Авсеенко Василий Григорьевич - Итальянский поход Карла Viii и последствия его для Франции

локольни и трубы въ видѣ восточныхъ минаретовъ - это гармоническое сочетан³е германскихъ и арабскихъ формъ придаетъ наружному виду замка средневѣковый характеръ. Но его готическ³й остовъ всюду итальянизированъ. Античные орнаменты смягчаютъ суровость средневѣковаго контура. Всюду пестрое, причудливое, разнообразное смѣшен³е. Расположен³е комнатъ, внутренняя конструкц³я здан³я совершенно новая. Шамборъ внутри не похожъ ни на Феодальный замокъ, ни на итальянск³й палаццо. Въ немъ нѣтъ тѣсноты, грубости, воинственной обстановки; по нѣтъ также длинныхъ необитаемыхъ залъ съ амфиладами, нѣтъ безконечныхъ колоннадъ, отличающихъ итальянск³я постройки. Это огромный монастырь съ длинными рядами кел³й, лѣстницъ и переходовъ. Удобство жизни, причудливыя услов³я комфорта здѣсь на первомъ планѣ. На всемъ замѣтны слѣды личнаго характера короля. Комнаты расположены такимъ образомъ, какъ это казалось удобнѣе Франциску. Они не соединены одна съ другою, онѣ независимы: каждая представляетъ отдѣльное помѣщен³е. Все приспособлено такимъ образомъ, чтобы можно было жить и ходить въ этомъ замкѣ среди многочисленнаго и населен³я и, въ случаѣ нужды, не быть никѣмъ видимымъ. Всюду сказываются временныя потребности короля, который любилъ жить среди шумнаго общества, и въ то же время былъ влюбленъ, слѣдовательно нуждался въ уединен³и {Lubke, 543. Мишле, Реформа, гл. XIV.}. "Королю, говорить Мишле, нуженъ былъ замокъ - не укрѣпленный замокъ старыхъ временъ, сжатый и сдавленный какъ солдатъ въ своихъ латахъ; не мрачная и негостепри³мная башня, откуда владѣтельница, по своей прихоти, изгоняетъ дамъ, общество, всякую прелесть жизни. Нѣтъ, нуженъ былъ не столько замокъ, сколько большой монастырь, который, при своихъ башняхъ и Феодальной наружности, скрывалъ бы и вмѣщалъ въ себѣ множество комнатъ, прелестные кабинеты, таинственныя кельи. Такова идея шамборскаго Замка" {Мишле, Реформа, гл. XIV.}. "Плань этого блистательнаго сооружен³я, продолжаетъ Мишле, былъ сдѣланъ однимъ умнымъ архитекторомъ въ Блуа, который былъ вдохновленъ ген³емъ дворовъ и, можетъ быть, руководился указан³ями господина, царственнаго аббата будущаго монастыря. Никак³я издержки не казались великими для дѣла столь полезнаго и необходимаго. Среди общественныхъ бѣдств³й, среди крайнихъ финансовыхъ затруднен³й, надъ этимъ замкомъ работали 1800 человѣкъ въ течен³е двѣнадцати лѣтъ. Фаворитки этого царствован³я, южная брюнетка и сѣверная блондинка, мадамъ де Шатобр³анъ и мадамъ д'Этампъ - торжественно фигурируютъ тамъ въ видѣ кар³атидъ Вензель Франциска I красуется вездѣ съ начальною буквою имени Д³аны, Д. поставленною неизвѣстно кѣмъ - отцомъ или сыномъ.

   "Это назидательное убѣжище занимало всѣ мысли короля. Онъ безпрестанно приѣзжалъ изъ Тура, изъ Блуа, смотрѣть на воздвигаемое здан³е. Дѣла Европы отошли далеко на задн³й планъ. Изъ Блуа, гдѣ находилось казначейство, деньги, естественнымъ образомъ, шли прямо въ Шамборъ, на постройки, на издержки двора. Иногда нѣкоторая часть ихъ употребляема была на дѣла, на итальянскую войну, но въ маломъ количествѣ, неохотно и всегда слишкомъ поздно" {Ibid.}. Такимъ образомъ, въ XVI вѣкѣ, вмѣстѣ съ итальянизац³ей готическаго стиля, мы видимъ во французскомъ зодчествѣ новое направлен³е, стремившееся создать удобства жизни, комфортъ, изящную и покойную обстановку. Жилище, сдѣлавшееся болѣе безопаснымъ отъ вторжен³я грубой силы, получило новое значен³е для домохозяина. Въ немъ искали уже не одного убѣжища отъ хищнаго врага - оно стало пр³ютомъ спокойной семейной жизни.

