Уэллс Герберт Джордж - Человек-невидимка

л ответил что-то бессвязное; потом он скрылся за поворотом, а матрос все стоял посреди дороги, пока тележка мясника не заставила его отойти. Тогда он повернул к Порт-Стоу.

   - Сколько дураков на свете! - проворчал он. - Видно, хотел подшутить надо мной. Вот осел! Да ведь это в газете напечатано...

   Вскоре ему пришлось услышать еще об одном удивительном событии, которое произошло совсем рядом. Это было видение "пригоршни денег" (ни больше ни меньше), путешествовавшей без видимых посредников вдоль стены на углу Сент-Майклс-Лейн. Свидетелем этого поразительного зрелища в то самое утро оказался другой матрос. Он, конечно, попытался схватить деньги, по был тут же сшиблен с ног, а когда вскочил, деньги упорхнули, как бабочка. Наш матрос склонен был, по его собственным словам, многому поверить, но это было уж слишком. Впоследствии он, однако, изменил свое мнение.

   История о летающих деньгах была вполне достоверна. В этот день по всей округе, даже из великолепного филиала лондонского банка, из касс трактира и лавок - по случаю теплой погоды двери везде были открыты настежь - деньги спокойно и ловко выскакивали пригоршнями и пачками и летали по стенам и закоулкам, быстро ускользая от взоров приближающихся людей. Свое таинственное путешествие деньги заканчивали - хотя никто этого не проследил - в карманах беспокойного человека в потрепанном цилиндре, сидевшего у дверей трактира в предместье Порт-Стоу.

  

   Ранним вечером доктор Кемп сидел в своем кабинете, в башенке дома, стоявшего на холме, откуда открывался вид на Бэрдок. Это была небольшая уютная комната с тремя окнами - на север, запад и юг, со множеством полок, уставленных книгами и научными журналами, и с массивным письменным столом; у северного окна стоял столик с микроскопом, стекляшками, всякого рода мелкими приборами, культурами бацилл и бутылочками, содержавшими реактивы. Лампа в кабинете была уже зажжена, хотя лучи заходящего солнца еще ярко освещали небо; шторы были подняты, так как не приходилось опасаться, что кто-нибудь вздумает заглянуть в окно. Доктор Кемп был высокий, стройный молодой человек с льняными волосами и светлыми, почти белыми усами. Работе, которой он был сейчас занят, доктор придавал большое значение, рассчитывая попасть благодаря ей в члены Королевского научного общества.

   Случайно подняв глаза от работы, он увидел пламенеющий закат над холмом против окна. С минуту, быть может, рассеянно прикусив кончик ручки, он любовался золотым сиянием над вершиной холма; затем внимание его привлекла маленькая черная фигурка, двигавшаяся по холму к его дому. Это был низенький человечек в цилиндре, и бежал он с такой быстротой, что ноги его так и мелькали в воздухе.

   "Еще один осел, - подумал доктор Кемп. - Вроде того, который налетел на меня сегодня утром с криком: "Невидимка идет!" Не понимаю, что творится с людьми. Можно подумать, что мы живем в тринадцатом веке".

   Он встал, подошел к окну и стал смотреть на холм, окутанный сумраком, и на томную фигуру бегущего человека.

   - Видно, он отчаянно торопится, - сказал доктор Кемп, - но от этого что-то мало толку. Он бежит так тяжело, как будто карманы у него набиты свинцом. Ходу, сэр, ходу! - сказал доктор Кемп.

   Через минуту одна из вилл на склоне холма со стороны Бэрдока скрыла бегущего из виду. Но через минуту он снова показался в просвете между виллами, потом опять скрылся и опять показался, и так три раза, пока не исчез окончательно.

   - Ослы! - сказал доктор Кемп и, отвернувшись от окна, снова направился к письменному столу.

   Но те, кому случилось быть в это время на дороге и видеть вблизи бегущего человека, видеть выражение дикого ужаса на его мокром от пота лице, не разделяли презрительного скептицизма доктора. Человек бежал, и от него при этом исходил звон, как от туго набитого кошелька, который бросают то туда, то сюда. Он не оглядывался ни направо, ни налево, он смотрел испуганными глазами прямо перед собой, туда, где у подножия холма один за другим вспыхивали фонари и толпился народ. Его уродливая нижняя челюсть отвисла, на губах выступила пена, дышал он хрипло и громко. Все прохожие останавливались, начинали оглядывать дорогу и с беспокойством расспрашивали друг друга, чем может быть вызвано столь поспешное бегство.

   Вдруг в отдалении, на вершине холма, собака, резвившаяся на дороге, завизжала, кинулась в подворотню, и, пока прохожие недоумевали, мимо них пронеслось что-то: не то ветер, не то шлепанье ног, не то звук тяжелого дыхания.

   Люди закричали. Люди шарахнулись в сторону. С воплем кинулись под гору. Их крики уже раздавались на улице, когда Марвел был еще на середине холма. Добежав до дому, они лихорадочно запирали за собой двери и, еле переводя дух, сообщали страшную весть. Марвел слышал хлопанье дверей и бежал из последних сил.

   Ужас пронесся мимо него, опередил его и в одно мгновение охватил весь город.

   "Невидимка идет! Невидимка!.."

