Эдоръ въ пустыняхъ Ѳиваиды.
Отрывокъ изъ Шатобр³анова Эпическаго Романа: Мученики.
Эдоръ (Христ³анинъ и герой поэмы) разсказываетъ приключен³я свои Демодоку, жрецу Гомерову. Получивъ отъ Д³оклит³ана, Римскаго Императора, съ которымъ видѣлся въ Египтѣ, увольнен³е отъ службы, онъ ѣдетъ въ Арсиною, черезъ Ѳиваиду, въ которой бесѣдуетъ съ отшельникомъ Павломъ. Описан³е Ѳиваидъ почерпнуто изъ натуры, и должно быть вѣрно; ибо Шатобр³анъ, самъ видѣлъ всѣ тѣ мѣста, которыя описываетъ въ своей поэмѣ. Нѣкоторые Французск³е журналисты называютъ его книгу мѣднымъ колоссомъ съ глиняными ногами; главнымъ ея недостаткомъ почитаютъ они странную, смѣсь Библ³и съ вымыслами Миѳолог³и. Мног³я мѣста превосходны, въ особенности описан³я и картины; Шатобр³анъ имѣетъ дарован³е великаго живописца.
Подъѣзжая къ Мемфису, я взялъ путеводителя, съ которымъ отправился въ берегамъ Чермнаго моря. Запасъ нашъ составляли сушеныя фиги и нѣсколько мѣховъ воды. Путеводитель мой ѣхалъ впереди на верблюдѣ, а я за нимъ на конѣ Арабскомъ. Скоро оставили мы за собою цѣпь возвышенныхъ горъ, осѣняющихъ восточные берега Нила; влажныя поля исчезли, глазамъ нашимъ представились дик³я и безплодныя равнины: разительный образъ перехода отъ жизни къ смерти!
Представьте песчаную степь, изрытую зимними дождями, сожженную пламенемъ лѣта, цвѣтомъ красноватую, наготы ужасной. Изрѣдка тернистые нопали являются посреди песковъ безпредѣльныхъ; вѣтеръ, бродящ³й по симъ вооруженнымъ лѣсамъ, не можетъ погнуть ихъ непреклонныхъ вѣтвей: индѣ отломки окаменѣлыхъ кораблей изумляютъ взоры, и груды камней служатъ путеводителями караванамъ.
Цѣлый день скитались мы по пустынѣ. Солнце садилось, когда мы, оставивъ за собою другую цѣпь высокихъ горъ, вышли на другую равнину гораздо обширнѣйшую нежели первая , и столь же безплодную.
Настала ночь. Луна свѣтила надъ ровною степью, и въ безпредѣльномъ уединен³и, гдѣ не было тѣни, мы видѣли одну только неподвижную тѣнь нашего верблюда, и изрѣдка пробѣгающ³я тѣни дикихъ козъ. Насъ окружало молчан³е, нарушаемое шорохомъ кабановъ, которые грызли изсохш³е корни, и крикомъ сверчка. Тщетно чаяли мы найти посреди сихъ необитаемыхъ песковъ хижину и свѣтлый очагъ земледѣльца.
Заря еще не занималась, когда мы снова пустились въ путь. Явилось солнце, лишенное лучей, подобное раскаленному желѣзному шару; каждую минуту усиливался пламень зноя. Прошло два часа по полудни, и вдругъ верблюдъ начинаетъ показывать знаки безпокойства! онъ погружаетъ ноздри свои въ песокъ и дышетъ сильно. По времени страусъ пускаетъ жалобные крики; хамелеоны и змѣя спѣшатъ укрыться во внутренность земли. Вдругъ вижу, что спутникъ мой смотритъ на небо и блѣднѣетъ. Спрашиваю о причинъ его смятен³я.
Южный вѣтеръ, восклицаетъ онъ, спасайся!