   Царствован³е Франциска I совпадаетъ съ самымъ блистательнымъ пер³одомъ французскаго возрожден³я. Не одна архитектура встрѣчала покровительство короля-художника. Живопись и ваян³е нашли пр³ютъ въ его роскошныхъ дворцахъ. Онъ былъ влюбленъ въ Итал³ю, которая стоила ему столькихъ радостей и столькихъ огорчен³й; онъ захотѣлъ перенести ее къ себѣ, въ свой Шамборъ, въ свое Фонтенбло. "Усталый отъ войнъ, разочарованный въ своихъ мечтахъ объ Итал³и, король, говорить Мишле, создалъ для себя Итал³ю Французскую. Онъ устроилъ галлереи, роскошныя гульбища, удобныя и открытыя, ломбардск³я виллы, которыхъ ему не суждено увидѣть опять" {Ibid. гл. XX.}. Онъ призвалъ къ себѣ итальянскихъ художниковъ, осыпалъ ихъ милостями королевская казна была открыта для Леонардо да Винчи, Микель-Анджело, Россо, Андреа дель Сарто. И они пользовались ею не даромъ: они перенесли Итал³ю во Франц³ю. "Леда" Микель Анджело, единственная масляная картина этого великаго художника, въ которой нѣга, сладостраст³е и горделивая скромность были чудно сгармонированы, украсила Фонтенбло Франциска I и оставалась тамъ, пока вь XVII вѣкѣ, одна лицемѣрная Фаворитка не приказала ее уничтожить. "Разграблен³е Рима въ 1527 г., паден³е Флоренц³и въ 1532 - (слова Мишле) были въ нѣкоторомъ смыслѣ эрою разсѣян³я Итальянцевъ по землѣ. Централизац³я была уничтожена. Итальянск³я искусства разбрелись на всѣ четыре стороны. Джул³о Романо отправился въ Мантую, построилъ тамъ виллу съ дворцомъ, съ живописью рухнувшаго м³ра, съ изображен³емъ борьбы гигантовъ противъ боговъ. Друг³е художники удалились въ глубину сѣвера, и вдохновясь его варварскимъ ген³емъ, построили Кремль для государства Ивана Грознаго. Нѣкоторые явились во Франц³ю, и здѣсь, въ матер³ялѣ самомъ непокорномъ, въ песчаникѣ Фонтенбло, они находятъ неожиданные эффекты, страннымъ образомъ соотвѣтствовавш³е таинственному характеру пейзажа, темной и мрачной загадкѣ политики королей. Отсюда - эти Меркур³и, эти страшныя хари "Овальнаго двора", отсюда эти изумительные Атланты, которые стерегутъ купальни на дворѣ "Бѣлой лошади", люди-утесы, которые въ течен³е 300 лѣтъ все еще ищутъ для себя формы и души, свидѣтельствуя по крайней мѣрѣ, что въ камнѣ есть грѣза быт³я и стремлен³е осуществить ее" {Ibid.}. Фонтенбло, наводненный итальянскими художниками, преобразился въ какой то заколдованный, волшебный м³рокъ, наполненный чудесами искусства, Россо создалъ тамъ свою Фантастическую галлерею, этотъ странный художническ³й фарсъ, причудливый, капризный, какъ король, для котораго онъ былъ сыгранъ. Здѣсь все набросано, накидано, здѣсь ничего нельзя разобрать. Идилл³я и сатира, трагед³я и комед³я, антики и жанръ - все сгруппировано здѣсь въ какомъ то фантастическомъ хаосѣ. Жрецы, весталки, герои, атлеты, нимфы, французск³я дѣвушки съ рѣзкимъ нац³ональнымъ типомъ, дѣти, животныя - всѣ эти разнохарактерныя Фигуры тѣснятся на стѣнахъ, по-ражая своимъ разнообраз³емъ и причудливой группировкой. Старый и новый свѣтъ глядятъ здѣсь со стѣнъ другъ на друга. Здѣсь есть странныя, невиданныя животныя, только что вывезенныя изъ Америки и Инд³и. Здѣсь есть индюшка, необычайная птица, о которой до тѣхъ поръ не имѣли понят³я въ Европѣ здѣсь есть слонъ, красующ³йся въ великолѣпномъ нарядѣ султанши все возбуждаетъ любопытство и удивлен³е Франциска {Мишле, Реформа, гл. XX.}. Плодотворный духъ, повѣявш³й во Франц³ю изъ Итал³и, пробудилъ въ народѣ художественную творческую силу. Рядомъ съ именами великихъ Итальянцевъ, въ эпоху Франциска I мы встрѣчаемъ уже, въ спискѣ художниковъ, два-три французск³я имена. Въ Фонтенблоскомъ дворцѣ есть небольшая комната, бывшая любимымъ мѣсто пребыван³емъ Франциска. Эту комнату отдѣлывалъ Жанъ Гужонъ, молодой Французъ, самородокъ. Архитектура и убранство ея принадлежатъ къ тому же на-правлен³ю, какъ и галлерея Россо, но въ ней нѣтъ такого разнообраз³я, такой тѣсноты и давки изображен³й. Она также въ фантастическомъ родѣ, но въ ней дано больше мѣста простотѣ и гармон³и. Все убранство ея заключается въ кар³атидахъ, причудливыхъ, стройныхъ, грац³озныхъ кар³атидахъ, составленныхъ изъ группъ высокихъ нимфъ, необыкновенно легкихъ и миловидныхъ {Ibid.}.

