Эджуорт Мария - Прусская ваза

  

   Извѣстно, что Фридрихъ II, завоевавъ Саксон³ю, перевелъ многихъ художниковъ изъ Дрездена въ Берлинъ, въ которомъ намѣренъ былъ завести фарфоровую фабрику. Нещастные плѣнники, навѣки разлученные съ отечествомъ, принуждены были работать для славы и выгоды побѣдителя. Между ими находилась Соф³я Мансфильдъ, молодая, прекрасная, одаренная необыкновенными талантами. Судьба хотѣла того, чтобъ Фридриху, въ то время, когда онъ осматривалъ Мейссенскую мануфактуру, показали двѣ или три фарфоровыя вазы превосходной работы, которыхъ рисунокъ дѣлала Соф³я и на которыхъ живопись была ея же произведен³я. Король, прельстившись вазами, приказалъ, чтобъ Соф³я немедленно была отправлена въ Берлинъ. Соф³я повиновалась; но въ Мейссенѣ оставила она и дарован³е свое и прилѣжность. Должность ея состояла въ томъ, чтобы писать на фарфоръ по собственнымъ своимъ рисункамъ; но всѣ рисунки ея были безъ вкуса и правильности; рука ея, прежде столь искусная, почти не владѣла кист³ю: Соф³я не имѣла ни способности, ни желан³я трудиться; она по нѣскольку часовъ просиживала надъ работою, потупивъ голову, сложивши руки, смотря на кисть, задумчивая, печальная, безмолвная: меланхолическая наружность ея трогала сердце. Главный надзиратель мануфактуры, замѣтивъ задумчивость Соф³и, желалъ узнать ея причину - Соф³я упорно хранила молчан³е; онъ требовалъ, чтобы она работала прилѣжнѣе Соф³я, по прежнему, проводила большую часть времени въ бездѣйств³и. Наконецъ онъ сталъ угрожать что принесетъ на нее жалобу Фридриху при первомъ его посѣщен³и мануфактуры.

   Фридрихъ, желая, чтобы фарфоровыя работы доведены были до возможнаго совершенства въ Берлинѣ, осматривалъ очень часто новую свою мануфактуру. Однажды посѣтилъ ее знатный путешествующ³й Англичанинъ, сопутствуемый нѣкоторыми изъ Берлинскихъ знакомцевъ своихъ, въ числѣ которыхъ находился Августъ Ланицк³й, молодой Полякъ, воспитанный въ Берлинской военной школъ, осьмнадцати лѣтъ, живой, пламенный, умный, любимый Фридрихомъ и привязанный къ нему до изступлен³я - привязанность, которая однако не была ни слѣпая, ни рабская: "Ланицк³й удивлялся великимъ качествамъ своего Государя, но видѣлъ и недостатки его, на счетъ которыхъ не рѣдко выражался съ пылкимъ прямодуш³емъ молодости. Разговаривая съ Англичаниномъ о Фридрихъ, онъ превозносилъ съ восторгомъ велик³я и славныя дѣла Героя, но въ тоже время позволялъ себѣ и не одобрять несправедливыхъ и самовластныхъ поступковъ Деспота.

   И такъ Герой Фридрихъ - сказалъ Англичанинъ на ухо Ланицкому, осмотрѣвъ нѣкоторыя работы фабрикантовъ - даетъ себѣ иногда волю быть самовластнымъ и притѣснителемъ. Безъ сомнѣн³я, Прусской фарфоръ не уступитъ со временемъ Саксонскому; но скажи мнѣ, что замѣнитъ потерянное щаст³е для этихъ бѣдныхъ невольниковъ, которые, въ угожден³е прихотливому человѣку, навѣки разлучены съ любезнымъ отечествомъ? Взгляни на блѣдныя, задумчивыя лица ихъ; взгляни на эту молодую дѣвушку - продолжалъ онъ, указывая на Соф³ю - ей вѣрно не болѣе семнадцати лѣтъ,, но она почти увяла, и горесть, написанная на лицѣ ея, конечно умертвитъ ее прежде времени. Посмотри, съ какимъ отвращен³емъ она работаетъ: таковъ жреб³й невольниковъ! Желалъ бы перенести тебя на время въ Англ³ю и указать на нашихъ ремесленниковъ: какая разница! но они свободны!" - Но развѣ нельзя свободному человѣку быть больнымъ? Обвиняете ли Короля своего всякой разъ, когда одинъ изъ подданныхъ его занеможетъ лихорадкою или горячкою? Я увѣренъ, что эта дѣвушка больна, и с³ю же минуту узнаю истину. - Ланицк³й подошелъ къ надзирателю и началъ разспрашивать его по-нѣмецки о Соф³и: отвѣтъ надзирателя былъ таковъ, что Ланицк³й, возвратившись къ товарищу своему, не захотѣлъ продолжать разговора. Пошли осматривать горны. Ланицк³й, отставши непримѣтно отъ другихъ, приближился къ Соф³и. Что причиною твоей печали, милая? спросилъ онъ. Надзиратель увѣряетъ меня, что ты, съ самаго пр³ѣзда своего въ Берлинъ, не сдѣлала ничего порядочнаго, а всѣмъ извѣстно твое искуство! По крайней мѣрѣ эта прекрасная ваза, которую привезли изъ Мейссена, твоей работы. - Это правда, милостивый государь? отвѣчала Соф³я: по нещаст³ю Король увидѣлъ ее! Ахъ! естьли бы этаго не случилось".. Она вздохнула, и замолчала: горестное воспоминан³е о миломъ отечествѣ снова стѣснило ея душу. - Ты грустишь по своей родинѣ! сказалъ Ланицк³й: развѣ нельзя найти щаст³я въ Берлинъ? - "Ахъ, могу ли забыть о моемъ отцѣ, о моей матери! во мнѣ одной находили они утѣшен³е при старости! Могу ли забыть о томъ, что дѣлало мое щаст³е, что было для меня драгоцѣнно, что я потеряла и можетъ быть потеряла на вѣки?" - Ахъ, милостивый государь! шепнулъ одинъ ремесленникъ, сидѣвш³й съ Соф³ею рядомъ; она оставила въ Саксон³и жениха; ихъ разлучили почти наканунѣ свадьбы. - "Для чего-же ея женихъ не послѣдовалъ за нею въ Берлинъ?*' спросилъ Ланицк³й. - Онъ здѣсь., милостивый государь, но онъ скрывается: Бога ради, не сказывайте объ этомъ никому! вы будете причиною великаго нещаст³я.- "Но для чего же онъ скрывается?'' - Королю не угодно, чтобъ Соф³я съ нимъ видѣлась и за него вышла замужъ. Вамъ извѣстно, милостивый государь, что мног³я изъ нашихъ Саксонокъ насильно были выданы за Прусаковъ. Соф³я Мансфильдъ досталась на часть одному солдату, который обѣщаетъ пожаловаться Королю, естьли, по истечен³и мѣсяца, не будетъ она его женою. А надзиратель каждой день бранится на нее за то, что она лѣнива и слишкомъ задумчива: онъ также хочетъ довести это до свѣден³я Королевскаго: бѣдная дѣвушка сама ищетъ своей погибели; мы нѣсколько разъ совѣтовали ей перемѣниться, но всѣ наши увѣщан³я напрасны: она ничего не слышитъ, сидитъ по цѣлымъ днямъ поджавши руки, потупивъ голову, смотря на кисть... жалко ее видѣть! Но дѣлать нечего; воля Королевская должна быть исполнена!