Онъ оборачиваетъ лице на сѣверъ и понуждаетъ верблюда своего скакать, я слѣдую за нимъ: но страшный, грозивш³й намъ вѣтеръ былъ скоротечнѣе коня и верблюда.
Отъ далекихъ предѣловъ пустыни примчался ужасный вихорь. Взорванная передъ нами земля исчезаетъ подъ нашими ногами; страшныя груды песку, несущ³яся позади насъ, летятъ и разсыпаются надъ нашею головою. Путеводитель мой, блуждая посреди волнующихся и совершенно однообразныхъ насыпей, не узнаетъ дороги; къ довершен³ю бѣдств³я, мѣхи наши лопнули и вся вода изъ нихъ вытекла. Жажда насъ мучитъ; мы задыхаемся, не смѣя дышать; страшимся, чтобы не задушило насъ пламя. Вихорь свирѣпствуетъ съ новою ярост³ю, онъ подрываетъ древн³я основан³я земли и мчитъ по воздуху воспламененную внутренность пустыни. Вдругъ путеводитель мой, окруженный густою атмосферою огненнаго песку, исчезаетъ изъ глазъ моихъ. Слышу его стоны, бѣгу на вопль - увы! нещастный, сраженный пламеннымъ вихремъ, онъ бездыханенъ лежалъ на землѣ, а верблюдъ его скрылся.
Хочу привести его въ чувство - усил³я тщетныя; сажусь въ нѣкоторомъ разстоян³и на песокъ, держа за поводъ лошадь, и ожидаю, чтобы та всемогущая рука, которая пламень Азар³евой пещи превратила въ свѣжую росу и вѣтерокъ прохладный, послала мнѣ спасен³е. Кустарникъ акац³и служилъ мнѣ защитой, около вечера началъ дуть сѣверный вѣтеръ: воздухъ прохладился, пески упали съ неба, я увидѣлъ звѣзды: но, увы! с³и безполезные свѣтильники озарили необозримую пустыню.
Всѣ прежн³е предѣлы изчезли и всѣ пути были изглажены: песчаные холмы и долы, произведенные вихремъ со всѣхъ сторонъ, представляли глазамъ моимъ новые свой виды и новыя свои творен³я. Лошадь моя изнуренная жаждою, голодомъ и усталост³ю, не могла болѣе продолжать пути: бездыханная упала она къ ногамъ моимъ; наконецъ день пришелъ довершить мое мучен³е. Солнце палило меня своимъ зноемъ; я сдѣлалъ нѣсколько шаговъ совсѣмъ обезсилѣвъ, упалъ въ кустарникъ и ожидалъ, или лучше сказать, просилъ отъ Неба смерти.
Солнце перешло уже за половину пути своего, вдругъ ужаснуло меня рыкан³е льва: подымаю голову, и вижу страшнаго звѣря, по пескамъ бѣгущаго, Мнѣ пришло на мысль, что онъ спѣшилъ къ какому-нибудь источнику, звѣрямъ пустыни извѣстному. Ввѣривъ себя тому Провидѣн³ю, которое спасло Дан³ила, встаю и слѣдую издали за чуднымъ проводникомъ своимъ. Скоро пришли мы въ тѣсную долину, гдѣ протекалъ ручей, окруженный зеленѣющимъ мхомъ: надъ нимъ склонялось финиковое дерево, котораго широк³е листья прикрывали множество сочныхъ плодовъ. С³я неожиданная помощь возвратила мнѣ жизнь и надежду. Левъ, утоливъ свою жажду, удалился медленно, какъ будто желая уступишь мнѣ мѣсто за трапезою Провидѣн³я: такъ возобновлялись для меня с³и дни младенческаго м³ра, когда первый человѣкъ, еще не оскверненный зломъ, видѣлъ звѣрей, веселящихся окрестъ своего Владыки и вопрошающихъ, какое имя повелитъ онъ имъ носить въ пустынѣ.
