не могла долго продолжаться, и наши друзья не успели отдать себе отчета в том, что происходит, как лодка опрокинулась, И они очутились в воде.

   - Держите лодку! - закричал изо всей мочи Мукоки.- Ни в коем случае не упускайте лодку, иначе мы погибли!

   Он отчаянно ухватился за борт пироги, которая превратилась в плавучую щепку, и начал махать головой в знак того, чтобы Родерик и Ваби сделали то же самое. Молодые люди поняли сигнал и немедленно повиновались. В продолжение пары минут все трое барахтались в воде, как соломинки, но маленький мальстрем, который подхватил их и шел против основного течения, в конце концов выбросил их вместе с лодкой на берег.

   Строго говоря, им чрезвычайно повезло. Едва переводя дух и мокрые насквозь, они вышли из воды и потащили вслед за собой до ближайшего мысика лодку, в которой находилось все имущество. К великому счастью, ремни, стягивавшие груз, нисколько не ослабели, и, таким образом, все их припасы сохранились в полной неприкосновенности. Сами они тоже не пострадали, и, следовательно, все обошлось сравнительно благополучно.

   - Вот это здорово! - воскликнул Ваби, став ногой на твердую землю.- Вот что значит: побывать в раю и вернуться оттуда, не солоно хлебавши! Мы еще легко отделались!

   В то время, как Родерик, с которого все еще текла вода, старался прийти в себя и разобраться в том, что случилось, Ваби не терял времени и пытался по мере сил помочь Мукоки устроить в безопасном месте лодку.

   Вскоре вслед затем все трое вытащили из своих запасов сухое платье, а мокрую одежду развесили и частью разложили на камнях для того, чтобы она высохла на солнце, которое уже сильно клонилось к западу.

   Ясно было, что им придется провести остаток дня и всю ночь на этом узком пляжике, близ которого продолжали грохотать пенистые воды. Надо было отдохнуть, прийти в себя, привести в порядок мысли и разработать дальнейший план действий, клонившихся, главным образом, к тому, чтобы как можно скорее переплыть на другую сторону водопада.

   Родерик не мог совладать с соблазном и произнес полушутливо, полусерьезно:

   - Если бы наш сумасшедший знал, где мы находимся, то он мог бы в два счета перестрелять нас, как куропаток. Сверху недурно целиться!

   - Правильно! - ответил Ваби.- Но, с другой стороны, выгоды нашего положения заключаются в том, что дикие звери не пожалуют к нам в гости. Так что, в общем, мы не смеем жаловаться, так как находимся в сравнительно хороших условиях.

   Из-за отсутствия дров пришлось ограничиться холодным ужином, завернуться в меховые одеяла и кое-как поспать до следующего утра.

   Особенными удобствами они не могли похвастать. Во-первых, площадка была до того мала, что они с большим трудом вытянули ноги. С другой стороны, с наступлением мрака рев водопада еще усилился, и минутами создавалось весьма тягостное впечатление, что вода вот-вот поглотит их.

   Боясь выразить свои тревожные мысли вслух, Родерик все время мучился вопросом: каким образом они в конце концов выберутся отсюда? И при этом он с большим сомнением смотрел на скалистые стены, которые совершенно отвесно подымались к небу. Выходило так, что они сами себя засадили в каменный мешок, из которого не так-то легко было выбраться.

   Мукоки с первыми же утренними лучами стал тщательно озираться вокруг, желая выяснить создавшееся положение и найти выход.

   Осторожно ступая вдоль самого берега, он на некоторое время скрылся за ближайшей скалой. Вернувшись, он застал обоих молодых людей еще спящими. При первом же взгляде на него, они поняли, что он пришел с добрыми вестями.

   Он указал им рукой на другой скалистый островок, который находился поближе к водопаду и к которому он добрался вплавь.

   - Прежде всего,- начал он,- нам необходимо добраться туда и потащить с собой пирогу.

