Лафонтен Август - Гулькем

  

  

   Козрей умеръ; 70 дней жилъ Эссидъ въ домѣ слезъ, надъ могилою родителя своего, восшелъ на тронъ отеческ³й, и восклицан³я народа раздались на горахъ Испаганскихъ. Да благоденствуетъ Эссидъ, радость Перс³и! воззвалъ онъ, упавъ ницъ предъ юнымъ Монархомъ. Вокругъ ступеней трона лежали вельможи и цѣловали землю. Эссидъ принялъ благословен³я народныя съ веселымъ лицомъ чистаго сердца, съ пылающими глазами удовольствованнаго честолюб³я и съ гордою душею человѣка, хотящаго быть справедливымъ.

   Онъ велѣлъ Гассану мудрому итти во дворецъ за собою - бросился тамъ въ его объят³я и сказалъ: "ты былъ наставникомъ и другомъ Козроя: будь теперь моимъ!".... Гассанъ преклонилъ голову, отвѣтствуя: "Государь! я стою при дверяхъ гроба; скоро Ангелъ смерти проводитъ меня къ отцу твоему: что велишь ему, сказать?"... Эссидъ, подумавъ, отвѣчалъ: "скажи, что я хочу блаженствовать щаст³емъ моихъ подданныхъ"...; "Всемогущ³й Да исполнитъ твое желан³е!. сказалъ Гассанъ: ты Царь, и твори щастливыхъ; ты человѣкъ, и будь щастливъ!"... Эссидъ съ видомъ благоволен³я подалъ руку Гассану, и мудрый поцѣловалъ ее съ умилен³емъ; но вздохнулъ и примолвилъ:. "Государь! ты узнаешь, какъ трудно быть Царемъ и человѣкомъ!"... Эссидъ отвѣтствовалъ съ улыбкою: "сыну Козроеву и другу Гассанову не трудно!"

   Гассанъ жилъ еще мѣсяцъ, и готовясь заснуть сномъ вѣчнымъ, произнесъ. тихимъ голосомъ: "будь человѣкъ для своего щаст³я!" Эссидъ облобызалъ умирающаго, и Гассанъ отдалъ ему запечатанную харт³ю, говоря: "Когда не будешь щастливъ, то распечатай, и найдешь правила, которымъ слѣдуя, отецъ твой наслаждался жизн³ю. Прости!"... Эссидъ со слезами закрылъ глаза мудрецу - и еще на могилѣ его повторилъ клятву творить людей щастливыми.

   Онъ сдержалъ слово, и не только въ указахъ подписывался отцемъ народа, но и въ сердца подданныхъ впечатлѣлъ, с³е имя. Самыя отдаленныя области цвѣли его благотворен³емъ, ибо Монархъ два раза въ годъ путешествовалъ по всему Государству, строго наказывалъ вельможъ неправосудныхъ и зналъ бѣдныя хижины не менѣе своего дворца великолѣпнаго. Лесть не дерзала забавлять его богатыми пиршествами, но вся Перс³я торжествовала праздникъ общаго благоденств³я - и черезъ два года Эссидъ видѣлъ уже вездѣ людей щастливыхъ, которые справедливо именовали его творцемъ ихъ щаст³я. Путешеств³е Монарха въ трет³й годъ царствован³я было торжественнымъ шеств³емъ среди полей обработанныхъ, городовъ цвѣтущихъ, деревень веселыхъ и милл³оновъ радостныхъ, которые, упадая предъ ницъ, восклицали: отецъ нашъ! Эссидъ возвратился; спѣшилъ къ могилѣ Гассановой и сказалъ съ умилен³емъ: "Гассанъ! я не преступилъ клятвы; сдѣлалъ Персовъ щастливыми, и самъ блаженствую!"