  

   Кабачок "Веселые крикетисты" находится у самого подножия холма, там, где начинается линия конки. Хозяин кабачка, опершись толстыми красными руками о стойку, разговаривал о лошадях с худосочным извозчиком, а чернобородый человек, одетый в серое, уплетал сухари с сыром, потягивал вино и беседовал с полисменом, только что сменившимся с дежурства. Судя по акценту, это был американец.

   - Что это за крики? - сказал извозчик, вдруг прервав разговор и стараясь поверх грязной, желтой занавески на низеньком окне кабачка рассмотреть тянувшуюся вверх по холму дорогу. Кто-то пробежал по улице миме дверей.

   - Уж не пожар ли? - сказал хозяин.

   Послышались приближающиеся шаги; кто-то тяжело бежал. С шумом распахнулась дверь, и в комнату влетел Марвел, плачущий, растрепанный, без шляпы, с разорванным воротником. Судорожно обернувшись, он попытался закрыть дверь, но ому помешал ремень, которым она была привязана к стене.

   - Идет! - завизжал Марвел не своим голосом. - Он идет, Невидимка! Гонится за мной! Ради бога... Спасите! Спасите! Спасите!

   - Закройте дверь, - сказал полисмен. - Кто идет? В чем дело? - Он подошел к двери, отцепил ремень, и дверь захлопнулась. Американец закрыл вторую дверь.

   - Пустите меня за стойку, - сказал Марвел, дрожа и плача, но крепко прижимая к себе книги. - Пустите меня. Спрячьте где-нибудь. Говорят вам, он гонится за мной. Я сбежал от него. Он сказал, что убьет меня. И убьет.

   - Вам нечего бояться, - оказал чернобородый. - Двери заперты. А в чем дело?

   - Спрячьте меня, - повторил Марвел и вдруг взвизгнул от страха: дверь затряслась от сильного удара, потом снаружи послышался торопливый стук и крики.

   - Эй! - закричал полицейский. - Кто там?

   Марвел, как безумный, заметался по комнате в поисках выхода.

   - Он убьет меня! - кричал он. - У него нож! Ради бога!

   - Вот, - сказал хозяин, - идите сюда. - И он откинул стойку.

   Марвел бросился к нему. Стук в дверь возобновился.

   - Не открывайте! - закричал Марвел. - Пожалуйста, не открывайте! Куда мне спрятаться?

   - Так это, значит, Невидимка? - спросил чернобородый, заложив одну руку за спину. - Я думаю, пора уж и посмотреть на пего.

   Вдруг окно кабачка разлетелось вдребезги, и снаружи послышались крики и беготня. Полисмен, встав на скамейку и высунув голову в окно, старался разглядеть, что делается у дверей. Потом слез и сказал, озадаченно подняв брови:

   - Это он.

   Хозяин постоял перед дверью в соседнюю комнату, где заперли Марвела, поглядел на разбитое окно и подошел к своим посетителям.

   Все вдруг затихло.

   - Жаль, что у меня нет при себе дубинки, - сказал полисмен, нерешительно подходя к двери. - Как откроем дверь, так он сейчас и войдет. Ничем его не остановишь.

   - А вы не очень торопитесь открывать дверь, - боязливо сказал худосочный извозчик.

   - Отодвиньте засов, - сказал чернобородый. - Пусть только войдет... - И он показал револьвер, который держал в руке.

   - Это не годится, - сказал полицейский, - может выйти убийство.

   - Я знаю, в какой стране нахожусь, - возразил чернобородый. - Я буду целиться в ноги. Отодвиньте засов.

   - А если вы угодите мне в спину? - сказал хозяин, выглядывая из-под занавески в окно.

   - Ладно, - бросил чернобородый и, нагнувшись, сам отодвинул засов, держа револьвер наготове. Хозяин, извозчик и полисмен повернулись лицом к двери.

   - Войдите, - негромко сказал чернобородый, отступая на шаг и глядя на открытую дверь; револьвер он держал за спиной. Но никто не вошел, и дверь не открылась. Когда минут пять спустя другой извозчик осторожно заглянул в кабачок, то все они еще стояли в выжидательных позах, а из соседней комнаты выглядывала бледная, испуганная физиономия.

   - Все ли двери в доме заперты? - спросил Марвел. - Он где-нибудь тут, вынюхивает. Ведь он хитер, как черт.

   - Боже мой! - воскликнул хозяин. - А задняя дверь! Вы тут посторожите. Вот ведь... - Он беспомощно огляделся. Дверь в соседнюю комнату захлопнулась, и ключ щелкнул в замке. - Дверь во двор и отдельный ход! Дверь во двор...

   Он выбежал из комнаты.

   Через минуту он вернулся с кухонным ножом в руках.

   - Дверь во двор открыта! - сказал он, и его толстая нижняя губа отвисла.

   - Может, он уже в доме? - сказал первый извозчик.

   - В кухне его нет, - сказал хозяин. - Там две служанки, и я по всей кухне прошел вот с этим ножом, ни одного уголка не пропустил. Они тоже говорят, что он не входил. Они ничего не заметили...

   - Вы заперли дверь? - спросил первый извозчик.

   - Не маленький, слава богу, - ответил хозяин.

