Сальгари Эмилио - Смертельные враги

ка, участвовавшего в кровавых перипетиях подавления последнего большого восстания индейцев, когда в Скалистых горах был поголовно истреблен отряд генерала Кастера, заманенный в ловушку знаменитым Сидящим Бизоном.

   - Сэнди! - воскликнул агент.

   - Собственной персоной, мистер Джон!

   - Каким ветром тебя сюда занесло?

   - Вероятно, тем же самым, что и вас, мой любезный друг! Мы с лордом Уилмором - помните ли вы сего потомка владык Англии? - мы удрали сюда от сиу!

   - Лорд Уилмор тут?

   - Разумеется!

   - Где же он? Почему не показывается?

   - А я, за пять минут до вашего появления, расквасил ему физиономию, и он теперь занят тем, что пытается охладить свой хобот.

   - Вы подрались?

   - Да нет же! Неужто вы забыли благородные привычки лорда Уилмора? А еще когда-то сами путешествовали с ним в качестве проводника! Стыдитесь, Джон!

   - Нечего мне стыдиться, - проворчал Джон, спокойно усаживаясь на свое место. - Помню, что этот англичанин был совсем полоумным.

   - Ну, совсем полоумным я бы его не назвал, Джон, - отозвался спокойно бандит, усаживаясь рядом с агентом. - Просто-напросто, он вбил в свою крепкую голову, что должен истребить ни много ни мало, как тысячу бизонов, и с тех пор страдает болезнью, которую я называю бизонтитом.

   Ну, а кроме того, он поклялся, что когда-нибудь победит меня в честном бою на кулаках, и с тех пор не разлучается со мной. Он меня даже в свой родовой замок в Англию выписывал для ежедневных упражнений в боксе, но я ему там задал такую трепку, что он месяца полтора в постели лежал, и...

   - И что же?

   - И был очень доволен!

   - Стойте, стойте, Сэнди Гук! - прервал болтовню бандита лейтенант Девандейл. - Насколько я помню, в те дни, когда мы с вами бродили по прерии, вы все толковали, что вам надоела бродячая жизнь, и рассчитывали, получив амнистию за услуги, оказанные правительству Штатов, вернуться к себе на родину, где вас кто-то ждал?

   - Моя престарелая мать, лучшая женщина в мире, сэр!

   - И что же?

   - Увы, сэр! Ведь генерала-то Кастера, который, собственно, вел со мной все переговоры и который так ценил мои скромные услуги, индейцы ухлопали раньше, чем он успел сделать что-либо для меня. Помните? Ведь Сидящий Бизон разрубил грудь Кастера, вырвал оттуда еще трепетавшее сердце и публично сожрал его в назидание потомкам!

   - Помню, помню!

   - Ну, вот так моя амнистия и лопнула. И, кроме того, мне не удалось получить обещанных Кастером денег... Словом, сэр, я по-прежнему скитаюсь по белу свету...

   - И грабите поезда?

   - Кой черт?! Я, сэр, нашел гораздо более выгодное занятие! Помните пристрастие лорда Уилмора к разного рода приключениям, стремление все коллекционировать, любовь к боксу и прочие чудачества?

   Я оказался буквально незаменимым компаньоном для лорда, и поэтому он позволяет мне стричь себя, как овца позволяет пастуху обдирать с ее шкуры шерстку.

   Ну, и теперь я самым честным трудом зарабатываю себе хлеб мой насущный, - стрижкой этого чистокровного английского барана.

   Когда я чуть не выбил ему глаз, он дал мне сто долларов. За разбитое ребро я получил полтораста. За каждый выбитый зуб - по пятьдесят долларов.

   - А за расквашенный сегодня нос сколько вы получили с него?

   - О, мистер Джон! Расквашенный нос - это чистейшие пустяки! От каждого раза я получаю только по десять долларов. Так что сегодняшний день, положим, не пропал даром, но и не дал мне порядочного заработка.

   - Но что же вы делаете с заработанными вами столь оригинальным способом деньгами?

   - Я? Я посылаю их моей матери. Знаете, моя старушка весь свой век мечтала о том, чтобы остаток жизни прожить не в наемной квартире, а в собственном доме. Домовладельцы - это настоящие акулы, джентльмены! Ну, и теперь у моей матери, благодаря моим трудам и моему искусству, есть маленький, но уютный коттедж, поле, садик, огород - все, как игрушечка!

   И, кроме того, старушка может, посещая приходскую церковь, подносить маленькие подарочки господину пастору, может принимать участие в подписке в пользу общества утирания слез у малолетних глухонемых китайцев, и так далее... Не правда ли, это очень трогательно?

   И Сэнди Гук так лукаво подмигнул своим знакомым, что те не выдержали и расхохотались, как сумасшедшие.

   Тем временем из глубины зала, из какой-то боковой галереи, показалась странная и нелепая фигура неисправимого эксцентрика, лорда Уилмора.