   Таково было быстрое развит³е пластическихъ искусствъ во Франц³и, результатъ близкаго знакомства съ Итал³ей. Что касается до литературы, то и въ этой области обнаружилась не менѣе существенная реформа. Французск³й языкъ, неуклюж³й, тяжелый, темный въ мемуарахъ Коммина, въ произведен³яхъ Рабле является до того гибкимъ и правильнымъ, что канцлеръ Пойе нашелъ возможнымъ ввести его въ судопроизводство, гдѣ до того времени царила средневѣковая латынь {Ibid. XXII.}. Вотъ какъ опредѣляетъ Мишле значен³е услуги, оказанной Рабле Французскому языку: "Христофоръ Колумбъ открылъ новый свѣтъ, имѣя пятьдесятъ лѣтъ отроду, Рабле былъ почти въ тѣхъ же лѣтахъ, когда открылъ свой новый свѣтъ. Новизна содержан³я высказалась въ новизнѣ Формы. Французск³й языкъ явился въ велич³и, котораго онъ не имѣлъ ни прежде, ни послѣ того. Совершенно справедливо говорятъ, что Рабле оказалъ французскому языку такую же услугу, какъ Дантъ итальянскому. Онъ употребилъ въ дѣло и сплавилъ вмѣстѣ всѣ нарѣч³я, элементы всѣхъ временъ и всѣхъ провинц³й, которые представляли ему средн³е вѣка, прибавивъ еще множество техническихъ терминовъ, взятыхъ изъ области наукъ и искусствъ. Другой не съумѣлъ бы справиться съ такимъ безконечнымъ разнообраз³емъ, но Рабле сгармонировалъ все. Знан³е языковъ, какъ древнихъ (въ особенности греческаго), такъ и новѣйшихъ, помогло ему совладѣть съ языкомъ французскимъ, охвативъ его во всей его цѣлости" {Ibid. гл. XX.}. Что касается до содержан³я произведен³й Рабле, то здѣсь также всюду сказывается идея возрожден³я - близость къ природѣ, возвращен³е къ естественному быту. Но это естественное состоян³е, по понят³ямъ Рабле, очень далеко отъ первобытной дикости, воспѣтой Ж. Ж. Руссо. Рабле до того возвышаетъ науку, что дѣлаетъ ее, въ лицѣ Гаргантюа, героемъ эпопеи. Онъ воспѣваетъ новый м³ръ - м³ръ открыт³й, м³ръ возрожден³я, обломки средневѣковаго быта преданы имъ поруган³ю. Новое прославлено, старое оскорблено, унижено. Лирическ³й гимнъ и сатира идутъ у него рука объ руку. Это пѣснь возрожден³я, эпопея переходнаго времени, гражданск³й эпосъ.

   Изъ всего, что мы нашли возможнымъ сказать о развит³и изящныхъ искусствъ во Франц³и, перенесенныхъ сюда съ итальянской почвы, очевидно, что это развит³е, какъ слѣдств³е королевской иниц³ативы, тотчасъ приняло придворный характеръ и должно было привести къ результатамъ, благопр³ятнымъ усилен³ю королевской власти. Мы видѣли, что всѣ замѣчательнѣйш³я произведен³я архитектуры, скульптуры и живописи, украсивш³я Франц³ю XVI вѣка, были созданы по волѣ и при личномъ участ³и королей. Шамборъ, Фонтенебло, галлерея Россо, кар³атиды Гужона, замки Д³аны де Пуатье и Монморанси, все это было предназначено для того, чтобы окружить болѣе пышной обстановкой короля и его дворъ, и придать, такимъ образомъ, новый блескъ и новый авторитетъ монархическому началу. Пока въ народѣ не возникаетъ протестъ противъ всепоглощающей роскоши двора, до тѣхъ поръ эта роскошь, ото великолѣп³е, служатъ для государей источникомъ силы и вл³ян³я. 1789-й годъ далеко отстоялъ еще отъ Франц³и XVI вѣка. Въ эту эпоху, пышная придворная обстановка, итальянск³й этикетъ, итальянск³е дворцы возбуждали въ массахъ только чувство благоговѣн³я и восторга. Народъ боялся Франциска I и уважалъ его, не смотря на то, что этотъ король очень мало заботился о благѣ подданныхъ, и что его частная жизнь была соблазномъ для всей Европы. Массы были ослѣплены подавляющимъ великолѣп³емъ его двора. Никогда король, съ своими приближенными, не стоялъ такъ высоко надъ прочими. Все, что было въ государствѣ великолѣпнаго, изящнаго, умнаго, стремилось во дворецъ. Не только образовательныя