   Чернобородый спрятал револьвер. Но в ту же секунду хлопнула откидная доска стойки, загремела задвижка, громко затрещал замок, и дверь в соседнюю комнату распахнулась настежь. Они услышали, как Марвел взвизгнул, точно пойманный заяц, и кинулись за стойку к нему на помощь. Чернобородый выстрелил, зеркало в соседней комнате треснуло, осколки со звоном разлетелись по полу.

   Вбежав в комнату, хозяин увидел, что Марвел корчится и барахтается перед дверью, которая вела через кухню во двор. Пока хозяин стоял в нерешительности, дверь открылась и Марвела втащили в кухню. Оттуда послышались крики и грохот падающих кастрюль. Марвел, нагнув голову, упирался, но его все же дотащили до двери во двор. Засов отодвинулся.

   Полисмен, протиснувшись мимо хозяина, вбежал на кухню, сопровождаемый одним из извозчиков, и схватил кисть невидимой руки, которая держала за шиворот Марвела, но тут же получил удар в лицо, пошатнулся и отступил. Дверь раскрылась, и Марвел сделал отчаянную попытку спрятаться за ней. В это время извозчик что-то схватил.

   - Я держу его! - закричал извозчик. Красные руки хозяина вцепились в невидимое.

   - Поймал! - крикнул он.

   Марвел, выпущенный из невидимых рук, упал на пол и попытался проползти между ногами боровшихся людей. Борьба сосредоточилась у двери. Впервые раздался голос Невидимки - он громко вскрикнул, так как полисмен наступил ему на ногу. Затем послышалось яростное рычание, и Невидимка заработал кулаками, точно цепами. Извозчик вдруг взвыл и скрючился, получив удар под ложечку. Дверь, которая вела в комнаты, захлопнулась и прикрыла отступление Марвела. Люди топтались в тесной кухне, пока вдруг не заметили, что борются с пустотой.

   - Куда он сбежал? - крикнул чернобородый.

   - Сюда, - сказал полисмен, выходя во двор и останавливаясь.

   Кусок черепицы пролетел над его ухом и упал на кухонный стол, уставленный посудой.

   - Я ему покажу! - крикнул чернобородый.

   Над плечом полисмена блеснула сталь, и в сумрак, в ту сторону, откуда была брошена черепица, вылетели одна за другой пять пуль. Стреляя, чернобородый описывал рукой дугу по горизонтали так, что выстрелы веером ложились по тесному дворику.

   Наступила тишина.

   - Пять пуль, - сказал чернобородый. - Это красиво! Козырная игра! Дайте-ка фонарь и пойдемте искать тело.

  

   Доктор Кемп продолжал писать в своем кабинете, пока звук выстрелов не привлек его внимания. "Паф-паф-паф" - щелкали они один за другим.

   - Ого! - воскликнул доктор, снова прикусив ручку и прислушиваясь. - Кто это в Бэрдоке палит из револьвера? Что еще эти ослы выдумали?

   Он подошел к южному окну, открыл его и, высунувшись, стал вглядываться в ночной город - сеть освещенных окон, газовых фонарей и витрин с черными промежутками крыш и дворов.

   - Как будто там, под холмом, у "Крикетистов", собралась толпа, - сказал он, всматриваясь. Затем взгляд его устремился туда, где светились огни судов и пристань, - небольшое, ярко освещенное строение сверкало, точно желтый алмаз. Молодой месяц всходил к западу от холма, а звезды сияли, почти как под тропиками.

   Минут через пять, в течение которых мысль его уносилась к социальным условиям будущего и блуждала в дебрях беспредельных времен, доктор Кемп вздохнул, опустил окно и вернулся к письменному столу.

   Приблизительно через час после этого у входной двери позвонили. С тех пор как доктор Кемп услышал выстрелы, работа его шла вяло, он то и дело отвлекался и задумывался. Когда раздался звонок, он оставил работу и прислушался. Он слышал, как прислуга пошла открывать дверь, и ждал ее шагов на лестнице, но она не пришла.

   - Кто бы это мог быть? - сказал доктор Кемп.

   Он попытался снова приняться за работу, но это ему не удавалось. Тогда он встал, вышел из кабинета и спустился по лестнице на площадку. Там он позвонил и, когда в холле внизу появилась горничная, спросил ее, перегнувшись через перила:

   - Письмо принесли?

   - Нет, случайный звонок, сэр, - ответила горничная.

   "Я что-то нервничаю сегодня", - сказал Кемп про себя.

   Он вернулся в кабинет, решительно принялся за работу и через несколько минут был уже весь поглощен ею. Тишину в комнате нарушало лишь тиканье часов да поскрипывание пера, бегавшего по бумаге в самом центре светлого круга, отбрасываемого лампой на стол.

   Было два часа ночи, когда доктор Кемп решил, что на сегодня хватит. Он встал, зевнул и спустился вниз, в свою спальню. Он снял уже пиджак и жилет, как вдруг почувствовал, что ему хочется пить. Взяв свечу, он спустился в столовую, чтобы поискать там содовой воды и виски.