   Шагая деревянными шагами, он приблизился к группе охотников, смотревших на него во все глаза, внимательно оглядел их, потом потер себе руки, и вымолвил спокойно и решительно:

   - Знаю. Узнаю. Разбойники. Грабители.

   Эти эпитеты относились к Джону и обоим трапперам.

   Лорд Уилмор не мог забыть и простить честным охотникам того обстоятельства, что когда-то, несколько лет тому назад, они, нанявшись к нему в качестве проводников и помощников для охоты на бизонов, потом отказались возиться с ним из-за начавшегося восстания индейцев, чтобы принять участие в защите истребляемых краснокожими поселков пионеров.

   Помня странности английского аристократа, попросту считая его маньяком и невменяемым, беглецы отнеслись очень равнодушно к тем эпитетам, которыми Уилмор их награждал, и только расхохотались, когда Уилмор обратился к настоящему бандиту с заявлением:

   - Вы, мистер Гук, должны будете защищать меня от этих темных рыцарей больших дорог!

   - Я? - отозвался бандит, подмигивая Джону. - С величайшим удовольствием, ваша светлость! Подержите-ка вы их тут, а я сбегаю за ближайшим полисменом, и мы их тут же повесим.

   - Вешать их я не желаю! - смилостивился лорд. - Но они должны быть переданы законным властям для судебного разбирательства!

   - Ладно, ладно, ваша светлость, - смеялся бандит. - Вот мы сейчас возьмем с них подписку о невыезде.

   Уилмор милостиво изъявил свое согласие с этим предложением и уселся рядом с Сэнди Гуком.

  

   Монотонно и скучно тянулся этот день - первый день беглецов в недрах скалы, в "последнем убежище атапасков".

   Предсказания молодой индианки не оправдались вода разлившейся Волчьей реки не убывала, а, напротив, поднималась.

   Потайной выход из пещеры через коридор, оказавшийся теперь залитым на протяжении не менее нескольких десятков метров, был закрыт, и беглецам оставалось только одно - отсиживаться в пещере.

   Разумеется, очень скоро охотники, приученные своей полной приключений жизнью смотреть в глаза сторожащей их смерти, освоились с соседством нескольких сотен мумий индейцев и обращали на высохшие трупы столь же мало внимания, как и сама хозяйка этого подземного жилища, последняя из вымершего племени атапасков.

   Только агент Джон Максим попрекнул бандита Сэнди Гука за его неуместную шутку, сказав:

   - Неладно вы шутите, Сэнди!

   - Почему это? - удивился бандит.

   - Да так, вообще... Покой мертвых следовало бы уважать. А вы дергали мумию, как куклу, заставляли ее махать руками, трясти головой... Нет, неладно это вы сделали, Сэнди!

   Но бандит не любил лазить за словом в карман и отпарировал выпад старого агента, заявив:

   - Так, так... Извиняюсь, мистер Джон! Но, видите ли, я-то, собственно, тут решительно ни при чем. Просто, когда услышал звук шагов и ваши голоса, желая убедиться, что мне и полоумному лорду не грозит от пришельцев опасность, я забрался в тень, спрятавшись за одной из мумий, ничуть не желая этим оскорблять, как вы изволите выражаться, покой мертвых Отношусь к этому покою с полным уважением

   Ну, и сидел бы я тут смирнехонько, слушая ваши интересные разговоры, покуда не настал бы вожделенный момент представить мою скромную персону вашему блестящему обществу. Но тут кому-то из вас пришла в голову дикая мысль предложить чарочку виски мумии вождя, за которой я скрывался. Разумеется, я воспользовался любезным предложением и заговорил от имени приглашенного.

   Джон, как говорится, прикусил язык. Удар Сэнди Гука метко попал в цель.

   Разговор не замедлил обратиться к другим темам, и очень скоро беглецы принялись толковать о странном поведении их гостеприимной хозяйки, молодой индианки.

   Девушка эта, по виду полуребенок, была по-своему красива. У нее были пышные вьющиеся волосы, словно мантией прикрывавшие ее тонкие плечи, черты лица отличались известной правильностью, и только бронзовый цвет кожи выдавал ее индейское происхождение. Устроив в "последнем убежище атапасков" беглецов, индианка, казалось, перестала обращать на них внимание и занялась своими делами.

   Пещера имела несколько отделении, своего рода ниш или побочных коридоров-тупиков, по-видимому, служивших для индианки в качестве ее спальни, кухни, туалета и так далее.

   И вот, оставив гостей располагаться, как им угодно, и делать, что им больше по душе, индианка удалилась в одно из этих помещений, откуда вышла только через полчаса, но вышла совершенно преображенная.

   Она изменилась настолько, что беглецы с трудом узнали ее: изменилась ее походка, ее манеры, ее костюм.