искусства, даже поэз³я и литература приняли придворный характеръ. У каждаго изъ послѣднихъ Валуа, былъ свой поэтъ: у Франциска I Маро; у Генриха II Сенъ-Желе: у Карла IX Ронсаръ; у Генриха III Депортъ. "Ничто не могло сравниться съ блескомъ и шумомъ этого двора (говоритъ Мянье), введенными Францискомъ I, который привлекъ къ нему цвѣтъ французской аристократ³и, воспитывая здѣсь молодыхъ дворянъ изо всѣхъ провинц³й, въ качествѣ пажей {При Францискѣ I, также и при Генрихѣ II, такихъ пажей было около 130, изъ нихъ ежегодно до 50 чел. выходили въ пѣхоту, въ тяжелую и легкую кавалер³ю. Брантомъ, т. 11, стр. 350 и 354. Прим. Минье.}, и украсивъ его почти двумя стами дамъ и дѣвицъ, принадлежавшимъ къ знатнѣйшимъ фамил³ямъ королевства." Вся эта толпа придворныхъ безпрестанно переселялась то на берега Сены вь роскошные дворцы Фонтенбло и Сенъ-Жермена, частью выстроенные вновь, част³ю передѣланные Францискомъ I; то въ увеличенные имъ замки Блуа и Амбуаза на берега Луары, гдѣ проводили время предки его. Подражая отцовскому примѣру, Генрихъ II удержалъ то же великолѣп³е и при своемъ дворѣ, которымъ съ дѣятельностью и увлечен³емъ руководила ловкая итальянка Катерина Медичи. Она привыкла къ этому при Францискѣ I. принявшемъ ее въ "маленьк³й отрядъ своихъ дамъ фаворитокъ", съ которыми онъ ѣздилъ охотиться за оленями и нерѣдко проводилъ время одинъ въ своихъ увеселительныхъ домахъ. Но по большей части мущины смѣшивались съ обществомъ дамъ почти безпрерывно. Королева и ея дамы присутствовали на всѣхъ играхъ и увеселен³яхъ Генриха II и его придворныхъ, сопровождали его на охоту; король также съ своей свитой приводилъ по нѣскольку часовъ утромъ и цѣлые вечера на половинѣ Катерины Медичи. "Тамъ, говорить Брантомъ, всегда находилась толпа земныхъ богинь, одна прекраснѣе другой: каждый вельможа, каждый придворный говорилъ съ тою, которая ему нравилась больше всѣхъ, между тѣмъ какъ король съ своими приближенными бесѣдовалъ съ королевою, или занималъ разговоромъ свою сестру, королеву дофину (Мар³ю Стюартъ) и другихъ принцессъ". Имѣя офиц³альныхъ фаворитокъ, короли хотѣли, чтобъ и подданные тоже имѣли ихъ. "И тѣхъ, кто этого не дѣлалъ, говоритъ Брантомъ, считали фатами и глупцами". Францискъ I взялъ себѣ въ фаворитки сначала графиню Шатобр³анъ, а потомъ герцогиню д'Этампъ; Генрихъ II былъ также рыцарски-страстнымъ поклонникомъ жены великаго сенешаля Норманд³и, Д³аны де Пуатье. Но кромѣ этихъ извѣстныхъ всѣмъ фаворитокъ, были и друг³я. Францискъ I, прославивш³йся своею безнравственностью, отличался тѣмъ, что самъ любилъ просвѣщать дамъ, поступавшихъ къ его двору. Его товарищемъ въ этихъ подвигахъ вольнодумства и разврата былъ дядя Мар³и Стюартъ, богатый и разгульный кардиналъ Лотарингск³й {Я слышалъ, что какъ только ко двору являлася какая нибудь красивая дѣвица или молодая дама, онъ тотчасъ же сближался съ нею, и чтобы склонить ее, обыкновенно говорилъ, что самъ хочетъ заняться ея образован³емъ. Прекрасный наставникъ!.. Тогда говорили также, что изъ числа состоявшихъ при дворѣ и поступавшихъ туда вновь дѣвицъ и дамъ почти вовсе не было такихъ, которыхъ не развратило бы или собственное корыстолюб³е, или щедрость кардинала и очень немног³я, а можетъ быть и ни одна изъ нихъ не оставила этого двора с незапятнаннымъ именемъ". Брант. Т. VII с. 540. Прим. Минье.}. Таковъ былъ дворъ, изъ жизни котораго Брантомъ заимствовалъ большую часть безнравственныхъ примѣровъ, приведенныхъ имъ въ своихъ "Свѣтскихъ женщинахъ". Объ испорченности этого двора можно судить даже изъ стихотворен³я, которое духовникъ Генриха II, поэтъ Меленъ де Сенъ-Желе, посвятилъ одной изъ красавицъ двора:

  

   Si da parli de celle voulez etre,

   Par qui Venus de la cour est bannie,

   Moi, de son fils ambassadeur et piere,

   Savoir vous fais, qu'il vous excommunie.

   Mais si voulez a leur foy etre unio,

   Meltre vous faut le coeur en leur puissance,

   Pour repondant a velre obeissance.

   Car on leur dit qu'en vous, mes demoiselles,

   Sans gage sur y a peu ile fiance,

   Et que d'amour n'avez ren que les ailes" {*}.

   {* Минье; Истор³я Мар³и Стюартъ, ч. I. гл. I. стр. 16-18.}

   (T. e. если вы хотите принадлежать къ той парт³и, которая изгнала придворную Венеру, то я, посланникъ и жрецъ ея сына, объявляю вамъ, что вы отлучены имъ. Но если вы хотите быть съ ними за одно, то вы должны предать свое сердце въ ихъ власть, порукою вашего повиновен³я. Потому что, говорятъ, на васъ, мои дѣвушки, безъ вѣрнаго залога положиться нельзя, и что отъ Амура вы не имѣете ничего, кромѣ крыльевъ).

   Здѣсь мы встрѣчаемся съ другимъ явлен³емъ, также точно бывшимъ результатомъ французско-итальянскихъ войнъ и оказавшимъ гибельное вл³ян³е на ходъ Французской цивилизац³и. Мы нѣсколько разъ имѣли уже случай говорить о глубокой испорченности нравовъ въ Итал³и, которая, будучи отчасти слѣдств³емъ знакомства съ языческою древностью, поддерживаемая сангвиническимъ темпераментомъ народа и продолжительной анарх³ей въ политической и общественной средѣ, шла здѣсь рука объ руку съ побѣдоноснымъ движен³емъ разума. Мы видѣли пышность и великолѣп³е итальянскихъ дворовъ, прообразъ "просвѣщеннаго деспотизма" XVIII вѣка, видѣли рѣзк³е примѣры безнравственности, позоривш³е всѣ классы итальянскаго общества; понятно само собою, что эти соблазнительные примѣры не могли остаться безъ вл³ян³я на Французовъ въ ихъ долговременномъ пребыван³и въ Итал³и. Французы, во главѣ которыхъ, при первомъ столкновен³и съ Итальянцами, стоялъ легкомысленный и развратный Карлъ VIII, увлеклись заразительнымъ примѣромъ своихъ враговъ: они предались сладострастью съ необузданностью, изумлявшею самихъ Итальянцевъ. "Примѣръ государя говоритъ Роско, совратилъ всѣхъ его придворныхъ. Развратъ дошелъ до неистовства. Никто не слушалъ голоса религ³и и нравственности; и рука провидѣн³я, почти видимо для всѣхъ, наказала эту необузданность постыдной и жестокой болѣзнью. Итальянцы и Французы взаимно обвиняли другъ друга въ распространен³и этой заразы, и назван³я язвы - неаполитанская и французская, хорошо показываютъ, какъ обѣ нац³и старались навязать одна другой позоръ происхожден³я болѣзни. Можно думать, что изъ всѣхъ по-слѣдств³й похода Карла, VIII, это будетъ памятно долѣе всѣхъ {Roscoe, Leon X, 1. 277.}. Тѣ же явлен³я необузданнаго разврата сопровождали походы Людовика XII и Франциска I. Послѣдн³й не уступалъ Карлу VIII въ испорченности нравовъ. Мы упоминали уже о его интригахъ съ Д³аною де Пуатье и графинею Шатобр³анъ; Д³ана перешла по наслѣдству къ его сыну, Генриху II. Эти Фаворитки создали при французскомъ дворѣ новую, очень важную роль - оффиц³альныхъ королевскихъ метрессъ, поглощавшихъ значительную часть государственныхъ доходовъ и не-рѣдко управлявшихъ судьбою страны.

   Переходя къ реформамъ въ политической и соц³альной средѣ, бывшимъ болѣе или менѣе непосредственнымъ слѣдств³емъ французско-итальянскихъ войнъ, мы должны указать прежде всего на то, какъ эти войны нарушили нац³ональную изолированность, составлявшую одно изъ характеристическихъ отлич³й средневѣковаго государственнаго быта. Въ средн³е вѣка, международныя сношен³я, мирныя и враждебныя, на каждомъ шагу встрѣчали препятств³я: имъ полагали преграду в естественные предѣлы страны, и разрозненность династическихъ интересовъ, и слабость центральной власти, которой были не по силамъ обширныя и отдаленныя предпр³ят³я и скудость географическихъ и статистическихъ свѣдѣн³й. Внѣшн³я средневѣковыя войны носили или религ³озный, или юридическ³й характеръ. Мотивомъ ихъ были или ненависть къ врагамъ вѣры, потребность защитить и прославить свою религ³озную святыню, или тяжба вслѣдств³е нарушен³я феодальныхъ отношен³й. Крестовые походы, борьба съ Маврами въ Испан³и, военныя предпр³ят³я противъ еретиковъ, запечатлѣны религ³ознымъ характеромъ; война между составными частями франкской и германской импер³и имѣютъ характеръ тяжебный, какъ борьба за династическ³е или сузеренные интересы. Единственная международная война средневѣковаго пер³ода - стотридцатилѣтняя война Франц³и съ Англ³ей также имѣетъ свой источникъ въ феодальномъ нравѣ: это распря сузерена съ своимъ вассаломъ, случайно достигшемъ независимаго положен³я. Французско-итальянск³я войны были мотивированы совершенно иначе. Они были слѣдств³емъ завоевательной политики французскихъ королей, которые, обезсиливъ феодальную стих³ю, нашли въ своей обновленной власти средство для обширныхъ внѣшнихъ предпр³ят³й. Здѣсь политика расширяетъ свой кругозоръ, переступаетъ предѣлы страны и входитъ въ область общеевропейской системы: государствъ. Положен³е сосѣднихъ, и даже отдаленныхъ державъ входитъ въ соображен³е правительствъ. Въ борьбѣ принимаютъ участ³е, кромѣ нѣсколькихъ итальянскихъ государствъ, Франц³я, Англ³я, Испан³я, Герман³я, Швейцар³я. Всѣ смотрятъ другъ на друга, слѣдятъ другъ за другомъ, и сознаютъ солидарность, связывающую ихъ въ одну систему. Эпоха крестовыхъ походовъ, междоусобныхъ войнъ и династическихъ споровъ кончается; настаетъ эпоха общеевропейской политики, великихъ международныхъ войнъ и союзовъ. Дипломац³я, это дитя новаго времени, вступаетъ въ свои права на ряду съ мечемъ и пушкой.

   Къ сожалѣн³ю, характеръ этой дипломац³и съ самаго начала парализируетъ ея силы и лишаетъ ее возможности принести всю ту пользу, которой человѣчество вправѣ было ожидать отъ нея. Мак³авеллизмъ, растливш³й политическую нравственность Итальянцевъ, простеръ свое пагубное вл³ян³е и за Альпы. Иностранная политика дворовъ, принимавшихъ участ³е въ французско-итальянскихъ войнахъ, запечатлѣна отсутств³емъ прямоты и честности. Это цѣлая сѣть интригъ, увертокъ и уловокъ. Не говоря уже о томъ, что общее благо всюду приносится здѣсь въ жертву частнымъ интересамъ государства, въ дипломатическихъ сношен³яхъ европейскихъ дворовъ XVI вѣка мы безпрерывно встрѣчаемъ нарушен³е клятвъ и договоровъ, произвольное, казуистическое толкован³е обязательствъ, стремлен³е провести, обмануть, перехитрить противни-ка. "Старались, говоритъ Кортюмъ, то усиливать, то ослаблять другъ друга лигами и контръ-лигами, въ исполнен³и обѣщан³й и обязательствъ не знали ни нравственной гордости, ни твердой воли; собственная польза и выгода значили гораздо болѣе, чѣмъ добросовѣстность. Съ двусмысленностями и увертками толковали тракта-ты, или отдѣльные пункты ихъ, старались отгадать намѣрен³я противниковъ, и затѣмъ перехитрить ихъ. Кто съ особенною тонкостью и счаст³емъ дѣлалъ это, тотъ пр³обрѣталъ цѣну опытнаго и искуснаго государственнаго человека" {Korffim I. 230.}.