   Исполнена! - воскликнулъ Ланицк³й, и глаза его засверкали - и тогда исполнена, когда она безразсудна, когда она противна справедливости, человѣчеству... Онъ опомнился, замолчалъ, но слова его были замѣчены предстоявшими. Соф³ино лице оживилось, она упала къ ногамъ Ланицкаго и воскликнула: милостивый государь! будьте моимъ защитникомъ! Вы сострадательны; вы конечно имѣете доступъ къ Королю: осмѣльтесь сказать ему обо мнѣ одно слово! Избавьте меня отъ этаго ужаснаго супружества! - Англичанинъ и друг³е посѣтители подошли въ это время къ Ланицкому; Соф³я встала и сѣла опять за свою работу. Ланицк³й, тронутый во глубинъ души, схватилъ Англичанина за руку и потащилъ его за собою изъ комнаты Такъ, мой другъ, воскликнулъ онъ съ горест³ю, Фридрихъ тиранъ! но какимъ средствомъ спасти его жертву? - "Благоразум³емъ, осторожност³ю, Ланицк³й!" отвѣчалъ молодой Альбертъ, его другъ, который съ нимъ вмѣстѣ осматривалъ фабрику. - Благоразум³емъ ! осторожност³ю! средство малодушныхъ и робкихъ; я избираю рѣшимость и мужество! - "Но развѣ не могутъ онъ быть дѣйствительны вмѣстѣ и въ одно время?" Не знаю! и на что мнѣ знать? По крайней мѣрѣ не чувствую никакого желан³я разбирать эту матер³ю по правиламъ твоей остроумной логики, которую предпочитаешь всему на свѣтѣ! - "Кромѣ тебя, однако, Ланицк³й! потому что позволяю тебѣ бранить мою логику сколько тебѣ угодно!" - Впрочемъ такое предпочтен³е весьма естественно: твое оруж³е перо, а мое шпага! изъ этаго слѣдуетъ, что языкъ твой не всегда можетъ быть мнѣ понятенъ! - "Не знаю, Ланицк³й! но увѣряю тебя только въ томъ, что я готовъ служить тебѣ своимъ оруж³емъ всякой разъ, когда потребуютъ того твоя честь, твоя выгода, твое спокойств³е. Ланицк³й посмотрѣлъ съ нѣжност³ю на Альберта и подалъ ему руку. Альбертъ! сказалъ онъ съ чувствомъ: какое щаст³е имѣть подобнаго тебѣ друга! Всякой день матушка говоритъ мнѣ, что я долженъ благодарить судьбу за то, что она меня съ тобою соединила: просвѣти же меня своимъ благоразум³емъ - покажи мнѣ самое вѣрное средство спасти эту нещастную! Не могу равнодушно подумать о ея погибели! - "Напишемъ отъ имени Софьи просьбу и подадимъ ее Королю: ты знаешь, что онъ читаетъ всѣ представляемыя ему бумаги самъ, и тотчасъ даетъ на нихъ рѣшен³е." - Просьба вминуту написана и подана Фридриху: Альбертъ и Ланицк³й съ великимъ нетерпѣн³емъ ожидали его приговора.

   Фридрихъ, во время пребыван³я своего въ Потсдамѣ, очень часто проводилъ вечера у Графини Ланицкой; остроумной, прекрасно-воспитанной и лучшаго тона женьщины. Въ домѣ ея собирались самыя знатныя люди Прусс³и, и между прочими нѣкоторые Французск³е писатели, находивш³еся въ то время при Дворѣ Фридриха; Король, чрезвычайно любезный и пр³ятный въ обхожден³и, оживлялъ своимъ присутств³емъ это общество, гдѣ всѣ забывали, что онъ Монархъ, и видѣли въ немъ обходительнаго, простаго, веселаго человѣка.

   Дни черезъ два, по представлен³и Соф³иной просьбы, Фридрихъ пр³ѣхалъ по обыкновен³ю своему къ Графинѣ Ланицкой на вечеръ. Всѣ разговаривали; Король молчалъ. Вдругъ, обратившись къ Англичанину, который также находился въ то время у Графини, онъ спрашиваетъ: скажите мнѣ, правда-ли, что вашъ соотечественникъ Веджебудъ сдѣлалъ прекрасную вазу по образцу Барберн³евой и Портландовой? ,,Правда, Ваше Величество, и подражан³е не уступаетъ подлиннику. Работа его такъ превосходна, что мног³е изъ нашихъ стихотворцевъ писали поэмы въ похвалу великаго Художника." Англичанинъ прочелъ нѣкоторые стихи, въ самомъ дѣлѣ прекрасные. Фридрихъ, который самъ былъ стихотворецъ и хорош³й критикъ, слушалъ его со вниман³емъ, и наконецъ воскликнулъ: и я опишу стихами Прусскую вазу! - "Прусскую вазу, Ваше Величество? спросилъ Англичанинъ. Увижу ли ее прежде моего отъѣзда изъ Берлина?" - Увидите, естьли пробудете здѣсь еще мѣсяцъ. Эта ваза еще не существуетъ, но я намѣренъ предложить моимъ Художникамъ такую награду, которая, вѣроятно, дастъ новую силу ихъ дарован³ю. Въ Прусс³и люди имѣютъ так³я же руки, какъ и въ Англ³и и въ Итал³и; и почему не быть Прусской вазѣ, когда есть Веджевудова и Барберин³ева? Или я очень худо знаю ремесло Короля, или мнѣ будетъ не трудно воспламенить всѣ тѣ таланты, которые у меня передъ глазами. Въ моей Берлинской мануфактурѣ, продолжалъ Король, устремивъ проницательный взглядъ на Ланицкаго, есть молодая Художница, которая чрезвычайно желаетъ возвратиться съ женихомъ своимъ въ Саксон³ю: не спорю! но всѣ военноплѣнные обязаны платить за себя побѣдителю выкупъ, естьли не деньгами, то по крайней мѣрѣ своими дарован³ями. Воля Королевская должна быть исполнена; и одинъ только тотъ, кто имѣетъ разсудокъ здравый, имѣетъ право рѣшить, противна ли она правосуд³ю, человѣчеству и такъ далѣе. - При этомъ словъ Фридрихъ простился съ Графинею и вышелъ изъ комнаты. Ланицк³й остался въ великомъ замѣшательствѣ; всѣ его друзья вообразили, что онъ пропалъ; но, къ величайшему ихъ удивлен³ю, Фридрихъ обошелся съ нимъ на другой день весьма благосклонно, и казалось совсѣмъ не помнилъ о прошедшемъ. Ланицк³й, чувствительный и добрый характеромъ, былъ чрезвычайно разтроганъ милост³ю Фридриха: исполненный удивлен³я, благодарности, раскаян³я, онъ бросился къ ногамъ Монарха и со слезами воскликнулъ: Государь! простите, что я въ минуту изступлен³я осмѣлился назвать васъ тираномъ! - Мои другъ, ты еще слишкомъ молодъ, отвѣчалъ Король, а я не могу уважать мнѣн³я вѣтренныхъ или безумныхъ, на всякой случай однако совѣтую тебѣ замѣтить, что надобно быть осторожнѣе въ разговорахъ, когда тирановъ Дворецъ не далѣе отъ тебя, какъ въ пяти миляхъ. Вотъ мой отвѣтъ на челобитную Соф³и Мансфильдъ - Онъ подалъ ее Ланицкому; въ низу написано было собственною рукою Фридриха слѣдую³цее:

   "Оставляю на волю вступать и не вступать въ супружество тому изъ Художниковъ, которой черезъ мѣсяцъ сдѣлаетъ фарфоровую вазу превосходнѣе всѣхъ, находящихся въ Берлинской мануфактурѣ; позволяю ему возвратиться въ отечество, естьли захочетъ, и даю ему въ награду пять сотъ ефимковъ, естьли согласится остаться въ Берлинѣ. Имя его будетъ написано на вазъ, которая, въ честь Художника, получитъ наименован³е Прусской."

   Соф³я, прочитавъ этотъ отвѣтъ, какъ будто возродилась: она почувствовала въ себѣ и прежнее дарован³е и новую силу дѣйствовать. Но ей надлежало побѣдить многихъ соперниковъ: награда, обѣщанная Фридрихомъ, привела всѣ головы въ движен³е: одни ласкали себя надеждою возвратить свободу; нѣкоторыхъ прельщали пять сотъ ефимковъ, и всѣ вообще были воспламеняемы благороднымъ желан³емъ увидѣть имя свое на Прусской вазѣ. Но всѣ с³и побудительныя причины были ничто въ сравнен³и съ тѣми чувствами, которыми животворилось дарован³е Соф³и: она восхищала себя надеждою увидѣть все, милое для ея сердца, надеждою возвратишься въ отечество, надеждою соединен³я съ любезными! Всѣ Художники почли за необходимое совѣтоваться съ тѣми людьми, которые признавались лучшими суд³ями вкуса въ Берлинѣ; Соф³я показала рисунокъ свой Графинъ Ланицкой, которой замѣчан³я были для нее весьма полезны. Наконецъ рѣшительный день наступилъ: вазы привезены въ Санъ-Суси, и выставлены по приказан³ю Короля въ картинной Галлереѣ. Фридрихъ, кончивъ заниматься государственными дѣлами, приходитъ въ Галлерею со множествомъ чиновниковъ, въ числѣ которыхъ находился и Ланицк³й; долго въ молчан³и разсматриваетъ вазы, наконецъ, указавши на одну, говоритъ: вотъ Прусская ваза! - Это Соф³ина! воскликнулъ Латшцк³й, и опрометью побѣжалъ изъ Галлереи, желая первый обрадовать любезную Художницу, которая въ то время находилась въ домъ его матери вмѣстѣ съ своимъ женихомъ, и въ страшномъ безпокойствѣ ожидала рѣшен³я своей участи. Пламенные, восхищенные взоры Ланицкаго издали еще возвѣстили ей щаст³е. Задыхаясь отъ усталости, вбѣжалъ онъ въ комнату Графини, сложилъ руки любовниковъ, и могъ только произнести одно слово: свобода ! вы щастливы !

   Король приказалъ, чтобъ Соф³я на другой же день вышла замужъ за своего жениха и тотчасъ поѣхала въ Саксон³ю. Щастливая чета прощалась уже съ Графинею и сыномъ ея - какъ вдругъ множество голосовъ послышались въ переднихъ комнатахъ; на лѣсницѣ сдѣлался страшный стукъ, какъ будто произходила ссора между служителями дома и другими людьми, которые хотѣли ворваться въ него насильно. Ланицк³й вышелъ, желая узнать причину шума. Сѣни наполнены были солдатами; Офицеръ всходилъ на лѣсницу - Вы ли молодой Графъ Ланицк³й? спросилъ онъ, приближась съ учтивост³ю къ Графу. - "Я, милостивый государь! Что вамъ угодно? и для чего безпокоите матушку такимъ шумнымъ приходомъ?" - Извините; я исполняю повелѣн³е Короля. Не здѣсь ли, позвольте спросишь, Соф³я Мансфильдъ? - "Здѣсь; но какое имѣете до нее дѣло?" - Я долженъ отправить ее с³ю же минуту въ Саксон³ю, а васъ, государь мой, арестовать. Прошу покорно отдать мнѣ вашу шпагу! - Ланицк³й изумился, не постигая, какимъ преступлен³емъ навлекъ на себя Королевск³й гнѣвъ. Ни что не было извѣстно Офицеру; онъ только имѣлъ приказан³е отправить Соф³ю въ Мейссенъ, а Ланицкаго немедленно отвести въ крѣпость Шпандау, государственную темницу. - Хочу, непремѣнно хочу узнать прежде свое преступлен³е ! повторялъ Ланицк³й, будучи внѣ себя отъ досады; но присутств³е матери укротило его пылкость: онъ отдалъ свою шпагу. "Августъ! сказала Графиня, смотря на него съ нѣжною довѣренност³ю: ты невиненъ, я въ этомъ не сомнѣваюсь; правосуд³е Короля успокоиваетъ мое сердце!" Ихъ разлучили.

   На другой день, рано поутру, Графиня ѣдетъ въ Потсдамъ. Короля еще не было во Дворцѣ, онъ училъ Гвард³ю. Часа черезъ полтора возвращается, и первой человѣкъ, встрѣтивш³й его на крыльцѣ, была Графиня Ланицкая - онъ подошелъ къ ней съ обыкновенною своею ласкою и сказалъ: Графиня! я надѣюсь что вы не имѣете никакого участ³я въ безразсудномъ поступкѣ вашего сына, вѣтреннаго, неблагодарнаго, дерзкаго... "Государь! мой сынъ могъ быть и вѣтренъ и дерзокъ и безразсуденъ; но онъ имѣетъ доброе сердце, онъ искренно привязанъ къ Вашему Величеству; онъ живо чувствуетъ тѣ милости, которыми Вы его осыпали, и никогда не можетъ быть неблагодарнымъ!" - На это не скажу вамъ, ни слова; но прошу васъ ныньче ввечеру пр³ѣхать ко мнѣ въ Санъ-Суси; буду ожидать васъ въ картинной моей Галлереѣ: тамъ узнаете причину Августова заключен³я въ Шпандау.

