Кервуд Джеймс Оливер - Мужество капитана Плюма

, все-таки верите в Бога?

   - Да, и надеюсь, что он меня хорошо вознаградит, и именно потому, что я живу здесь. Я твердо в этом убежден, Нат.

   Они прошли полукруг, прилегающий к храму, и теперь приближались к квадратному бревенчатому зданию тюрьмы. Около тюрьмы собрались уже маленькие кучки народа, беседовавшие с оживлением, свойственным взволнованной и ожидающей зрелища толпе. Женщин было много. Они все носили косы или спускающиеся на плечи локоны и были одинаково одеты в коротенькие, до колен, юбки. Только три или четыре из них носили более длинные платья. Прайс остановил своего спутника около группы, состоявшей из полудюжины весело болтающих обитательниц Сент-Джемса. Он слегка подтолкнул Натаниэля в бок.

   Миленькие платьица, не правда ли? У короля очень развито чувство красоты. Это он приказал так укоротить юбки, и, если бы он смел, они были бы еще короче.

   - Черт возьми, я вполне разделяю его вкус, - рассмеялся капитан.

   Женщины заметили его пристальный взгляд и смех, и одна из них, самая молодая и хорошенькая, кокетливо улыбнулась.

   - Это Иезаивель, - сказал Прайс, перехвативший ее взгляд. - Вон там играет ее ребенок.

   Молодая женщина откинула голову и весело рассмеялась. Она, казалось, поняла слова советника.

   - Смотрите, как она завивает свои волосы, - заметил капитан Плюм, когда молодая женщина, не спуская с него глаз, кокетливо нанизывала на палец блестевшие на солнце локоны.

   - Уизер Вильтон - ее муж, так влюблен в нее, что не хочет брать другой жены.

   Натаниэль, пожав плечами, отвернулся от смеющихся глаз.

   - Стрэнг убедил женщин, что самый верный путь спасения души заключается в коротких юбках и длинных распущенных волосах. Но за каждую душу женщины, спасенную таким образом, он посылает двух мужчин по прямой дорожке в ад.

   Неудовольствие старика было столь велико и так смешны подергивания его морщинистого лица, что Натаниэль с трудом удержался от смеха, Прайс заметил неожиданный результат благонамеренных своих речей и, неодобрительно бормоча что-то, повел капитана Плюма во внутренний круг ожидающей толпы. В кольце, образованном зрителями, была маленькая открытая площадка, на которой был вбит низкий столб. Прислонившись к столбу, в позе человека, сознающего свое достоинство и важность возложенных на него обязанностей, с треххвосткой в руке стоял молодой человек. Вокруг площадки, за исключением приглушенного шепота женщин, проникших в первые ряды, было тихо. Они жаждали видеть кровь и слышать свист кнута. Они были бледны, как бы заранее переживая предстоящие ощущения, и многие из них в испуганном любопытстве прижимались к мужчинам.

   - Мак-Дугаль не только официальный палач, но на нем лежит также забота о собаках для ловли рабов, - шепотом объяснил Прайс социальное положение человека, гордо опиравшегося на позорный столб.

   - Собак для невольников? - переспросил Натаниэль.

   Советник скалил зубы и потирал руки, наслаждаясь удивлением своего товарища.

   - У нас самые лучшие и самые кровожадные собаки на всем Севере от Луизианы. Посмотрите, как хорошо вытоптана площадка около этого столба, - неожиданно закончил он.

   Натаниэль посмотрел - и кровь ударила ему в голову.

   - Я видел подобные вещи на юге для негров, но для белых я вижу это в первый раз.

   Советник схватил его за руку.

   - Они идут.

   Действительно, около ворот тюрьмы толпа вдруг пришла в движение. Она раздвинулась и образовала узкий коридор. Перешептывание женщин прекратилось. Из ворот тюрьмы появились три человека. Они медленно двинулись по направлению к площадке, у которой стояли Прайс и Натаниэль. Тот, который шел посередине, был обнажен до пояса. К кистям его рук были привязаны кожаные ремни, концы которых были в руках сопровождавших стражников. Лицо приговоренного было смертельно бледное. Руки - красные от слишком туго затянутых ремней. Глаза блестели, и тяжело дышавшая грудь доказывала, что он был выведен из тюрьмы силой.

   - Это Уитл. Он запретил жене носить короткую юбку, - быстро шепнул Прайс.

   У входа в круг арестованный остановился. Мускулы его напряглись. Он на секунду задержался у края площадки, потом с внезапной решимостью быстро направился к столбу и опустился перед ним на колени. Концы ремней были обмотаны вокруг столба, стражники отошли. Палач выступил вперед и поднял плеть... При первом ударе с губ жертвы сорвался крик. Но потом он молчал. Количество красных полос на белом теле все увеличивалось, и на седьмом ударе выступила кровь. Тяжелое, почти болезненное чувство овладело Натаниэлем, и он отвернулся. Еще и еще сыпались удары на обнаженную спину. Рядом с Натаниэлем раздалось приглушенное рыдание женщины. Легкое движение и чуть уловимый ропот пронесся в толпе. Но упорный взгляд стоявшего сзади Натаниэля человека заставил его опять повернуться обратно к позорному столбу. Теперь уже вся спина несчастного была в крови. Кроваво-красные полосы блестели на солнце. Наконец с последним ударом Мак-Дугаль, тяжело дыша, отошел от жертвы. Стражники развязали ремни, и человек, шатаясь, встал. Ничего не видя перед собой, он зашагал прямо на толпу, и толпа в безмолвном ужасе пропустила его. Натаниэль повернулся к Прайсу. Старик дрожал, рот судорожно кривился. Натаниэль заботливо взял его под руку.