   Через несколько минут юноши последовали примеру старика, разделись донага, положили свое платье на пирогу и, как рыбы, поплыли к островку, указанному Мукоки, причем каждый раз приставали к берегу, как только видели волну выше обычной. К носу пироги был прикреплен большой кусок оленьей кожи, и тем были ослаблены удары ее о плечи людей.

   Они доплыли до островка без особых затруднений. Весь занесенный пеной, он находился почти у самого подножия большой скалы, чуть ли не рядом с водопадом, который время от времени гладил его своими водяными космами. Под самым водопадом имелась небольшая группка камней, которых почти не касалась вода, настолько она уходила в сторону.

   - Вот сюда нам и надо пристать! - проговорил Мукоки.- Место верное и хорошее.

   Это было легче сказать, чем сделать, и у Родерика закружилась голова при виде этих нагроможденных друг на дружку камней, скользких и мокрых, которые почти касались первой водяной ленты, выбрасываемой водопадом.

   - Да не бойся, милый мой! - закричал Ваби, заметив, как побледнел его приятель.- Мы идем все вместе, и, если кто-нибудь из нас сделает неудачный трюк в воздухе, остальные подхватят его. Иди смело, чего там! Не надо терять драгоценное время, ты сам понимаешь, как дорога каждая минутка!

   На всякий случай решили связаться одной веревкой, прикрепленной к поясу каждого человека в отдельности. Мукоки пошел впереди. Родерик и Ваби толкнули вслед за ним пирогу и направились к воде.

   Точно такая же операция повторилась пять раз подряд. Родерик впервые переживал подобные приключения, и неудивительно, что он не всегда соображал, что надо делать. Его оглушал грохот водопада, и для того, чтобы хоть немного заглушить его, он на самые уши надвинул свою шапку.

   Несчастный юноша был страшно бледен, когда они очутились уже вне опасности. Все прошло вполне благополучно. Добравшись до более или менее спокойного места, Мукоки спустил пирогу в воду. Усевшись в ней, золотоискатели первым делом насухо вытерлись и оделись.

   - Уф, тяжело! - проронил Ваби, нервы которого тоже находились в сильнейшем напряжении.

   - Да, нелегкая штука... нелегкая штука! - совершенно бесстрастно произнес Мукоки.

   - То нам попался сумасшедший, то мы чуть-чуть не утонули, а тут вдруг миниатюрная Ниагара на нашем пути! - сказал Родерик.- Надо отдать справедливость нашему золоту: оно не так-то легко дается в руки! Придется повозиться, пока достанешь его!

   В продолжение всего дня пирога с большей или меньшей скоростью неслась по течению, и молодые люди со все возрастающим наслаждением следили за чудесным пейзажем, который позволял видеть довольно многочисленные бреши в двойном ряду скал. К полудню река круто переменила свое направление. Теперь она текла на север, и берега ее как будто приняли более приветливый вид. На протяжении целого акра тянулся прекрасный песчаный пляж, на противоположной стороне которого виднелось много поваленного и сухого леса.

   - Какое странное местечко! - сказал Ваби в то время, как Мукоки и Родерик помогали ему вытащить пирогу на берег.- Глядя на все вокруг, можно подумать, что тут некогда было...

   - ...озеро! - подсказал ему индеец.- Да, это верно. Когда-то здесь, наверно, было озеро.

   - Я думаю,- заметил Родерик,- что этот песок был мало-помалу нанесен речными волнами, а крутой изгиб ущелья задержал его. Вы посмотрите, песок залегает очень глубоко. Я думаю, что и сухой лес, который там виднеется, тоже выброшен рекой.

   Через несколько минут Ваби, который незаметно отделился от товарищей, издал неожиданный крик и жестами дал знать Мукоки, и Родерику, чтобы они как можно скорее подошли к нему.

   Те бросились к нему со всех ног, и Ваби, ни слова не говори, указал им пальцем на песок.

   Пристально вглядевшись, оба увидели явный отпечаток человеческой ноги. Можно было определенно судить, что на этой ноге не было ни сапога, ни мокасины и что она была так же гола, как и рука Ваби, показывавшая на ее след.

   След этот повторялся так часто, что при желании можно было думать, что с час назад тут, на песке плясало целое племя дикарей.