   Она расчесала свои пышные волосы и заплела их в несколько десятков отдельных тоненьких кос, перевитых цветными ленточками и ремешками.

   Вся эта масса косичек сдерживалась на голове подобием диадемы из массивного золота с какими-то иероглифами и изображениями птиц и зверей.

   Плечи оказывались открытыми, равно как и обе руки, тонкие и нежные. Стан индианки облекало теперь одеяние из белой шерстяной ткани, украшенной опять-таки иероглифами и символическими рисунками.

   Вместо мокасин ножки последней из атапасков были обуты в подобие сандалий.

   Личико казалось словно побледневшим, поблекли алые уста, но глаза светились странным, мрачным огнем. И голос звучал глухо и трагически.

   - Что с тобой, дитя? - спросил индианку агент.

   - Я слышу голоса ушедших в страну теней! - отозвалась индианка, рассеянно оглядываясь вокруг.

   - Кого это?

   - Моих предков! Всего моего племени!

   - Что ты выдумываешь?

   - Я никогда ничего не выдумываю! - ответила девушка серьезно и печально. - Мой дед учил меня всегда говорить правду и стыдиться лжи, потому что ложь оскверняет уста, ее произносящие, а мои уста должны быть чистыми в смертный час.

   - И что же тебе говорят эти фантастические голоса твоих предков, которые я считаю просто за шум в твоих ушах от прилива крови?

   - Они зовут меня к себе! Они твердят, что пришел час, когда последняя из атапасков должна на крыльях смерти лететь в страну теней, чтобы присоединиться к ранее ушедшим туда атапаскам и вместе с ними принять участие в жизни на зеленых лугах Великого Маниту...

   - Словом, эти голоса предрекают тебе смерть? Но ведь ты здорова! И мы с тобой! Если ты боишься чего-нибудь, то ведь мы мужчины. Мы будем защищать тебя, и покуда не ляжем все до последнего, не дадим тебя в обиду никому!

   Девушка, глядя в неведомые дали затуманенным взором, пожала плечами.

   - Я слышу голос моей матери! - нараспев произнесла она. - Та, которая дала мне жизнь, та, которая качала мою колыбель, баюкая меня своей песней, зовет меня к себе.

   Я слышу голос моего отца!

   Он защищал наш вигвам от врагов, оберегая мой покой. Теперь, размахивая золотистым копьем, он зовет меня к себе.

   Я слышу песню моей сестренки, убитой сиу в начале зимы. Она смеется, заплетая венок, и манит меня к себе. Ей скучно там, на зеленых лугах Маниту, потому что она привыкла играть со мной, и теперь она зовет, манит меня улыбкой, знакомым голосом.

   Я иду, я иду к тебе, моя маленькая пчелка, моя птичка, мой цветочек, моя сестричка!

   Прощайте, бледнолицые!

   С этими словами индианка вскочила и помчалась к выходу из пещеры.

   Это произошло так неожиданно, что остолбеневшие беглецы не успели загородить дорогу девушке, удержать ее.

   - Это черт знает что такое! - первым опомнился Джон. - Эта сумасшедшая девчонка побежала топиться!

   - Мы должны помешать ей исполнить это дикое намерение! - отозвался Джордж Девандейл. - Может быть, она накурилась какого-нибудь зелья и теперь в одурманенном состоянии способна наделать безумств! Поспешим за ней, друзья, чтобы предотвратить непоправимое несчастье!

   - Не поможешь! - возразил Сэнди Гук. - Разве вы не видели, что маленькая индианка уже нарядилась в смертный саван атапасков?!

   Однако, когда Джон и его трое спутников выбежали из пещеры, держа в руках ружья и револьверы, Сэнди Тук бежал с ними рядом, ни на шаг не отставая от них. Он только ворчал:

   - В сущности, каждый имеет право распоряжаться собственной жизнью, и не понимаю, по какому праву мы должны вмешиваться в это дело?! Но девочка очень милое существо, и мне, право, жаль ее!

   Над рекой плыл холодный клубящийся туман, окутывавший, словно мантией, островок с "последним убежищем атапасков". Сквозь волны тумана смутно виднелись стволы деревьев, очертания скал. Казалось, все вокруг переполнено призраками.

   - Вот она! - крикнул Джон, указывая по направлению к скале, на вершине которой стояла, простирая руки вдаль, индианка.

   - Смотрите, смотрите! Звери подкрадываются к ней! О, Господи! - крикнул Девандейл.

   Раньше чем охотники успели схватиться за ружья, разыгралась катастрофа: огромный ягуар, ползший змеей по следам индианки, взвился в воздух, упал на девушку, одним ударом могучей лапы раздробил ее голову и припал к окровавленному трупу.