   - Уйдем лучше, старина.

   - Нет еще, Нат. Теперь очередь Неля, и я должен посмотреть, как мальчик перенесет это.

   Через несколько минут стражники вернулись в тюрьму за другой жертвой. На этот раз это был юноша. Он шагал смело и бодро. Концы ремней, связывающие его руки, были свободны. Он шел на шаг впереди стражников и составлял большой контраст с человеком, который первым подвергся бичеванию. Ни одного признака страха или колебания не было в его поведении. Он быстро обежал взглядом людей, окружающих место казни, и лицо его как будто бы покраснело. Поймав взгляд Мак-Дугаля, он улыбнулся ему медленной надменной улыбкой. Значение этой улыбки, очевидно, вполне понятой, смутило палача. Потом Нель заметил Прайса и Натаниэля. Он увидел руку советника, дружески опиравшуюся на плечо капитана, и еще раз улыбнулся совсем другой, светлой улыбкой. На одно мгновение глаза обоих молодых людей встретились. Приговоренный сделал полшага вперед. Он раскрыл рот, как если бы хотел что-то сказать, и кровь отхлынула от его лица. Он повернулся к стражникам и протянул им руки. Когда молодой человек стал на колени у столба, Натаниэль почувствовал, как старик задрожал.

   - Пойдем, старина, - нежно настаивал капитан Плюм. - Я не могу больше выдержать это.

   Он легонько потянул Прайса за рукав. Старик безвольно повиновался. Но в ту минуту, когда он повернулся, готовый следовать за Натаниэлем, в воздухе раздался свист плети и почти одновременно пронзительный крик женщины. Прайс, как ужаленный, вырвался из рук Натаниэля и устремился к площадке. Туда же с противоположной стороны по узкой дорожке, свободной от публики, бежала женщина. И когда Мак-Дугаль вторично поднял свой кнут, она бросилась вперед.

   - Боже мой! - крикнул Натаниэль. - Это...

   С быстротой молнии, сокрушительными ударами могучих кулаков он пробил себе дорогу в самой гуще зрителей. Жена Стрэнга была теперь в десяти шагах. Ее волосы были распущены, лицо смертельно бледно, и грудь от быстрого бега и волнения тяжело вздымалась. Одним взглядом она окинула человека у столба, Натаниэля и поднятый кнут. Быстрей, чем взмах бича, она оказалась между жертвой и Мак-Дугалем и прикрыла собой склоненного человека. Длинные волосы, подобно золотой паутине, легли на обнаженную спину. Она вскинула глаза к Натаниэлю, и в эту трагическую минуту он прочел в них тот же молчаливый призыв, который был уже обращен к нему сквозь окно королевского дома. Один из стражников подбежал к женщине и схватил ее, намереваясь оттащить от связанного юноши. В борьбе с ним она уронила голову назад и золото ее волос смешалось с грязью земли. Натаниэль не выдержал. Со злобным криком одним прыжком он очутился около стражника и ударом кулака, точно молотом, опрокинул его. Не успел стражник упасть, как Натаниэль выхватил свой нож и перерезал ремни, связывавшие человека. На одну секунду его лицо оказалось совсем близко у лица девушки. Ее губы что-то прошептали, но он не расслышал. Подобно взбесившемуся животному, он повернулся к онемевшим зрителям и набросился на второго стражника. Сзади раздался крик человека, которого он освободил, и они вместе пробились сквозь окончательно растерявшуюся толпу.

   - Сюда, Нель, - вскричал Натаниэль. - Сюда, к морю!

   Они бросились к откосу, который вел из города в лес. Даже стражники настолько опешили перед молниеносной быстротой событий, что не сразу пустились в погоню.

   Из окон заднего фасада дома, где находилась королевская контора, тюрьма и прилегающая к ней площадь были хорошо видны, поэтому нет ничего удивительного в том, что Стрэнг и Арбор Кроч оказались свидетелями всей этой сцены. У другого окна, скрытого от того, у которого стояли они, высокой конторкой, Бетти Кроч едва смела дышать. Она также все видела: и как девушка выбежала из-за тюрьмы, и как она бросилась по дорожке, и как Натаниэль пробился вперед. Видела его стремительный удар, блеск ножа и бегство. Все это совершилось так быстро, что Стрэнг и Кроч не успели издать ни одного звука. Но когда молодые люди пробились сквозь толпу и бежали уже к лесу, голос Стрэнга прогремел, подобно грому.

   - Арбор Кроч, настигни и убей их!

   С диким проклятием начальник шерифов бросился вниз по лестнице. Сердце Бетти замерло. Она знала хорошо, что ее отец слепо исполнит приказание короля. В качестве дочери начальника шерифов она хранила в душе много жутких тайн своего отца и знала много тяжких преступлений. Причиной всего этого была слепая вера Кроча в пророка и вытекавшее отсюда слепое повиновение. Когда пророк приказывал убить, Кроч убивал без колебания. Она долго оставалась в своем убежище, думая об ужасной участи, ожидавшей беглецов. Она была вся во власти страха, который молниеносно сменил радость, испытанную ею при виде бегства капитана Плюма и Неля.