Изъ долины источника видима была на Востокѣ высокая гора: спасительный Фаросъ, который указывалъ мнѣ дорогу къ пристани, посреди неподвижныхъ валовъ и страшныхъ пучинъ песчанаго Океана. Приближась къ подошвѣ сей горы, начинаю взбираться на высоту утесовъ, черныхъ, сожженныхъ, со всѣхъ сторонъ закрывавшихъ передъ глазами моими горизонтъ. Тишина и ночь уже воцарились: мнѣ слышны были одни шаги дикаго звѣря, который бѣжалъ передо мною и ломалъ по дорогъ изсохш³я растен³я. Вдругъ раздается его рычан³е: казалось, что отзывъ въ первый разъ пробудился на сихъ горахъ неизвѣстный, и отъ начала м³ра безмолвный; гулъ ихъ ужасно отвѣтствовалъ грозному рыку. Левъ остановился у входа пещеры, заложеннаго большимъ камнемъ. Блѣдное с³ян³е проницало сквозь трещины утесовъ; изумленный, трепеща отъ радости, приближаюсь, смотрю - о Небо! лампада с³яла во внутренности глубокой пещеры.
"О Ты, усмиряющ³й звѣрей свирѣпыхъ! воскликнулъ я - будь жалостивъ къ путешественнику, потерявшему дорогу!"
Голосъ старца запѣлъ похвальную пѣснь Всемогущему.
"О Христ³янинъ! - воскликнулъ я опять - отринешь ли умоляющаго твоего брата!"
Глазамъ моимъ представляется человѣкъ, согбенный подъ бременемъ дряхлой жизни; голова его, покрытая сѣдинами, напоминала о многолѣтномъ ²аковъ; одежда его составлена была изъ пальмовыхъ листьевъ.
"Войди въ жилище мое, чужестранецъ! благословляю твое пришеств³е: ты видишь человѣка, уже готоваго превратиться въ прахъ. Время усыплен³я моего наступило; но я могу еще оказать гостепр³имство пришельцу. Братъ мой! вступи въ пещеру Павла."
И съ трепетомъ послѣдовалъ я за симъ основателемъ Христ³янства въ песчаныхъ степяхъ Ѳиваиды.
Позади пещеры находилась пальма, которой вѣтьви, обширныя и сѣнистыя, составляли прохладные своды. У самаго корня ея струился свѣж³й источникъ, изъ котораго вытекалъ другой, уходивш³й во внутренность земли не подалеку отъ своего истока. Отшельникъ пригласилъ меня сѣсть на берегу ручья, а левъ, указавш³й мнѣ источникъ пустыни, простерся у ногъ его, какъ смирный агнецъ.
"Чужестранецъ! - вопросилъ меня Павелъ съ простосердеч³емъ святости - что происходитъ въ м³ръ? Строются ли еще города? Кто нынѣ повелѣваетъ царствами? сто лѣтъ, какъ я обитаю въ этой пещеръ, и во все время с³е являлись передо мною только два человѣка: ты нынѣ, и вчера Антон³й, наслѣдникъ моей пустыни; онъ приходилъ посѣтить мою пещеру, а заутра придетъ засыпать остатки мои землею."
Пустынникъ вынулъ изъ разсѣлины утеса пшеничный хлѣбъ. "Всякой день, сказалъ онъ, Провидѣн³е посылаетъ мнѣ с³ю пищу." Онъ подалъ мнѣ малую часть небеснаго дара. Мы зачерпнули рукою воды въ источникъ и утолили свою жажду. Кончивъ умѣренный обѣдъ, святый отшельникъ спросилъ: "какая судьба завела меня во глубину Ѳиваиды?" Я удовлетворилъ его любопытству.