   Онъ дѣйствительно чувствовалъ себя блаженнымъ, или, лучше сказать совсѣмъ себя не чувствовалъ, занимаясь безпрестанно государственными дѣлами; но когда число ихъ уменшилось - когда добродѣтельные вельможи имъ образованные, и самъ народъ облегчилъ трудъ его - тогда Эссидъ имѣлъ уже болѣе свободнаго времени. Любовь Персовъ веселила его какъ и прежде; - сельск³е праздники, которые вездѣ сопутствовали ему въ путешеств³яхъ, еще были пр³ятны душѣ Монарха; но они казались ему уже не наградою за труды, а только народнымъ весел³емъ, въ которомъ онъ могъ участвовать единственно по добротѣ своего сердца.

   Эссидъ захотѣлъ особенныхъ, личныхъ наслажден³й Сераль его былъ наполненъ красавицами; но долго обычай, а не любовь приводила его къ красавицамъ. Наконецъ онъ бывалъ уже чаще съ ними. Всѣ желали страстно взоровъ его и пылали къ нему почтительною любов³ю. Эссидъ наслаждался - но скоро охладѣлъ въ душѣ, и долженъ былъ упрекать себя нечувствительност³ю къ любви прелестныхъ женъ своихъ.

   Однажды Эссидъ, гуляя въ саду, увидѣлъ Заиду, юную невольницу, которая сидѣла на травѣ въ горестной задумчивости и плакала" Прежде онъ не замѣчалъ ее: блѣдное лицо, печальный видъ и слезы украсили невольницу въ глазахъ Монарха. "Заида! ты плачешь?" сказалъ Эссидъ... Она спѣшила отереть покрываломъ слезы, и старалась весело улыбнуться. - Ты печальна? - "Можноли, Государь, печалиться тамъ, гдѣ ты?!"... Но Эссидъ видѣлъ еще новыя слезы въ глазахъ ея... "Развѣ тѣ одни нещастливы, которыхъ не удостоиваетъ своего вниман³я!"... Эссидъ взялъ ее за руку, и съ улыбкою спросилъ: для чего же не старалась ты обратить его на себя?... Заида потупила глаза въ землю, тихонько отняла руку свою, и сказала: я не привыкла искать любви.... И такъ я прошу твоей! отвѣтствовалъ Эссидъ, и снова взялъ ея руку. Заида вздрогнула, задумалась и тихо отвѣчала; "естьли ты найдешь ее."...

   И Монархъ рѣшился найти любовь невольницы. Онъ всякое утро посылалъ ей богатые дары, давалъ въ честь ея великолѣпные праздники, велѣлъ Султаньшамъ чтить Заиду; но Заида казалась печальною. Наконецъ, осыпанная его благодѣян³ями, она сказала ему: "ты заслужилъ мое сердце; я люблю тебя!"... И Монархъ обнялъ ее съ живѣйшею радост³ю, воскликнувъ: о Гассанъ! теперь знаю, что есть щаст³е! я люблю и любимъ!

   Но первая Султаньша съ лукавою усмѣшкою сказала ему: "Заида любитъ не тебя, Государь, а твоего невольника Омара! вотъ причина ея всегдашней горести!"... "Омара? воскликнулъ Эссидъ съ великимъ гнѣвомъ: нещастная!... Гдѣ онъ? Да явится въ с³ю минуту для своей погибели!"

   Омаръ пришелъ.... Между тѣмъ Эссидъ успокоился. Ты любишь мою невольницу? спросилъ онъ: какъ вы могли узнать другъ друга? - "Она дочь моего сосѣда. Мы всякой день видались въ саду отца Занидина." - Чѣмъ ты заслужилъ любовь ея? - "Любов³ю, почтвн³емъ, горест³ю." - А естьли она измѣнила тебѣ? - "Невозможно, или мнѣ остается умереть."... Эссидъ велѣлъ; призвать Заиду и сказалъ ей: избери меня или его!... Заида поблѣднѣла; взглянула съ кроткимъ смирен³емъ на Царя, съ нѣжною горест³ю на Омара; упада къ ногамъ Эссидовымъ и сказала: "Государь! прости его и будь доволенъ моею смерт³ю!"... Она схватила кинжалъ, но Эссидъ и Омаръ вмѣстѣ вырвали его изъ рукъ ея... За что ты полюбила невольника? спросилъ Монархъ. - "За то, что онъ полюбилъ меня." - Для чего же моя любовь не могла тебя тронуть? - "Государь! дерзаю быть откровенною: любовь требуетъ равенства!" - Но какъ же любятъ меня друг³я Одалиски? - Заида молчала.... Или ты думаешь, что онѣ меня обманываютъ? - "Я знаю только мое сердце"... Знай же и сердце твоего Монарха! сказалъ Эссидъ съ жаромъ: возьми всѣ дары мои и будь супругою Омара. Юноша! ты заставилъ меня въ первый разъ позавидовать другому человѣку: ибо она хотѣла умереть за тебя. Поди и наслаждайся!... Царь остался наединѣ и мыслилъ: "Гассанъ! ты сказалъ правду: трудно быть Монархомъ - и щастливымъ! Можетъ быть Заида права; можетъ быть онѣ любятъ во мнѣ одного Царя. Завтра узнаю."