   Бетти услыхала, как Стрэнг отошел от окна, потом его тяжелые шаги в соседней комнате и звук захлопываемой двери. Когда она осталась одна, она подбежала к окну, у которого только что стояли Кроч и пророк. Толпа начала расходиться. Несколько мужчин бежало вдоль длинного откоса по направлению к лесу. Трое или четверо из них были впереди, другие заметно отставали. Среди отстававших она увидела женщин. Вдруг с лестницы донесся легкий крик - кто-то ее звал. Бетти узнала этот голос и с криком отчаяния, с протянутыми руками бросилась в объятия девушки, ради которой Натаниэль посмел прервать наказание, назначенное приказом короля.

   Едва удалось Натаниэлю пробиться сквозь кольцо зрителей и броситься по направлению к лесу, как сознание оскорбления, нанесенного им королю, осенило его. Нат не жалел, что откликнулся на молчаливый призыв девушки, так странно вошедшей в его жизнь. Наоборот, он с наслаждением подчинился ей - той силе, которая зажгла его кровь, которая принудила его к действию и влила мощь великана в его кулаки. Нат испытывал бессознательную радость, что одолел все препятствия, которые при других обстоятельствах не осилил бы. Он бежал быстро и легко, но все внимание его возбужденных чувств было сосредоточено на прекрасном лице, которое искало и нашло его собственное в минуту страдания.

   Девушка обратилась к нему. Только его избрала она среди всех этих людей. Он услыхал ее голос, он почувствовал сладостное прикосновение ее волос, когда разрезал ремни, он поймал благодарный взгляд ее глаз, и именно ему она что-то хотела сказать. Все эти воспоминания проносились у него в голове с быстротой, равной быстроте его бега. Он считал себя щедро вознагражденным за все, что сделал. Радостное волнение кипело в нем и с трудом уступало место волнению другого порядка. Если и раньше ему угрожала опасность, то теперь она увеличилась вдвойне. У капитана Плюма было достаточно чувства самосохранения, чтобы не замедлять ни на одну секунду скорость и стараться увеличить возможно больше расстояние между собой и погоней. Сзади бежал по пятам человек, которого он спас от рук палача, и капитан Плюм слышал его порывистое дыхание. Первой мыслью Натаниэля было бежать к хижине Прайса, второй - броситься к тропинке, которая вела к шхуне. Он знал, что в этот час у берега его должна ждать шлюпка. Когда он будет на борту "Тайфуна", он сможет продолжить борьбу с королем мормонов с большими шансами на успех, чем в качестве скрывающегося беглеца. Кроме того, капитан Плюм знал, что должен сделать Кесси при наступлении сумерек.

   На вершине откоса они остановились.

   - Там стоит моя шхуна, - указал капитан Плюм на выдававшуюся в море часть острова, отделенную от них густым лесом. - Там ждет меня шлюпка.

   Нель мучительно дышал. Он не мог выговорить ни слова, но в его глазах блестела благодарность. Это были светлые, не знающие страха глаза. Когда он протянул Натаниэлю руку, они вдруг потемнели от сильного волнения.

   - Благодарю вас, капитан Плюм!

   Он произнес имя своего освободителя с уверенностью, как давно знакомое.

   - Если они выпустят на нас собак, у нас не будет времени добраться до шхуны. Лучше следуйте за мной.

   Он улыбнулся, обнажив ряд белых крепких зубов. Улыбка юноши победила хозяина "Тайфуна", и он почувствовал в нем смелого и честного парня. Открытое лицо капитана Плюма засияло ответной улыбкой.

   - Ладно, Нель! Указывайте дорогу.

   Они скоро свернули с тропинки в густую заросль терновника и некоторое время пробирались наугад. Перед капитаном Плюмом мелькала голая спина Неля с тремя красными полосами от ударов кнута. Когда они наконец вышли на заброшенную лесную дорогу, капитан снял с себя тужурку и передал ее Нелю. Он надел ее, не останавливаясь ни на минуту. Натаниэля занимала одна мысль. Даже в эти критические минуты она волновала его больше, чем опасность, которая была за ними. Кого он спас? Кто был этот светлоглазый парень, которого девушка с такой готовностью защитила своим собственным телом? Гнетущие сомнения росли в душе капитана. Неопределенные намеки Прайса, сцена в доме короля, ночные посещения девушкой хижины советника и больше всего последнее происшествие у тюрьмы приобрели в глазах капитана Плюма новый смысл. Радость медленно умирала в его душе. Он чувствовал, что близок к разгадке таинственных приключений. Это сознание заставляло его бояться и вместе с тем желать момента, когда он сможет задать бегущему впереди него человеку один очень важный для себя вопрос.

   Они бежали больше мили. Скоро они свернули с лесной дороги и опять вошли в густую заросль, в которой не было ни тропинок, ни дорог. Наконец они остановились на краю маленького потока, который бежал к болоту. Указывая на ручей с доверчивой улыбкой, Нель погрузился в него до пояса и медленно двинулся по зыбкому дну к густой, казавшейся непроходимой стене ольховника. Несколькими минутами позже мягкое дно ручья стало тверже. Натаниэль находился еще в воде, когда его товарищ уже вышел на берег и склонился у какого-то поваленного дерева. Когда Натаниэль подошел к Нелю, последний разворачивал ружье, завернутое в плотный брезент. Освободив ружье, Нель выпрямился. В течение нескольких секунд оба прислушивались. Кругом было тихо. Только с той стороны, где лежал Сент-Джемс, доносился отдаленный лай собак.