   Научные занятия сделали доктора Кемпа весьма наблюдательным; возвращаясь из столовой, он заметил темное пятно на линолеуме, возле циновки, у самой лестницы. Он поднялся уже наверх, как вдруг задал себе вопрос, откуда могло появиться это пятно. Это была, очевидно, подсознательная мысль. Но как бы то ни было, он вернулся в холл, поставил сифон и виски на столик и, нагнувшись, стал рассматривать пятно. Без особого удивления он убедился, что оно липкое и темно-красное, совсем как подсыхающая кровь.

   Прихватив сифон и бутылку с виски, он поднялся наверх, внимательно глядя по сторонам и пытаясь объяснить себе, откуда могло появиться кровавое пятно. На площадке он остановился и в изумлении уставился на дверь своей комнаты: ручка двери была в крови.

   Он взглянул на свою руку. Она была совершенно чистая, и тут он вспомнил, что, когда вышел из кабинета, дверь в его спальню была открыта, следовательно, он к ручке совсем не прикасался. Он твердым шагом вошел в спальню. Лицо у него было совершенно спокойное, разве только несколько более решительное, чем обыкновенно. Взгляд его, внимательно пройдя по комнате, упал на кровать. На одеяле темнела лужа крови, простыня была разорвана. Войдя в комнату в первый раз, он этого не заметил, так как направился прямо к туалетному столику. В одном месте постель была смята, как будто кто-то только что сидел на ней.

   Тут ему почудилось, что чей-то голос негромко воскликнул: "Боже мой! Да ведь это Кемп!" Но доктор Кемп не верил в таинственные голоса.

   Он стоял и смотрел на смятую постель. Должно быть, ему просто послышалось. Он снова огляделся, но не заметил ничего подозрительного, кроме смятой и запачканной кровью постели. Тут он ясно услышал какое-то движение в углу комнаты, возле умывальника. В душе всякого человека, даже самого просвещенного, гнездятся какие-то неуловимые остатки суеверия. Жуткое чувство охватило доктора Кемпа. Он затворил дверь спальни, подошел к комоду и поставил на него сифон. Вдруг он вздрогнул: в воздухе между ним и умывальником висела окровавленная повязка.

   Пораженный, он стал вглядываться. Повязка была пустая, аккуратно сделанная, но совершенно пустая. Он хотел подойти и схватить ее, но чье-то прикосновение остановило его, и он совсем рядом услыхал голос:

   - Кемп!

   - А? - сказал Кемп, разинув рот.

   - Не пугайтесь, - продолжал Голос. - Я Невидимка.

   Кемп некоторое время молча глядел на повязку.

   - Невидимка? - сказал он наконец.

   - Невидимка, - повторил Голос.

   Кемпу сразу вспомнилась история, которую он так усердно высмеивал еще сегодня утром. Но в эту минуту он, по-видимому, не очень испугался и удивился. Только впоследствии он мог дать себе отчет в своих чувствах.

   - Я считал, что все это выдумка, - сказал он. При этом у него в голове вертелись доводы, которые он приводил утром. - Вы в повязке? - спросил он.

   - Да, - ответил Невидимка.

   - О! - взволнованно сказал Кемп. - Вот так штука! - Но тут же спохватился. - Вздор. Фокус какой-нибудь. - Он быстро шагнул вперед, и рука его, протянутая к повязке, встретила невидимые пальцы.

   При этом прикосновении он отпрянул и изменился в лице.

   - Ради бога, Кемп, не пугайтесь. Мне так нужна помощь! Постойте!

   Невидимая рука схватила Кемпа за локоть. Кемп ударил по ней.

   - Кемп! - крикнул Голос. - Кемп, успокойтесь! - И рука Невидимки еще крепче сжала его локоть.

   Бешеное желание высвободиться овладело Кемпом. Перевязанная рука вцепилась ему в плечо, и вдруг Кемп был сшиблен с ног и брошен навзничь на кровать. Он открыл рот, чтобы крикнуть, но в ту же секунду край простыни очутился у него между зубами. Невидимка держал его крепко, но руки у Кемпа были свободны, и он неистово колотил ими куда попало.

   - Будьте благоразумны, - сказал Невидимка, который, несмотря на сыпавшиеся на него удары, крепко держал Кемпа. - Ради бога, не выводите меня из терпения. Лежите смирно, болван вы этакий! - проревел Невидимка в самое ухо Кемпа.

   Еще с минуту Кемп продолжал барахтаться, потом Затих.

   - Если вы крикнете, я размозжу вам голову, - сказал Невидимка, вынимая простыню изо рта Кемпа. - Я Невидимка. Это не выдумка и не фокус. Я действительно Невидимка. И мне нужна ваша помощь. Я не причиню вам никакого вреда, если вы не будете вести себя, как обалделый мужлан. Неужели вы меня не помните, Кемп? Я Гриффин, мы же вместе учились в университете.

   - Дайте мне встать, - сказал Кемп. - Я никуда не убегу. И дайте мне минуту посидеть спокойно.

   Он сел на кровати и пощупал затылок.

   - Я Гриффин, учился в университете вместе с вами. Я сделал себя невидимым. Я самый обыкновенный человек, которого вы знали, но только невидимый.

   - Гриффин? - переспросил Кемп.