   На другой день Эссидъ съ ужасомъ вошелъ въ комнату нѣжнѣйшей своей любовницы и сказалъ: "Ради Аллы сокрой меня, или я погибъ!" Любовница скрыла его. Въ с³ю минуту вбѣгаютъ два вельможи, приставляютъ кинжалъ къ Султаньшиной груди, и восклицаютъ съ гнѣвомъ: "гдѣ Эссидъ? онъ долженъ умереть!"... Здѣсь, здѣсъ! говоритъ Султаньша дрожащимъ голосомъ: только пощадите меня!".. Эссидъ вышелъ и сказалъ ей съ холоднымъ презрѣн³емъ: "удались навѣки! любовь въ устахъ твоихъ есть гнусное злослов³е... О Заида! ты права!"...

   Эссидъ въ тотъ же день отпустилъ всѣхъ женъ своихъ. Онѣ пошли съ радост³ю, ибо онъ дозволилъ имъ взять сокровища. Гассанъ! Гассанъ! мыслилъ Царь: нѣтъ щаст³я на тронѣ! Но гдѣ же искать его? Я отдалъ бы всѣ богатства за одно сердце, меня любящее!

   Потерявъ надежду имѣть любовницу, Эссидъ началъ сомнѣваться и въ искренности друзей своихъ. Ихъ почтен³е, ревность, усерд³е, перестали ему казаться дружбою. Любезнѣйшему изъ нихъ онъ, сказалъ въ одинъ вечеръ: "Ясуфъ! клянись быть истиннымъ моимъ другомъ; забудь во мнѣ Царя. Я для тебя человѣкъ, и никогда, никогда не буду Монархомъ!"... Ясуфъ положилъ руку на сердце и клялся быть Эссидовымъ другомъ.

   Черезъ нѣсколько дней Царь сказалъ ему: "Ясуфъ! сердце мое пылаетъ любов³ю къ юной супругѣ Галемовой: лети, и черезъ нѣсколько минутъ будь съ нею во дворцѣ моемъ!"... Ясуфъ поблѣднѣлъ. Государь! отвѣтствовалъ онъ въ изумлен³и: Галемъ есть добродѣтельный вельможа. Можешь ли ты, зеркало справедливости... "Я люблю, дражайш³й Ясуфъ; и естьли ты мой другъ, то помоги мнѣ".... Я другъ твой, и не могу согласиться на дѣло постыдное. Эссидъ топнулъ ногою и грознымъ голосомъ воскликнулъ: "жену Галемову или твою голову!"... Ясуфъ скрылся, и черезъ нѣсколько минутъ привелъ въ сераль жену Галемову. Монархъ велѣлъ ей немедленно возвратиться къ супругу; взглянулъ на Ясуфа съ горест³ю и сказалъ ему: "Ты не хотѣлъ сдѣлать для Эссида, что сдѣлалъ для Царя. Поди, Ясуфъ, ты не другъ мой, а рабъ Монарха Персидскаго!"... Иду, отвѣтствовалъ Ясуфъ съ трепетомъ: но естьли бы ты самъ любилъ во мнѣ друга, а не подданнаго, то не могъ бы столь равнодушно удалить меня отъ твоего сердца....