   - Они бегут еще по дороге, но все равно, если даже свернут, не смогут добраться до нас через эту трясину.

   Он прислонил ружье к бревну и, наклонившись, достал из того же тайника небольшой ящик.

   - Порох и пули. Вы видите у меня есть тайный склад оружия. Сегодня я нечто вроде заговорщика, но завтра буду мучеником.

   Он говорил так спокойно, как будто бы речь шла о погоде.

   - Мучеником? - рассмеялся Натаниэль.

   - Да, завтра утром я убью Стрэнга.

   Голос Неля был совершенно спокоен, но упорная сосредоточенная ненависть, блеснувшая в его глазах при упоминании имени короля, свидетельствовала, что эти слова не были пустой угрозой.

   - Завтра утром я убью Стрэнга, - повторил он, - Я убью этим самым ружьем из того окна, через которое вы увидели Марион.

   - Марион? - воскликнул капитан Плюм. - Марион! - Он взволнованно схватил его за руку. - Скажите мне...

   - Моя сестра, капитан Плюм.

   Натаниэлю показалось, что каждый нерв его готов был лопнуть. Он покачнулся точно ослепленный и обеими руками схватился за плечо Неля.

   - Ваша сестра? Та девушка у тюрьмы - ваша сестра?

   - Да, моя сестра.

   - И она жена Стрэнга?

   - Нет, - крикнул Нель, выпрямляясь как стрела.

   Ненависть, которая дремала в его глазах, разгорелась с новой силой. Его лицо стало страшным. В нем была жестокость, какую Натаниэль никогда не видел. Дикая, беспощадная. Она заставила его вздрогнуть. Но через секунду поднятый кулак Неля опустился, и он полусмущенно протянул руку.

   - Простите меня, капитан Плюм. Но одна мысль об этом приводит меня в бешенство. Мы должны за многое благодарить вас - Марион и я. Прайс сказал ей, что вы нам поможете, и Марион сообщила мне об этом в тюрьму, после того как увидела вас в окне. Старый советник сдержал свое слово. Вы спасли ее!

   - Я спас ее? Каким образом? От чего? Когда? - Сотни вопросов готовы были сорваться с его губ.

   - От Стрэнга, конечно. Разве вы не понимаете. Я же сказал вам, что завтра убью его.

   Нель казался озадаченным недогадливостью капитана Плюма.

   - Я убью его завтра! - крикнул он еще раз.

   Но это восклицание мало объясняло дело, и лицо Натаниэля продолжало выражать полнейшее недоумение.

   - Нет, я ничего не понимаю, - чистосердечно признался он наконец. - Советник сказал мне, что Марион - жена Стрэнга. Кроме этого, он больше ничего мне не сказал ни о ней, ни о вас. До этого момента я был в совершенном неведении, и то, что я сделал у тюрьмы, объясняется тем, что ее глаза...

   - Прайс вам ничего больше не сказал? - прервал его недоверчиво Нель.

   - Кроме того, что она седьмая жена короля, - ни слова. Но он намекнул на много вещей и держал меня все время в напряженном ожидании. Я и сейчас понимаю не больше, чем раньше. Что все это значит? Почему вы должны убить Стрэнга?

   Нель прервал его дальнейшие вопросы, когда он заговорил, в его голосе чувствовалось глубокое разочарование.

   - Я думал, что советник вам рассказал все. Я думал, что вам все уже известно.

   Разочарование в его голосе было похоже на отчаяние.

   - Я не предполагал, что вы нам помогли просто случайно.

   - Я случайно помог только вам. Но для Марион...

   Глаза Натаниэля говорили много больше, чем его слова.

   - Во всяком случае у меня на шхуне есть оружие и дюжина подходящих молодцов, и если это может помочь Марион, я готов даже взорвать Сент-Джемс.

   Некоторое время только их взволнованное дыхание нарушало тишину. Они смотрели друг на друга в упор. Черты Натаниэля выдавали волнение, пробужденное любовью к Марион, а Нель смотрел полунедоверчиво, как бы стараясь найти в глазах этого человека дружбу, в которой он был так уверен всего несколько минут тому назад.

   - Обадия Прайс вам ничего не сказал? - переспросил он, как бы все еще не веря.

   - Ничего!

   - И вы не видели Марион, не разговаривали с ней?

   - Нет.

   Натаниэль уронил руку своего случайного товарища. Нель устало опустился на бревно. Он посмотрел в ту сторону, откуда могла появиться погоня - не будь трясины, которая окружала их.

   Неожиданно капитан Плюм вспомнил о записке Прайса и его намеке на возможный приход посетителя. Он вспомнил также слова Прайса у храма. "Если б вы остались в хижине, вы давно убедились бы, что я ваш друг. Она пришла бы к вам, но теперь это невозможно". В первый раз луч догадки осенил его. Он опустился рядом с Нелем.