   Загремели выстрелы, посылая смерть хищникам, окружавшим скалу, на которой умерла последняя из атапасков, но эти выстрелы были уже бесполезны. Даже больше: они привлекли внимание изголодавшегося зверья, и хищники закружились около охотников с явным намерением кинуться на них.

   - Назад! Ради всего святого, назад! - закричал Джон, оглядываясь вокруг. - Нас слопают в мгновение ока! К пещере!

   Повинуясь его указанию, все бросились к пещере, и едва добрались до входа, как целая волна разъяренных хищников ринулась туда же.

   - Чары укротительницы зверей ушли, мы предоставлены собственным силам, - проворчал, поспешно стреляя, Джон. - И нам не справиться одними выстрелами с этой армией, которую гонит на нас голод, ребята!

   - Что же делать?

   - Закроем коридор!

   - Чем?

   - Огненной стеной! Разводите костер!

   - Дерева очень мало! Его хватит на каких-нибудь полчаса, не больше!

   - Ищите что-нибудь подходящее!

   - Да, как же! Легко сказать "ищите"! А что тут отыщешь?

   Оглядевшись, Джон Максим скомандовал:

   - Тащите мумии! Ведь индейцы бальзамируют их при помощи смолы, так что каждый труп буквально пропитан смолой и будет гореть словно факел.

   Не без содрогания трапперы схватили пару ближайших мумий и бросили их в огонь плохо разгоравшегося костра. Мумии загорелись в мгновение ока, запылали, бросая багровые блики на каменные стены пещеры. Удушливый дым поднялся от костра, но, на счастье беглецов, ветер тянул не в пещеру, а из пещеры, и дым и искры от быстро разгоравшегося костра несло наружу, навстречу голодному зверю, метавшемуся перед "последним убежищем атапасков".

   - Еще пару мумий! Тащите поближе сюда все в этом роде! - распоряжался агент, собственноручно подкладывая тощие и легкие, словно щепки, мумии в огонь костра.

   Покуда мумии сгорали, Джон, хмуря брови, глядел на свои старинные громоздкие карманные часы, явно высчитывая что-то.

   - Гм, гм, - бормотал он угрюмо. - Дело-то наше табак!

   - Почему, дядя Джои? - полюбопытствовал кто-то из трапперов.

   - Потому что мумии сгорают, как порох!

   - Так что же? Разве их тут в пещере мало?

   - Около четыре сотен. Хорошенькая коллекция, надо признаться! Но если дело пойдет таким темпом, то...

   - То их надолго не хватит? Так что ли?

   - Приблизительно.

   - Лишь бы хватило на несколько часов, дядя Джон!

   - А там что?

   - А там вода спадет, дядя Джон, и...

   - Дурак! Я раньше тебя смотрел на затопленный коридор, и убедился, что в нем вода за час поднялась на добрый фут и еще поднимается, так что на скорое освобождение из плена нам рассчитывать нечего. А кроме того, я подметил кое-что, когда мы искали эту злополучную индианочку...

   - Что именно, дядя?

   - Во-первых, поверхность острова заметно уменьшается. Вода мало-помалу затопляет его. Что это значит? Это значит, что для разъяренного зверья остается все меньше и меньше места; вода, так сказать, прижимает зверей к единственному возвышенному пункту острова, то есть к скале, в недрах которой находится пещера. А это что означает?

   Суть-то, ребята, в том, что бока скалы словно топором обрублены, совершенно отвесны. Самый ловкий скорпион - и тот, кажется, по этим гладким стенам наверх не заберется, а шлепнется вниз, на площадку.

   Значит, площадка-то - единственное место, куда зверье может уйти от потопления. И естественно, голодные хищники, так сказать, водой вгоняются в нашу пещеру, словно пробка в бутылку.

   - Н-да, есть над чем призадуматься.

   - Призадумаешься! Словом, наше дело табак... Но я еще не все сказал, ребята! А есть новости и похуже!

   - В чем дело?

   - Краснокожие на берегах Волчьей реки явным образом готовятся к переправе на островок на лодках и плотах.

   Их столько, что они. не подвергаясь особенной опасности, истребят выстрелами с лодок ягуаров, кугуаров и медведей, а тогда придет и наш черед!

   Поняли теперь, почему я с такой тревогой смотрю на быстрое сгорание мумий? То-то и оно!

   - Однако что же делать?

   - Ума не приложу, ребята! Надо поразмыслить.

   Неожиданно в этот разговор вмешался Сэнди Гук.

   - Может быть, джентльмены позволят мне предложить кое-какой план? - сказал он.

   - Разумеется, Сэнди, говорите!

   - Видите ли, джентльмены, в чем штука! Я ведь неофициально, негласно, так сказать, но принадлежу к составу отряда генерала Форсайта, который стоит в нескольких милях ниже по течению Волчьей реки, наблюдая за тем, чтобы к "сожженным лесам" не присоединились новые отряды с юга. Если бы добраться до этого отряда, при котором достаточно конницы, и известить его о нашем затруднительном положении, Форсайт не замедлит, конечно, прийти к нам на выручку.