   Что касается собственно Франц³и, то въ государственномъ быту ея вл³ян³е итальянскихъ войнъ, или, лучше сказать, итальянскаго возрожден³я, со многихъ сторонъ отразилось благодѣтельно. Мы говорили уже о возвышен³и королевскаго авторитета, которое, усиливъ центральную власть, дало ей возможность съ большей энерг³ей и большимъ успѣхомъ трудиться надъ водворен³емъ порядка въ государствѣ. Еще о Карлѣ VIII говоритъ Комминъ, что по возвращен³и изъ Итал³и онъ захотѣлъ править народомъ по волѣ Бож³ей, "и ввести порядокъ въ судопроизводство, и устроить дѣла церковныя, и устроить также финансы, такъ чтобы не взимать съ народа болѣе милльйона-двухъ-сотъ-тысячъ франковъ въ видѣ подати {Людовикъ XII уменьшилъ эту цифру наполовину. См. Doniol, Histoire des classes rurales en France, 275.}, кромѣ доходовъ съ своихъ доменовъ. Самъ Карлъ VIII, по свидѣтельству Коммина, не хотѣлъ обращать государственной казны на свои расходы, а желалъ жить доходами съ собственныхъ помѣстьевъ. "Онъ усиленно старался, продолжаетъ лѣтописецъ, уничтожить злоупотреблен³я бенедиктинскаго ордена, и другихъ духовныхъ корпорац³й. Онъ приближалъ къ себѣ хорошихъ людей изъ духовенства, и бесѣдовалъ съ ними. Онъ имѣлъ доброе желан³е, чтобы каждый епископъ имѣлъ, если можно, одно епископство, если не былъ кардиналомъ; кардиналы же чтобы имѣли по два" {Commines, 591.}. Особенно на благосостоян³е низшихъ классовъ и преимущественно земледѣльческихъ, обращали вниман³е Карлъ VIII и его ближайш³е преемники. Въ началѣ нашего труда мы имѣли случай говорить о бѣдственномъ положен³и французскихъ крестьянъ въ половинѣ XV вѣка. Оно было слѣдств³емъ продолжительной политической анарх³и, обуревавшей Франц³ю въ царствован³е Карла VI и Карла VII. Злоупотреблен³я помѣщиковъ, фиска и королевскихъ чиновниковъ, разбои бродягъ, грабежи и своевол³е солдатески, все это обрушилось тогда на крестьянское сослов³е. Вслѣдств³е всего этого, крестьяне бѣгутъ съ полей, на которыхъ никакая охранительная власть не обезпечиваетъ за ними жатвы; голодъ, вызванный прекращен³емъ полевыхъ работъ, производить чуму; бѣдств³й является столько, что на сеймѣ 1484 года ораторы считали рабство болѣе обезпеченнымъ состоян³емъ, чѣмъ тогдашнее крестьянское. Ближайшимъ источникомъ всѣхъ этихъ бѣдств³й было ослаблен³е центральной власти, безсильной для поддержан³я порядка и справедливости въ государствѣ. Паден³е королевскаго авторитета допустило утвердиться въ селахъ лихоимству и ростовщичеству, которыя привели крестьянъ къ потерѣ собственности, а та, въ свою очередь - къ прекращен³ю земледѣльческихъ работъ. Затѣмъ наступили войны, внутренн³я и внѣшн³я, соединенныя съ опустошен³ями солдатески. Какъ велико было необузданное и жестокое своевол³е солдатъ, видно изъ того, что въ королевскихъ указахъ того времени запрещалось между прочимъ; "грабить по дорогамъ, захватывать земледѣльцевъ и ихъ скотъ, уничтожать хлѣбъ, вино и друг³е припасы, портить ихъ, бросать въ колодези, косить хлѣбные посевы и рубить ихъ на солому, рубить плодовыя деревья, жечь, дома и службы, рубить крыши и утварь на дрова" и т. д. Людовикъ XI старался возвысить земледѣл³е, но его безпрерывныя войны съ феодалами опустошали страну. Число поземельныхъ собственниковъ всюду быстро уменьшалось, даже въ Лангедокѣ, который находился въ болѣе благопр³ятныхъ услов³яхъ {Doniol, Histoire des classes rurales en France, 249-254.}.

   Это тягостное, безвыходное положен³е дѣлъ существенно измѣняется при Карлѣ VIII и его преемникахъ. Война, перенесенная за предѣлы государства и сама въ себѣ находившая необходимыя денежныя средства, перестала опустошать Франц³ю. Въ то же время, внутри страны совершалось преобразован³е всѣхъ вообще гражданскихъ и соц³альныхъ формъ жизни Феодалы, укрощенные политикой Людовика XI и вызванные изъ отечества внѣшними войнами, перестали тяготѣть надъ земледѣльческими классами. Легисты получаютъ больш³й вѣсъ, законы пр³обрѣтаютъ болѣе силы и опредѣленности, весь государственный строй приводится къ большему порядку. Правительство обнаруживаетъ дѣятельную заботливость объ улучшен³и быта крестьянскаго сослов³я. Францискъ I, въ одномъ изъ своихъ ордонансовъ, поставляетъ спец³альною цѣлью правительства: "охранен³е, возвышен³е и защиту низшаго сослов³я, самаго слабаго и униженнаго, и потому болѣе другихъ подверженнаго притѣснен³ямъ и обидамъ, и естественно болѣе другихъ нуждающагося въ охранен³и, поддержкѣ и защитѣ".