"Велики проступки твои, Эдоръ, сказалъ онъ выслушавъ печальную мою повѣсть; но чего неизгладятъ слезы раскаян³я непритворнаго! вѣрь мнѣ, что Провидѣн³е, которое показываетъ тебѣ Христ³янство начинающееся повсюду, назначило для тебя жреб³й велик³й. Ты видѣлъ Христовыхъ исповѣдниковъ въ дремучихъ лѣсахъ хладнаго Сѣвера; ты видишь ихъ и посреди песчаныхъ пустынь Ѳиваиды. Воинъ ²исуса! тебѣ назначено сразиться и побѣдить за вѣру. О Боже, котораго пути непостижимы! Ты привелъ сего исповѣдника въ мою пещеру, да обнаружу передъ глазами его грядущее время, да съ помощ³ю благодати укореню въ душѣ его святую вѣру и довершу дѣло Природы! Эдоръ, посвяти нынѣшн³й день отдыху; заутра, при восхожден³и солнца, пойдемъ на вершину горы молиться, и я буду говорить съ тобою на краю моего гроба."
Отшельникъ долго бесѣдовалъ со мною о красотѣ Христ³янства и о тѣхъ благодѣян³яхъ, которыя приготовляло оно для человѣческаго рода. Сей старецъ представлялъ чудесную противуположность въ словахъ своихъ. Будучи простодушенъ, какъ младенецъ, когда слѣдовалъ единой Природѣ, онъ казался неимѣющимъ никакого понят³я о свѣтѣ, его велич³яхъ, радостяхъ и нещаст³яхъ; но когда низходилъ въ смиренную душу его Богъ, то Павелъ являлся великимъ, вдохновеннымъ Пророкомъ, полнымъ опытовъ настоящаго и видѣн³й грядущаго, Два человѣка 6ыли соединены въ единомъ и я не зналъ, кому надлежало удивляться болѣе: Павлу невѣдующему, или Павлу Пророку; ибо велик³е послѣдняго было наградою простоты перваго.
Напоивъ мою душу сладостнымъ, исполненнымъ божественной мудрости урокомъ, Павелъ подъемлется съ своего мѣста, и осѣненный пальмовымъ сводомъ, поетъ хвалебную пѣснь Вседержителю:
"Благословляю Тебя, Бога отцевъ моихъ, Тебя, не отринувшаго моей слабости!
"Пустыня, о моя супруга! скоро утратишь того, кто находилъ въ тебѣ наслажден³я!"
"Тѣло отшельника должно быть цѣломудренно, уста его чисты, умъ его озаренъ свѣтомъ божественнымъ."
"О ты, святая печаль покаян³я, пронзи мое сердце, подобно златому остр³ю! наполни душу мою небесною мукою !
"Слезы, вы пораждаете добродѣтель! бѣдств³я, вы лѣстница къ небу!"
Я погрузился въ глубок³й сонъ, простершись на пепельное ложе, которое Павелъ предпочиталъ богатой постелѣ Монарха. Солнце склонялось за отдаленныя горы, когда я опять пробудился. Отшельникъ сказалъ: "время, Эдоръ! соверши молитву, насыться и слѣдуй за мною на гору."
Я повиновался, и мы пошли. Цѣлые шесть часовъ взбирались мы на крутыя утесы; при восхожден³и солнца находились мы на вершинъ горы Хользима.
Необъятное пространство лежало у насъ передъ глазами. На Востокѣ вершины Синая пустыня Суръ и Чермное море; на Югъ высок³я горы Ѳиваиды; на Сѣверѣ безплодныя степи, гдѣ Фараонъ преслѣдовалъ Евреевъ; на Западъ, за песками, въ которыхъ я заблудился, плодоносная долина Египта.
Утренняя заря, озлатившая небо Щастливой Арав³и, нѣсколько времени украшала с³и восхитительные виды. Онагръ, дикая коза и струсъ бѣгали быстро по пустынѣ; вдалекѣ протягался длинный рядъ верблюдовъ, предводимыхъ умнымъ осломъ. По гладкой поверхности Чермнаго моря летѣли корабли, везущ³е благовон³я и шелкъ, или путешествующаго мудреца къ берегамъ Инд³и. Наконецъ, увѣнчавъ великолѣп³емъ с³ю границу двухъ м³ровъ, солнце возстало: во всей красотѣ лучей своихъ явилось оно надъ высотами Синая: слабый? хотя блистательный образъ того Бога, который на семъ же мѣстъ открылся очамъ Моисея.