   - Так-то так, да как известить янки о нашем положении, Сэнди?

   - Одному из нас надо рискнуть!

   - Все пути отрезаны!

   - Кроме одного: через реку.

   - Вы с ума сошли! Река разлилась, бушует, как обезумевшая, и, кроме того, впереди порог, на котором разобьется всякий челн, затонет всякий плот.

   - Но может выплыть человек, который умеет плавать!

   - Я, по крайней мере, ни за что не пошел бы на этот риск! Умею, конечно, плавать, но тут пойду ко дну как топор.

   - И я тоже! - поддержал агента Джордж.

   Гарри последовал его примеру, сказав:

   - О том, чтобы переплыть через пороги, нечего и думать!

   - Вот как? - засмеялся бандит. - А я берусь вам доказать, что дело это возможное! Доверьте мне это дело, и я приведу отряд янки к вам на помощь через сутки!

   - Это немыслимо!

   - Посмотрим!

   - Но с чего же вы хотите начать?

   - А вот увидите! Помогите-ка мне! Знаете, прежде всего мне нужно запастись веревкой порядочной величины. Веревок, разумеется, тут мы не найдем. Если и есть кое-какие "концы", то это все старый хлам, на прочность которого нельзя полагаться. Но я видел в других отделениях пещеры целый склад дубленых бизоньих шкур. Мы нарежем их этих кож полосок, которые образуют великолепный канат.

   - А дальше?

   - Пойдемте со мной, Джон, я вам покажу одну штуку.

   Джон последовал за предприимчивым бандитом, и тот привел его в один боковой коридор. Коридор был освещен: мутный серый свет весеннего дня врывался в естественное окошечко, в расселину скалы. Туда пополз Сэнди Гук, пригласив охотника следовать за собой. И скоро Джон Максим увидел, что "окошечко" выходит почти прямо на стремнину, высясь над поверхностью бушующей реки.

   При виде кипящей пены разбивавшихся о камни бегущих вод потока у Джона закружилась голова.

   - Фу, черт! - вымолвил он изменившимся голосом. - Не позавидую я тому, кто рискнет сюда сунуться. Да не думаю, чтобы нашелся такой идиот! Ведь это же верная смерть!

   - Чистейшие пустяки! - смеясь отозвался бандит. - Вы, Джон, храбрый человек, но, по-видимому, страдаете водобоязнью, как мой светлейший лорд страдает бизонтитом. Сразу видно, что вы всегда жили в степи и никогда не плавали по нашим рекам. А я ведь на воде родился и на плотах вырос. Вот вы сами увидите, как это просто. Я по канату спущусь до этого камня. Оттуда перепрыгну на тот выступ скалы. А там - бух в воду, и плыви, словно рыба!

   - Невозможно, положительно невозможно! Вода изотрет ваше тело о камни, словно кусок моркови о терку.

   - Ба! Попробуем! Во всяком случае, я не могу сидеть тут и ждать, покуда нас голыми руками похватают краснокожие. Словом, я поплыву!

   - Дело ваше, Сэнди! Но помните: если вы погибнете, не мы повинны в вашей гибели.

   - Ладно, ладно! Кто вас вздумает обвинять! - добродушно отозвался бандит, с поразительной ловкостью разрезая на длинные полосы прекрасно выдубленные шкуры бизонов из "убежища атапасков".

   Через какой-нибудь час канат достаточной величины был уже готов.

   Убедившись, что лорд Уилмор после утренней партии бокса мирно почивает на груде бизоньих шкур в одном углу пещеры, и поручив трапперам позаботиться об удовлетворении аппетита его светлости по пробуждении ото сна, Сэнди Гук прочно привязал к выступу один конец каната, а затем, попрощавшись с сотоварищами по пребыванию в "последнем убежище атапасков", с шуткой полез из расселины и повис на скале.

   С замиранием сердца следил за его движениями Джон.

   - Пропадет, ей-Богу, пропадет парень! - бормотал он. - Хоть он и натворил в жизни немало пакостей, но, ей-Богу, жаль будет, если он сорвется и разобьется. Кто в молодости не сходил с ума! Попади он с детства в хорошие руки, из него вышел бы порядочный охотник... Жаль, жаль парня!.. Эй, Сэнди! Брось эту штуку! Вернись, Сэнди! Право, лучше вернись!

   Но колыхавшийся на канате над бездной бандит только махнул рукой и быстрее пополз вниз.

   В это время с противоположного берега реки послышались завывания индейцев, потом загремели выстрелы.

   - Пропал, пропал парень! - тоскливо бормотал Джон. - Не сорвется сам, так подстрелят его краснокожие. Эх, чтоб тебя!