   - Я, кажется, начинаю понимать, - сказал он. - Прайс предполагал, что я должен встретить Марион, но я был слишком нетерпелив и испортил его план. Если бы я сделал, как он хотел, я сегодня утром уже увидел бы ее.

   В нескольких словах капитан Плюм рассказал Нелю все происшествия предыдущего вечера и сегодняшнего утра, о своей высадке на остров, о встрече с Прайсом и о том, каким образом он увидел в первый раз Марион. Нат умолчал о тайне, но рассказал о предупреждении Бетти и о беседе с королем мормонов. Когда он говорил о девушке, которую видел сквозь окно королевского дома, его голос дрожал от возбуждения. Оно было столь сильно, что заразило и Неля.

   - Капитан Плюм, я счастлив, что вы так любите сестру, - ответил он с жаром. - После того как я убью Стрэнга, вы должны будете помочь ей еще.

   - Я всегда готов!

   - Вы готовы помочь ей?

   - Всем - жизнью, людьми, шхуной!

   Натаниэль говорил как человек, которому неожиданно открылось огромное счастье. Он вскочил и встал перед Нелем.

   - Боже мой, но почему вы не говорите, какие опасности ждут ее! - вскрикнул он, не сдерживая себя больше. - Почему вы хотите убить Стрэнга? Разве он, разве он...

   Выражение его лица доканчивало мысль, которую он боялся высказать.

   - Нет, - прервал его Нель, догадавшись о подозрениях капитана Плюма. - Стрэнг никогда не прикасался даже к краю ее платья. Она ненавидит его так же, как ненавидит ядовитых змей в этом болоте, и все-таки, все-таки в будущее воскресенье она станет его женой.

   - Вы думаете, что он может заставить силой войти ее в свой гарем? - спросил капитан, жутко растягивая слова.

   - Нет. Силою он этого не смог бы сделать.

   В глазах Неля вновь вспыхнула ненависть.

   - Он не может принудить ее, и тем не менее... - Во внезапном отчаянии он страстно сжал кулаки. - Если есть Бог на небесах, я дал бы десять лет жизни, чтоб узнать, в чем заключается тайная сила пророка над сестрой. Три месяца тому назад ее ненависть к нему была беспредельна. Один вид его вызывал в ней дрожь отвращения. Я видел, как она вздрагивала от одного звука его голоса. И когда он просил ее тогда быть его женой, она отказала в таких выражениях, какие, я думаю, никто в королевстве не посмел бы употребить. Потом, около месяца тому назад, она внезапно переменилась и в один ужасный для меня день сказала, что решила выйти за Стрэнга. Когда она мне призналась, я думал, что сошел с ума. Я был совершенно уничтожен. Я проклинал и угрожал ей. Однажды даже обвинил в бесстыдном поступке и хотя потом тысячу раз умолял ее о прощении, я знаю, что до сих пор она страдает из-за моих грубых подозрений. Но ничто не могло изменить ее решения. Я на коленях умолял ее отречься от него, но она обняла меня и со слезами на глазах сказала: "Нель, я не могу сказать тебе, почему выхожу за Стрэнга, но я должна это сделать". Я пошел к Стрэнгу. Я требовал объяснения. Я рассказал ему о ненависти моей сестры, о том, что один его вид и звук голоса будят в ней отвращение. Но он в ответ рассмеялся. "Почему ты возражаешь против того, чтоб стать родственником пророка?"- ответил мне Стрэнг. День за днем я видел, как умирала душа Марион. Какая-то ужасная тайна гложет ее, мешает той спокойной жизни, которая делала из нее всего несколько недель тому назад самую прекрасную девушку острова. Она подпала под страшное влияние, и с приближением дня свадьбы в ее глазах мелькает выражение, пугающее меня. Есть только одно спасение: надо убить Стрэнга, и завтра я это сделаю.

   - А потом?

   Нель пожал плечами.

   - Я буду целиться в живот, чтобы продлить его мучения, чтобы он мог сказать своим женам, кто его убил, а потом постараюсь скрыться на материк.

   - А Марион?

   - Освободится от колдовства, от его тайной власти. Разве этого мало?

   - Вы ничего не заметили, ничего не узнали о власти пророка над вашей сестрой? - спросил Натаниэль, слушавший все время Неля с напряженным вниманием.

   - Нет, и, однако, это влияние так сильно, что временами у меня кровь стынет в жилах от одной мысли об этом. Оно так велико, что Стрэнг даже не колебался бросить меня в тюрьму под предлогом, что я угрожал его жизни. Марион умоляла его избавить меня от позора публичного наказания, а он в ответ прочел ей законы королевства. Это было вчера ночью, когда вы увидели ее через окно. Стрэнг безумно влюблен в ее красоту и, однако, осмеливается делать все, что ему угодно, не боясь потерять ее. Марион стала его рабыней. Она так всецело в его власти, как если бы была прикована к нему цепью, и самое ужасное во всем этом, что она постоянно настаивает на моем отъезде отсюда и требует, чтоб никогда больше я не возвращался. Боже мой, что все это значит? Она для меня дороже всего на свете. Мы всегда были вместе, с самого детства, и, однако, она хочет, чтоб я ее покинул. Никакая сила на земле не может открыть тайну, которая мучит ее. Никакая сила не может заставить Стрэнга разрушить эту сладкую для него власть.