Отшельникъ сказалъ мнѣ: "Исповѣдникъ Спасителя! обрати на предстоящее твои взоры: вотъ сей Востокъ, изъ котораго изникли всѣ вѣры и всѣ велик³я измѣнен³я м³ра; вотъ сей Египетъ, который даровалъ Грец³и боговъ, образованныхъ въ Инд³и, боговъ безобразныхъ; вотъ та пустыня Суръ, въ которой Моисей получилъ скрижали закона. С³и же страны видѣли ²исуса; и будетъ время, когда увидятъ они Измаилова потомка, водворяющаго суевѣр³я въ кущѣ Араба. Въ семъ плодотворномъ климатъ родилось письменное нравоучен³е. Но, сынъ мой, замѣть, что всѣ восточные народы, какъ будто наказуемые за нѣкое буйство прародитедей, были подвержены игу тирановъ - чудесное распредѣлен³е Промысла! чистая нравственность рождена въ обители рабства, и Бож³й законъ пришелъ къ намъ изъ области бѣдств³я. Наконецъ с³и же пустыни видѣли ополчен³я Сезостриса, Камбиза, Александра, Кесаря, и грядущ³е вѣки приведутъ въ нихъ воинства, столь же многочисленныя и славныя! всѣ велик³я движен³я человѣчества или здѣсь воспр³яли начало свое, или здѣсь утихли. Сила неестественная хранится на томъ мѣстъ, гдѣ первый человѣкъ изшелъ изъ Творческой руки Бога, и нѣчто таинственное обитаетъ у колыбели создан³я, у первобытныхъ источниковъ свѣта.
"Не буду останавливаться на сихъ велич³яхъ человѣчества, которыя одно за другимъ низпровергнулись во гробъ; на сихъ знаменитыхъ вѣкахъ, отдѣленныхъ одинъ отъ другаго горстью земли, прикрытыхъ легкою пеленою праха - для Христ³янства въ особенности Востокъ есть отчизна чудеснаго.
Ты видѣлъ, какъ чистая нравственность переселила Христ³янство къ образованнымъ народамъ Итал³и и Грец³и, какъ благодѣтельною кротост³ю своей, оно проникло къ жестокимъ обитателямъ Галл³и и Герман³и. Здѣсь, подъ вл³ян³емъ Природы, которая разслабляетъ душу, дѣлая разсудокъ упорнымъ, у народа отъ постановлен³й общественныхъ важнаго и легкомысленнаго, отъ климата кротость и нравственность Христ³янская были бы недѣйствительны. Токмо подъ ризою покаян³я учен³е Христово можетъ войти во храмы Изиды и Аммона. Презрѣн³е удовольств³й должно быть представлено испорченному взору нѣги; хитрость жрецовъ и всѣ обманчивыя предсказан³я кумировъ должны быть побѣждены силою чудесъ, могуществомъ прорицан³й вѣрныхъ; и токмо разительныя явлен³я добродѣтели необыкновенной способны отвлечь очарованную толпу отъ зрѣлищъ Театра и Цирка, велик³я преступлен³я требуютъ и покаян³й великихъ, славою послѣднихъ должно быть омрачено блистан³е первыхъ,