   Въ восемь часовъ вечера Графиня пр³ѣзжаетъ въ Санъ-Суси, Короля еще не было въ Галлереѣ. Графиня около получаса прохаживалась въ ужасномъ волнен³и взадъ и впередъ по комнатъ; наконецъ слышитъ голосъ и узнаетъ походку Короля; отворяется дверь: Фридрихъ входитъ и прямо идетъ къ Графинѣ. Она остановилась; нѣсколько минутъ ждала, чтобы Король началъ говорить; нѣсколько минутъ не сводилъ онъ съ нее проницательнаго своего взора; наконецъ сказалъ: вижу, Графиня, что вамъ ни что неизвѣстно. Взгляните на эту вазу; на это славное произведен³е Соф³и Мансфильдъ. Я знаю, что вамъ ее показывали прежде, нежели принесли въ галлерею; скажите, кто дѣлалъ на ней роспись? - "Мои сынъ, Ваше Величество." - Точно ли сынъ вашъ, Графиня? - "Точно, Государь! Соф³я знала, что онъ имѣетъ прекрасный почеркъ, и просила, чтобы онъ вмѣсто ея сдѣлалъ надпись на этой вазъ." - Не правда ли, что она заключаетъ въ себѣ самый лестный для меня панегирикъ? - "Как³я бы ни были преступлен³я моего сына, Государь, но Вы конечно не причтете къ нимъ подлой лести, которая всегда противна была сердцу нещастнаго моего Августа. Вашему Величеству извѣстно, что онъ недавно своею безразсудною неосторожност³ю едва не навлекъ на себя Вашей немилости; но великодушное прощен³е Вашего Величества несказанно тронуло душу его; въ жару благодарности своей, написалъ онъ эту похвалу, которую несправедливо бы было почитать гнусною лест³ю, а еще несправедливѣе наказывать за нее такъ строго." - Вы говорите, Графиня, какъ нѣжная мать, но вы въ заблужден³и! Кто вамъ сказалъ, что сынъ вашъ арестованъ за нѣсколько лестныхъ словъ? Повѣрьте, что я умѣю равно презирать и лесть и ругательство! но, въ поступкѣ вашего сына вижу такую черную неблагодарность, которая противна моему сердцу, и за которую наказать его почитаю необходимымъ долгомъ. Прошу васъ меня выслушать: я хотѣлъ подарить эту вазу Вольтеру; тотъ человѣкъ, которому поручено было ее уложить въ ящикъ, показалъ мнѣ надпись, сдѣланную вашимъ сыномъ: она польстила моему самолюб³ю, тѣмъ болѣе, что я увѣренъ былъ въ прямодуш³и Графа Ланицкаго. Но тотъ же самый человѣкъ первый замѣтилъ, къ общему нашему удивлен³ю, что синяя краска, на которой сдѣлана была надпись, отпала, и что подъ нею скрывалось еще нѣсколько словъ. Прежде написано было: во славу Фридриха Великаго, но когда мы стерли краску, то ясно увидѣли слово тирана. И такъ, милостивая государыня, вмѣсто похвалы, которой по увѣрен³ю вашему удостоилъ меня Графъ Ланицк³й, вы можете прочесть на вазѣ лестную надпись; во славу Фридриха Великаго тирана. Я не имѣю нужды вамъ дѣлать на это своихъ замѣчан³й; Фридрихъ, велик³й тиранъ, можетъ быть другомъ матери, наказывая строго неблагодарнаго и дерзкаго ея сына. Простите; завтра ввечеру увидимся.

   Графиня не отвѣчала ни слова; сердцѣ увѣряло ее въ невинности Августа, но въ ту же минуту представились ей всѣ прежн³я безразсудные поступки молодаго человѣка, которые дѣлали вѣроятнымъ его настоящ³ее преступлен³е и оправдывали строгость Короля. Возвратившись домой, нашла она у себя Альберта, который нетерпѣливо желалъ узнать, по какой причинъ Ланицк³й взятъ подъ стражу. Онъ изумился, когда Графиня сказала ему о преступлен³и Августа. Не можетъ быть! воскликнулъ онъ твердымъ голосомъ, и не теряя ни минуты, побѣжалъ къ тому человѣку, которому поручено было укладывать вазу. Разспросивъ его обо всемъ, что было необходимо знать, отправлялся онъ на фабрику - словомъ, не забылъ ни одной подробности, нужной для полнаго сведен³я объ этомъ дѣлѣ. На другой день ввечеру пр³ѣзжаетъ онъ къ Графинѣ, совершенно увѣренный въ невинности сына ея. И въ этотъ вечеръ обыкновенное общество Графини собралось у нее въ домѣ; всѣ сидѣли вокругъ печальной матери и разговаривали о приключен³и Ланицкаго. Какое щаст³е, воскликнулъ Англичанинъ, быть гражданиномъ такой земли, въ которой никто не можетъ быть лишенъ свободы не узнавши прежде своей вины, гдѣ судятъ тебя въ присутств³и всего народа, гдѣ можно самому избирать своихъ судей, не опасаясь ни притѣснен³я, ни пристраст³я!.. Англичанинъ продолжалъ говорить съ восторгомъ о законахъ своей отчизны; Фридрихъ былъ уже въ комнатѣ, и никто его не замѣтилъ... "Ахъ! воскликнула Графиня, какъ щастливъ бы былъ мои сынъ, когда бы имѣлъ онъ тѣ выгоды, которыми пользуется невинный, судимый своими ровными!" - А я былъ бы щастливѣе, воскликнулъ Альбертъ, когда бы мнѣ позволили быть Адвокатомъ Августа! - "Позволяю, сказалъ Король, котораго неожиданное присутств³е всѣхъ привело въ изумлен³е; но позволяю съ услов³емъ, молодой человѣкъ, ты будешь вмѣстѣ съ своимъ другомъ заключенъ на шесть лѣтъ въ Шпандау, естьли не найдешь средства доказать мнѣ, что онъ невиненъ. Позволяю Ланицкому самому избрать судей своихъ; и естьли число двенадцать почитается золотымъ, священнымъ, божественнымъ, то позволяю ему назначить ихъ двенадцать и даже назвать присяжными. Я выберу для себя Адвоката; а вы, Альбертъ, будете Адвокатомъ Августа! Принимаете ли вы мои услов³я? - "Съ истинною благодарност³ю, Ваше Величество; но смѣю просишь у Васъ позволен³я увидѣться съ Ланицкимъ." - Это новое; но соглашаюсь и на то. Вы можете провести два часа наединѣ съ Графомъ, и с³ю же минуту получите отъ меня повелѣн³е къ Губернатору крѣпости. Но знайте, что я не перемѣню своего намѣрен³я естьли, паче чаян³я, переговоривъ съ преступникомъ, потеряете охоту быть его Адвокатомъ. Альбертъ объявилъ, что онъ согласенъ на все. Графиня Ланицкая и друг³е, находивш³еся въ комнатѣ, превозносили до небесъ правосуд³е Фридриха. Альбертъ, увидѣвшись съ молодымъ Графомъ въ Шпандау, нашелъ его спокойнымъ, и еще болѣе увѣрился въ совершенной невинности своего друга. Но Ланицк³й трепеталъ за Альберта: великодушный другъ! говорилъ онъ, какъ могъ ты согласиться на хитрыя услов³я Короля? Я невиненъ, клянусь Богомъ; но можешь ли доказать мою невинность? Ахъ! тайное предчувств³е увѣряетъ меня, что ты приносишь себя на жертву дружбѣ, что будешь дѣлить со мною нещастную мою участь!- Альбертъ не отвѣчалъ ни слова, пожалъ Ланицкому руку, и полетѣлъ въ Берлинъ.