   - Да, Гриффин, - ответил Голос. - В университете я был на курс моложе вас, белокурый, почти альбинос, шести футов росту, широкоплечий, лицо розовое, глаза красные. Получил награду за работу по химии.

   - Ничего не понимаю, - сказал Кемп, - в голове у меня совсем помутилось. При чем тут Гриффин?

   - Гриффин - это я.

   Кемп задумался.

   - Это ужасно, - сказал он. - Но какая чертовщина может сделать человека невидимым?

   - Никакой чертовщины. Это вполне логичный и довольно несложный процесс...

   - Это ужасно, - сказал Кемп. - Каким образом?

   - Да, ужасно. Но я ранен, мне больно, и я устал. О господи, Кемп, будьте мужчиной! Отнеситесь к этому спокойно. Дайте мне поесть и напиться, а пока что я присяду.

   Кемп глядел на повязку, двигавшуюся по комнате; затем он увидел, как плетеное кресло протащилось по полу и остановилось возле кровати. Оно затрещало, и сиденье опустилось на четверть дюйма. Кемп протер глаза и снова пощупал затылок.

   - Это почище всяких привидений, - сказал он и глупо рассмеялся.

   - Вот так-то лучше. Слава богу, вы становитесь благоразумным.

   - Или глупею, - сказал Кемп и снова протер глаза.

   - Дайте мне виски. Я еле дышу.

   - Этого я бы не сказал. Где вы? Если я встану, то не наткнусь на вас? Ага, вы тут. Ладно. Виски?.. Пожалуйста. Куда же мне подать его вам?

   Кресло затрещало, и Кемп почувствовал, что стакан берут у него из рук. Он выпустил его не без усилия, невольно опасаясь, что стакан разобьется. Стакан повис в воздухе, дюймах в двадцати над креслом. Кемп глядел на стакан в полном недоумении.

   - Это... Ну, конечно, это гипноз... Вы, должно быть, внушили мне, что вы невидимы.

   - Чушь! - сказал Голос.

   - Но ведь это - безумие!

   - Выслушайте меня.

   - Только сегодня я привел неоспоримые доказательства, - начал Кемп, - что невидимость...

   - Плюньте на все доказательства, - прервал его Голос. - Я умираю с голоду, и для человека, совершенно раздетого, здесь довольно прохладно.

   - Он чувствует голод! - сказал Кемп.

   Стакан виски опрокинулся.

   - Да, - сказал Невидимка, со стуком ставя стакан. - Нет ли у вас халата?

   Кемп пробормотал что-то вполголоса и, подойдя к платяному шкафу, вынул оттуда темно-красный халат.

   - Подойдет? - спросил он.

   Халат взяли у него из рук. С минуту он висел неподвижно в воздухе, затем как-то странно заколыхался, вытянулся во всю длину и, застегнувшись на все пуговицы, опустился в кресло.

   - Хорошо бы кальсоны, носки и туфли, - отрывисто произнес Невидимка. - И поесть.

   - Все, что угодно. Но со мной в жизни не случалось ничего более нелепого.

   Кемп достал из комода вещи, которые просил Невидимка, и спустился в кладовку. Он вернулся с холодными котлетами и хлебом и, пододвинув небольшой столик, расставил все это перед гостем.

   - Обойдусь и без ножа, - сказал Невидимка, и котлета повисла в воздухе; послышалось чавканье.

   - Я всегда предпочитал сперва одеться, а потом уже есть, - сказал Невидимка с набитым ртом, жадно глотая хлеб с котлетой. - Странная прихоть!

   - Рука, по-видимому, действует? - сказал Кемп.

   - Будьте спокойны, - сказал Невидимка.

   - И все-таки как это странно!..

   - Вот именно. Но самое странное то, что я попал именно к вам, когда мне понадобилась перевязка. Это моя первая удача! Впрочем, я все равно решил переночевать в этом доме. Вам не отвертеться! Страшно неудобно, что кровь мою видно, правда? Целая лужа натекла. Должно быть, она становится видимой по мере свертывания. Мне удалось изменить лишь живую ткань, я невидим, только пока жив... Уж три часа, как я здесь.

   - Но как вы это сделали? - начал Кемп раздраженно. - Черт знает что! Вся эта история от начала до конца - сплошная нелепость.

   - Напрасно вы так думаете, - сказал Невидимка. - Все это совершенно разумно.

   Он протянул руку и взял бутылку с виски. Кемп с изумлением глядел на халат, поглощавший виски. Свет свечи, проходя сквозь дырку на правом плече халата, образовал светлый треугольник.

   - Что это были за выстрелы? - спросил Кемп. - Отчего началась пальба?

   - Там был один дурак, мой случайный компаньон, черт бы его побрал, который хотел украсть мои деньги. И украл-таки.

   - Тоже невидимка?

   - Нет.

   - Ну, а дальше что?

   - Нельзя ли мне еще чего-нибудь поесть, а? Потом я все расскажу по порядку. Я голоден, и рука болит. А вы хотите, чтобы я вам рассказывал!

   Кемп встал.

   - Значит, это не вы стреляли? - спросил он.

   - Нет, - ответил гость. - Стрелял наобум какой-то идиот, которого я прежде никогда и в глаза не видел. Они перепугались. Меня все пугаются. Черт бы их побрал. Но вот что, Кемп, я есть хочу.