   - А Обадия Прайс? - воскликнул Натаниэль. - Разве он не знает ничего?

   - Я думаю, что он знает, - ответил Нель, расхаживая взад и вперед в сильном возбуждении. - Капитан Плюм, если есть на острове человек, который любит Марион со всей силой отцовского чувства, так это именно Прайс. Однако он клянется, что ничего не знает об ужасном влиянии Стрэнга на Марион. Он предполагает, что это просто сила гипноза, но я... - Он прервал самого себя жестким безрадостным смехом. - Гипнотизм - это ерунда. Не в этом дело.

   - Ваша сестра мормонка? - робко спросил Натаниэль, вспомнив, что сказал ему пророк сегодня утром. - Может быть, весть, веление неба, которое открыл ей пророк...

   Нель остановил его почти сердито.

   - Марион - не мормонка. Она ненавидит эту секту, как ненавидела Стрэнга. Я старался увезти ее отсюда, но она настойчиво хочет остаться здесь из-за стариков. Они очень стары, капитан Плюм, и верят в пророка и его рай, как мы верим, что день сменяется ночью. За день до ареста я умолял сестру убежать вместе со мною на материк, но она отказалась в тех же словах, которые я уже слышал от нее сотни раз раньше: "Нель, я должна выйти замуж за пророка". Разве теперь не ясно вам, что ничего другого не остается, как только убить Стрэнга?

   Натаниэль сунул свою руку в карман тужурки, которую одолжил Нелю, вытащил трубку и наполненный табаком кисет. Набивая трубку, он посмотрел Нелю прямо в глаза и улыбнулся.

   - Нель, - сказал он мягко. - Знаете ли вы, что разыграли бы ужасного дурака, если бы я не поспел вовремя?

   С невозмутимым хладнокровием он старательно разжег свою трубку, посмотрел на Неля и продолжал улыбаться.

   - Вы не убьете завтра Стрэнга, - прибавил он, бросив наконец спичку.

   Он положил обе руки на плечи Неля, и в его глазах проснулся давно дремавший смех.

   - Нель, мне стыдно за вас. Вы слишком много вложили ума в такое простое дело. Послушайте-ка, - он выпустил дым. - С тех пор как я высадился на этот остров, я научился требовать за каждую мою услугу соответствующее вознаграждение. С вас я возьму недорого. Будьте взамен мне братом, и за это я обязуюсь украсть Марион и уехать вместе с ней сегодня же ночью.

   Предложение Натаниэля повергло Неля в изумление.

   - Разве вы не видите, как это все просто, - продолжал капитан Плюм, наслаждаясь растерянным молчанием своего товарища. - Вы замышляете убить Стрэнга, чтоб удержать Марион от замужества с ним, а я предлагаю украсть ее и даже спрятать в мешок, если потребуется, и отвезти на мою шхуну. Разве это не лучше и безопаснее?

   Растерянность Неля улеглась. В его глазах мелькнуло что-то отличное от недоверия, которое блестело в них несколько минут назад. Натаниэль, раскуривая трубку, выжидающе смотрел на него. Неожиданно брат Марион энергично засунул руки в карманы куртки и ответил восклицанием, красноречиво свидетельствующим, что план капитана Плюма им оценен вполне.

   - Черт возьми, я никак не мог предполагать... Никогда не было такой мысли... черт возьми, действительно это гораздо проще.

   - Так просто, что мне действительно стыдно за вас, что вы сами не подумали об этом. Но самое важное сейчас - это благополучно добраться до шхуны.

   - Мы можем это сделать в течение часа.

   - А где мы найдем сегодня ночью Марион?

   - Дома. Мы живем рядом с Прайсом. Вы должны были видеть этот дом, когда проходили лесной тропинкой мимо прогалины.

   Натаниэль улыбнулся, вспомнив, в чем заподозрил тогда старого советника.

   - Это очень удобно для нашего плана. Простирается ли лес со стороны хижины Прайса до берега?

   - Да, прямо до берега. Но я думаю, что за нашим домом следят, в особенности ночью. Никто не может войти или покинуть его без ведома Стрэнга. Я уверен, что Марион знает об этом, но делает вид, что ничего не замечает.

   - Но, может быть, вы сумеете пробраться в дом незаметно?

   - После полуночи, пожалуй.

   - Тогда нам не о чем беспокоиться, - объявил Натаниэль. - Если нам будет нужно, я смогу расставить десять, человек по краю леса. Я пойду сейчас с вами. Там, где один может пробраться незаметно, почему не попытаться этого сделать вдвоем? Когда вы войдете в дом, вы скажете Марион, что ваша жизнь зависит от ее согласия проводить вас к Прайсу. Я думаю, что она пойдет, если нет...

   Он вытянул свои руки как бы в предчувствии той драгоценной ноши, которую они могли бы унести.

   - Если она не согласится, я помогу вам.

   - А пока что, - сказал Нель, - люди Арбора Кроча...

   - Они будут мертвы, как копченые селедки, если только посмеют показаться, - воскликнул капитан Плюм, полный энтузиазма. - У меня двенадцать лучших стрелков на шхуне, и десять из них будут в лесу.

   - Капитан Плюм, я надеюсь, что когда-нибудь смогу вам отплатить за все это.