   Въ тотъ день, въ который назначено было судить Ланицкаго, множество людей обоего пола и разнаго зван³я собрались въ огромной Дворцовой залѣ, очищенной для засѣдан³я присяжныхъ. Посрединѣ приготовили возвышенное мѣсто для Судьи, по сторонамъ сдѣланы были двѣ загородки: за одною находились присяжные, за другою зрители; адвокаты и свидѣтели сидѣли за двумя столами - Королевск³е на правой сторонъ, а Ланицкаго на лѣвой.

   Вошла Графиня, и заняла послѣднее мѣсто въ концѣ Галлереи: всѣ обратили на нее глаза, всѣ съ почтительнымъ сожалѣн³емъ смотрѣли на горестную мать - глубокое безмолв³е царствовало въ собран³и. Вдругъ главная дверь разтворяется съ шумомъ: входитъ Король, окруженный Придворными и Генералами; садится, и Судья громкимъ голосомъ призываетъ обвиненнаго. Ланицк³й, сопровождаемый двумя Офицерами гвард³и, безъ шпаги и шляпы, является у загородки: на лицѣ его написано спокойств³е; онъ осматривается, видитъ Короля и наклоняетъ передъ нимъ голову съ благородною важност³ю; видитъ свою мать, и взоры его воспламеняются, наконецъ видитъ Альберта своего друга, своего великодушнаго, неустрашимаго защитника, - Альберта, спокойно стоящаго передъ столомъ по лѣвую сторону, и какъ будто заранѣе увѣреннаго въ своемъ успѣхѣ, и слезы благодарности стремятся изъ глазъ его: онъ чувствуетъ въ сердцѣ прискорбное, неизъяснимо сладкое восхищен³е! Судья встаетъ; на лицахъ зрителей изображается любопытство; всѣ умолкаютъ и готовятся слушать.

   Милостивые Государи! сказалъ Судья, обратясь къ присяжнымъ: вы призваны сюда Его Величествомъ для того, чтобы оправдать или обвинить Графа Ланицкаго, подозрѣваемаго въ оскорблен³и Величества. Графъ Варендорфъ наименованъ Адвокатомъ Государя; Баронъ Альбертъ Альтенбергъ есть Адвокатъ Графа Ланицкаго: онъ вызвался добровольно защищать обвиненнаго своего друга. Выслушавъ мнѣн³я и доказательства обоихъ Адвокатовъ, вы, милостивые Государи, должны произнести приговоръ свой, согласно съ совѣст³ю и убѣжден³емъ вашего разсудка. - Старш³й между вами сообщитъ мнѣ ваше мнѣн³е въ одномъ только словѣ: невиненъ, или виновенъ; оно рѣшитъ судьбу обвиненнаго.

   Естьли произнесете слово невиненъ, то ему немедленно возвращена будетъ свобода; минутное заключен³е не должно оставить никакого на чести его пятна; Государь обязуется загладить оскорблен³е, невольно ему нанесенное. Но словомъ виновенъ осудите вы преступника на шестилѣтнее заключен³е въ крѣпость Шпандау - предупреждаю Барона Альтенберга, что и онъ равномѣрно лишенъ будетъ свободы, есть ли не найдетъ способа доказать невинности Графа Ланицкаго: съ этимъ только услов³емъ дано ему позволен³е быть Адвокатомъ своего друга.

   Судья замолчалъ, и Графъ Варендорфъ, Королевск³й Адвокатъ, приближась къ судейскому столу, началъ говоришь слѣдующее: "Милостивые Государи! съ горест³ю приступаю ко исполнен³ю важнаго, возложеннаго на меня долга. Обязанность обвинителя ни въ какое время пе можетъ быть обязанност³ю пр³ятною; но она и тягостна и печальна, когда; имѣвъ чувствительное и нѣжное сердце, принуждены бываемъ называть преступникомъ такого человѣка, каковъ молодой Графъ Ланицк³й, знатный именемъ, уважаемый и любимый въ обществѣ, имѣющ³й образованный и острый умъ, благородное сердце и качества любезныя! Знаю, что буду обвинять Графа Ланицкаго въ присутств³и его друзей; въ присутств³и почтенной его матери, украшенной всѣми добродѣтелями женскаго пола, и въ эту минуту еще болѣе для всѣхъ насъ драгоцѣнной, по тому ужасному нещаст³ю, которое постигнетъ ее въ лицѣ милаго сына."