   Эссидъ не хотѣлъ уже обходиться съ людьми, ибо самъ не могъ быть человѣкомъ. Съ того времени онъ былъ только Монархомъ и любилъ одну добродѣтель: правосуд³е. Но благоволен³е и любовь не смягчали судовъ его, и справедливость Монарха казалась народу жестокост³ю. Начали увеличивать его ошибки уменьшать добродѣтели, и Царь гнѣвно воскликнулъ: "гнусныя души! вы недостойны ночей, проводимыхъ мною въ трудахъ для вашего блага!"... Онъ сдѣлался въ самомъ дѣлѣ жестокимъ, ибо возненавидѣлъ людей.

   Открылся заговоръ къ столицѣ, и головы падали. Народъ изъявлялъ ненависть къ Монарху, и подъ щитомъ ея корыстолюбивые начали грабить, сильные угнетать слабыхъ, въ увѣрен³и, что народъ будетъ винить только Государя. Эссидъ наказывалъ преступниковъ, но не могъ истребить преступлен³я. Тронъ сдѣлался его нещаст³емъ, ибо онъ обратился въ губительное судилище. Открылся явный мятежъ въ государствѣ: Эссидъ поразилъ мятежниковъ - и новые ожидали меча его въ столицѣ.

   "Боже мой!" воскликнулъ Монархъ въ одинъ вечеръ, послѣ казни многихъ бунтовщиковъ: "долго ли мнѣ наказывать? долго ли разить сихъ лютыхъ тигровъ? Пусть они терзаютъ другъ друга, когда ненавидятъ мое правосуд³е!"... Онъ велѣлъ двумъ невольникамъ нести за собою мѣшки съ золотомъ и камнями драгоцѣнными, сѣлъ на лошадь, выѣхалъ изъ своей Импер³и, какъ заключенный выходитъ изъ темницы, и спѣшилъ въ Арав³ю.

   "Здѣсь буду жить!" сказалъ онъ на цвѣтущей долинѣ, осѣненной пальмами: "здѣсь забуду, что есть на свѣтѣ люди, кромѣ меня"... Невольники разставили шатеръ въ тѣни четырехъ пальмъ; опъ далъ имъ часть своего золота и велѣлъ удалиться"

   Эссидъ остался одинъ, взялъ сокровища и понесъ ихъ въ пещеру. Между ими нашелъ онъ Хассанову харт³ю; вспомнилъ его слова; сѣлъ въ тѣни высокихъ пальмъ и читалъ слѣдующее:

   "Эссидъ! Всевѣчный да исполнитъ мою надежду! Да будутъ милл³оны подданныхъ тобою щастливы, и смерть покажется тебѣ Ангеломъ райскимъ!... и недоволенъ рокомъ своимъ, когда читаешь мое письмо: с³я мысль для меня горестна. Я сказалъ тебѣ: будь человѣкомъ для своего щаст³я! и теперь то же повторяю. Трудно быть человѣкомъ, а всего труднѣе на престолѣ. Блаженство жизни основано Всевѣчнымъ на добродѣтели, любви и дружбѣ. Добродѣтель требуетъ жертвъ собственности, а Монархъ отдаетъ не свое; будучи правосуднымъ, онъ исполняетъ только свою должность, и еще не можетъ назваться превосходнымъ человѣкомъ. Для сердца твоего нужна любовь, для души святая дружба. Самовластитель окруженъ слугами; но слуги не друзья. Любостраст³е предлагаетъ ему свои удовольств³я; но любостраст³е не любовь. Умѣй заслужить друга и любовницу! Они должны забыть Царя въ человѣкѣ. Не давай имъ золота: оно не твое. Отдай, что единственно принадлежитъ тебѣ: сердце. Одною любов³ю и дружбою купи любовь и дружбу. Естьли великая душа твоя можетъ обойтися безъ ихъ удовольств³й, то будь щастливъ мысл³ю, что милл³оны тобою щастливы, и не требуй отъ нихъ никакой награды. Когда же сердце твое противъ людей ожесточится, то оставь престолъ и сокройся въ неизвѣстности: тамъ скорѣе можно быть щастливымъ, ибо тамъ живетъ добродѣтель, любовь и дружба. Прости, Эссидъ!"