   - Пойду поищу, нет ли внизу еще чего-нибудь съестного, - сказал Кемп. - Боюсь, что найдется не много.

   Покончив с едой - а поел он основательно, - Невидимка попросил сигару. Он жадно откусил кончик, прежде чем Кемп успел разыскать нож, и выругался, когда снаружи отстал листок табака. Странно было видеть, как он курил: рот, горло, зев и ноздри проступали, словно слепок, сделанный из клубящегося дыма.

   - Славная штука табак! - сказал он, глубоко затянувшись. - Мне повезло, что я попал к вам, Кемп. Вы должны помочь мне. Подумать только, в нужный момент я натолкнулся на вас! Я в отчаянном положении. Я был как помешанный. Чего только я не перенес! Но теперь у нас дело пойдет. Уж поверьте...

   Он выпил еще виски с содовой. Кемп встал, осмотрелся и принес из соседней комнаты еще стакан для себя.

   - Все это дико... но, пожалуй, я тоже выпью.

   - Вы почти не изменились, Кемп, за эти двенадцать лет. Блондины мало меняются. Все такой же хладнокровный и методичный... Я должен вам все объяснить. Мы будем работать вместе!

   - Но как это вам удалось? - спросил Кемп. - Как вы стали таким?

   - Ради бога, дайте мне спокойно покурить. Потом я вам все расскажу.

   Но в эту ночь он не рассказал ничего. У него разболелась рука, его стало лихорадить, он очень ослабел. Ему все время мерещилась погоня на холме и драка возле кабачка. Он начал было рассказывать, но сразу отвлекся. Он бессвязно говорил о Марвеле, судорожно затягивался, и в голосе его слышалось раздражение. Кемп старался извлечь из его рассказа все, что мог.

   - Он меня боялся... Я видел, что он меня боится, - снова и снова повторял Невидимка. - Он хотел удрать от меня, только об этом и думал. Какого я дурака свалял! Ах, негодяй! Надо было убить его...

   - Где вы достали деньги? - вдруг спросил Кемп.

   Невидимка помолчал.

   - Сегодня я не могу вам сказать, - ответил он.

   Он вдруг застонал и сгорбился, схватившись невидимыми руками за невидимую голову.

   - Кемп, - сказал он, - я не сплю уже третьи сутки, за все это время мне удалось вздремнуть час-другой, не больше. Я должен выспаться.

   - Хорошо, - сказал Кемп. - Располагайтесь тут, в моей комнате.

   - Но разве мне можно спать? Если я засну, он удерет. Эх! Ладно, все равно!

   - Рана серьезная? - отрывисто спросил Кемп.

   - Пустяки, царапина. Господи, как спать хочется!

   - Так ложитесь.

   Невидимка, казалось, смотрел на Кемпа.

   - У меня нет ни малейшего желания быть пойманным моими ближними, - медленно проговорил он.

   Кемп вздрогнул.

   - Ох и дурак же я! - воскликнул Невидимка, ударив кулаком по столу. - Сам подал вам эту мысль.

  

   Несмотря на усталость и рану, Невидимка все же не положился на слово Кемпа, что на свободу его не будет никаких посягательств. Он осмотрел оба окна спальни, поднял шторы и открыл ставни, чтобы убедиться, что в случае надобности этим путем можно бежать. За окнами стояла мирная ночная тишина. Над холмами висел месяц. Затем Невидимка осмотрел замок спальни и двери уборной и ванной, чтобы убедиться, что и отсюда он может ускользнуть. Наконец он заявил, что удовлетворен. Он стоял перед камином, и Кемп услышал звук зевка.

   - Мне очень жаль, - сказал Невидимка, - что я не могу сейчас рассказать вам обо всем, что я сделал. Но я положительно выбился из сил. Это нелепо, спору нет. Это чудовищно. Но верьте мне, Кемп, это вполне возможно. Я сделал открытие. Я думал сохранить его в тайне. Но это немыслимо. Мне необходим помощник. А вы... Чего только мы не сможем сделать!.. Впрочем, оставим все это до завтра. Теперь, Кемп, я должен заснуть, иначе я умру.

   Кемп стоял посреди комнаты, глядя на безголовый халат.

   - Ладно, я оставлю вас, - сказал он. - Но это невероятно. Еще парочка таких фактов, переворачивающих вверх дном все мои теории, и я сойду с ума. И все же, по-видимому, это так! Не надо ли вам еще чего-нибудь?

   - Только чтоб вы пожелали мне спокойной ночи, - сказал Гриффин.

   - Спокойной ночи, - сказал Кемп и пожал невидимую руку.

   Он боком пошел к двери. Вдруг халат быстро приблизился к нему.

   - Помните, - произнес Невидимка. - Никаких попыток поймать или задержать меня. Не то...

   Кемп слегка изменялся в лице.

   - Ведь я, кажется, дал вам слово, - сказал он.

   Кемп вышел, тихонько притворил за собой дверь, я ключ немедленно щелкнул в замке. Пока Кемп стоял, не двигаясь, с выражением покорного удивления на лице, раздались быстрые шаги, и дверь ванной также оказалась запертой. Кемп хлопнул себя рукой по лбу.