   Благодаря дѣятельнымъ усил³ямъ правительства, которымъ руководили так³я благородныя желан³я и соображен³я, благосостоян³е земледѣльческихъ классовъ во Франц³и высоко поднялось въ царствован³е Людовика XII и Франциска I. Народонаселен³е быстро увеличивалось; трудъ, повсюду вступивъ въ свои права, превратилъ дымящ³еся пустыри въ веселыя, оживленныя селен³я. Земледѣл³е, бѣжавшее прежде съ плодородныхъ нѣкогда полей, теперь захватывало каждый клочекъ земли, удобный къ обработкѣ. Земли показалось мало - стали вырубать лѣса и сушить рѣки, такъ что понадобились строг³я мѣры, чтобъ остановить чрезмѣрный разливъ агрокультуры, грозивш³й превратить всю Франц³ю въ одну обширную пашню. Благосостоян³е крестьянъ сильно возвысилось, и ростовщичество не грозило имъ болѣе нищетою. Въ это время крестьяне всѣхъ провинц³й стремятся упрочить за собою поземельную собственность, и число независимыхъ крестьянскихъ участковъ возрастаетъ по всей Франц³и {Ibid. 271-281.}.

   Таковы, въ общихъ чертахъ, главнѣйш³я преобразован³я, внесенныя въ умственную, художественную, политическую и экономическую жизнь Франц³и итальянскимъ вл³ян³емъ.

   Въ заключен³е, повторимъ въ немногихъ словахъ содержан³е нашего труда. Въ половинѣ XV вѣка, въ Европѣ совершается важный политическ³й переворотъ. Основной принципъ средневѣковой эпохи - единство, всем³рная централизац³я - уступаетъ мѣсто идеѣ нац³ональной самобытности, особности. Развит³е учрежден³й, обнимавшихъ своими притязан³ями весь европейско-христ³анск³й м³ръ, останавливается. На обломкахъ императорской власти возвышается власть королевская, источникъ и сила которой коренятся въ элементѣ народности, нац³ональной самобытности и особности. Въ этомъ новомъ движен³и, иниц³ативу и первенствующую роль принимаетъ на себя Франц³я. Людовикъ XI представляетъ первый примѣръ короля-централизатора, осторожно-хитраго и вмѣстѣ жесткаго собирателя своей земли. Онъ задумалъ политически переродить Франц³ю и на развалинахъ Феодализма устроить свое собственное хозяйство. Онъ устремился къ этой цѣли съ высокимъ практическимъ тактомъ, съ шагъ осторожною, выжидательною хитростью. Онъ истощилъ и привелъ въ трепетъ дворянъ, конфисковалъ ихъ лены, смирилъ парламентъ, университетъ, духовенство. Такимъ образомъ, за шагомъ, онъ сдѣлался полновластнымъ хозяиномъ въ странѣ, раздѣленной до того времени между Феодальными единицами. Франц³я возвысилась до цѣльнаго народнаго единства, сплотилась въ одну нац³ональность. Реакц³я противъ этого новаго порядка вещей, созданнаго Людовикомъ XI, обнаруживается тотчасъ по вступлен³и на престолъ малолѣтняго Карла VIII; но умная правительница Анна Божё, сестра Карла VIII, побѣждаетъ реакц³ю, и первыя десять лѣтъ своего регентства заботится о сохранен³и порядка вещей, въ которомъ оставилъ Франц³ю Людовикъ XL Но съ 1494 года, положен³е дѣлъ измѣняется. Вмѣсто дальнѣйшаго развитая новыхъ началъ, положенныхъ Людовикомъ XI въ основан³е внутренняго быта государства, Франц³я устремляется во внѣшн³я предпр³ят³я. Наступаетъ эпоха французско-итальянскихъ войнъ, которыя, будучи тѣсно связаны съ реформою Людовика XI, указываютъ начатому имъ движен³ю новый исходъ. Борьба монархическаго начала съ сословными и корпоративными стих³ями, приведенная Людовикомъ XI къ исходу, благопр³ятному для центральной власти, прекращается. Побѣжденное въ этой борьбѣ феодальное начало перестаетъ быть значительнымъ факторомъ французской истор³и; остатокъ неугомонныхъ феодальныхъ силъ, пережившихъ критическую эпоху борьбы, находить исходъ въ итальянскихъ войнахъ. Цвѣтъ французскаго рыцарства падаетъ въ битвахъ; храбрый, великодушный Баярдъ, послѣдн³й представитель средневѣковыхъ витязей, истекаетъ кровью въ битвѣ при Романьяно. Короли, не тревожимые болѣе безпокойными средневѣковыми стих³ями, направляютъ свою дѣятельность въ другую сторону. Очарованные пышнымъ цвѣтомъ итальянской культуры ослѣпленные идеей свѣтскаго абсолютизма, такъ широко и разнообразно развившейся на итальянской почвѣ, они стремятся перенести въ предѣлы своего государства итальянскую цивилизац³ю временъ возрожден³я. То, что коварствомъ, угрозою, грубою силою пр³обрѣлъ Людовикъ XI, они стремятся сохранить за собою силою нравственнаго вл³ян³я. Ставъ во главѣ цивилизующаго движен³я, они пр³обрѣтаютъ новый авторитетъ въ глазахъ народа: они являются передъ нимъ среди пышной придворной обстановки, окруженные всѣми тонкостями итальянскаго этикета. Что касается до итальянской цивилизац³и, которой предстояло имѣть такое сильное вл³ян³е на Франц³ю, то главныя отличительныя черты ея были слѣдующ³я:

   а) Въ религ³озной сферѣ: вызывается къ жизни античный сенсуализмъ, проповѣдуется возвращен³е къ естественному, непосредственному быту. Христ³анск³й аскетизмъ предается порицан³ю, и ему противополагаются требован³я человѣческой природы. Паганизмъ всюду или вытѣсняетъ христ³анство, или безобразно переплетается съ нимъ.

   b) Въ научной сферѣ: средневѣковому Аристотелю арабской редакц³и противополагается сначала оригинальный, классическ³й Аристотель, а потомъ Платонъ. Схоластика предается осмѣян³ю, отъ науки требуется содержан³я и жизненности. Изучен³е древнихъ языковъ почитается единственнымъ путемъ въ м³ръ классической цивилизац³и.

   c) Въ художественной сферѣ: вызываются къ жизни античные идеалы. Техника быстро совершенствуется. Задачею искусства полагается воплощен³е средневѣковыхъ идеаловъ въ античныхъ формахъ.

   d) Въ политической сферѣ: вызывается къ жизни государственная идея, забытая въ средн³е вѣка. Свѣтск³й авторитетъ противополагается духовному. Нац³ональность возводится въ принципъ.

   Таковы были духъ и характеръ итальянской цивилизац³и временъ возрожден³я. Что касается до политическаго состоян³я Итал³и въ эту эпоху, то оно представляло мало отраднаго. Силы страны были парализованы отсутств³емъ нац³ональнаго единства. Разнородныя, больш³я и малыя, государства Итал³и, были разъединены взаимными антипат³ями, и для своихъ частныхъ интересовъ жертвовали благомъ цѣлаго полуострова. Всюду въ Итал³и кипитъ междуусобная борьба между государями съ одной, и между государями и подданными съ другой стороны. Подъ радужной оболочкой цивилизац³и гноятся смертельныя язвы, порожденныя политической разрозненностью и деспотизмомъ.

   Карлъ VIII вступилъ въ Итал³ю съ шестидесяти-тысячнымъ войскомъ, безъ труда завоевалъ Неаполь, но, не будучи въ силахъ удержать его за собою, предпринялъ обратный путь во Франц³ю. Итальянцы, составивш³е лигу противъ Карла VIII, хотѣли задержать его, но послѣдн³й, разбивъ ихъ при Форново, оруж³емъ проложилъ себѣ путь въ отечество.

   Это было началомъ французско-итальянскихъ войнъ.

   Истор³я этихъ войнъ сопоставляетъ бытъ страны, едва начинавшей выступать изъ тѣсныхъ рамокъ средневѣковой жизни, съ бытомъ Итал³и, которая вся, всѣми сторонами своего существован³я, принадлежала новому времени, вѣку возрожден³я. Понятно, что столкновен³е двухъ народностей, стоявшихъ на столь различныхъ ступеняхъ цивилизац³и, не могло остаться безъ сильнаго вл³ян³я на ту изъ нихъ, которая стояла назади по своему духовному развит³ю. Взорамъ варваровъ, наводнившихъ въ 1494 Итал³ю, возрожден³е предстало во всеоруж³и. Оно обнажило передъ ниши глубину и богатство своихъ идей, и обольстительную прелесть формъ, въ которыя онѣ воплощались. Вл³ян³е, воздѣйств³е, было неизбѣжно. Оно обнаружилось:

   a) Въ художественной сферѣ: средневѣковое готическое искусство во Франц³и, съ XV в. приходившее въ упадокъ, было итальянизировано. Постройки Карла VIII и Людовика XII относятся еще къ смѣшанному стилю, въ которомъ готическ³й остовъ украшается античными орнаментами, но сооружен³я Франциска I, за исключен³емъ Шамборскаго замка, принадлежать новому стилю. Эти здан³я украшаются произведен³ями скульптуры и живописи, созданными итальянскими художниками, или по ихъ образцамъ. Французск³е художники подражаютъ Итальянцамъ.

   b) Въ политической сферѣ: королевская власть, возвышенная реформою Людовика XI, возвышается еще болѣе среди роскошной и блистательной обстановки, бывшей результатомъ итальянскаго вл³ян³я. Великолѣп³е двора, соединившееся вскорѣ съ испорченностью нравовъ, ослѣпляетъ, подавляетъ воображен³е массъ. Столкновен³е многихъ народностей во французско-итальянскихъ войнахъ расширяетъ кругозоръ европейской политики, которая создаетъ систему европейскихъ государствъ и идею политическаго равновѣс³я. Раждается и пр³обрѣтаетъ важное значен³е дипломатическое искусство.

   Собственно во Франц³и, возвышен³е центральной власти облегчаетъ водворен³е въ странѣ порядка и правосуд³я. Уровень народнаго благосостоян³я возвышается, земледѣл³е достигаетъ процвѣтан³я, число крестьянъ-собственниковъ быстро увеличивается.