   Эссидъ два раза прочиталъ Гассаново письмо - и терялся въ лабиринтѣ мыслей: то желалъ возвратиться на тронъ, чтобы снова благотворить людямъ; то надѣялся въ неизвѣстности вкусить конечное щаст³е смертнаго - воспоминалъ жизнь свою, видѣлъ заблужден³я и старался оправдать себя. Какъ! думалъ онъ: развѣ я не любилъ подданныхъ? развѣ не жертвовалъ имъ всею жизн³ю? Неблагодарные! чѣмъ они заплатили своему другу?... Но, можетъ быть, они раскаялись, потерявъ отца и Государя; можетъ быть, признательнымъ воспоминан³емъ награждаютъ теперь любовь мою!

   С³я мысль, лестная для Эссидова самолюб³я, такъ усилилась въ душѣ его, что онъ рѣшился тайно возвратиться въ отечество; зарылъ свое золото, выкрасилъ себѣ лицо и волосы, и подъ именемъ Гулькема явился въ Перс³и. Несоглас³е и раздоры варствовали въ государствѣ. Не мног³е желали Эссидова возвращен³я; друг³е только хвалили его или бранили, слѣдуя своимъ личнымъ выгодамъ; нѣкоторые называли тираномъ. Онъ пришелъ въ Испагань, думая, что мног³е люди, осыпанные нѣкогда его милостями, благословляютъ тамъ Эссидову память, но къ изумлен³ю своему нашелъ въ столицѣ только одного друга - и сей другъ былъ Омаръ,

   Хотѣли избирать новаго Царя. Одинъ Омаръ противился сему намѣрен³ю и требовалъ, чтобы еще годъ ожидали Эссидова возвращен³я. Царя избрали, и великодушный Омаръ воскликнулъ: "Естьли не могу служить Эссиду, то по крайней мѣрѣ могу быть его мстителемъ!" Онъ махнулъ кинжаломъ и вонзилъ его въ сердце новому Царю. Народъ въ ту же минуту растерзалъ уб³йцу. Гулькемъ поднялъ глаза къ небу и тихо сказалъ: "у меня былъ другъ, но я узналъ и потерялъ его въ одно мгновен³е!"... Онъ спѣшилъ въ домъ къ Омару: Заида стояла у дверей, и сосѣдъ разсказывалъ ей о печальномъ концѣ мужа ея. Она воскликнула: "Слава Небу! и я могу умереть за Эссида!"... Заида пронзила грудь свою кинжаломъ.

   Эссидъ, пораженный быстрыми ударами судьбы, стоялъ въ изумлен³и. Сестра Заидина выбѣжала изъ дому, съ крикомъ бросилась на ея тѣло, обнимала, цѣловала мертвую и лишилась памяти. Никто не смѣлъ помочь ей, боясь родственниковъ умерщвленнаго Царя. Эссидъ взялъ нещастную на руки, вынесъ изъ города, сѣлъ подлѣ колодезя, окропилъ ее водою - и Зюлима открыла томные, прелестные глаза свои.

   Эссидъ сказалъ ей имя свое - имя Гулькена - звалъ ее жить съ собою въ пустыню, и клялся быть нѣжнымъ братомъ ея. Они черезъ нѣсколько дней пришли въ шатеръ Эссидовъ. Красавица занялась хозяйствомъ, и мало по малу облака горести исчезли на лицѣ ея.

   Душа Зюлимы была одна изъ тѣхъ прелестныхъ, невинныхъ душъ, которыя не имѣютъ понят³я о злѣ и считаютъ всѣхъ людей друзьями; хотятъ жить единственно для себя, но живутъ только для ближнихъ, и думаютъ о другихъ. Она видѣла Эссидово старан³е угождать ей, и ни мало не удивлялась. Онъ построилъ бесѣдку, украсилъ,ее розами и ясминами, ввелъ Зюлиму въ с³е жилище, и надѣялся, что она хотя нѣжнымъ взоромъ изъявитъ ему благодарность; но Зюлима только сказала: "прекрасно! я буду здѣсь съ утра до вечера."