   - Сплю я, что ли? Весь мир сошел с ума, или это я помешался? - Он засмеялся и потрогал запертую дверь. Изгнан из собственной спальни - и кем? Призраком. Вопиющая нелепость!

   Он подошел к верхней ступеньке лестницы, оглянулся и снова посмотрел на запертые двери.

   - Неоспоримый факт, - произнес он, дотрагиваясь до слегка ноющего затылка. - Да, неоспоримый факт. Но... - Он безнадежно покачал головой, повернулся и спустился вниз.

   Он зажег лампу в столовой, ваял сигарету и начал шагать по комнате, то бормоча что-то бессвязное, то громко споря сам с собой.

   - Невидимка! - сказал он. - Может ли быть невидимое существо? В море - да. Там таких существ тысячи, миллионы! Все крохотные науплиусы и торнарии, все микроорганизмы... а медузы! В море невидимых существ больше, чем видимых! Прежде я никогда об этом не думал... А в прудах! Все эти крохотные организмы, живущие в прудах, - кусочки бесцветной, прозрачной слизи... Но в воздухе? Нет! Это невозможно. А впрочем, почему бы и нет? Будь человек сделан из стекла - и то он был бы видим.

   Кемп глубоко задумался. Три сигары обратились в белый пепел, рассыпанный по ковру, прежде чем он заговорил снова. Или, вернее, вскрикнул. Затем он вышел из комнаты, прошел в свою приемную и зажег там газовый рожок. Комната была небольшая. Так как доктор Кемп не занимался практикой, там лежали газеты. Утренний номер, развернутый, валялся на столе. Он схватил газету, быстро просмотрел ее и начал читать сообщение о "Необычайном происшествии в Айпинге", с таким усердием пересказанное Марвелу матросом в Порт-Стоу. Кемп быстро пробежал эти строки.

   - Закутан! - воскликнул он. - Переодет! Скрывает свою тайну. По-видимому, никто не знал о его злоключениях! Что у него, черт возьми, на уме? - Он бросил газету и пошарил глазами по столу. - Ага! - сказал он и схватил "Сент-Джеймс газэтт", которая была еще не развернута. - Сейчас узнаем всю правду, - сказал он и развернул газету. В глаза ему бросились два столбца. "Целая деревня в Сассексе сошла с ума!" - гласил заголовок. - Боже милостивый! - воскликнул Кемп, жадно читая скептический отчет о вчерашних событиях в Айпинге, описанных нами выше. Заметке предшествовало сообщение, перепечатанное из утренней газеты.

   Кемп перечитал все сначала. "Бежал по улице, рассыпая удары направо и налево. Джефферс в бессознательном состоянии. Мистер Хакстерс получил серьезные увечья и не может ничего сообщить из того, что видел. Тяжкое оскорбление, нанесенное викарию. Женщина заболела от страха. Окна перебиты. Вся эта необычайная история, вероятно, выдумка, но так хороша, что ее нельзя не напечатать".

   Кемп выронил газету и тупо уставился в одну точку.

   - Вероятно, выдумка! - повторил он.

   Потом схватил газету и еще раз перечел все от начала до конца.

   - Но откуда взялся бродяга? Какого черта он гнался за бродягой?

   Кемп бессильно опустился в хирургическое кресло.

   - Он не только невидимка, - сказал он, - но и помешанный! У него мания убийства!..

   Когда взошла заря и бледные лучи ее смешались в столовой со светом газового рожка и сигарным дымом, Кемп все еще шагал из угла в угол, стараясь понять непостижимое.

   Он был слишком взволнован, чтобы думать о сне. Заспанные слуги, застав его утром в таком виде, подумали, что на него плохо подействовали усиленные занятия. Он отдал необычайное, но совершенно ясное распоряжение сервировать завтрак на двоих в кабинете наверху, а затем уйти вниз и больше наверху на показываться. Он продолжал шагать по столовой, пока не подали утреннюю газету. О Невидимке говорилось многословно, но новым было только очень бестолковое сообщение о вчерашних событиях в кабачке "Веселые крикетисты". Тут Кемпу впервые попалось упоминание о Марвеле. "Он силой держал меня при себе целые сутки", - заявил Марвел. Отчет об айпингских событиях был дополнен некоторыми мелкими фактами, в частности, упоминалось о повреждении телеграфного провода. Но во всех этих сообщениях не было ничего, что проливало бы свет на взаимоотношения между Невидимкой и бродягой, ибо мистер Марвел умолчал о трех книгах и о деньгах, которыми были набиты его карманы. Скептического тона как не бывало, и целая армия репортеров уже принялась за тщательное расследование.

   Кемп внимательно прочел все сообщение до последней строчки и послал горничную купить все утренние газеты, какие только она сможет достать. Потом он жадно прочитал и их.

   - Он невидим! - сказал Кемп. - И если судить по газетам, то ярость его граничит с помешательством. Чего только он не натворит! Чего только не натворит! Ведь он там, наверху, и свободен, как ветер. Что мне делать? Можно ли назвать предательством, если я... Нет!

   Он подошел к маленькому, заваленному бумагами столику в углу и начал писать записку. Написав несколько строк, он разорвал ее и написал другую. Перечел и задумался. Потом взял конверт и написал адрес: "Полковнику Эдаю, Порт-Бэрдок".