   Но пули щадили смелого бандита: Сэнди благополучно дополз до конца каната, болтавшегося над отдельно стоящим, покрытым пеной волн камнем, прыгнул туда, постоял мгновение, прыгнул снова, словно птица, перелетел пространство в два с лишним метра, отделявшее его от следующего камня, потом бросился в бурлящую воду.

   Прискакавшие к берегу индейцы буквально осыпали пулями ревущий поток, но стрельба их была крайне беспорядочной. Сэнди большей частью держался не на поверхности воды, а под водой, выплывая только на несколько мгновений, и, кроме того, вода порогов несла вниз по течению массу обломков и деревьев, клочья сена, Бог весть откуда подхваченные доски, и стрелки принимали эти предметы, ныряющие в волнах, то тонущие, то всплывающие, за уносимое течением тело бандита.

   Мало-помалу выстрелы звучали все реже и реже, все в большем отдалении и, наконец, совершенно прекратились.

   - Погиб или выплыл? - бормотал про себя старый агент. - Если выплыл, может быть, в самом деле, поможет нам еще раз вырваться из тисков. Если погиб, мир праху его, и да будет милостив Господь к его душеньке! Аминь!

   С этими словами старик спустился в центральную пещеру и обратился с вопросом к сторожившим у входа товарищам:

   - Ну что, ребята? Как дела?

   - По-прежнему, - отозвался Девандейл. - Звери не отходят от порога пещеры, но очень редко подвертываются под наши выстрелы. А вы, Джон, что нового скажете?

   - Сэнди Гук бросился в воду, вот и все, что я знаю. А выплыл ли он или потонул, ей-Богу, никто этого сказать не может.

   - Что же нам теперь делать?

   - То же самое, что делали до сих пор: будем отсиживаться в пещере, сжигая одну за другой мумии. А там дальше видно будет. Как вода? Прибывает или убывает?

   - Ни то и ни другое: остановилась.

   - И то слава судьбе! По крайней мере, мы не рискуем, что весь островок будет затоплен и что мы потонем тут, как мыши в лоханке.

   Пока охотники переговаривались, лорд Уилмор, отлично выспавшийся и уже аккуратно совершивший свой туалет, вышел из темного уголка и приблизился к костру из мумий.

   - Где мой проводник? - осведомился он, не обращаясь ни к кому в частности.

   - Отлучился по делам, - ответил ему Джордж Девандейл.

   Уилмор поглядел на него, потом выпалил:

   - Не верю вам, молодой разбойник!

   - Это почему же? - изумился Девандейл, ничуть не обижаясь на оскорбительный эпитет, данный ему полоумным лордом.

   - Сэнди Гук - честный человек, и он не мог нарушить своего обещания не покидать меня! Вы убили его!

   - Убирайтесь вы к дьяволу со своими глупостями! - не выдержал Джон. - Наша жизнь висит на волоске, а тут вы еще путаетесь под ногами! Никто не убивал Сэнди! Просто он отправился по делам! Нас окружают индейцы, и Сэнди Гук спустился по канату в реку, чтобы призвать на помощь к нам отряд американских войск. Поняли?

   Лорд Уилмор пожелал осмотреть место спуска Сэнди Гука, и Джон Максим показал ему еще висевший над потоком канат.

   Лицо англичанина просветлело, его рыбьи глаза заблестели.

   - О-о! - вымолвил он. - Понимаю! Я не так глуп, как вы думаете! Я теперь знаю, куда отправился мой честный проводник!

   - Куда же, по-вашему? - полюбопытствовал Джон.

   - За полицией, чтобы арестовать вас как разбойников!

   Джон прыснул со смеху, но предпочел не спорить с Уилмором.

   Подумав немного, англичанин сказал:

   - Но все-таки это не совсем корректно со стороны Сэнди Гука, и я оштрафую его на десять долларов! Потому что он лишил меня возможности получить вечером партию бокса, а я вовсе не намерен обходиться без партии бокса! Но я знаю, что я сделаю! Я отправлюсь туда же, куца отправился он!

   - Вот тебе раз! Как вы его найдете?

   - Очень просто! Надеюсь, он спустился в воду не в шубе?

   - Разумеется, нет.

   - И не взял с собой никакого оружия, ибо оружие могло помешать ему плыть?

   - Совершенно верно. Но что же из этого?

   - Может ли человек полуголый и без оружия долго путешествовать по этому лесу, еще покрытому снегом?

   - Разумеется, нет.

   - И если этот человек знает, что поблизости имеется блокгауз, в котором хранится запас оружия и амуниции, а возле блокгауза пасется пара добрых мустангов, то не направится ли этот человек к данному блокгаузу?

   - Все это верно! Но разве такой блокгауз имеется вблизи?

   - Я приказал выстроить его, чтобы в нем отдыхать после охотничьих экспедиций. И значит, если я отправлюсь туда, а я именно это намерен сделать, то я могу еще нагнать его.