   В голосе Неля была дрожь благодарности. Но Натаниэль был слишком занят своими собственными надеждами, чтобы разбираться в интонациях товарища, тем более что один из важнейших для него вопросов не был еще достаточно выяснен.

   - Вы еще не подтвердили своего согласия на цену, которую я назначил за свое участие в этом деле, - сказал Нат, стараясь скрыть некоторое, вполне, впрочем, уместное смущение. Я просил вас быть для меня нечто вроде кузена... брата - родственника, словом.

   Нель вскочил так быстро, что выбил трубку из руки капитана.

   - Клянусь вам, я согласен! Если только Марион...

   Вдруг его лицо побледнело.

   - Слушайте, - проговорил он изменившимся голосом.

   Оба затаили дыхание. Звук шел издалека. Он прерывался несколько раз и опять возобновлялся. Друзья посмотрели друг на друга. В далеком лае собак была жуткая настойчивость.

   - Ах! - воскликнул Нель. - Я предчувствовал, что они это сделают. Это собаки ловцов невольников.

   Натаниэль вздрогнул. Он отлично сознавал, что от этих собак им не спастись.

   - Они не могут нас поймать, - проговорил Нель, когда пришел в себя от неожиданности. - Эту дорогу я изучил и приготовил для своего бегства после убийства Стрэнга. Немного дальше, в болоте, у меня спрятана лодка.

   Он поднял ружье и ящик с пулями, и они двинулись среди сплошного ольховника, придерживаясь берега потока.

   - Я хотел бы подстрелить этих собак, но это немного опасно, - сказал Нель.

   В течение нескольких минут треск ломаемых сучьев заглушал для них всякий другой звук. Но когда они достигли болота, то вновь услыхали лай собак, подававших друг другу голос, слева от них. Близость этого лая заставила Натаниэля схватиться за револьвер. Нель заметил это движение и рассмеялся.

   - Вам не нравится этот лай? Мы на Бивер-айлэнде привыкли к нему. Собаки как раз в том месте, где несколько дней тому назад разорвали Джима Шредера. Шредер пытался убить одного мормона, который украл его жену, пока Джим был в море на ночной ловле. Собаки поймали его в ту минуту, когда он почти достиг болота. Еще две минуты - и он спасся бы.

   С этими словами Нель погрузился по колено в болото. Натаниэль последовал его примеру.

   - Черт возьми, - воскликнул он, когда неожиданный порыв ветра донес до них лай собак более отчетливо. - Если бы они спустили этих собак немного раньше...

   - Мы были бы теперь там, где Джимми Шредер, - докончил за него Нель. - Между прочим, - он на минуту перестал вытирать капли воды и грязи с лица, - через три дня после всей этой истории со Шредером его жена была уже официальной женой мормона. Она была слишком хороша для простой рыбачки.

   Нель опять занялся своим туалетом, но вдруг остановился с поднятой рукой. Лай собак замолк.

   - Они потеряли след, - сказал он.

   Действительно, через несколько секунд раздался далекий растерянный вой разочарованных собак.

   - Воображаю, как Кроч и его черти злятся теперь.

   Оба приятеля, до колен погруженные в трясину, тяжело дыша и чертыхаясь, пробивали себе путь. Шагов через сто, которые утомили их не меньше, чем добрые две мили, они вышли к покрытой тиной воде, на которой покачивался небольшой челн. Когда Натаниэль забрался в него, тревога только что пережитых минут сменилась большим облегчением. Он чувствовал себя опять готовым вызвать на бой хоть десять противников сразу ради Марион, но змеи, болото и кровожадные собаки были совершенно не в его вкусе. Без всякого смущения он признался в этом своему товарищу.

   Добрую четверть мили они проталкивались в мелкой, покрытой разложившейся растительностью воде. Потом достигли более чистой воды, где стало возможным грести. Здесь течение было заметнее. Скоро оно усилилось настолько, что значительно облегчило греблю, и лодка наконец вышла в открытую воду. На милю в сторону от них, вдоль берега, Натаниэль разобрал край леса, за которым должен был стоять "Тайфун". Он показал местонахождение корабля своему товарищу.

   - Вы уверены, что на краю леса вас ждет лодка? - спросил Нель.

   - Да, она должна была меня ожидать с раннего утра.

   Теперь они плыли в поле дикого риса, густо росшего вдоль берега.

   - Как вы думаете, если я вас высажу там и встречу вас сегодня вечером в хижине Прайса? - спросил после долгого молчания Нель. - Когда мы доставим Марион на вашу шхуну, я, наверное, больше не вернусь на этот остров, а мне совершенно необходимо перед этим забежать кое-куда по одному делу.

   Он не объяснил, по какому именно делу, но это, в сущности, и не требовалось. Смущение его было достаточно выразительно и без слов.

   - Я могу проделать весь этот путь в поле риса. Поэтому нет опасности, что меня заметят... Если хотите, вы можете подождать меня здесь, поближе. Я вернусь за вами перед вечером.

   - Да, лучше, если мы расстанемся, - сказал Натаниэль, совершенно не сочувствуя в душе этой перспективе. - По всей вероятности, предполагается еще одна пассажирка?

   - Да. Мне бы очень этого хотелось, - ответил Нель мечтательно, грустно, томно. Так, как может ответить сильно влюбленный юноша.

   - Так в чем же дело? - заметил Натаниэль. - Моя шхуна...