   "Не сомнѣваюсь также и въ томъ, чтобы вы не чувствовали искренняго почтен³я къ молодому Барону Альтенбергу, который, не ужасаясь долговременнаго заточен³я, готовится оправдывать преступника. Я уважаю необыкновенныя качества Барона Альберта; удивляюсь его неустрашимости, но сожалѣю, что первое дѣло, въ которомъ рѣшился онъ взять сторону обвиненнаго, представляетъ великодушнымъ усил³ямъ его столь мало успѣха. Увѣренъ однако, что сладкое чувство исполнен³я должности поддержитъ его въ сей трудной и, смѣю сказать, неравной борьбѣ: что можетъ быть пр³ятнѣе имени защитника, и защитника своихъ друзей, хотя они и виновны? - И я, милостивые Государи, представляюсь передъ глаза ваши, какъ безпристрастный защитникъ друга. Такъ, Фридрихъ Велик³й позволяетъ мнѣ именоваться его другомъ. Превосходя во всемъ другихъ Государей, онъ презираетъ низкую лесть, провозглашающую его Богомъ и ищетъ искренности въ сердцѣ друзей, которые напоминаютъ ему, что онъ человѣкъ. Щастливы повинующ³еся державѣ его и защищаемые его законами! но щастливѣе несравненно тѣ, которые замѣчены его взоромъ, которые удостоены его дружбы! Увы! молодой Графъ Ланицк³й добровольно лишилъ себя щаст³я быть избраннымъ другомъ Великаго Фридриха. Безъ сомнѣн³я, милостивые Государи, вамъ извѣстно, какое уважен³е оказываетъ Его Величество Графинѣ Ланицкой, матери обвиненнаго - уважен³е которое ни мало не уменьшилось отъ странныхъ поступковъ сына. Августъ Ланицк³й, родомъ Полякъ, получилъ воспитан³е въ Потсдамской школѣ, вмѣстѣ съ благороднѣйшими людьми Прусс³и. Кто могъ бы вообразить, чтобы воспитанникъ такихъ Учителей и сынъ такой матери не имѣлъ отлично высокихъ чувствъ, не былъ отличенъ въ своихъ поступкахъ, и болѣе нежели друг³е надѣялся на него Фридрихъ Велик³й, который умѣлъ замѣтить въ немъ качества необыкновенныя и всегда простиралъ къ нему отеческую свою руку? Нужно ли доказывать, что обвиненный имѣетъ характеръ слишкомъ пылк³й? - давно ли великодушный Монархъ принужденъ былъ извинятъ его дерзость и пренебречь оскорблен³е, молодымъ человѣкомъ ему нанесенное? Но чемъ же Графъ Ланицк³й заплатилъ великодушному своему Государю за снизходительную кротость его? Неблагодарност³ю и предательствомъ, тѣмъ болѣе ненавистными, что они дѣйствовали скрытно! Вы знаете, какою необузданною свободою пользуются въ Прусс³и дерзк³е сатирики, любимые черн³ю, которую забавляютъ они своими насмѣшками на счетъ ея правителей: взгляните на стѣны замка Санъ-Суси, покрытыя ругательными пасквилями безѣименныхъ авторовъ: производятъ ли они какое-нибудь чувство негодован³я въ душѣ великаго нашего Монарха? Не трудно было бы открыть дерзновенныхъ ругателей... Фридрихъ отмщаетъ имъ презрѣн³емъ!Но естьли ругательства людей неизвѣстныхъ и низкихъ не могутъ быть для него ощутительны, то черная неблагодарность друзей, близкихъ къ его сердцу, дѣйствуетъ на него тѣмъ сильнѣе. Возможно ли оставить ее безъ наказан³я? возможно ли пренебречь оскорблен³е, нанесенное такимъ человѣкомъ? который, за нѣсколько минутъ, лежалъ y ногъ прогнѣваннаго имъ Государя, исполненный раскаян³я, обливаясь слезами любви, въ жару благодарности, удивлен³я, восторга? Таковъ поступокъ Графа Ланицкаго! - Представляю вамъ мои доказательства, и моихъ свидѣтелей.

   Графъ Варендорфъ указалъ на.Прусскую вазу, и на двухъ свидѣтелей: надзирателя мануфактуры и стараго жида. Присяжные прочли на вазѣ слово тиранъ, сличили его съ другими словами надписи, и нашли въ почеркъ совершенное сходство. Сильное негодован³е изобразилось на лицахъ слушателей. Графъ Варендорфъ велѣлъ приближиться жиду. Наружность его имѣла въ себѣ что-то необыкновенное и отвратительное; онъ былъ чрезвычайно сухъ и прямъ; голова его была неподвижна, но глаза бѣгали и сверкали; казалось, что этотъ человѣкъ всегда имѣлъ въ душѣ безпокойство, о чемъ-то заботился, хотѣлъ все видѣть, досадовалъ, что не имѣлъ назади глазъ. Видъ его былъ смѣлый, но онъ оглядывался по сторонамъ, когда начиналъ говорить, и голосъ его, чрезвычайно непр³ятный и охриплый, дрожалъ; этотъ человѣкъ назывался Саломономъ. Поклявшись Тальмудомъ, что онъ не лжесвидѣтель, онъ началъ отвѣчать слѣдующимъ образомъ на вопросы Графа Варендорфа:

   Графъ. Знаешь ли эту вазу?

   Саломонъ. Знаю.

   Графъ. Гдѣ и когда ты ее видълъ? Объяви присяжнымъ все, что тебѣ, въ отношен³и ней, извѣстно!

   Саломонъ. Я видѣлъ ее въ первой разъ въ Санъ-Суси, перваго числа сего мѣсяца, въ однннадцатомъ или двенадцатомъ часу вечера - не могу точно назначить времени. -

   Графъ. Что нужды! продолжай. По какому случаю замѣтилъ ты эту вазу? Подумай хорошенько; не забудь ни одного обстоятельства: всего важнѣе, чтобъ господа присяжные знали настоящее положен³е дѣла!

   Саломонъ. Я получилъ эту вазу изъ рукъ Его Величества, которому угодно было, чтобы я, увернувши ее, положилъ въ ящикъ для отсылки во Франц³ю; будучи охотникъ до рѣдкихъ вещей, я началъ внимательно ее разсматривать. Вотъ платокъ, которымъ я стиралъ съ нее пыль. Замѣтивъ надпись: во славу Фридриха Великаго, написанную бѣлою краскою по синему полю, и желая разсмотрѣть ее лучше, я началъ обтирать ее мокрымъ платкомъ; но къ удивлен³ю своему примѣтилъ, что синяя краска, подъ самою надписью, стиралась и приставала къ платку; - я началъ тереть сильнѣе, оттеръ всю краску, и ясно увидѣлъ слово тиранъ. О Авраамъ! воскликнулъ я отъ удивлен³я. - Что сдѣлалось съ тобою, Саломонъ? спросилъ Его Велячество, который въ эту минуту стоялъ позади меня. Ты вѣрно усталъ, и хочешь пригласить отца Авраама къ себѣ на помощь? Я не могъ отвѣчать ни слова; удивлен³е сковало мой языкъ; глаза мои были неподвижно устремлены на слово тиранъ; я не позволялъ себѣ имъ вѣрить и безпрестанно перечитывалъ надпись: во славу Фридриха, Великаго тиpaнa. Волосы становились на головъ моей дыбомъ.- Его Величество, не дождавшись отъ меня отвѣта, взялъ изъ рукъ моихъ вазу, прочиталъ надпись и вышелъ изъ Галлереи, не сказавши ни слова. Болѣе ничего не могу объявить почтенному Собран³ю.

   Саломонъ поклонился и хотѣлъ выдти изъ залы, съ позволен³я господина Варендорфа; но Альбертъ требовалъ, чтобы онъ остался, желая сдѣлать ему допросъ въ свою очередь. Саломонъ сѣлъ на скамѣйку. Кликнули другаго свидѣтеля, главнаго смотрителя надъ Королевскою фабрикою, и Графъ Варендорфъ началъ допрашивать его слѣдующимъ образомъ:

   Графъ. Видѣлъ ли ты надпись, сдѣланную на Прусской вазъ?

   Надзиратель. Видѣлъ.

   Графъ. Можешь ли ее вспомнить?

   Надзиратель. Могу: во славу Фридрихаса Великаго тирана.

   Графъ. Извѣстно ли тебѣ, кто сдѣлалъ эту надпись?

   Надзиратель. Думаю, что Графъ Ланицк³й.

   Графъ. Можешь ли сказать, почему такъ думаешь?