   Невидимка проснулся как раз в ту минуту, когда Кемп запечатывал письмо. Он проснулся в дурном настроении, и Кемп, который чутко прислушивался ко всем звукам, услышал яростное шлепанье ног в спальне наверху. Затем раздался стук упавшего стула и звон разбитого стакана. Кемп поспешил наверх и нетерпеливо постучав в дверь спальни.

  

   - Что случилось? - спросил Кемп, когда Невидимка впустил его в комнату.

   - Да ничего, - ответил он.

   - А шум почему?

   - Припадок раздражительности, - сказал Невидимка. - Забыл про свою руку, а она болит.

   - Вы, по-видимому, подвержены такого рода вспышкам?

   - Да.

   Кемп прошел через комнату и подобрал осколки разбитого стакана.

   - Про вас теперь все известно, - сказал Кемп. - Все, что случилось в Айпинге и внизу, в кабачке. Мир узнал о своем невидимом гражданине. Но никто не знает, что вы тут.

   Невидимка выругался.

   - Тайна раскрыта, - продолжал Кемп. - Ведь это была тайна, я полагаю? Не знаю, что вы намерены делать, но, разумеется, я готов помочь вам.

   Невидимка сел на кровать.

   - Наверху сервирован завтрак, - сказал Кемп, стараясь говорить непринужденным тоном, и с удовольствием заметил, что его странный гость охотно встал при этих словах. Кемп повел его по узкой лестнице наверх.

   - Прежде чем мы с вами что-либо предпримем, - сказал Кемп, - я хотел бы узнать поподробней, как это вы стали невидимым.

   И, бросив быстрый, беспокойный взгляд в окно, Кемп уселся с видом человека, которому предстоит долгая и основательная беседа. У него снова промелькнула мысль, что все происходящее - нелепость, бред, но мысль эта сейчас же исчезла, как только он взглянул на Гриффина: безголовый, безрукий халат, сидел за столом и вытирал невидимые губы чудом державшейся в воздухе салфеткой.

   - Это очень просто и вполне доступно, - сказал Гриффин, отложив в сторону салфетку и подперев невидимую голову невидимой рукой.

   - Для вас, конечно, но... - Кемп засмеялся.

   - Ну да, и мне это, конечно, сначала казалось волшебством, но теперь... Боже милостивый! Нам предстоят великие дела. Впервые эта идея возникла у меня в Чезилстоу.

   - В Чезилстоу?

   - Я переехал туда из Лондона. Вы знаете, я ведь бросил медицину и занялся физикой. Не знала? Ну так вот. Меня увлекла проблема света.

   - А-а!..

   - Оптическая непроницаемость! Весь этот вопрос - сплошная сеть загадок, сквозь нее лишь смутно просвечивает неуловимое решение. А мне тогда было всего двадцать два года, и я был энтузиаст, вот я и сказал себе: "Этому вопросу я посвящу свою жизнь. Тут есть над чем поработать". Вы ведь знаете, каким бываешь дураком в двадцать два года.

   - Неизвестно, быть может, мы теперь еще глупее, - заметил Кемп.

   - Как будто знание может удовлетворить человека! Но я принялся за дело и работал как каторжный. Прошло полгода усиленного труда и раздумий - и вот сквозь туманную завесу блеснул ослепительный свет. Я нашел общий закон пигментов и преломлений света - формулу, геометрическое выражение, включающее четыре измерения. Дураки, обыкновенные люди, даже обыкновенные математики и не подозревают, какое значение может иметь для изучающего молекулярную физику общее выражение. В книгах - в тех книгах, которые украл этот бродяга, - есть чудеса, магические числа! Но это не был еще метод, это была идея, которая могла навести на метод. А при помощи этого метода оказалось бы возможным, не изменяя свойств материи - за исключением цвета в некоторых случаях - свести коэффициент преломления некоторых веществ, твердых или жидких, к коэффициенту преломления воздуха.

   Кемп присвистнул.

   - Это любопытно. Но все же мне не совсем ясно... Я понимаю, что таким путем вы могли бы испортить драгоценный камень, но сделать человека невидимым, до этого еще далеко.

   - Безусловно, - сказал Гриффин. - Однако подумайте: видимость зависит от того, как видимое тело реагирует на свет. Давайте уж я начну с азов, тогда вы лучше поймете дальнейшее. Вы прекрасно знаете, что тела либо поглощают свет, либо отражают, либо преломляют его, или, может быть, все вместе. Если тело не отражает, не преломляет и не поглощает света, то оно не может быть видимо само по себе. Так, например, вы видите непрозрачный красный ящик только потому, что он поглощает некоторую долю света и отражает остальное, а именно - все красные лучи. Если бы ящик не поглощал некоторой доли света, а отражал бы его весь, то он был бы блестящим, белым. Вспомните серебро! Алмазный ящик не поглощал бы много света, и вместе с тем его поверхность отражала бы мало света, но в отдельных местах, в зависимости от расположения плоскостей, свет отражался и преломлялся бы, и мы видели бы блестящую паутину сверкающих отражений и прозрачных плоскостей, нечто вроде светового скелета. Стеклянный ящик столь о