Для сего то размножатся на землѣ с³и учители, изъ которыхъ перваго видишь во мнѣ, и которыми заселится дикая пустыня Ѳиваиды. Обожай небеснаго Предводителя нашего, который образуетъ войско свое по мѣсту имъ занимаемому, и тѣмъ препятств³ямъ, съ которыми надлежитъ ему сражаться, Воззри на упорную борьбу двухъ вѣръ, которая прекратится только съ погибел³ю ложной. Древнее поклонен³е Озириду, славное своими таинствами, предан³ями и блескомъ, дерзаетъ мечтать о побѣдѣ. Египетск³й драконъ ложится посреди водъ своихъ и восклицаетъ: я владыка рѣки! Но вѣчно ли будутъ покланяться крокодилу? и вѣчно ли безсловесный волъ, сотворенный для плуга, будетъ считаться божествомъ верховнымъ? Но что, мой сынъ! уже образовано въ пустынѣ то воинство, которое устремится на побѣду истинны; составленное изъ Святыхъ и Старцевъ, опирающихся на посохи, идетъ оно изъ глубины Ѳиваиды, идетъ низпровергнутъ жрецовъ заблужден³я. Послѣдн³е владѣютъ полями плодоносными, погружены въ роскошь и наслажден³я; а первые живутъ уединенно, среди песковъ безпредѣльныхъ, обременяемые всѣми ужасами жизни. Вотще, предчувствуя гибель свою, сражается съ ними адъ, вотще демоны роскоши, сладостраст³я и честолюб³я искушаютъ воиновъ Неба: оно спѣшитъ къ нимъ на помощь, оно сражается за нихъ чудесами. О славныя имена: Антон³и, Макар³и, Пахом³и, Серап³оны! побѣда ваша! Всевышн³й облачается Египтомъ, какъ ризою пастырь. Побѣдительный голосъ истины слышится тамъ, гдѣ проповѣдывало заблужден³е; вездѣ, гдѣ прежде существовали таинства идоловъ, Христосъ помѣщаетъ Святыхъ своихъ; покорены пещеры Ѳиваиды, обители мертвыхъ населены живыми, умершими наслажден³ямъ житейскимъ; боги, низпровергнутые въ самыхъ святилищахъ храмовъ, возвращены рѣкъ и плугу; клики торжественные несутся отъ пирамиды Хеопа къ Озиманд³еву гробу; ²осифовы потомки возвращаются въ страну Гессенскую, и с³я побѣда, одержанная слезами побѣдителей, ни единой слезы не извлекаетъ изъ очей побѣжденныхъ."
Павелъ остановился - нѣсколько минутъ безмолвствовалъ -- потомъ продолжалъ:
"О Эдоръ! оставишь ли знамена ²исусова ополчен³я? Какая слава, какой вѣнецъ ожидаютъ тебя, если не будешь упоренъ предъ волею Неба! О мой сынъ! чего искать тебѣ въ обществѣ человѣка? Плѣнишься ли суетою жизни? ужели, подобный невѣрному Израилю, будешь плясать вокругъ златаго тельца? Извѣстно ли тебѣ, какой ужасный конецъ приготовленъ сему повелительному Риму, но который столько вѣковъ попираетъ человѣческ³й родъ стопою? Скоро преступлен³я Владыкъ м³ра призовутъ ужасный день мщен³я. Они преслѣдовали вѣрныхъ; какъ чаши жертвенныя, они преисполнены кров³ю Мучениковъ...."