   - Это невозможно. Дом Арбора Кроча находится в центре города и охраняется собаками. Я сомневаюсь, согласится ли Бетти... Она всегда была для нас, для Марион и меня, младшей сестрой, и мне тяжело ее оставить.

   - Прайс рассказал мне о ее матери, - вставил Натаниэль. - Он сказал также, что Бетти суждено стать когда-нибудь королевой.

   - Я знал мать Бетти, - ответил Нель, сделав вид, что не расслышал последнюю фразу. Он посмотрел Нату в глаза. - Я обожал ее.

   - Вот как?

   - На расстоянии, - поспешил он объяснить. - Она была так же чиста, как Бетти теперь. Когда-нибудь Бетти будет так же прекрасна.

   - Она и теперь прекрасна.

   - Она совсем девочка. Мне кажется, что еще недавно я носил ее на руках. Это было за год до смерти матери. Ей теперь шестнадцать лет.

   Натаниэль недоверчиво улыбнулся.

   - Завтра она может влюбиться, Нель. Она уже достаточно взрослая, чтоб завтра же быть в состоянии влюбиться, и вы не успеете опомниться, как она будет замужем и обзаведется собственной семьей. Она уже достаточно взрослая для этого, я вам повторяю, и если вы не дурак, вы увезете ее вместе с Марион.

   Сильным ударом весла Натаниэль подплыл к берегу.

   - Здесь, - шепнул он. - Вам только пересечь это место - и вы достигнете вашей шлюпки.

   Он показал направление, и они в молчании пожали друг другу руки.

   - Если у вас будет случайно свободная минутка подумать, каким образом мы могли бы... чтоб Бетти...

   Натаниэль не дал ему докончить. Он сам был слишком влюблен, чтоб не понять Неля с полуслова.

   - Мы должны это сделать, Нель!

   Он вышел на берег и следил за лодкой Неля, пока тот не исчез в диком рисе. Потом пошел к лесу. На его часах было всего два часа. Он не помнил ни о голоде, ни об усталости. Жизнь слишком много ему обещала, и он чувствовал, как восторг медленно пронизывал все его тело. Нат ни разу не задумался, чем может кончиться эта любовь, так неожиданно захватившая его. Он жил только настоящим. Он знал, что Марион не была ни чьей женой и что именно он избран судьбой для ее освобождения. Он ни о чем и ни о ком не думал, кроме прекрасных глаз, которые звали его, кроме той, чья благодарность, надежда и отчаяние проникли ему в душу. Ни о чем, кроме того, что он ее скоро освободит и что они вместе уедут на шхуну. Нат достал из кармана брюк измятое письмо, с которым ему, по милости Прайса, не суждено было расстаться. Он прочел его еще раз, сидя в прохладе леса, но чувства беспокойства, всегда охватывавшего его при чтении этого письма, сегодня он не испытывал. Письмо было от одной молодой девушки, с которой он вместе рос и дружил много лет, как Нель с Бетти. Но за годы плавания Нат почти совсем забыл ее и вспомнил, только получив это письмо. Оно пробудило в нем много воспоминаний, воскресших с необычайной яркостью. Его старички все еще продолжали жить в маленьком домике под горой. Они получали его письма, деньги, которые он посылал им ежемесячно, и скучали по нем и хотели его видеть. Девушка писала с беспощадностью невинности. Он слишком долго отсутствовал, и пора было возвращаться. Она без уверток объясняла ему - почему, и писала ему то, что его родители, боясь его огорчить, никогда не решились бы написать. В приписке она сообщала о своей приближающейся свадьбе. Раньше для Натаниэля это письмо было источником мучений и угрызений совести, и было всегда неприятно думать, что эта девушка будет принадлежать другому. Но теперь все обстояло иначе, и он в первый раз сложил это письмо с нежной заботливостью. Каким чудесным убежищем будет для них с Марион маленький дом там - среди холмов Вермонта! Он вздрогнул от этой мысли, и все в нем пело, когда он опять двинулся в путь.

   Прежде чем Нат достиг берега, прошло полчаса. Он жадно охватил взглядом горизонт. "Тайфуна" не было... На секунду его радостное настроение сменилось испугом, но направление ветра успокоило его. Кесси, наверное, нарочно вышел из-за выступающей в море косы, которой оканчивался мыс, для того чтобы иметь возможность маневрировать в случае, если ветер усилится. Но где же шлюпка? Он быстро дошел до узкой ленты берега, пробежал до самого конца мыса, устремился по косе, выдававшейся в море, подобно кокетливо согнутому пальчику. Потом вернулся, прошел место, где лежал вчера, и в конце концов почти без сил остановился у изгиба косы. Он ничего не мог понять. Нигде на гладкой поверхности воды не было ни признака шхуны, ни следа шлюпки. Что все это значило? Расцарапав лицо, разорвав одежду, он прорвался сквозь густой лес мыса, отделявший открытое море от части, называемой озером Мичиган. Теперь вся южная сторона озера лежала перед ним, но и здесь "Тайфуна" не было. Возможно, что Кесси, потеряв надежду на возвращение Натаниэля, уже стоит у Сент-Джемса с зажженными фитилями пушки.

   Эта мысль ввергла его в отчаяние. Он прошел и эту сторону мыса до конца, но ни одной белой точки, которую можно было бы принять за парус "Тайфуна", он не увидел.