   Но это было не все.

   Близ одной из куч сухого леса спиралью подымался в воздух дым.

  

   Родерик первым заметил дым, и в то время, как друзья неторопливо стали приближаться к этому месту, он услышал, как легко звякнул револьвер Ваби и как вслед затем отскочил предохранительный затвор ружья Мукоки.

   Он, в свою очередь, вынул из кобуры револьвер и пробормотал:

   - Кто бы там мог быть? Пока что никого не видно!

   Мукоки приложил палец к губам:

   - Ничего не надо говорить, потому что ничего нельзя знать! Мы должны хорошенько раскрыть глаза и глядеть в оба, а там будет видно, кто да что.

   - Да, пока никого и ничего не видно! - заметил Ваби. Я думаю, что нас заметили.

   Действительно, не было никого.

   Дым поднимался над полуобугленным поленом, которое было покрыто землей и пеплом. Ясно было, что огонь играл роль своего рода ночника. Люди, которые зажгли его, ушли, но с явным намерением вернуться.

   Вокруг огня виднелось множество отпечатков человеческих ног, и, кроме того, по всем направлениям были разбросаны кости. Мукоки собрал несколько костей и внимательно рассмотрел их, предоставив Ваби и Родерику полную возможность озираться по сторонам и искать что-нибудь более существенное. Впрочем, все трое были готовы в любую минуту дать должный отпор врагу, который мог напасть на них из-за угла.

   Можно было подумать, что тут сделала привал целая орда дикарей, но старый индеец покачал головой и, указывая пальцем на следы, сказал:

   - Все это следы одного и того же человека. Я вижу повсюду одну и ту же ногу.

   - Но это невозможно! - воскликнул Ваби.- По-моему, тут должны были пройти сотни людей!

   Мукоки опустился на колени.

   - У этого человека сломанный большой палец на правой ноге. Повсюду та же нога и тот же отпечаток! Очень легко убедиться в этом!

   Ваби, в свою очередь, опустился на колени и стал приглядываться к отпечаткам ног. Траппер был совершенно прав. Сустав большого пальца на правой ноге отходил на полдюйма дальше нормального положения, и этот дефект отчетливо бросался в глаза. Родерик, не желая отставать от друзей, тоже склонился к песку и начал анализировать характер следов. После длительного и кропотливого изучения он пришел к тому же выводу, что и старый индеец.

   Но молодые люди жестоко ошибались, если предполагали, что нечему больше удивляться. Поднявшись с колен, Мукоки протянул в их сторону руку, полную костей.

   - Невареное мясо! - сказал.- Ясно, что этот человек ест сырое мясо.

   - Да что вы говорите! - вскричал Родерик, и в глазах его мелькнул странный свет.

   Так же странно заблестели глаза Ваби, и оба почти одновременно закричали:

   - Значит, это опять он! Опять сумасшедший попался на нашем пути!

   Мукоки утвердительно кивнул головой:

   - Да, опять он!

   - Он был здесь не позже вчерашнего дня! - заметил Родерик. Ваби повернулся к трапперу.

   - Я только одного не понимаю... Если он ест сырое мясо, зачем он разложил костер? Странно, не правда ли?

   Мукоки пожал плечами и ничего не возразил. Родерик тем временем набрал еще много костей.

   - Ясно одно,- сказал он,- мясо - невареное! Если хотите взглянуть, то можете увидеть остатки сырого мяса на костях. Очень может быть, что он ограничивается тем, что держит мясо некоторое время над огнем, а затем преспокойно съедает его.

   Мукоки одобрил это предположение и начал рыться в догорающем костре. На конце полена он заметил два камня, положенных один на другой и образующих нечто вроде очага. Один из камней был совершенно плоский, а другой представлял собой большой шарообразный валун.

   Вдруг индеец издал громкое восклицание, что противоречило всем его привычкам, потому что он предпочитал хранить молчание в самых затруднительных случаях и обстоятельствах.

   - В чем дело? - одновременно спросили его юноши.

&nbs