   - Безумие!

   - Отнюдь нет! Правда, в состязаниях на кулаках он всегда колотил меня. Но в беге, ого! Пусть кто-нибудь перегонит меня!

   - Но безумие пускаться в подобное странствование! Вы потонете на первых же шагах!

   - И не подумаю! Я плаваю, как маринованная селедка!

   Все попытки отговорить безумца от рискованного предприятия не привели ни к какому результату.

   Да, кстати, охотникам скоро нашлось другое и куда более серьезное дело, чем возиться с полоумным англичанином: какой-то обезумевший, должно быть, от голода ягуар, невзирая на летевшие ему в морду бесчисленные искры костра и удушливый дым, разбежавшись, перепрыгнул через огненную баррикаду и очутился внутри пещеры.

   Но дикий зверь не рассчитал силы прыжка, и люди были более предусмотрительны, чем хищник американских лесов: за первой огненной стеной возвышалось еще два костра с узким проходом между ними, и ягуар с размаху попал головой в один из этих костров.

   В результате его великолепная шерсть вспыхнула, словно облитая горящим керосином, и хищник с яростным воем заметался по пещере, сгорая заживо, ослепленный, ошалелый, но, тем не менее, по-прежнему грозный и опасный.

   - Стреляйте в него! - командовал Джон, нанося ягуару, превратившемуся в живой факел, сильный удар прикладом карабина.

   Загремели выстрелы, поражая бешеного зверя, началась свалка.

   Когда она закончилась и ягуар превратился в мешок с раздробленными костями, охотники тщетно искали лорда Уилмора: англичанин последовал примеру Сэнди Гука и бросился в кипящие воды потока.

   Он не намерен был отказаться от удовольствия обменяться с Сэнди Гуком парой кулачных ударов в этот вечер.

   - Вот уж если этот кретин потонет, никто не пожалеет! - перевел дыхание Джон, убедившись в исчезновении лорда Уилмора.

   - Н-ну, не совсем! - засмеялся Девандейл. - Вы забыли, Джон, про нашего приятеля, мистера Сэнди Гука. Ведь лорд Уилмор, по выражению не очень любезного Сэнди, служит ему дойной коровой, которая дает Сэнди весьма приличный доход. Как же не пожалеть о гибели этой "дойной коровы" аристократического происхождения?

   - Неприличный доход! - не унимался Джон. - Правда, когда-то Сэнди получил прозвище "контролера поездов Дальнего Запада", потому что он довольно аккуратно останавливал эти поезда и обирал всех пассажиров. Но эти глупости он давно уже бросил и мог бы сделаться порядочным человеком, если бы не спутался с этим ипохондриком, который развращает все окружающее своим шальным богатством.

   - Будет вам ворчать, дядя Джон. Лучше прислушайтесь и скажите, что значат эти выстрелы, которые гремят уже с четверть часа снаружи! Может быть, краснокожие охотятся за Уилмором?

   - Нет, едва ли, - ответил озабоченно старый степной бродяга.

   - Тогда что же вы думаете?

   - Очень просто: они выстроили плот, подплыли к нашему острову и теперь заняты истреблением еще уцелевшего на острове зверья, чтобы потом приняться за нас. Держитесь, ребята! Скоро нам тут станет жарко! Подтаскивайте ближе к выходу побольше мумий, осмотрите оружие, подтяните пояса. Без схватки нам не обойтись!

   И под руководством Джона Максима закипела лихорадочная работа.

  

   Опасения опытного правительственного агента, пережившего на своем долгом веку несчетное множество схваток с краснокожими и знавшего все повадки индейцев, оправдались на деле: многочисленный отряд отборных стрелков подплыл к островку и остановился на некотором расстоянии от него, причем другой, еще более многочисленный отряд удерживал плот при помощи протянутых от него к 6epeгy крепких канатов.

   Правда, бурное течение Волчьей реки швыряло плот из стороны в сторону, словно щепку, правда, канаты трещали и по временам волны набрасывались на плот, грозя смыть сидевших на нем людей, но утлое суденышко держалось, не поддавалось, и индейские стрелки методически, не торопясь, делали свое дело: они очищали остров от диких зверей, толпившихся перед входом в пещеру.

   В сущности, это было настоящей бойней, потому что индейцы стреляли с очень небольшого расстояния, почти наверняка, явно не подвергаясь ни малейшей опасности: как ни свиреп гигантский североамериканский медведь, страшный гризли, как ни неукротим ягуар, как ни коварен и смел его соперник - кугуар, но при данных обстоятельствах четвероногие хищники были совершенно бессильны перед хищниками двуногими. Два или три ягуара, видя своих врагов на столь близком расстоянии, метались по берегу в бессильной ярости, оглашая воздух ревом, но не решались спуститься в воду: сказывалась кошачья натура.