Отшельникъ умолкъ. Онъ обратился къ Синаю, простеръ къ нему руки, и взоры его воспылали, и голова его увѣнчалась лучами, и младость небесная озарила старческое чело, покрытое морщинами; новый Ил³я воскликнулъ;
"Отколъ с³и сонмы, бѣгущ³е въ пещеру пустыяника? Кто с³и народы, изверженные Сѣверомъ, Югомъ, Западомъ и Востокомъ? Тамо мчатся на коняхъ безобразные варвары, порожден³я демоновъ и чародѣевъ Скиѳскихъ, и бичь небесный предъ ними {Гунны и Атилла.}! Кони ихъ быстрѣе леопардовъ; ихъ плѣнники, какъ груды праха! Куда стремятся с³и Цари, одѣтые кожами звѣрей, носящ³е на главѣ ужасные уборы {Готѳы.}? С³и разкрасивш³е ланиты свои зеленою краскою {Лотбарды. }? За что с³и наг³е варвары умерщвляютъ плѣнниковъ передъ стѣнами града {Франки и Вандалы.}? Остановитесь! с³е чудовище пило кровь Римлянина, имъ низложеннаго {Сарацины.}! всѣ бѣгутъ изъ пустыней ужасныхъ; всѣ устремляются противъ новаго Вавилона. Уже ли и ты низринутъ, повелитель градовъ? И Капитол³я твоя во прахѣ? Какое на поляхъ твоихъ запустѣн³е! какъ все вокругъ тебя уединенно... О чудо! Я вижу Крестъ надъ тучею праха! Римъ воскреснулъ! и Крестъ водруженъ на здан³яхъ Рима! Веселися Павелъ! веселись, низходящ³й въ могилу, отецъ отшельниковъ! сыны твои населяютъ разрушенные чертоги Кесарей! Портики {Бани Д³оклит³ановы, обращенныя въ монастыри.}, въ которыхъ изречена была смерть Христ³янамъ, обращены въ обители святости, покаян³е царствуетъ въ вертепѣ низверженнаго преступлен³я!"
Отшельникъ замолчалъ, и руки его опустились. Пламень, его животворивш³й, угаснулъ. Оставя небо, онъ началъ говорить языкомъ смертнаго.
"Эдоръ! сказалъ онъ мнѣ, время намъ разлучишься. Я уже не сойду съ этой горы. Приближается уже тотъ, кто приготовитъ для меня могилу, онъ броситъ на тѣло мое одежду праха, и взятое изъ земли возвратится въ землю. Ты встрѣтишь его у подошвы утеса. Дождись его возвращен³я: онъ укажетъ тебѣ дорогу."
Чудесный старецъ повелѣлъ мнѣ сойти съ горы. Печальный, погруженный въ мысли о Божествѣ, я удалился въ молчан³и, мнѣ слышался голосъ Павла, въ послѣдн³й поющаго славу Неба. Готовый сжечь себя на кострѣ, сей устарѣвш³й фениксъ привѣтствовалъ хвалебнымъ гимномъ свою возраждающуюся юность. У подошвы горы я встрѣтилъ другаго старца, поспѣшно идущаго. Онъ держалъ въ рукъ одежду Аѳанас³я, въ которой Павелъ хотѣлъ сойти въ могилу. То былъ Велик³й Антон³й, испытанный столь многими искушен³ями ада. Я хотѣлъ вступить съ нимъ въ разговоръ, но онъ, не останавливаясь, сказалъ мнѣ: "я видѣлъ Ил³ю, я видѣлъ ²оанна въ пустынѣ, я видѣлъ Павла идущаго въ рай!"
Онъ удалился. Цѣлый день ожидалъ я его возвращен³я; но онъ пришелъ на слѣдующее утро: ланты его были орошены слезами.
"Сынъ мой! воскликнулъ Антон³и низходя съ горы: Серафимъ уже оставилъ землю! Едва отдалился отъ тебя, какъ увидѣлъ его, въ сопутств³и Ангеловъ и Пророковъ, летящаго на небо. Спѣшу взойти на вершину горы, и нахожу Святаго, стоящаго на колѣняхъ, съ подъятою главою и устремленными руками къ небу: казалось, что онъ еще молился; но уже его не стало! Съ помощ³ю льва, его питателя въ пустынѣ, изрылъ я ему могилу, и листвяная одежда его досталась мнѣ въ наслѣдство."
Такъ повѣствовалъ мнѣ Антон³й о кончинъ перваго отшельника. Мы отправились въ путь, и скоро пришли въ тотъ монастырь, гдѣ, подъ руководствомъ Антон³я, учреждалось воинство, котораго побѣды предсказалъ мнѣ Павелъ. Одинъ изъ пустынниковъ привелъ меня въ Арсиною....
"Вѣстникъ Европы". Часть XLVII, No 20, 1809