   Надзиратель. Соф³я Мансфильдъ, та самая Художница, которая разписылала вазу, при мнѣ просила Графа Ланициаго, имѣющаго прекрасный почеркъ, сдѣлать вмѣсто ея надпись на вазъ, которая не была еще обожжена. Молодой Графъ исполнилъ требован³е Соф³и; я самъ видѣлъ, какъ онъ взялъ въ руки вазу, какъ написалъ на ней надпись, какъ отдалъ ее тому изъ мастеровыхъ, которому поручено было поставить ее въ горнъ - мастеровой немедленно вынесъ ее въ ближнюю залу, и вѣроятно въ ту же минуту поставилъ на огонь.

   Графъ. Но видѣлъ ли ты вазу въ ту минуту, какъ вынули ее изъ горна, и замѣтилъ ли слово тиранъ?

   Надзиратель. Я видѣлъ ее спустя нѣсколько часовъ послѣ, читалъ надпись; но слово тиранъ, закрытое синею краскою, не было еще тогда примѣтно; я самъ отвозилъ ее въ Санъ-Суси. Дни черезъ два Государь призывалъ меня къ себѣ, показывалъ мнѣ надпись, но я не могъ, и теперь не могу сказать, какимъ образомъ явилось въ ней слово тиранъ: оно не могло быть приписано послѣ обозжен³я вазы, a развѣ только прикрыто синяю краскою. Я думаю, что оно написано Графомъ Ланицкимъ, и вотъ причины, заставляющ³я меня такъ думать: ему поручила Соф³я Мансфильдъ сдѣлать вмѣсто ея надпись; слово тиранъ написано такимъ же точно почеркомъ, какъ и друг³я; Графъ Ланицк³й при мнѣ, въ другомъ случаѣ, называлъ Государя тираномъ. - Надзиратель пересталъ говорить; Альбертъ просилъ и его также не выходишь изъ залы. Оставалось допросить еще двухъ свидѣтелей: того ремесленника, которому Графъ Ланицк³й отдалъ вазу, сдѣлавши на ней надпись, и того, который долженъ былъ поставить ее въ горнъ. Одинъ объявилъ, что онъ, по требован³ю обвиненнаго, тотчасъ отнесъ вазу въ ближайшую залу, въ которой находятся горны, и что въ это время ни одинъ человѣкъ къ ней не прикасался; другой утверждалъ, что онъ поставилъ вазу въ горнъ, вмѣстѣ со многими другими, и что онъ не отлучался отъ огня ни на минуту. Симъ кончились допросы Графа Варендорфа, который сказалъ, что не считаетъ за нужное подтверждать словами доказательсетва явныя; что онъ желаетъ искренно видѣть Графа Ланицкаго оправданнымъ; что самъ Велик³й Фридрихъ почтетъ торжествомъ пр³ятнымъ, естьли преступнику, имъ обвиненному и прежде ему любезному, возвращена будетъ невинность, a съ нею и дружба его Монарха.

   Альбертъ, скромный, но въ то же время мужественный и твердый, выступилъ на средину залы. Графъ Ланицк³й, который сидѣлъ спокойно во все продолжен³е Варендорфова допроса, поблѣднѣлъ, когда увидѣлъ Альберта, идущаго опровергать его обвинителей. Графиня, блѣдная какъ смерть, неподвижно смотрѣла на Альберта: вся душа ея заключена была во взорахъ. Страшная тишина царствовала въ собран³и; казалось, что нѣжное чувство матери овладѣло сердцами зрителей; всѣ втайнѣ желали успѣха Альберту, неустрашимому, великодушному Альберту, который одинъ имѣлъ наружность спокойную и былъ заранѣе увѣренъ въ своей побѣдѣ.

   "Нe хочу, милостивые Государи, сказалъ Альбертъ, разтрогать чувствительности вашей изображен³емъ сильнаго моего чувства, которое долженъ напротивъ усмирить: ибо, для убѣжден³я васъ въ невинности моего друга, имѣю нужду въ спокойств³и духа, въ холодной прозорливости разсудка. Убѣдишь васъ - единственная моя цѣль! Не хочу прибѣгать къ украшен³ямъ краснорѣч³я, изобильно разсыпаемымъ передъ судилищемъ законовъ, и часто ослѣпительнымъ для безпристраст³я судей - средства с³и не нужны для оправдан³я невинности, унизительны для ея защитника, оскорбительны для Суд³и правосуднаго. Такъ думая, милостивые Государи, не позволю себѣ сказать ни слова въ похвалу великодушнаго и правосуднаго нашего Монарха. Похвала въ устахъ предателя, или въ устахъ того, кто защищаетъ подозрѣваемаго въ предательствѣ, не можетъ быть достойною ни Государя великаго, ни славнаго и благороднаго народа. Естьли увѣритесь, милостивые Государи, что имя предателя неприлично обвиненному моему другу; то отъ него зависитъ, не словами, но дѣломъ доказать благодарность свою Монарху, который позволилъ ему избрать судей своихъ между своими ровными. Я твердо надѣюсь, что суд³и его могутъ быть убѣждены единою только истинною, не украшенною, но очевидною. Скажу имъ, что обвинители Графа Ланицкаго не представили ни одного положительнаго доказательства; ни одинъ изъ свидѣтелей не говорилъ и не можетъ сказать, чтобы онъ видѣлъ, какъ обвиненный писалъ слово тиранъ. Первый изъ нихъ, жидъ Саломонъ, объявилъ намъ только то, въ чемъ мы, и безъ его свидѣтельства, сами собою могли бы увѣриться, что въ надписи заключается слово тиранъ. Онъ первый стеръ синюю краску своимъ платкомъ: это такое обстоятельство, на которое не нужно обращать вниман³я; оно правдоподобно, и слѣдственно можетъ быть принято за истинное. Но Графъ Варендорфъ и Саломонъ, при всей своей проницательности, не доказали намъ, чтобы существовала тѣсная, необходимая связь между платкомъ, краскою и мнимымъ преступлен³емъ Графа Ланицкаго. Жида Саломона смѣнилъ надзиратель фабрики. Сначала я опасался, чтобы слова его, болѣе достойныя уважен³я, не произвели наконецъ сей нужной, недостающей обстоятельствамъ нашего дѣла связи, безъ которой не можетъ быть очевидно преступлен³е обвиненнаго. Но этотъ почтенный человѣкъ объявилъ намъ только то, что онъ слышалъ, какъ одна женщина, имѣющая дурной почеркъ, просила Графа Ланицкаго сдѣлать вмѣсто ея надпись на вазѣ, что онъ видѣлъ, какъ обвиненный писалъ - но что имянно писалъ, о томъ ни слова, хотя вѣроятно, что слово тиранъ имъ написано, и вѣроятно потому, что никто, кромѣ его, (такъ думаетъ по крайней мѣрѣ свидѣтель) не прикасался къ вазѣ; что надпись написана вся однимъ почеркомъ, и что наконецъ обвиненный, при другомъ случаѣ, осмѣлился наименовать Государя своего тираномъ. Повторяю собственныя выражен³я свидѣтеля для того, чтобы доказать вамъ, милостивые Государи, что ни одно изъ нихъ не можетъ быть принято за обвинен³е положительное. Желая увѣрить васъ, что слово тиранъ не могло быть ни кѣмъ инымъ написано, какъ молодымъ Графомъ Ланицкимъ, представляю вамъ еще двухъ свидѣтелей: ремесленника, отнесшаго вазу въ горнъ, и ея обжигателя. Первый утвердительно сказалъ, что при переносѣ вазы изъ мастерской въ ту залу, въ которой находятся горны, не трогалъ ее никто; другой утверждалъ клятвенно, что ни одинъ человѣкъ не приближался къ вазъ съ той самой минуты, въ которую она вынута была изъ горна; но сей послѣдн³й сказывалъ ли, что не было никакого промежутка между тою минутою, въ которую получена имъ ваза и тою, въ которую ока поставлена въ горнъ для обожжен³я; великъ ли былъ этотъ промежутокъ, и гдѣ между тѣмъ находилась ваза? Спрашиваю; осмѣлится ли свидѣтель утверждать, что въ это время никто не прикасался, или не могъ къ ней прикоснуться? Короче, милостивые государи, вы видите ясно, что преступлен³е друга моего не подтверждается никакимъ положительнымъ доказательствомъ.