   Всякой день, сдѣлавъ что нибудь для прелестной, онъ спрашивалъ: Зюлима! естьли бы Омаръ былъ живъ, то хотѣла ли бы ты возвратиться къ нему? и Зюлима отвѣтствовала: ахъ! съ какою радост³ю я возвратилась бы въ Испагань! - "И меня бы здѣсь оставила?"- Ты могъ бы итти со мною! - "Нѣтъ." - И такъ мы ходили бы къ тебѣ въ гости." - - Гулькемъ огорчился ея холодност³ю и думалъ: "О Гассанъ! гдѣжь любовь, которую ты обѣщалъ мнѣ въ неизвѣстности'?" Онъ не видалъ, что Зюлима уже любила его; не видалъ, какъ она безпокоилась въ разлукѣ съ нимъ, и съ какимъ весельемъ всякой разъ летѣла къ нему на встрѣчу! Зюлима хотѣла бы оживить Заиду, чтобы говорить съ ней объ одномъ Гулькемѣ! Но она говорила только о Заидѣ, и бѣдный любовникъ крушился.

   Гулькемъ сидѣлъ подлѣ красавицы, взялъ ея руку, прижалъ къ своему сердцу - и Зюлима улыбалась. Онъ всталъ, устремивъ на нее мрачный взоръ безпокойной любви: Зюлима смотрѣла на него большими, свѣтлыми глазами, и засмѣялась. Онъ далъ ей шелковый поясъ: она носила его только одинъ день - и Гулькемъ сказалъ ей: ты не любишь меня! Зюлима отвѣчала съ усмѣшкою; ты не знаешь, что говоришь!

   Гулькемъ занемогъ отъ горести, и Зюлима покойно спросила: "здоровъ ли братъ мой?" Онъ подалъ ей руку, и сказалъ: "я боленъ, и скоро умру!" Зюлима, поблѣднѣла, затрепетала, и могла только отвѣтствовать: "нѣтъ, я умру прежде!"

   Гулькемъ прижалъ ее къ своей груди, цѣловалъ съ восторгомъ и едва могъ успокоить. Она сидѣла подлѣ него и плакала отъ нѣжности. Мысль о смерти единственнаго друга оживила любовь ея. "Что мнѣ дѣлать безъ тебя въ свѣтѣ?" говорила Зюлима: "одна мысль о разлукѣ съ тобою ужасна".... Съ той минуты они не разлучались, и ложе болѣзни сдѣлалось брачнымъ.

   "Гассанъ! ты сказалъ правду!" думалъ Гулькемъ, нѣжно обнимая супругу: "щаст³е есть любовь; и клянусь Пророкомъ, что мнѣ уже ничего не надобно - ни друга, ни добродѣтели - для совершеннаго блаженства. Зюлима есть другъ мой, а любовь добродѣтель. "

   Такъ жилъ щастливый Гулькемъ три года. Зюлима родила ему дочь; новый союзъ нѣжности!.. Хозяйственныя заботы умножились: мать занималась дочерью, и Гулькенъ не рѣдко оставался одинъ безъ дѣла.

   Ближнимъ сосѣдомъ его былъ молодой Арабъ. Гулькемъ иногда ходилъ къ нему въ гости, и полюбилъ говорить съ нимъ. Они разсуждали о правилахъ мудрости и благоденств³и людей. Молодой Арабъ думалъ несогласно съ Гулькемомъ, и съ великимъ жаромъ утверждалъ свои мнѣн³я. Часто разставались они въ твердомъ намѣрен³и никогда уже не видаться. Абулъ - такъ назывался Арабъ - мыслилъ, что надобно быть добродѣтельнымъ единственно для добродѣтели, что всѣ удовольств³я ничто; что дружба есть безразсудность, а любовь заблужден³е. "Я пекусь, о щаст³и жены моей (говорилъ онъ) не по любви къ ней, а для всем³рнаго блага. У меня нѣтъ друзей; но я всегда, пожертвовалъ бы другомъ своимъ непр³ятелю, естьли бы общая польза того требовала." Гулькемъ утверждалъ, что такая добродѣтель свойственна Божеству, а не людямъ, которыхъ чувствительное, но слабое сердце можетъ любить только по выбору, а не всѣхъ.