   Огромный медведь, в неуклюжее тело которого впилось с полдесятка пуль из "винчестеров" краснокожих, рассвирепел и полез-таки к плоту, но, едва оторвавшись от берега, был подхвачен бурным течением и унесен в стремнину, как щепка.

   Несколько раз его тело мелькнуло среди кипящих волн у порогов, и там, где оно всплывало, на камнях оставались клочья шерсти, а вода окрашивалась в розовый цвет. И затем все было кончено для косолапого гиганта...

   А на островке разыгрывались последние картины звериной трагедии: под методически посылаемыми с плота пулями краснокожих падали одно за другим отрезанные разливом от материка животные.

   В первые моменты, когда убитых было еще мало, а беспощадный царь-голод диктовал свои законы обезумевшим животным, оставшиеся в живых ягуары и кугуары набрасывались на раненых и разрывали их в клочья, а койоты помогали им доканчивать пиршество, растаскивая даже кости убитых зверей.

   Но мало-помалу голод был утолен, здесь и там валялись окровавленные трупы, на которые уже никто не обращал ни малейшего внимания, и тогда среди зверья началась паника.

   Первыми поддались панике койоты.

   Слыша грохот выстрелов, видя десятки трупов своих сородичей, понимая, что спасения нет, они наконец не выдержали и, словно по сигналу, стали бросаться в бурные воды потока.

   Одного волка за другим поглощала бушующая бездна, одно темное тело за другим исчезало среди белых кипящих волн. Но некоторых течение благополучно проносило сквозь каменную гряду и увлекало на простор. Там. оправившись, волки выбивались из сил, стараясь добраться до берега. Иным это удавалось. Другие плыли все дальше и дальше и исчезали в туманной дали.

   Примеру койотов последовала пара ягуаров, но они были осторожнее: выждали, когда мимо островка проплывало какое-то почти лишенное сучьев бревно, и перемахнули с берега на дерево. Ствол закачался, чуть не перевернулся под тяжестью двух грузных тел огромных кошек, но удержался на плаву и поплыл по течению.

   Впрочем, спастись ягуарам не удалось: доплыв до порогов, ствол перевернулся, сбросил с себя пассажиров, и бездна поглотила их, чтобы затем вынести их истерзанные тела за много сотен ярдов ниже по течению.

   Прошло часа полтора, не больше, индейцы могли ступить с плота на землю островка, не подвергаясь ни малейшей опасности со стороны зверей.

   Теперь, собственно, начался второй акт трагедии - осада беглецов, укрывшихся в "последнем убежище атапасков".

   Главную преграду для индейцев представляла огненная баррикада. Но краснокожие отлично понимали, что запасов топлива у беглецов не может хватить надолго, и терпеливо ждали, когда огонь костров погаснет.

   Час проходил за часом, а из пещеры по-прежнему неслись тучи огнистых искр и тянулся целый поток удушливого дыма.

   Тогда краснокожие решили залить вход в пещеру, для чего притащили десятки сшитых из кож ведер и целые бурдюки с водой.

   По очереди молодые воины пробегали мимо входа в пещеру и швыряли туда бурдюки, которые, лопнув при падении, заливали пол пещеры целыми потоками воды.

   Разумеется, защитники пещеры, в свою очередь, не зевали, и пещера посылала в ряды индейцев пули, которые далеко не всегда напрасно сверлили воздух, а сплошь и рядом поражали нападающих.

   Но работа своеобразных пожарных все же достигала мало-помалу своей цели: весь коридор был буквально залит водой, и огненной баррикады больше не существовало. Да, кстати, к этому времени были сожжены почти все мумии атапасков, и нечем было поддерживать огонь с прежней силой.

   Именно в это время на остров переправился издали руководивший осадой старый индеец в живописном костюме вождя племени Воронов, прославленных воинов прерий Дальнего Запада. Переправили на плоту и его красавца-коня.

   Не доезжая до пещеры, он крикнул во всю силу своих могучих легких:

   - Я являюсь парламентером! Готовы ли мои белые братья выслушать мой голос?

   Защитники пещеры прекратили стрельбу.

   Джон, прислушавшись, крикнул в ответ парламентеру:

   - Сначала назови свое имя, тогда будем говорить!

   - Неужели же индейский агент забыл мой голос? - насмешливо отозвался парламентер. - А я думал, что Джон Максим узнает своего старого друга, Красное Облако!

   - Старый шакал! - раздраженно отозвался Джон, нервно сжимая рукоятку револьвера. - Я узнаю тебя!

   - Я пришел мирно говорить с моими белыми братьями! - продолжал индеец, сидя на коне перед входом в пещеру.

   - Ладно, ладно! Знаем, как вы привыкли "говорить"! Пожалуйста, поменьше церемоний! Что хочешь ты предложить нам?

   - В пещере темно и сыро. И мои белые братья, вероятно, проголодались...