   Вамъ извѣстно, милостивые государи, что въ случаѣ недостатка доказательствъ явныхъ и положительныхъ, надлежитъ прибѣгать къ возможностямъ. Всѣ тѣ, которыя представлены вамъ почтеннымъ Адвокатомъ Его Величества въ подтвержден³е вины моего друга, признаны отъ васъ за убѣдительныя; прошу сравнишь ихъ съ тѣми, которыя представляю я въ доказательство, что Графъ Ланицк³й не можетъ быть виновенъ. Я хочу говорить о его воспитан³и, характерѣ, умѣ и сердцѣ: не должно ли предположить, что онъ или закоренѣлый злодѣй, или безсмысленный глупецъ, чтобы признать его способнымъ въ такому низкому и вмѣстѣ безразсудному поступку? Онъ имѣетъ чрезвычайно живый характеръ; искренность его бываетъ слишкомъ часто неосторожна; и въ минуту сильнаго движен³я онъ можетъ позволишь себѣ то, въ чемъ вѣроятно самъ будетъ разкаяваться черезъ минуту: въ доказательство представляю вамъ прежн³й проступокъ его - проступокъ, забытый столь милостиво Монархомъ, имъ оскорбленнымъ. Можноли вообразитъ, чтобы одинъ и тотъ же человѣкъ былъ въ одно время и столь прямодушенъ и столь коваренъ? И кто изъ васъ, милостивые государи, повѣритъ, чтобы снисходительность великодушнаго Фридриха не произвела никакого впечатлѣн³я на душѣ моего друга? Такая нечувствительность несовмѣстна съ доброю и пылкою душею... a другъ мой истинно добръ и чувствителенъ! Обратите глаза на блѣдную, трепещущую мать его, на горестныхъ его друзей - безпокойныя лица и слезы ихъ доказываютъ ли, что обвиненный имѣетъ изпорченную душу? Но, милостивые государи, на минуту похитимъ y Ланицкаго его сердце .... кто изъ насъ отважится утверждать, что онъ или имѣетъ ограниченный умъ, или сумасшедш³й? Вы слышали уже, что Фридрихъ Велик³й замѣтилъ въ немъ дарован³я необыкновенныя, и умъ проницательный! не успѣлъ онъ вступить на поприще честей, какъ сдѣлался уже близокъ къ своему Государю: однимъ только отличнымъ поведен³емъ сохранилъ бы онъ любовь Монарха, повелителя своего и Друга - чему же, напротивъ, приноситъ онъ на жертву и надежды свои, и будущую славу, и щаст³е своей матери? Непостижимому, безразсудному удовольств³ю написать одно слово! Милостивые государи, или надобно подумать, что Графъ Ланицк³й былъ увлеченъ сумазброднымъ, непобѣдимымъ желан³емъ написать слово: тиранъ; или никакъ не можетъ быть понятно, для чего и съ какимъ намѣрен³емъ изобразилъ онъ его на вазѣ! Для тоголи, чтобы открыть Французамъ, что Фридрихъ тиранъ? Но человѣкъ, самаго ограниченнаго ума, нашелъ бы множество способовъ, дѣйствительнѣйшихъ, вѣрнѣйшихъ, и безъ сомнѣн³я не выбралъ бы имянно того, которой въ минуту могъ обнаружить передъ глазами самаго Монарха его ненавистное предательство! И такъ утверждаю, что нѣтъ никакой вѣроятности, чтобъ Графъ Ланицк³й, въ его положен³и, съ его умомъ и сердцемъ, сдѣлалъ такой поступокъ, который всякимъ безпристрастнымъ судьею долженъ быть признанъ за невозможный морально. И я не имѣлъ никакого инаго убѣжден³я въ невинности друга моего, когда рѣшился его защищать, отдавши въ залогъ собственную мою свободу. Но Богъ, хранитель невинности, наконецъ просвѣтилъ совершенно мой разсудокъ! Я увѣренъ, я утверждаю, что другъ мой обвиненъ несправедливо, Позвольте представить доказательства мои на ваше разсужден³е.

   Альбертъ кликнулъ свидѣтелей. Первый изъ нихъ, ремесленникъ, которому Ланицк³й поручилъ отнести вазу въ ту залу, гдѣ находились горны, объявилъ, что онъ не отдавалъ ее обжигателю изъ рукъ въ руки, a напротивъ поставилъ вмѣстѣ съ другими фарфоровыми вещами на доску, лежавшую на столъ y самаго горна.

   Альбертъ. Увѣренъ ли ты, что ваза поставлена была точно на доску, a не на столъ?

   Свидѣтель. Увѣренъ. Это обстоятельство памятнѣе для меня отъ того, что я едва-было не уронилъ вазы на полъ. Оплошность моя сдѣлала меня осторожнъе: я взялъ вазу въ объ руки и бережно поставилъ ее на доску - на доску, a не на столъ!

   Альбертъ. Довольно. Болѣе ничего не желаю отъ тебя слышать.

   Кликнули другаго свидѣтеля. То былъ смотритель надъ горнами. Альбертъ спросилъ y него: видѣлъ ли ты этаго человѣка, который утверждаетъ, что ваза была поставлена имъ на доску, лежавшую на столѣ, близъ самаго твоего горна? И увѣренъ ли ты, что онъ точно поставилъ ее не на столъ, a на доску?

   Свидѣтель. Видѣлъ и увѣренъ.

   Альбертъ. Можешь ли сказать, почему ты такъ въ этомъ увѣренъ? <