   Хотя они съ великимъ жаромъ спорили, однакожь не могли жить другъ безъ друга. Абулъ, увѣряя, что онъ любитъ въ Гулькемѣ только человѣка и равно со всѣми, вдругъ переселился къ нему и разставилъ свой шатеръ подлѣ самаго жилища его. Гулькемъ твердилъ, что онъ не можетъ любить Абула; однакожь, не смотря на то, мучился во время болѣзни сего молодаго человѣка и не отходилъ отъ его ложа.

   Наконецъ особенный случай открылъ имъ глаза. Персы напали на Арабск³й караванъ, и всѣхъ людей умертвили: Арабы клялись отмстить Персамъ. Въ одинъ вечеръ Абулъ съ ужасомъ прибѣжалъ къ Гулькему и сказалъ ему: "мои братья хотятъ завтра умертвить тебя: спасайся!" Зюлима, съ воплемъ бросилась въ объят³я къ супругу, дочь обнимала колѣна отца. Въ ту же ночь Абулъ проводилъ ихъ за границу, и сказалъ: "Я исполнилъ долгъ человѣка и спасъ тебя; но впредь не кажись мнѣ на глаза, или заставишь меня пожертвовать тобою отечеству, котораго воля священна для гражданина." Онъ простился со слезами, и нѣсколько разъ. возвращался увѣрить Гулькема дрожащимъ голосомъ, что ему должно будетъ выдать его Арабамъ.

   Гулькемъ три дни прожилъ въ новомъ своемъ убѣжищѣ, и вдругъ ночью явился въ шатрѣ Абула, который съ радостнымъ изумлен³емъ бросился къ нему въ объят³я. "Я здѣсь, сказалъ Гулькемъ: мнѣ хотѣлось видѣться съ тобою. Предай меня, естьли хочешь!" .... "Тебя, моего друга? отвѣтствовалъ Арабъ: скорѣе самъ погибну! ты презираешь опасность, чтобы видѣть меня; а я на вѣки оставляю страну свободы, чтобы жить; съ тобой!" Абулъ на другой день былъ уже за границею вмѣстѣ съ Гулькемомъ.

   Они поселились въ окрестностяхъ Багдада, сдѣлались благотворителями людей и построили домъ, въ которомъ бѣдные находили пищу и отраду; двери его никогда не затворялись. Гулькемъ жилъ съ Зюлимою и другомъ въ хижинѣ среди пальмовой рощи, на лугу ароматическомъ, въ самой благословенной странѣ Аз³атской. Онъ воспитывалъ дочь свою для любви и нѣжности.

   Гулькемъ въ глубокой старости лишился Зюлимы и друга. Дочь осталась единственнымъ союзомъ его съ землею. Она была для него любезнымъ сновидѣн³емъ которое отдаляетъ пробужден³е, украшая послѣдн³я минуты утренняго сна.

   Наконецъ дочь Гулькемова отдала сердце свое достойному юношѣ. Мудрый старецъ открылъ ему тайну щаст³я и закрылъ глаза навѣки, утѣшаясь мысл³ю, что оставляетъ сердце свое въ дочери, а богатства въ рукахъ благодѣтельнаго супруга ея, для утѣшен³я нещастныхъ

   Могила его видна близъ дороги Испаганской; на камнѣ вырѣзаны слова: добродѣтель, любовь и дружество были моимъ щаст³емъ. Розы цвѣтутъ вокругъ могилы, изъ подъ камня течетъ вода свѣжая и прозрачная.. Тутъ построенъ большой Каравансерай, называемый и донынѣ домомъ Гулькемовымъ. На семъ мѣстѣ всѣ путешественники останавливаются, пьютъ чистую воду и благословляютъ память добродѣтельнаго.